Бруклинский мост

– Звучит невероятно, но сейчас ничего исключать нельзя.

– Грабитель левша. Это хорошо, это примета.

– Ты хоть знаешь, сколько в стране левшей?

– Нет.

– Вот именно! Это такая же примета, как скажем, рыжие волосы или кривые зубы. Таких людей миллионы. И потом, может он правша, у него же больна правая рука, вот и пользуется левой.

– Возможно. Кстати, надо проверить по больницам, обращался кто с травмами правой руки за последнюю неделю.

– Френк, ты пораскинь мозгами, хоть иногда! То левшу тебе найди, то больницы обзвони! Да у нас, таким образом, будет около тысячи подозреваемых, и то самое меньшее! А если он сам забинтовал руку и не обращался к врачу? А если он обратился к частному врачу или вообще к знакомому, может даже отстранённому от практики или студенту медицинского факультета? Ищи иголку в стоге сена, дружище Джеймс, у неё есть примета: она серого цвета!

– Не кипятись! А что у нас есть? Давай хотя бы подумаем, что у него могло быть с рукой? Явно не перелом, они бы сказали, что он был в гипсе. И работал он ей свободно. Значит, вряд ли огнестрел. Порез точно отпадает, это как же надо постараться, чтобы порезаться от локтя до ладони. Хотя, и не такое бывает. Ушиб?

– Ожог лучше всего подходит. Сейчас ты скажешь перетрясти аптеки, не покупал ли кто мазь от ожогов и собрать информацию обо всех недавних пожарах.

– Неплохо бы. Но он ведь мог и кипятком обвариться!

– Да, неужели?!

– Харпер, прекрати! Я пытаюсь хоть как-то работать над делом! Вот что нам это всё даёт?

– Вот именно! Френк, мы рассуждаем не о чём, строим пустые догадки. Лучше расскажи, что там с записями с камер наблюдения?

– Ничего. Его лицо всегда закрыто козырьком бейсболки, её видно в вполоборота, и то кадр нечёткий. С наружных и того меньше, он сначала выходит из-за угла, потом скрывается там же с заложницей.

– А что за этим углом?

– Огромная парковка гипермаркета.

– Понятно, свидетелей нет. А камеры? У гипермаркетов должны быть камеры!

– Я тоже об этом подумал. Ничего. Но на парковке есть один слепой угол и туда как раз подходит асфальтированная пешеходная дорожка, довольно широкая, но он всё-таки проехался одним колесом по газону, точнее, по будущему газону и у нас есть снимок протектора, а, следовательно, и марка шин.

– Только не говори мне отследить все машины с такими шинами!

– Но это уже что-то! Хотя, ерунда, он всё равно скоро сменит машину. Ты говорил с кем-нибудь из руководства банка?

– Да. Побеседовал с главным менеджером и даже с владельцем.

– И как?

– Главный менеджер – Чарли Дэвис ушёл за десять минут до налёта. У них был запасной ключ от хранилища. Вообще безопасность банка так себе, но и суммы-то у них не бог весть какие.

– Что можешь сказать о владельце?

– Ничего особенного. Эван Сайлачек был только на открытии этого отделения. У него семнадцать банков, четыре – в Нью-Йорке. До этого ни один не грабили. Мотив личной мести он считает не состоятельным. Сейчас кризис многих пришлось уволить, многим пришлось отдать своё имущество банку за долги. Но так во всех банках, а он никому особенно не мешал.

– Надо проверить всех уволенных и разорившихся. А сам он не заинтересован?

– Обокрасть себя? Зачем? Хотя я в финансовых вопросах не силён. Но до банкротства ему далеко.

– А страховка?

– Я проверил. Выплаты не очень большие, а рисков тьма. Я думаю это просто случайное разбойное нападение. Зачем только это дело в ФБР передали?

– Затем, Джеймс, что вряд ли грабитель остался в Нью-Йорке!

…В маленькой комнате на последнем этаже в самой захудалой южной части Бронкса даже в полдень было темно из-за немытых много лет окон. Впрочем, это было неплохо, потому что в потёмках полнейшее запустение этого помещения выглядело не так отвратительно. Когда-то вполне милые бумажные обои в розовый цветочек стали грязными и местами отходили от стен, покрывшись жёлтыми подтёками, с потолка сыпалась штукатурка, разнопёрый линолеум отдирался клоками. Мебели почти не было: под окном стояла железная кровать с рваным матрасом и тощей засаленной подушкой, а посередине громоздилось бордовое кресло с продранными подлокотниками, вокруг которого были разбросаны пустые банки из-под пива и грязные тарелки с остатками какой-то пищи. Напротив кресла была приткнута к стене расцарапанная жёлтая тумбочка, а на ней устроился допотопный телевизор.

