Французские народные сказки. Попался, сверчок!

Бывало, заберётся Кэрбели в спящий дом, скинет свой синий кафтанчик и давай трудиться не покладая рук. А закончив работу, присядет на тёплый камень-голыш у самого очага, попьёт тёплого молочка из горшка и, подперев голову рукой, слушает, будто зачарованный, нескончаемую песню своего приятеля – сверчка.

Понятное дело, души не чаяла старая Клюзере в маленьком Кэрбели и потому заботилась о нём как только могла: укладываясь спать, непременно оставляла в очаге чуточку жара, чтоб и в комнатах было тепло да и камень-голыш не остывал. А на столе припасала для него горшок свежего молока с густыми сливками.

Каждую ночь поджидала старая стряпуха своего заботливого помощника, и, когда он приходил, Клюзере любовалась его аккуратной работой. Одно было досадно: не довелось ей ни разу увидеть в полутёмной кухне его лица. Очень уж маленький он был – с ладонь, не больше, – да и свисавший на лоб колпачок мешал его разглядеть.

Так и жили они в мире и согласии. Но вот беда: умерла от старости Клюзере. Погоревал, погоревал хозяин да и взял в дом вместо неё новую стряпуху – хохотушку и проказницу Агнесу. И опять всё пошло по-прежнему. Снова приходил Кэрбели к дядюшке Пуркуэну и принимался за свои обычные дела. И надо сказать, полюбил он новую стряпуху не меньше, чем любил когда-то добрую Клюзере. Нравились Кэрбели и её звонкий смех, и задорные песни. Казалось ему, будто даже старые кастрюли и медные тазы звенят в её руках куда веселее, чем прежде.

Всё бы хорошо, если б не вздумалось однажды Агнесе сыграть над своим добрым приятелем вроде бы безобидную шутку. Накалила она в очаге камень-голыш, положила его на место, а сама, юркнув в постель, стала подглядывать за малюткой Кэрбели.

Переделал Кэрбели всю работу, натянул свой синий кафтанчик и, взяв горшок с молоком, направился к камню-голышу. Сел он было на него, да как вдруг подскочит! Выскользнул у него из рук горшок – и вдребезги, а сам Кэрбели к двери бросился, опрокидывая на ходу тазы, кастрюли, сковороды и всю прочую кухонную утварь.

Увидела тут Агнеса, что она натворила, вскочила с кровати и давай звать Кэрбели:

– Вернись, Кэрбели! Прости меня, неразумную, что так неловко подшутила я над тобой. Вернись, Кэрбели! Прости меня, если можешь!

Но было уже поздно. Не пожелал Кэрбели простить ей глупую шутку и исчез неизвестно куда.

И пошло всё в доме дядюшки Пуркуэна вверх дном: в комнатах – пыль и паутина, на кухне грязная посуда, ржавые тазы, нечищеные сковородки… Как ни старалась Агнеса навести порядок, ничего у неё не получалось. Вот тогда-то и поняла она, что такое обидеть доброго гнома! Невесело ей стало на душе. Разучилась она петь и смеяться и всё больше помалкивала да хмурилась. И дядюшка Пуркуэн начал поглядывать на служанку искоса: почему это, мол, всё кувырком у неё идёт?

Промолчала Агнеса, ничего не сказала хозяину о своей глупой выходке, а потом забрала свои вещи и совсем ушла из деревни… Что ж, сама виновата!

А как только ушла она, снова вернулся к дядюшке Пуркуэну маленький Кэрбели. Правда, в доме он уже не показывался и домашней работой не занимался, но зато приохотился за лошадьми ухаживать. Каждую ночь приходил он на конюшню к дядюшке Пуркуэну и брался за дело: засыпал коням корм, поил их, чистил, расчёсывал хвосты и гривы. А потом, полюбовавшись на свою работу, тут же исчезал в ночной темноте.

