Бремя версий

быть поручено следственной группе …»

из части 1статьи 163 Уголовно-процессуального

кодекса Российской Федерации

1

В этом году пошло как по писаному. Как великий русский поэт сказал, что природа зимы ждала и ждала, а снег выпал только в январе, так оно и стало.

Ещё в новогодний канун одетых по-зимнему поздних прохожих поливал редкий дождичек, никак не создавая праздничного настроения, но уже ночью на Калашин обрушился плотный снегопад, а после него шибанул мороз.

Под утро красный столбик в заоконном термометре сполз в нижнюю часть шкалы. Некоторые потом говорили, что доходило до минус двадцати. Но верить ли им, ведь взгляд на жизнь, как и градусник, у каждого свой. Стужа, правда, хорошо ощущалась и без приборов. Влага, пропитавшая всё вокруг, вырвалась наружу обильным инеем, превратив густые калашинские сады в сказочные дебри.

В иголках инея преломились и засверкали лучи низко повисшего над горизонтом солнца, и праздник, наконец, наступил. Уже с трудом верилось, что буквально сутки назад декабрьское светило упрямо пряталось за тучами, сокращая светлые дневные часы до минимума.

Игорь Климов, как самый молодой, хотя и старший следователь, в Новый год был поставлен дежурить. Пришлось и личные планы отодвинуть, и отложить поездку в Москву в расчёте на будущие выходные и обещанные отгулы.

Дежурить полагалось, находясь дома, но сидеть под «домашним арестом», как это в шутку называлось, в такую зачётную погоду оказалось невмоготу. Игорь, максимально утеплившись, решил отправиться в следственный отдел и отсиживать там, а заодно продышаться и прогуляться по морозцу.

Пройдя несколько шагов от подъезда, Игорь захлебнулся волной арктического воздуха и поспешно упрятал нос в шарф. Снег ровным слоем укрывал и тротуар, и дорожное полотно. Ничьих следов на слепящей ледяными искрами поверхности ещё не было. Народ спал после праздничной ночи. Выкапывать из-под сугроба верную «Альмеру», а потом пытаться её оживить, ёжась в промороженном салоне, Игорю не захотелось. Он решительно зашагал по белой целине, наслаждаясь скрипом снежинок под подошвами ботинок.

Ни попутных, ни встречных, ни поперечных прохожих не попадалось. На улицах было непривычно пусто. Только городские коты, надувшиеся на морозе как воздушные шары от вставшей дыбом шерсти, ускоренной рысью шмыгали от подворотни к подворотне по своим особым задачам, то и дело поджимая озябшие лапки к теплому брюху. Игоря как-то согрело чувство, что он в своем праздничном дежурстве всё-таки не один.

Следственный отдел в нерабочее время запирался изнутри, и пришлось колотить в металлическую дверь, пока охранник её не распахнул.

– Привет, Михалыч! С Новым годом, с новым счастьем! – замерзшие губы слушались плохо, но Михалычу явно было не до Игоревой дикции.

– И тебе не хворать, – мрачно отозвался он и, развернувшись, отправился к себе на пост.

Решив не начинать новый рабочий год с разборок, Игорь сделал вид, что нелюбезного приёма не заметил и отправился в свой кабинет.

Оттуда, прежде чем начать заваривать согревающий напиток, пришлось позвонить дежурному по райотделу полиции и сообщить свою новую дислокацию.

Почти сразу раздался звонок. Игорь обречённо снял трубку, но, оказалось, что звонок вовсе не из полиции.

– Привет, служивый, как дежурство?

– Здравствуйте Иван Иванович, с Новым годом! – обрадовался звонку Игорь, узнав голос своего старшего коллеги Белова.

– И тебя Игорёк! Жаль, что дежуришь, а то бы к нам, посидели, новый год встретили. Ладно, ладно – не буду мучить, понимаю всю ответственность. Хотел тебя предупредить: есть в Калашине такая нехорошая традиция. Каждый новый год кого-нибудь да убьют. Верь не верь, сколько работаю, столько и сбывается. Я уже и в дежурку позвонил, там сказали, что ты на работе, а ночь тихая была. Но это скорее от такого перепада погоды наши мазурики затаились. Ты будь на готовности, если что, звони, поможем. Ну, давай!

– Спасибо за предупреждение, – озадачился Игорь.