По телевизору снова показали сюжет об ограблении банка, и он опять его смотрел. С того момента, как он впервые увидел этот сюжет, он не отходил от экрана, всё ждал новых сообщений об ограблении. Об этом потрясающем, чудесном, великолепном, виртуозном ограблении! Это было невероятно, он не знал, что такое можно придумать. Какая-то медицинская маска, как просто и как великолепно! Это ограбление было гениально, как полотно Рембрандта, как музыка Моцарта, как трагедия Шекспира. Как жаль, что не ему пришла эта мысль в голову! Как жаль, что он даже не может разделить эту мысль с ним, его Гением, как жаль, что он с ним не знаком, не может быть его сообщником, его помощником, его учеником, или хотя бы его слугой. Как же это было бы упоительно – ограбить банк, взять заложницу, а потом избавиться от неё. Но пока нет никаких сообщений об этом. Странно, очень странно. Не может такого быть, чтобы его Гений отпустил её. Наверное, он так всё сделал, что никто не сможет её найти… как же хочется испытать это чувство, чувство власти, обладания чем-то, кем-то… почему он не может быть рядом с его Гением?! Но кое-что он всё-таки может! Да, он может последовать за своим Гением, стать его тенью, его зеркалом, его повторением… повторением, ничуть не худшим чем оригинал… и он сделает это! Он сделает это прямо сейчас, и начнёт он не с банка, а с заложницы…

Хлипкая дверь щёлкнула замком, на лестнице загрохотали шаги… он был готов: на голове красная бейсболка, за неимением бинта, рука обмотана тряпкой, в кармане лежит маска. Он спешил. Ему не терпелось осуществить свою чудовищную идею…

VIII

Боб Тайлер, мастер по аэрографии не мог найти себе места из-за постигшего его счастья. Маленький и круглый, он смешно бегал вокруг автомобиля, разглядывая машину с разных сторон. Ему ещё никогда не предлагали поработать со старыми автомобилями, у которых был большой капот и рельефные крылья. Сначала он даже испугался своего нового «полотна», но получив заверения, что машина уже, к сожалению, перекрашивалась, и краска не представляет ценности, с удовольствием стал показывать клиенту каталог готовых изображений, не умолкая ни на минуту.

– Сейчас особо популярна сакура и лошади. Конечно, тигры, львы, пантеры и прочие кошачьи всегда вне конкуренции, огонь – это вообще классика! Вот, посмотрите, есть вариант с синим и с красным пламенем, можно сделать только капот или только крылья, можно и то, и другое.

– Мелли, ты будешь выбирать? – Оскар растерянно перебирал фотографии.

– Я? Твоя машина, ты и выбирай что нравиться.

– Нет, так сказать, конечно, проще всего, а я в конец запутался. Помогай!

– Давайте сделаем огонь – беспроигрышный вариант! – настаивал Боб.

– А? Ты как?

– Оскар, не смей! Что угодно, я даже тигра и лошадь стерплю, только не огонь.

– А как вам дельфины? Вот тут такое море оно даже немного двери захватывает, а на капоте прыгают дельфины! Прыгают, прыгают, и брызги летят, брызги! – художник Боб Тайлер даже принялся делать характерные телодвижения, дабы показать, как прыгают дельфины и летят брызги. Оскар смерил его удивлённым взглядом, и Боб несколько смущённо добавил:

– По-моему, очень красиво.

– Дельфины конечно хороши, только, по-моему, это получиться аквариум на колёсах, – безапелляционно заключила Мел.

– Тогда, может, обойдёмся без живности? У вас есть что-нибудь без животных?

– Есть! Специально для вас! Да-авайте сделаем вашу машину в русском стиле? – и Боб со счастливой улыбкой на пол-лица достал большое фото несчастного транспортного средства, разрисованного целиком огромными клубниками с золотыми листьями на чёрном фоне.

– Это как-то… как-то это слишком, – промямлил Оскар, с ужасом воображая, как его драгоценную машину разукрасят этими клубниками.

– А у вас есть что-нибудь нейтральное? Какой-нибудь вид, закат, рассвет, здание? – пришла на помощь Мел.

– Закат есть, и вид на Бруклинский мост, – ответил Боб с явным разочарованием.