Догадывался, конечно, дядюшка Пуркуэн, что всё это – дело рук того же Кэрбели. Вот и решил он отблагодарить малютку за его заботу и преданность. Но как это сделать, коли не видал он его ни разу? Думал он, думал и наконец придумал.

Позвал он к себе конюха и наказал выследить ночью маленького Кэрбели:

– Как только появится он в конюшне, тут же меня зови, понял? Да смотри не спугни его ненароком.

Выслушал конюх хозяйское наставление и в полночь возле конюшни затаился. Долго ждать ему не пришлось. Как раз в полночь скрипнули в конюшне ворота, и в тусклом свете луны появился крохотный гном в синем кафтанчике, в черных лаковых сапожках и в красном колпачке. Не успел гном и шага ступить, как конюх хвать его за колпачок и сорвал с головы. Подпрыгнул Кэрбели да как закричит на конюха:

– Сейчас же отдай колпачок, а то не миновать тебе беды: в осла превращу!

– Это за что же? – расхохотался конюх. – Не отдам я его тебе, пока не прибежит хозяин и не отблагодарит тебя за усердие…

– Отдай колпачок! Слышишь? – ещё пуще рассердился Кэрбели.

Но не внял его просьбе конюх, а пока бегал за хозяином, Кэрбели и след простыл. Расспросил дядюшка Пуркуэн конюха, как и что произошло. Рассказал тот всё по порядку. Рассердился дядюшка Пуркуэн, отругал конюха за глупое его усердие и, раздосадованный, спать пошёл.

На следующее утро вышел дядюшка Пуркуэн во двор и видит – стоит у конюшни какой-то колченогий осёл. Удивился он несказанно, оглядел осла со всех сторон и сразу вспомнил:

– Да ведь это же проделки Кэрбели! Осёл-то не кто иной, как мой конюх. Н-да, отомстил Кэрбели за свой красный колпачок… Надо бы его разыскать и возвратить хозяину.

Долго он искал колпачок, но тот словно в воду канул. И лишь через много дней отыскал он его на ветке высокого дерева – видать, забросил его туда сам конюх по нечаянности.

Взял дядюшка Пуркуэн колпачок, почистил щёткой и на видное место положил. А когда наутро вошёл в конюшню, увидал, что исчез красный колпачок, а возле лошадей конюх стоит. Усмехнулся тут дядюшка Пуркуэн, но, ничего не сказав, оглядел вычищенных, лоснившихся коней и вышел во двор…

Вот видите: разве можно обижать добрых и трудолюбивых помощников?

Лиса и куропатка

Как-то раз повстречала лиса на опушке серую куропатку и спрашивает:

– Скажи, голубушка, как это ты умудряешься днём спать?

– Как? Да очень просто. Спрячу голову под крылышко и сплю спокойно. Вот погляди!

И, чтобы лучше лиса её поняла, спрятала она под крылышко голову. Разгорелись тут у лисы глаза. Метнулась она к куропатке, ухватила её за крыло и помчалась прочь.

Бежит мимо реки, увидали её прачки и давай кричать:

– Глядите-ка! Глядите! Вон тащит лиса в зубах куропатку!

Услыхала куропатка женские крики и говорит лисе потихоньку:

– Ну и нахальный народ здесь! И не стыдно им в чужие дела нос совать?

«А ведь верно, – подумала лиса. – Какое им дело?» – и разжала на миг зубы, чтобы хорошенько отчитать прачек. Но не успела она слово вымолвить, как куропатка вырвалась от неё и на ветку дуба вспорхнула.

Взглянула лиса на куропатку и процедила сквозь зубы:

– Эх! Никогда не надо болтать попусту!

А куропатка, усмехнувшись, ей и вторит:

– Да! И спать ложиться не вовремя тоже не след.