Завершив чаепитие, он было отправился мыть кружку, но от дверей его вернул новый телефонный звонок. На этот раз звонил дежурный и сказал, что в лесу найден труп. Оперативная группа и судебный медик за Игорем уже выехали, добавил он. Игорь быстро собрался и пошел к выходу, про себя радуясь, что выезд выпал на начало дня, а значит, не придется в темноте лазить по сугробам.

В вестибюле стояла наряженная девочками из канцелярии ёлка, вся увитая золотистой мишурой и серпантином. Под ёлкой с мрачным видом восседал охранник.

– Ты чего такой смурной, Михалыч? – попытался разрядить атмосферу Игорь.

– Тут будешь смурной. Говорил старшему смены Ваське, чтобы не ставил меня в график на праздник. Наобещал стервец и подвёл. А я сватью с семейством из Владимира пригласил Новый год у нас отметить, они и приехали. А меня нету. Что она теперь подумает?

– Да ладно, поймёт, что у тебя работа. Бывают накладки, – искренне посочувствовал Игорь.

– Так-то так. Только сватья с моей дражайшей половиной не ладят. Как бы без меня совсем не разругались. Я-то хотел, чтобы все вместе погуляли, поговорили, глядишь чего и наладится. Сиди теперь старый пень и думай, что сотворил.

– Обойдётся, Михалыч, ты себя так не кори, всё в порядке будет, – услышав шум подъехавшей машины, торопливо утешил Игорь и добавил, открывая тяжёлую дверь: – если спросят: я на труп выехал с опергруппой.

2

В полицейском уазике было тесно от одетых по-зимнему людей и даже жарковато. Игорь поместился на заднем сидении, где уже расположились двое, потеснив судмедэксперта Реброва. Неловко поворачиваясь, все обменялись рукопожатиями, только водитель приветственно махнул рукой.

Ребров, наклонясь к Игорю, тихонько спросил:

– Ты одет-то не легковато?

– Всё, что имелось, напялил, думаю, не окоченею. Куда едем мужики?

Сидевший спереди старший оперативник, внешне знакомый, но имени которого Игорь никак не мог запомнить, с готовностью откликнулся:

– В деревню Хворостинино, там ещё по полю с полкилометра. Местные нашли. Рассказали, что муж с женой ходили к родне в соседнюю деревню, там, видать, крепко выпивали и ночью вдвоём возвращались. Но домой не приходили. Утром стали искать, и бабу нашли мертвую у опушки леса, а мужика так и нет. Сейчас посмотрим на месте что и как.

– Понятно что – пьяные, а тут мороз ударил, – выдохнул Ребров и стало ясно, что перед выездом он успел на вчерашние дрожжи принять стопочку-другую. Игорю всегда было завидно, что клиентура Реброва, в отличие от его собственной, особой привередливостью не отличается, жалоб никогда не заявляет, что и даёт судмедэксперту святое право иногда себе позволять и в рабочее время.

После поворота с большака к деревне солнце ударило в лобовое стекло, и впереди сидящим пришлось опустить защитные козырьки. Игорь разглядывал бесконечные белые поля и гнал от себя мысли о предстоящей неприятной процедуре осмотра трупа.

На околице деревни их поджидал гусеничный трактор с прицепленным широким металлическим листом, в центре которого был торчком приварен полутораметровый отрезок водопроводной трубы. Передний край листа народные умельцы загнули вверх и превратили это немудрящее устройство во всепогодный транспорт. Трактор легко таскал его и по грязи, и по снегу, перевозя людей и грузы. Сейчас перемещаться предстояло им. Игорь и Ребров послушно ступили на скользкую поверхность листа и ухватились за трубу, как за поручень. Старший оперативник встал рядом с ними, а своему коллеге велел остаться в деревне и расспросить соседей.

– Послушайте, вы сразу записывайте объяснения, хотя бы коротко, чтобы нам поскорее здесь управиться, – попросил Игорь. Оперативник кивнул и прямо по сугробам пошёл к ближайшему дому.

Тракторист газанул, изношенный движок испустил чёрное облако недогоревшей в цилиндрах солярки, и чудо-поезд рывком двинулся в поле.

Ехать было довольно удобно, но приходилось всё время держаться за трубу, а от этого даже сквозь перчатки леденели руки. Приходилось их то и дело менять, что Игорю было крайне затруднительно из-за папки с бланками протоколов, которая так и норовила выскользнуть из подмышки и нырнуть в сугроб. Ребров и оперативник на ходу изловчились закурить и мучения Игоря старались деликатно не замечать.