– Как же я раньше не подумал! Мелли, Бруклинский мост, наш мост!

– Наш первый поцелуй… конечно! Это именно то, что нам нужно.

– Вы могли бы изобразить наши фигуры на Бруклинском мосту на фоне заката?

– В принципе, да. Только это не из каталога, поэтому будет дороже и дольше.

– Это не имеет значения.

Оставив машину в мастерской Боба Тайлера на окраине Мемфиса, Мелисса и Оскар взяли в прокат старенький Форд и отправились на вокзал, избавляться от телефона Оскара. На пути в Мемфис они успели выбросить из окна мобильник Мел и купить два новых, с номерами отличными в одну цифру. Ближайший поезд отходил через пять минут, уже заканчивалась посадка.

– Мелли, ты уверена, что это нужно?

– Конечно! Если твой номер станут отслеживать, ты на пути в Лос-Анджелес, и меня с тобой нет. У нас будет время.

– Может, лучше я?

– Я же не безрукая, сама справлюсь. Жди здесь, – она побежала к концу поезда. У предпоследнего вагона она резко остановилась, схватила за руку проводника и быстро затараторила сбивающимся голосом:

– Сэр, пожалуйста, пустите меня в вагон! Всего на пару минут, мне очень надо. Там мой жених, он уезжает на год, а вчера мы поссорились и мне надо, очень надо его увидеть! Пожалуйста!

– Не положено. Поезд сейчас отправляется и провожающим уже нельзя в нём находиться.

– У меня есть десять долларов!

– Хорошо, только быстро.

– Спасибо! – она впрыгнула в вагон и самым нахальным образом открыла дверь первого купе.

– А вот и я! – с весёлой улыбкой произнесла она и, заметив в купе ошарашенную семейную пару пенсионеров, тут же продолжила:

– Ой, извините, я кажется, ошиблась!

– Привет! А вот и я! – она заглянула во второе купе.

– Привет! Заходи! – неожиданно ответили ей. Там сидела компания студентов.

– Ой, кажется, мои друзья в другом купе, извините! – в третьем оказалась заперто, а вот в четвёртом никого не было, но на полке лежал рюкзак. Первоначально Мел хотела просто оставить мобильник в пустом купе, но теперь её осенила новая идея. Она открыла боковой кармашек рюкзака, в них редко что-то кладут, и на сей раз, он был пуст, засунула туда мобильник и зарядку к нему. Она решила, что хозяин рюкзака выйдет на какой-нибудь станции и куда-нибудь отправиться, а вместе с ним и мобильник, и таким образом он приобретёт реальное движение, а не просто будет мотаться в поезде. Зарядка предназначалась на случай, если хозяин рюкзака обнаружит неплохой мобильник и окажется жадноватым, то будет благополучно им пользоваться и пусть полиция сколь угодно долго принимает его за Оскара. Положив рюкзак на прежнее место, Мел приоткрыла дверь, огляделась и выскользнула из купе. Выйдя из вагона, она ещё раз поблагодарила проводника, отдала обещанную десятку, помахала рукой пустым окошкам и невероятно гордая своей находчивостью отправилась хвалиться Оскару.

После посещения вокзала они собирались для большей конспирации найти какой-нибудь приличный мотель в небольшом городе рядом с Мемфисом и засесть там, пока не будет готова машина, но совершенно некстати в Байхейлиа Мел на глаза попалась синяя вывеска банка American Way.

– Оскар, а как на счет срубить ещё один куш?

– А ты уже потратила первый?

– Денег много не бывает, такая возможность!

– Не знаю. Самое главное это вовремя остановиться, – он колебался. Их первое дело оказалось удачным из чистой случайности, они дилетанты и дважды не может одинаково повезти, но соблазн снова наступить на детище Сайлачека был слишком велик.

– Это будет всего лишь второе наше дело, не сто второе.

– Хватит меня уговаривать, бинтуй лучше.

– Только я пойду с тобой. Трюк с заложницей слишком сложен для этого захолустья. Возражения не принимаются!

– Всем оставаться на местах! Это ограбление! Деньги в пакет, живо!

– Простите, но это не возможно, – промямлил седенький старичок в синем жилете, стоявший за конторкой.

– Молчать! Пристрелю! Гони деньги!

– Ваша воля, стреляйте. Но нет ни цента, – старичок развёл руками.

– Что ты чушь несёшь!

– С сегодняшнего дня банк закрыт. Слишком мало клиентов. Час назад забрали всю оставшуюся наличность. Вы опоздали, – он виновато улыбнулся.