«Святой»

Грамэр

В давние-давние времена стояла на одном из холмов Гаскони маленькая деревушка Сен-Грамэ́р, названная так в честь святого Грамэра. Каждый год весело справляли крестьяне день своего «покровителя». Да и в самом деле: почему бы лишний раз не повеселиться? Ещё за неделю до праздника начинали убирать прихожане свою захудалую церквушку: мыли, скребли, чистили и украшали её гирляндами бумажных цветов.

И вот однажды, вытирая пыль, задел пономарь статую святого Грамэра и отбил ей случайно руку. Что тут делать? Решили тогда кюре и пономарь снять статую, спрятать её на краю деревни у бобового поля, а в день праздника поставить в церкви вместо статуи деревенского кузнеца, похожего как две капли воды на святого Грамэра.

За десять золотых экю согласился кузнец забраться в нишу, где находилась обычно статуя святого, и простоять, не шелохнувшись, всю утреннюю службу.

Утром набилась в церквушку тьма-тьмущая народу. Стоит кузнец в нише, не шелохнётся. Но, как на беду, угостился он утром мёдом, а губы-то забыл вытереть. И вот, откуда ни возьмись, подлетела к нему муха: вьётся, жужжит, кусает – ну просто сил нет! Стал тогда кузнец потихоньку губами шевелить, чтоб отогнать настырную муху.

Может, этого никто бы и не заметил, не будь среди прихожан одной старенькой бабушки с внучкой. Бабушка-то подслеповата была, а внучка сразу заприметила, что шевелит почему-то губами святой Грамэр. Удивилась она несказанно да и толкает бабушку локтем:

– Бабушка, а бабушка! Гляди, святой-то губами шлёпает!

– Помолчи, глупенькая! Сама не знаешь, что языком мелешь, – зашикала на неё бабушка.

Замолчала внучка, однако по-прежнему глаз со святого не сводила… Так и есть: шевелит губами святой!

– Глянь, бабушка… – зашептала она снова. – Ведь и впрямь шлёпает он губами…

На этот раз ничего не сказала старушка, а только пригляделась к святому попристальнее. И вдруг показалось ей, будто и впрямь шевелятся у него губы.

– Свят, свят!.. Уж не мерещится ли мне, старой? Дай-ка уколю я его в ногу иголкой…

Подошла она к «Грамэру» поближе да как кольнёт его иголкой! Взвыл тут кузнец от боли, выпрыгнул из ниши и, пробившись сквозь толпу, помчался домой во всём святом облачении. Увидали прихожане такое удивительное чудо и застыли с раскрытыми ртами: был святой, да сплыл!

А когда очнулись, принялись они перешёптываться, переглядываться и перемигиваться. Ну а что же кюре? Поначалу-то он растерялся, поняв, что не удалась его проделка, и даже рассердился не на шутку. Но сердись не сердись, а выход-то искать надо. И что вы думаете? Всё-таки нашёл он выход, хитрец!

Оглядел он взволнованных прихожан, прищурился и обрушил на их головы громы небесные. Вспомнил он все их грехи и прегрешения за целых десять лет и объяснил, что убежал святой Грамэр из-за богомерзких их поступков. Притихли тут крестьяне, а кюре и говорит:

– Пропадём мы без его помощи, ежели покинет он нас. Поэтому идёмте, братья, его разыскивать, а разыскав, упросим вернуться.

– Идёмте, идёмте!.. – зашумели прихожане и кинулись к двери.

Но тут вскинул кюре вверх руки и крикнул во весь голос:

– Где же найдём мы тебя, святой Грамэр?

И в ответ послышался певучий тенорок пономаря, притаившегося за алтарём:

– На бобовом поле ищите меня! На бобовом поле!

Бросились прихожане на бобовое поле и в самом деле нашли там статую святого, но, увы, с отбитой рукой.

– А рука-то его куда делась? – робко спросил у кюре какой-то крестьянин.

Посмотрел кюре на крестьянина строго.