Доехали довольно быстро. Среди редких деревьев небольшая площадка выделялась примятым снегом, и в её центре лежал на спине труп полуодетой молодой женщины. Втоптанное в снег смятое пальто с цигейковым воротником находилось метрах в пяти, меховая шапка лежала ещё дальше, словно отброшенная. Снятые валенки так и остались у ног.

Игорь с разных ракурсов защелкал камерой мобильного телефона, стараясь пополнее отразить печальную картину. Приблизившись, он рассмотрел круглое белое лицо мертвой. Огромные широко открытые глаза, казалось, отражали небосклон, столько было в них синевы. Распахнутая вязаная серая кофта почти обнажала грудь. Следов крови или телесных повреждений Игорь не заметил.

Увиденное как-то особенно остро поразило его своей безысходностью и при этом какой-то обыденностью. Испытывая острое сочувствие к так нелепо погибшей в сотнях метров от жилья чьей-то жене и матери, Игорь не сдержался и растерянно спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Кто же тебя ещё и раздел?

– Никто не раздевал, – отозвался судмедэксперт Ребров, ощупывая конечности трупа на предмет возможных переломов, – замерзая, сама сняла. Обычное дело. На итоговой стадии охлаждения мозг начинает воспринимать низкую температуру как жару. Человек начинает бессознательно освобождаться от одежды. Ты обрати внимание на лицо и глаза!

Игорь попристальнее вгляделся и понял, что, может быть, женщина и не очень молода, просто жидкость в тканях тела, превращаясь в лед, растянула кожу на лбу и щеках, удаляя любые морщинки. И глаза поэтому кажутся огромными и навыкате. Игорю невольно вспомнились куклы-голыши в отделах детских игрушек, уж больно их пластиковые физиономии напоминали то, что он наблюдал сейчас. Он только горько вздохнул.

Поняв его реакцию, Ребров решил отвлечь опечаленного коллегу от мрачных мыслей служебным разговором:

– Причина смерти, скорее всего переохлаждение. Это я точнее скажу после вскрытия. Если по классике, швы черепа должны разойтись из-за давления замерзшего мозга изнутри, и в желудке могут образоваться «пятна Вишневского» …

– А вскрытие, когда? – чтобы хоть что-то спросить и так отвлечься, перебил севшего на научного конька Реброва Игорь.

– Да думаю, что дня через три. Раньше лучше и не лезть, потому что труп не оттает, – профессионально-бездушно отозвался тот.

Оперативник, не обращая внимания на их разговоры, успел нарезать пару кругов по прилегающей местности и, в чем-то убедившись, тихо позвал:

– Мужики, нам бы надо по этому следу пройти, может и второго сразу найдём, тогда весной на «подснежника» выезжать не придётся.

Уже промёрзшие Ребров и Игорь послушно побрели за ним по снегу в указанном направлении.

Назвать цепочку неглубоких лунок в снегу следом мог только человек, обладающий воображением и глазами охотника. Но оперативник, видимо, им и был, потому что шагов через сто в заросшей кустами низине они обнаружили искомое. Там скрытый сейчас снегом ручеек образовал небольшую заводь. Видимо, ночной внезапный мороз сковал её льдом, а сверху легла свежая пороша. Муж этой замёрзшей женщины, торопясь, а может и спьяну решил чуть срезать путь по гладкому участку, но на его беду свежий лед ещё не окреп.

Теперь о ночной трагедии говорило обширное желтое пятно замерзшей болотной воды на месте полыньи и носы кожаных ботинок, торчащие из ледяной корки. Ребров, осторожно ступая, приблизился к тому месту, где должна была находиться голова и перчаткой смёл свежий пушистый снег. Там изо льда выступал нос и часть щеки погибшего.

Игорь чертыхнулся и замахал руками, подзывая тракториста, который, опасаясь трупов, держался в сторонке.

Стараясь быть как можно убедительнее, Игорь попросил:

– Поезжайте в деревню, привезите кого-нибудь, и топоры пусть прихватят, нам помощь тут нужна. Только, пожалуйста, поскорее, а то мы сами тут окочуримся, очень уж холодно.

– Давай-ка, я с ним двину, так будет вернее, а то до темноты провозимся, – решительно вмешался оперативник и, взяв тракториста за плечо, развернул его к трактору и легонько подтолкнул.