– Не врёшь?

– Зачем мне врать. Можете посмотреть сами. Я здесь только чтобы забрать оставшуюся документацию.

– На двери, правда, висела вывеска «закрыто», – шепнула в ухо налётчику девушка, стоявшая за его спиной. Он несколько стушевался, но потом произнёс:

– Давайте так, мы уходим, а вы нас не видели. Идёт? Извините за беспокойство.

– Какой же я олух, идиот, тупица! – Оскар метался из угла в угол маленького номера. Мел валялась поперёк широкой постели, невозмутимо потягиваясь.

– Хватит! Что такого собственно случилось? – она резко села.

– Нет, ничего не случилось! Мы всего лишь облажались по полной! Завязывать, надо завязывать. Я не собираюсь изображать с тобой Бонни и Клайда!

– Кого-кого изображать?

– Ты не знаешь, кто такие Бонни и Клайд? – он как-то сразу забыл про весь свой психоз.

– Нет.

– Я сейчас! – он схватил из пепельницы ключи от машины и, громко хлопнув дверью, выбежал из номера.

– Ты куда?! – только и успела крикнуть ему вслед Мел.

Мел стояла на коленях на стуле и со всех сил старалась получше вглядеться в темноту, прижимаясь носом к оконному стеклу. Только чернота и маленькое жёлтое пятно единственного фонаря, освещающего кусок мокрого асфальта автостоянки. Беспокойство нарастало. Его нет уже около часа. Что ему понадобилось? Куда он пошёл? Обиделся что ли? Вроде ничего обидного не говорила. Лучше бы так и маячил здесь, мало ли что могло случиться в этой глуши ночью. Мел слезла со стула и взяла маленький электронный будильник с тумбочки. Уже прошёл час. Точнее час и семнадцать минут. Мигнули зелёные палочки… восемнадцать минут. Она с досадой швырнула будильник на кровать, вернулась к окну. Ничего не изменилось. Никого не было. «Так нельзя, нельзя. Надо его искать. Я пойду его искать!» – вслух сказала она самой себе, обула босоножки, сгребла из пепельницы ключ от номера, и только взялась за ручку, как дверь открылась сама, и на пороге оказался Оскар с двумя пиццами, двумя бутылками пива, и какой-то квадратной штукой под мышкой, из которой торчали провода. Она посторонилась, Оскар с довольной улыбкой прошагал в комнату и свалил на кровать своё имущество.

– Еле выпросил у администратора DVD, пришлось дать двадцатку. Я взял пива. Тёмного. Ещё взял пиццу. Была только с анчоусами или с ветчиной. Я взял с ветчиной. Ты ведь не любишь с анчоусами. А ты куда? – внезапно вспомнив, что встретил её на пороге, спросил он.

– А я искать тебя собралась…

– Искать меня? Зачем? – он посмотрел на неё с искренним удивлением, отодвинул маленький телевизор и воткнул в него провода от DVD.

– Я думала, с тобой что-то случилось. Второй час ночи, а тебя нет. Почему так долго?

– Мелли, ты не представляешь, как тяжело в этом городишке найти круглосуточный магазин, где продаются диски.

– Какие диски?

– Мелли, не глупи! Сейчас будем кино смотреть и есть. Ну, улыбнись!

– Ты посреди ночи целый час где-то ходил и искал диск с фильмом?!

– Ты что сердишься? Я хотел тебя порадовать.

– Пора бы привыкнуть к твоим сюрпризам. Но я так испугалась, – она скинула босоножки, вернула ключи в пепельницу и обняла его, – Что за кино?

– Ты же сказала, что не знаешь про Бонни и Клайда, вот и посмотришь. Открой пиццу.

Мел залезла на кровать с ногами и склонилась над ароматной коробкой. Оскар загнал в DVD диск с «Бонни и Клайдом» и сел рядом. Пшикнули крышки бутылок, телевизор заговорил монотонным мужским голосом: «Бонни Элизабет Паркер до начала воровской карьеры…», Мел прижалась щекой к плечу Оскара: таким был их первый «семейный» ужин…

– Жалко их. Они не от хорошей жизни стали такими. Поймали бы, в тюрьму посадили. Зачем так жестоко? – фильм уже несколько минут как кончился, пицца с пивом тоже давно закончились, а Мел всё сидела, облизывая пальцы.

– Важно вовремя остановиться.

– Даже если бы они вовремя остановились, на них бы всё равно охотились.