– Ну и глуп же ты, братец! – говорит. – Ведь не просто он ушёл от нас, а побежал с другими святыми драться, чтоб отстоять вас, грешных, от их нападок. Вот и отбили ему в драке руку. Понятно?..

Что спорить, только глупому это непонятно.

Анри-Пьер и принцесса-лягушка

Жили когда-то во Франции король и королева, и родилась у них дочка, прехорошенькая. По такому случаю устроил король весёлый пир и пригласил во дворец множество гостей. Но самыми почётными среди них были добрые феи. Вы, конечно, знаете, что добрые феи всегда дарят новорождённой самые лучшие подарки.

Ну ладно. Усадил король всех за стол и приказал поставить перед каждой феей золотое блюдо. Но вдруг в самый разгар пиршества отворились двери, и вошла в залу ещё одна фея, которую забыли пригласить на праздник. А забыли потому, что не выходила она из дремучего леса лет десять, а может, и двадцать. Вот и решили все, что умерла давно она.

Увидал король старую фею, выскочил из-за стола, усадил её на своё место и приказал слугам подать ей золотое блюдо. Послушные слуги тут же принесли блюдо, только не золотое, а серебряное: золотых-то во дворце больше не было.

Обиделась старая фея, отодвинула в сторону серебряное блюдо, к яствам не притронулась и пробормотала что-то сердито. Только самая юная фея, что сидела с ней рядом, всё слышала.

Долго веселились гости да пировали, а когда настало время, вошли феи в детскую, чтобы одарить маленькую принцессу своими волшебными дарами. Самая юная фея пожелала принцессе быть прекраснее всех на свете. Вторая подарила ей доброе сердце. Третья сказала, что будет она петь и танцевать лучше всех. И все прочие в долгу не остались и наградили крошку кто остроумием, кто весёлым характером, а кто долгой и счастливой жизнью.

Дошла наконец очередь и до старой феи. Наклонилась она над колыбелью и, тряся от досады головой, молвила:

– Превратишься ты в лягушку и будешь прыгать по лужам до скончания дней своих!

Не успели гости и ахнуть, как обернулась малютка в лягушку и давай квакать: «Ку-ак! Ку-ак! Ку-ак!» Король с королевой пришли в такое отчаяние, что и сказать нельзя.

И вот тут-то подошла к злой колдунье юная волшебница и попросила её сменить гнев на милость. Долго молчала старуха – должно быть, размышляла, как ей поступить, – а потом и говорит:

– Ладно, снизойду я к твоей просьбе. Пусть прыгает она не в лужах, а в чистом пруду. А когда пройдёт время, выйдет она замуж за прекрасного принца.

Вздохнули тут с облегчением король и королева и бросились было к лягушке-принцессе, а лягушки-то и нет как нет.

Прошли годы, но принцессу-лягушку так больше никто и не видел.

А неподалёку, в соседнем королевстве, жил в ту пору король с тремя сыновьями. Старшего звали Анри-Пьер. Был он юношей добрым и весёлым.

И вот в один прекрасный день отправился он на охоту. Вдали увидел он ряд могучих дубов, а возле них прозрачный пруд. Подошёл он поближе и вдруг слышит:

– Ку-ак! Ку-ак! Ку-ак!

Удивился Анри-Пьер и спрашивает у егерей:

– Кто это там в пруду будто стонет?

Рассмеялись егеря:

– Стонет? Да это вам почудилось. Просто квакает в пруду лягушка.

– А ведь и верно! Обознался я, видно, – улыбнулся принц. И тут пришла ему в голову забавная мысль: вот бы приручить эту лягушку.

Не раздумывая, подбежал принц к самому берегу да как крикнет:

– Лягушка-квакушка, прыгни ко мне на плечо, станешь тогда моей женой!

Откуда ему было знать, что лягушка-то эта – заколдованная принцесса. Да и крикнул он просто так, чтобы посмеяться. И вдруг видит, выпрыгнула лягушка из пруда – и скок ему на плечо! Удивился Анри-Пьер несказанно, а потом махнул рукой – сам же позвал её! – и отнёс к себе. Устроил он у самого камина чан с чистой водой и выпустил в него лягушку.