Ожидание помощи, как водится, затянулось. Ребров и Игорь сначала похлопывали себя по бокам и растирали замерзающие щеки, пошучивая: не пора ли раздеваться, а когда наконец послышался рык тракторного дизеля, дело уже дошло до прыжков на месте, потому что иначе отогреть ноги было невозможно, и шутить уже как-то не хотелось.

На подмогу оперативник доставил двух деревенских стариков. Один из них, лихо перепоясанный по телогрейке старым офицерским ремнём и на вид казавшийся более древним, был как бы за старшего. Это чувствовалось по его уверенным движениям. За младшего в этой микробригаде числился второй дедок, которому тоже, на взгляд Игоря, было лет триста. Держались ветераны спокойно и деловито. У обоих имелись топоры, а у старшего на плече помещалась ещё и длинная аккуратно свёрнутая кольцами верёвка. Её, наверное, сворачивали в бухту, таща по снегу, и снежинки, налипшие на ворс, в свете заходящего солнца светились серебром. Казалось, что у деда на плече огромный аксельбант, наподобие тех, которыми украшают себя дембеля, следуя к родному дому. Все вместе взятое придавало происходящему видимость воинской операции

Чинно поздоровавшись, старики подошли к скованной льдом заводи и молча оценили фронт предстоящих работ. Потом старший, приняв какое-то решение, повелительно махнул рукой трактористу:

– Витька, разворачивайся и подгоняй свою бандуру как можно ближе.

И уверенный в том, что все будет исполнено как надо, не оборачиваясь на тракториста Витьку, который начал суетливо дёргать приводной ремень пускача, осторожно шагнул на лёд. Второй дед сделал то же самое, но предусмотрительно отдалился на несколько шагов, чтобы под их общим весом не провалилась ненадёжная ледовая корка. Игоря, шагнувшего следом, они остановили, сказав, что слишком тонковато и рисковать не надо.

Шаркая подшитыми валенками, деды отгребли нападавший поверх льда снег и стали отчётливо видны очертания примёрзшего снизу тела. По его контуру затюкали топорами, стараясь оставлять минимальную полоску льда, чтобы облегчить вес всей глыбы.

– Эй, послушайте отцы! – забеспокоился Игорь, – Вы поаккуратнее рубите, чтобы всё при нём осталось, а то мне потом его не списать.

Раскрасневшиеся от работы, вспотевшие «отцы» ответом Игоря не удостоили, но тяпать топорами стали поточнее. Лёд был ещё не очень толстый, поэтому работа шла споро. Иногда из-под лезвия топора вырывалась струйка желтоватой воды и, впитываясь в снег, на глазах замерзала. Наконец вырубленный островок самостоятельно закачался на воде.

Теперь предстояло пропустить под лёд верёвку и постараться вытянуть вмёрзшее тело на берег ручья. Со второго раза закрепить верёвку удалось, и за её свободный конец ухватились и оба деда, и Игорь, и Ребров с оперативником.

Несмотря на физические усилия, все основательно продрогли.

Игорем из-за переохлаждения всё дальнейшее воспринималось как-то нечётко. Как с трудом затащили этот негабаритный груз на импровизированные сани из металлического листа, как туда подложили труп женщины, как сгрудились на этом же листе сами, держась друг за друга, и уже в наступившей темноте двинулись к теплому жилью, запомнилось какими-то отрывками.

Окончательно он пришёл в себя, прильнув к только что протопленной печке в чьём-то доме. Отогревающиеся мышцы платили за перенесённое испытание тянущей болью.

Ребров со всей строгостью и дотошностью, свойственным непрактикующим медикам, осмотрел, заставив даже разуться, участников этой зимней эвакуационной операции на предмет обморожений, каковых, к счастью, ни у кого не выявил и с облегчением разрешил в медицинских целях принять по стопке. Тем более, что остававшийся в деревне оперативник времени зря не терял и необходимый минимум из бутылки водки и жареной картошки для достойной встречи товарищей обеспечил.

Немного отогревшись и стараясь не задерживать отъезд, Игорь, разместившись на углу хозяйского стола, покрытого липкой клеёнкой, написал два направления на судебно-медицинское вскрытие. Протокол осмотра решил отложить до кабинета и, пользуясь тем, что для перегрузки тел на грузовик потребовалось ещё некоторое время, наскоро пробежал тексты объяснений, данных односельчанами. Они были куцые и стандартные: жили погибшие дружно, но выпивали, воспитывали двух дошколят, как получилось им так нелепо помереть, пояснить не могут. Резанули эти дошколята, мальчик и девочка. С ними-то теперь как? Кто-то из местных вроде успокоил: бабка с дедом живы, хотя и старенькие.