– Наверное. Я не хочу, чтобы с нами такое случилось.

– Да брось, куда нам до них! Бонни Паркер и Клайд Берроу – это легенда, а мы простые люди.

– А эпизод, где в банке не оказалось денег?

– Разве только это. Больше мы ничем не похожи. Ты же не был раньше налётчиком, а Клайд не пытался прыгать с моста. Ещё нам не надо делиться с оравой бездельников. И куш у нас побольше. Кстати, у Бонни причёска неправильная.

– В смысле?

– Такие причёски носили в шестидесятые, а в двадцатые совсем другие.

– Откуда ты знаешь?

– Что тут знать, посмотри любой немой фильм. И ещё, у Клайда были кое-какие проблемы… а у тебя?

– Чего? Какие проблемы?! – Оскар схватил Мел за плечи и опрокинул на подушки.

– Сейчас проверим…

Пошли вторые сутки с момента исчезновения Мелиссы. Ванесса долго сомневалась, винила себя за случившееся, стыдилась, что первый попавшийся ловелас увёз её дочь в неизвестном направлении, но больше оставаться в неведении она не могла. Утром тридцать первого мая она сообщила в полицию об исчезновении дочери. Дело Мелиссы МакГилл досталось детективу Истербруку. Это был грузноватый мужчина лет пятидесяти, отличавшейся крайней невозмутимостью и спокойствием. В любой ситуации беседу он строил в форме допроса. Разговор с Ванессой не стал исключением.

– Значит, у вас пропала дочь. Давайте по порядку. Её имя, дата рождения, род занятий.

– А зачем это всё?

– Нам нужно иметь как можно больше информации.

– Мелисса Кэтрин МакГилл. Родилась семнадцатого марта тысяча девятьсот девяносто третьего года. Учится в Бруклинской Технической Высшей Школе, в одиннадцатом классе.

– Когда исчезла ваша дочь, мисс МакГилл?

– Двадцать девятого мая, около двух часов дня.

– Что ж, уже можно начинать поиски. Где это произошло?

– У её школы.

– Когда вы стали беспокоиться по поводу её отсутствия?

– Когда она вечером не пришла домой. Она никогда не приходила домой сразу после школы, да и я в тот день задержалась на работе. Но уже в десять вечера мне показалось странным её отсутствие. По будням она долго не задерживалась. Её телефон не отвечал. Я обзвонила её друзей, мне сказали, что занятия закончились раньше, и она сразу уехала с каким-то мужчиной. Я всю ночь ей звонила, ждала, что она вернётся, но этого не случилось.

– Мелисса когда-нибудь исчезала подобным образом?

– Нет, никогда.

– Это не мог быть какой-нибудь родственник?

– У неё нет родственников, кроме меня. Мои родители умерли, ни у меня, ни у неё нет братьев или сестёр, об отце она ничего толком не знает, да и я, собственно, тоже, мы расстались ещё до её рождения.

– Почему вы сразу не заявили в полицию о похищении? Ведь если совершено преступление, расследование начинают сразу!

– Я бы не сказала, что это было похищение. Хотя, в какой-то мере… впрочем, я точно не знаю. Дело в том, что днём она прислала мне сообщение.

– Можно взглянуть?

– Конечно.

– Н-да. Она просит её не искать, она счастлива. У вас есть основания ей верить?

– Да, но это она так думает. А на самом деле всё может быть просто ужасно, только пока она об этом не догадывается. Пожалуйста, найдите Мелиссу, я не могу быть спокойной, не зная, где она и с кем!

– У вас есть какие-нибудь предположения? Кем мог быть тот мужчина?

– Меня там не было.

– И всё же?

– Оскар Соррейс. Я его видела только однажды. Мел нас познакомила.

– Мелисса встречалась с ним?

– Скорее всего. Но она не посвящала меня в свою личную жизнь. Она всегда отмахивалась от подобных разговоров.

– Соррейс… знакомое имя, я где-то его слышал. Что вы ещё о нем знаете?

– Ему тридцать восемь и у него нет работы, по крайней мере, не было на момент нашего знакомства. Больше ничего.

– Вы не одобряли их отношения?

– А вы бы одобрили? Ей только исполнилось шестнадцать, а он её старше больше чем на двадцать лет! Разве такие отношения нормальны? Он что, будет гулять с ней за ручку в парке и есть мороженое?

– Не волнуйтесь. Он не избежит уголовного преследования.

– А если она сама согласилась с ним поехать и это не похищение?