Прошла неделя, другая, и привык Анри-Пьер к новой своей подруге: говорил с нею, рассказывал забавные истории, пел старинные песенки… А подружка его внимательно слушала и всякий раз отвечала:

– Ку-ак! Ку-ак!

Больше того, так он к ней привязался, что в весёлую минуту приговаривал шутливо:

– Хорошую я выбрал себе жену! Никто на неё не позарится, никто её у меня не отнимет. Прекрасная у меня жена!

Тем временем состарился король-отец и решил отдать корону одному из трёх сыновей. Но кому из них, ежели любил он их одинаково? Задача и впрямь нелёгкая. А надо сказать, что старый король – не в пример многим королям – был человеком справедливым и от данного им слова никогда не отступался. Вот и порешил он устроить сыновьям три испытания: тот, кто выйдет из них победителем, получит в наследство корону.

Однажды позвал он к себе сыновей и объявил им свою волю: получит корону тот, кто сумеет куском полотна обернуть башню королевского замка семь раз. Выслушали сыновья отцовский наказ и тут же покинули замок.

Что делали младшие братья, неизвестно: должно быть, искали подходящее полотно. Ну а Анри-Пьер, вернувшись домой, уселся в кресло у камина и задумался.

Заметила это принцесса-лягушка и вдруг спрашивает:

– Что с тобой, милый? Какая печаль тебя гложет?

Подскочил Анри-Пьер от неожиданности.

– Ну и чудеса! Значит, ты и говорить умеешь! – воскликнул он.

Долго он не мог в себя прийти от удивления и всё расхаживал по комнате, то и дело повторяя:

– Ну и чудеса! Ну и чудеса!

А потом остановился перед лягушкой, поглядел на неё внимательно и говорит:

– Что в том проку, если и расскажу? Всё равно не в силах ты мне помочь.

Лягушка же ему в ответ: расскажи да расскажи. Подивился Анри-Пьер её настойчивости и поведал тогда про состязание. А под конец добавил:

– Не нужна мне корона, а вот с братьями потягаться я не прочь… Но нет у меня такого полотна…

– Не расстраивайся, милый, раньше срока, – сказала ему лягушка. – Подожди меня, я скоро вернусь.

Выпрыгнула она из чана с водой и скрылась. А Анри-Пьер, усмехнувшись, опять в кресло сел и задумался.

Тем временем добралась лягушка до домика той самой юной феи, что когда-то подарила ей красоту и заступилась за неё перед старой злой феей. Рассказала ей лягушка про всё, что с нею приключилось, не преминула и про состязание упомянуть.

Выслушала её внимательно добрая фея и задумалась. Потом вынула из красивого ларца маленькую серебряную коробочку и протянула её лягушке:

– Вот, возьми! Пусть отнесёт твой муж эту коробочку королю и попросит её открыть.

Обрадовалась принцесса-лягушка, поблагодарила добрую фею и поскакала домой. Ну а дома отдала она коробочку мужу и говорит:

– Эту коробочку, дружок, отнеси завтра отцу и попроси её открыть.

Повертел Анри-Пьер в руках коробочку, улыбнулся ласково, да и говорит:

– Спасибо тебе, милая, за заботу, но ведь таких безделушек у отца видимо-невидимо.

– Прошу тебя, сделай так, как я говорю.

– Что ж, пусть по-твоему будет.

На другое утро пришёл Анри-Пьер в отцовские покои и тут же своих младших братьев увидел.

– А вот и Анри-Пьер! – воскликнул король. – Но погоди, где ж твоё полотно?

– В коробочке… – улыбнулся сын.

– Ай да шутник! – рассмеялся король. – Ну ладно. Начнём, пожалуй, с младшего брата.