Вот и ещё две простых жизни забрала жидкость с арабским названием, а две детских осиротила. А сколько их было и будет ещё?

3

Суточное дежурство завершилось без новых происшествий. Игорь решил на полную катушку использовать оставшиеся выходные дни и укатил в Москву. Там ждала Марина. Их роман, так неожиданно начавшись, тянулся, несмотря на расстояния. А может, благодаря именно этому, нечастые встречи искренне радовали обоих и походили на маленькие праздники.

Договорились, что Игорь сразу приедет к ней домой, не заезжая к своим. Марина жила в недавно построенной современной многоэтажке на северной окраине Москвы. Как ей удалось купить просторную двухкомнатную квартиру, Марина не рассказывала, упомянула только, что помогли родители, да Игорь и не расспрашивал.

Их отношения сложились так, что они, не сговариваясь, жизненные подробности каждого воспринимали как данность. Значение имело только то, что они пережили вдвоём, это и могло стать предметом обсуждений.

Игорь, вопреки расхожему мнению о его профессии, с вопросами в душу не лез, просто наслаждаясь каждой минутой, проведённой вместе. Марину, судя по всему, это тоже устраивало. Их совместные планы не простирались долее нескольких дней или даже часов, которые им предстояло провести вместе. Например, решалось, какой фильм посмотреть вечером или в каком кафе поужинать. Марина дома обычно не готовила, поэтому кроме минералки и пакета молока в её холодильник редко заглядывала какая-то посторонняя еда. Игорь на такие бытовые мелочи внимания вообще не обращал, для него главным была сама Марина, её голос, легкий запах духов в её волосах и смеющиеся зелёные глаза.

Паркуясь во дворе, Игорь приметил, что машины Марины на стоянке нет. Он поднялся на седьмой этаж, отпер знакомую дверь своими ключами и убедился, что Марина ещё не вернулась домой. Он решил не дёргать её звонками и воспользоваться временем, чтобы привести себя в порядок с дороги.

В ванной, поразившей его ещё в первый приезд чёрным кафелем и хитро сделанной светодиодной подсветкой, выделенные ему полотенца находились на положенных для них местах, были свежими и тоже черными, как окружающие стены. Ослепляющий контраст создавали полные отражённого света зеркала, белоснежная чаша раковины и сияющий хром кранов.

За шумом воды Игорь не услышал, как пришедшая Марина открывала входную дверь и неожиданно наткнулся на неё, когда, кутаясь в махровый халат, вышел из ванной. Он, улыбнувшись, распахнул объятия. Подождав пока Марина молча подойдёт и тесно прижмётся, поцеловал в шею…

4

К вечеру стало заметно холоднее, а с поднявшейся позёмкой – просто беда. Железнодорожная платформа возвышалась над прилегающими низкими полями и вынуждала ожидающих электричку торчать на самом ветродуе. Как спиной не поворачивайся, а прохватывает до костей.

На западе в багровых клубах облаков устраивалось на ночной покой нисколько не греющее светило. Тоскливо человеку в такой вечер, если его не ждёт уютный дом.

Сергея Юсупова свой тёплый угол сегодня не ждал. Был, конечно, материнский дом, где примут всегда, да далековато он отсюда, аж в Вологодской области. Отслужив в армии, Сергей пару раз навестил мать, но сам в деревне не остался. Работы не найдёшь, а на пенсию матери не прожить.

Отца он не помнил, а мать рассказывала про него мало. От отца досталась фамилия, а внешне высокий светловолосый Сергей походил на мать, только разрез карих глаз видимо был отцовский.

Потыкавшись у себя в райцентре, нормальной работы Сергей не нашёл и махнул в Москву. На первых порах помог армейский приятель. Удалось устроиться водителем в транспортную фирму и снять койку в общежитии. Один раз даже послал матери немного денег,

Проработал восемь месяцев, а потом пошла чёрная полоса. Фирма обанкротилась. Дружок оказался наркоманом и просто сгинул. Сергей так и не смог узнать, где он и что с ним стало.