– Неважно. Если ей нет семнадцати, по законам штата Нью-Йорк ему не отвертеться. Было бы ему лет двадцать, тогда у него могли быть шансы, но при такой разнице в возрасте… короче, сидеть ему не пересидеть.

– Их ещё нужно найти.

– Найдём. Для начала я должен опросить всех, с кем Мелисса общалась.

Детектив Истербрук начал своё расследование с допроса одноклассников Мел.

– Назовите, пожалуйста, ваше полное имя, дату и место рождения, род занятий.

– Энн Кларисса Мирроуэй, четырнадцатое сентября тысяча девятьсот девяносто третьего года, Детройт, Мичиган. Учусь в Бруклинской Технической Высшей Школе.

– Вы знакомы с Мелиссой МакГилл?

– Да, мы учимся вместе, дружим с девятого класса.

– Вы были в школе двадцать девятого мая? Что в этот день произошло?

– Ничего особенного. Вечером позвонила мисс МакГилл и сказала, что Мел нет дома, и она не может её найти. Но я не знала, и не знаю, где Мел.

– Она никогда не говорила, что хочет сбежать из дома?

– Нет.

– В котором часу Мелисса покинула школу?

– Отменили два последних урока, так что мы освободились часа в два, даже раньше. Она вышла вместе со всеми, на улице как обычно, было много людей, она стала всматриваться в толпу, будто кого-то искала. Я заметила, что нам машет какой-то мужчина. Я спросила Мел, кто это, а она, вместо того чтобы ответить побежала к нему, а он её обнял и поцеловал, потом они о чём-то говорили, сели в его машину и уехали.

– Значит, Мелисса поехала с ним добровольно?

– Конечно! Не то что добровольно, а с радостью. Это же был Оскар.

– Оскар Соррейс?

– Наверное. Я не знаю его фамилию.

– Вы его узнали?

– Нет, я же никогда его не видела, даже на фотографии. И стояли они далеко. Просто он позвонил Мел днём и сказал, что заедет за ней в школу. Она ещё очень удивилась.

– Почему?

– Он раньше никогда за ней не заезжал.

– Какая у Оскара была машина? Может быть, вы запомнили номера?

– Я не знаю, Майкл сказал, но я забыла название. По-моему Джесс сказала, что это старый автомобиль, но я в машинах совсем ничего не понимаю, хотя я и из Детройта, а мой папа работает в General Motors. Большая, чёрная, без верха. А номеров я не видела.

– В каких отношениях были Оскар и Мелисса?

– Они любят друг друга.

– Откуда вы знаете?

– Как откуда?! Мы с Мел всё-таки лучшие подруги. И целовались они совсем не как друзья.

– Насколько мне известно, мисс МакГилл против их… общения. Они не планировали куда-нибудь уехать?

– Мел ничего такого не говорила.

– Что вы знаете об Оскаре? Род занятий, возраст, адрес?

– Ничего. Только что он старше Мел. Ещё Мел как-то обмолвилась, что он после развода лишился квартиры на Манхеттене и временно живёт у какого-то приятеля. Но адреса я не знаю.

– Куда они могли бы отправиться?

– Даже не знаю. Вряд ли они поедут в большой город. Мел всегда хотелось жить в собственном доме, она не любила Нью-Йорк. Хотя, может быть, они поехали в Голливуд.

– Почему в Голливуд? Вы же сказали, что Мелисса не любит городов.

– Она всегда мечтала стать актрисой, лучшего места для исполнения этой мечты не найти.

– Вы можете сообщить ещё какую-нибудь информацию?

– Я не знаю, боюсь, что нет.

– Спасибо. Если что-нибудь вспомните, позвоните по этому номеру.

Энн вышла из кабинета и с облегчением выдохнула. Она очень боялась сказать чего-нибудь не то и в тоже время чего-нибудь не сказать и тем самым запутать следствие. В конце концов, совершенно непонятно, что для Мел будет лучше!

Джесс так не переживала. Ей было безразлично, найдут Мел и Оскара или нет. Она испытывала отвращение к этому роману. С самого начала она мало верила в его любовь, а теперь убедилась, что ничего возвышенного и в её любви нет. Она смерила презрительным взглядом взволнованную Энн, и спокойно прошла в кабинет директора школы, любезно предоставленный последним детективу Истербруку для беседы с учениками.

– Назовите ваше полное имя, дату и место рождения, род занятий.

– А то вы не знаете!

– Назовите. Так положено.