Спустился он с сыновьями во двор, подошёл к башне замка и распорядился:

– Теперь за дело!

Развернул своё полотно младший сын, и все замерли в восхищении: ну и красота! Принялись тут же обёртывать полотном башню и в конце концов определили: хватило его лишь на два с половиной оборота.

Пришёл черёд среднего брата. Полотно-то у него было ещё лучше, да хватило его всего на три оборота.

Почесал тут затылок король, повернулся к старшему сыну и говорит:

– Что-то не вижу я твоего полотна.

– Возьмите эту серебряную коробочку и откройте её.

Взял король коробочку, подбросил на ладони и недоверчиво покачал головой:

– Пошутить надо мной захотел, сынок?

Однако коробочку открыл и увидел в ней серебряное яйцо. Открыл яйцо, а в нём серебряный орешек лежит. Раскрыл орешек, а там – тончайшее полотно. Дёрнул король за край полотна и давай тянуть. Тянул, тянул, а конца всё не видно. Обернули башню полотном семь раз, а в куске ещё добрая половина осталась.

Посмотрел король на старшего сына, хлопнул его по плечу и говорит:

– Молодец! – А потом добавил: – Вот вам второе испытание: кто принесёт мне самую красивую птицу, тот и получит корону.

Приободрились сыновья – младший и средний – и тут же отправились за красивой птицей. Один Анри-Пьер никуда не пошёл, а вернулся домой, сел в кресло у камина, подпёр голову рукой и опять задумался.

Заметила лягушка, что снова он невесел, и спрашивает:

– Что ты такой грустный, дружок? Разве не помогла тебе коробочка?

– Помогла, спасибо тебе, да только придумал отец новое испытание: победит тот, кто принесёт ему самую красивую птицу на свете.

– Не тужи, милый. Попробуем и мы такую птицу отыскать. Подожди меня немного.

И снова отправилась лягушка в путь.

Прискакала она к доброй фее и рассказала ей про птицу. Выслушала её фея и говорит задумчиво:

– Дело это не простое, но и на этот раз я помогу тебе. Возьми у меня этот орешек, и пусть король его расколет.

Поблагодарила лягушка добрую фею и, подхватив орешек, домой вернулась…

На следующий день вновь пришли братья к отцу. Младший принёс красивого павлина с хвостом-веером, средний – говорящего изумрудного попугая. Ну а Анри-Пьер протянул отцу орешек и попросил его расколоть.

Едва расколол король орешек, как выпорхнула из него маленькая сверкающая птичка. И до того хороша она была, так сверкала и горела, что все даже зажмурились. Взвилась птичка до самого потолка, а потом уселась на плечо к королю и залилась звонкой трелью.

Замер король от восторга, а когда пришёл в себя, воскликнул:

– Ну и порадовал ты меня на старости лет, Анри-Пьер! Отроду не видал я такой диковинной птицы! Однако ждёт вас всех третье – и последнее – испытание. Приведите ко мне во дворец своих жён. У кого самая красивая жена, тот и победит, а коли победит, то и корону получит.

Обрадовались тут двое младших сыновей. Кто знает, может, и выиграют они последнее испытание?

Вскочили они на коней и умчались за своими жёнами. Ну а Анри-Пьер не торопясь домой вернулся. Да вы и сами посудите: разве мог он идти во дворец со своей безобразной женой-лягушкой?

Вернулся он домой, уселся в кресло и подпёр голову рукой.

А лягушка молчала-молчала, потом вдруг и спрашивает:

– Ну что ты голову повесил, мой добрый принц?

Но Анри-Пьер уверил её, что ничем он, мол, не расстроен. Не поверила ему лягушка и опять спросила, чем всё-таки он расстроен. Только на третий раз рассказал ей принц, какое испытание придумал король напоследок.