Случайный знакомый предложил поработать в строительной бригаде на отделке коттеджей. От безысходности Сергей согласился, но и тут не повезло. Через неделю бригадир-молдаванин повздорил с хозяином и всю бригаду выгнали с участка. Трое бригадников-таджиков разбрелись по землякам, а сам бригадир куда-то уехал, ничего не объяснив и не отдав заработанных денег.

Поэтому и торчал Сергей, постепенно замерзая, на подмосковной платформе и дальше планов отогреться, а может и переночевать на вокзале его мысли не шли. Хорошо ещё теплая куртка не продувалась насквозь и пока держала остатки тепла. Но рукава оказались коротковаты, и, как не засовывал он руки в карманы, запястья просто леденели на ветру.

Из-за поднятого капюшона Сергей не сразу расслышал какой-то громкий разговор. Он повернулся на шум и метрах в десяти от себя увидел невысокого щуплого парнишку в лёгкой курточке и вязаной шапке. Рядом стояли два крепких с виду местных парня и, хватая парнишку за шиворот, что-то выкрикивали. Лица у них раскраснелись, и по всему было видно, что они в крепком подпитии.

– Что, чурка, не нравится русский мороз? А зачем ты сюда притащился, чего тут не видел? – кричал тот, что пониже, дергая парнишку за воротник с такой силой, что тот еле стоял на ногах.

Второй парень молча напирал, подталкивая жертву к краю платформы.

Народу, ожидающего поезд, было немного, в основном, пожилые женщины, которые старались отойти подальше от места ссоры.

– Ну, ты, если жить охота, гони деньги, нам с брателлой опохмелиться надо, – наседал словоохотливый, а молчун, осклабясь, все теснил парнишку к рельсам.

Сергей сплюнул и решительно подошёл к ним. Парнишка обреченно вжал голову в плечи, думая, что Сергей заодно с напавшими на него отморозками. Молчун, который был на полголовы повыше Сергея, заржал от удовольствия и, растопырив согнутые в локтях руки, угрожающе шагнул навстречу. Сергей, не теряя время на слова, резко выбросил вперёд руку, чтобы кулаком попасть точно в кадык. От удара молчун вытянулся во весь рост, как-то ещё больше поглупел лицом, и рухнул в снег. Сергей шагнул через него и увидел, что у его говорливого напарника от изумления открылся рот. Никак не ожидал он отпора, считая себя охотником, а не жертвой. Сергей, ничего не говоря, хлестнул его ребром правой ладони в основание носа. Гопник завалился навзничь, закрывая разбитый нос руками и засучил, отталкиваясь ногами, стараясь на спине отползти от страшного места. Мимо Сергея на карачках попытался шмыгнуть и второй. Сергей только с силой пнул его в зад, придав значительное ускорение.

Не став их добивать, он отошел в сторону, ощущая, что от прилива адреналина даже согрелся. Поверженные гопники с трудом поднялись и заковыляли в конец платформы, даже не отряхнувшись от налипшего на одежду снега.

– Ну, сука, жди, мы тебя сейчас мочканём! – с безопасного расстояния прокричал лающим голосом говорливый и оба заторопились в сторону чернеющего невдалеке пристанционного посёлка. Он крикнул ещё что-то, но его слова перекрыл грохот прибывшей долгожданной электрички.

Сергей вошел в почти пустой вагон и уселся на ближайшем свободном месте у окна, стараясь не прислоняться к стеклу, от которого ощутимо веяло холодом. Краем глаза он увидел, что спасённый им от гопников парнишка проскользнул в вагон следом и сел поодаль у прохода.

Вагон рывком начал движение, и в такт постукивающим колёсам мысли Сергея вновь пошли по невесёлому кругу. Из задумчивости его вывел парнишка, который неслышно подошёл и расположился напротив.

Сергей, подняв глаза, рассмотрел его смуглое лицо с редкой щетиной на подбородке, и устало улыбнулся. Ободренный его реакцией парнишка быстро и довольно чисто проговорил по-русски:

– Спасибо, брат, спас меня.

– Ты, чем благодарить, научись себя защищать, а если силёнок маловато, то хоть ножик с собой носи, чтобы отбиться, – посоветовал Сергей, хотя в душе понимал, что словами никого не спасёшь, и говорит он просто для очистки совести.

– Ты что, брат, ножик брать нельзя. Полицейский найдёт, сразу посадит, – горячо возразил парнишка.