Призадумалась лягушка, а потом прыг из чана и прямо в сад. Там сорвала она большую тыкву, выскоблила лапками сердцевину и сделала из неё экипаж. Затем выпустила из мышеловки шесть мышей и запрягла их в экипаж. После этого поймала крысу, ящерицу и шесть пчёл. Крыса стала кучером, ящерица – лакеем на запятках, а пчёлы – камеристками. Рассадила лягушка всех зверюшек по своим местам, прыгнула в тыкву-экипаж и приказала трогать. Понеслась во весь дух по дороге эта странная упряжка.

Проезжая мимо своего дома, крикнула принцесса-лягушка погромче:

– Анри-Пьер! Догоняй меня! Поедем к твоему батюшке-королю.

Услыхал Анри-Пьер её голос, выглянул из окошка и, увидев летевший по дороге экипаж, только раскрыл рот от изумления: ну и диковинка! Но всё-таки вскочил на коня и помчался догонять свою лягушку.

Тем временем мчался экипаж во весь дух к домику юной феи: должно быть, спешила к ней лягушка за помощью. Но, как назло, зазевался кучер и на всём ходу влетел прямо в грязную лужу. Вот и застрял экипаж в грязи: ни туда ни сюда. Что тут поднялось! Запищали, зашумели зверюшки на весь лес, а сама лягушка тревожно заквакала: «Ку-ак, ку-ак, ку-ак…»

Услыхала юная фея этот шум и выбежала на порог.

– Боже мой! – всплеснула она руками, увидев принцессу-лягушку в столь плачевном положении. – Как это ты застряла в луже со своей свитой? Погоди, однако… У меня в гостях та старая фея, что превратила тебя в лягушку.

Бросилась она домой и стала тормошить старуху:

– Пойди погляди на твою принцессу-лягушку! Неужто и теперь ты ей не поможешь?

Поморщилась старуха, припомнив былую обиду, но не отказала юной волшебнице. А когда увидела застрявший в луже экипаж, рассмеялась от всего сердца. Долго смеялась она, и в этом смехе растаяла старая её обида. Вытерла она наконец выступившие от смеха слёзы, да и говорит:

– Больше я на неё зла не держу… А раз так, пусть превратится тыква в золочёную карету, мыши – в красавцев коней, ящерица – в лакея на запятках, крыса – и вышколенного кучера, а сама лягушка – в прекрасную принцессу.

Едва успела она так сказать, как вмиг всё исполнилось. И вот мчится уже по дороге к королевскому замку роскошная карета, и сидит в ней прекрасная, как день, принцесса.

Вскоре попридержал кучер горячих своих коней, высунулась из окошка кареты принцесса и принялась смотреть на дорогу, где должен был появиться Анри-Пьер. Завидела она его наконец и крикнула:

– Анри-Пьер! Догоняй меня!

Увидев красивую девушку и услыхав странные её слова, опешил от неожиданности Анри-Пьер: откуда взялась золочёная карета с прекрасной незнакомкой и куда это вдруг исчезла его жена-лягушка?

Однако пришпорил он коня и тут же у кареты оказался. Улыбнулась ему красавица и говорит ласково:

– Привяжи коня к карете и садись со мной рядом.

Соскочил Анри-Пьер с коня, привязал его к карете, а сам с красавицей сел. Тряхнула она головой, рассмеялась и приказала кучеру:

– Трогай! Да побыстрее!

И помчалась сверкающая карета вперёд, прямо к королевскому замку. Хотел было Анри-Пьер расспросить девушку о таинственном её появлении, но она за всю дорогу и слова не проронила.

Едва остановил кучер упряжку во дворе, как выбежали из замка придворные. Очень уж разобрало их любопытство: кто это пожаловал к королю нежданно-негаданно? Но когда вышел из кареты Анри-Пьер вместе с очаровательной девушкой, ахнули придворные и застыли в изумлении. Один только король мигом сообразил, что привёз к нему Анри-Пьер свою жену. Улыбнулся он красавице, а потом поглядел на других сыновей и молвил: