Полёт японского журавля. Я русский

Штаб находился в подземном бункере, довольно глубоком и просторном. Офицер в форме полковника сидел за столом и изучал карту.

Когда Тон доложил о деле, мимоходом сказав, что в кузове пять убитых американцев, полковник отложил карандаш и оглядел босого Михаила и Сы Пу. Потом встал, подтянул складки кителя и представился командиром семьсот семьдесят шестого отдельного полка. Михаил показал на карте, где они приземлились, и коротко рассказал о том, что произошло с ними ночью. После этого он достал из-за пазухи пакет. Полковник сразу углубился в чтение. Через полчаса из деревни во все стороны мчались курьеры.

Из короткого рассказа полковника Чана Михаил узнал, что полк, в котором они оказались, со вчерашнего дня был вынужден сдерживать контрнаступление американских войск. Они понесли большие потери в живой силе, а также лишились около десятка танков. В течение нескольких дней полк вместе с пятой и двенадцатой дивизиями пытался захватить важный стратегический пункт Пхохан. Это был крупный порт, имевший важное значение для обеих сторон. Кровопролитные бои измотали обе стороны, но Пхохан так и остался ничейной территорией. В армии «северных» остро ощущалась нехватка боеприпасов и питания, солдаты выглядели изнурёнными и растерянными. Исходя из сложившейся ситуации и учитывая содержание донесения, стало понятно, что отступление армии неминуемо, но тут же встал вопрос о том, как сдержать наступление американцев.

Решение было простым – минировать дороги.

Рано утром Михаила вызвали в штаб. Он спустился в бункер, где его уже ждали несколько офицеров и полковник Чан. Тот внимательно осмотрел Михаила, задержав взгляд на его новых сапогах, а затем удовлетворённо кивнул.

– Я слышал, что вы специалист по минам, – произнёс полковник Чан на русском языке, краем глаза поглядывая на своих офицеров. Русская речь командира немало удивила присутствующих.

– Так точно, мины моя основная военная специальность, – откозырнул Михаил.

– Нам нужна ваша помощь, – сказал Чан. – Для того чтобы начать отступление и соединиться с северной группировкой нам необходимо задержать противника по всей линии фронта. У нас острая нехватка боеприпасов, но имеются мины в большом количестве. Но у нас нет грамотных опытных минёров.

– Но я один не смогу заминировать все дороги.

– От вас этого и не требуется, Сан Дё, – сказал полковник Чан уже на родном ему языке. – Проведите несколько занятий, и мои солдаты сами всё сделают как надо.

– Это очень трудное дело, мне нужно несколько дней. Минное дело не терпит спешки.

– У нас только один. Я хорошо знаю, чего стоит ошибка минёра, но действовать надо быстро, прямо сейчас. Группа уже в сборе. Это опытные солдаты, и хорошо, если вы поделитесь с ними опытом. Уверен, что вам есть, что показать. Эти ребята будут командовать подразделениями, они будут работать по всей линии обороны. Вы готовы?

Михаил даже не успел ответить, как Чан поднялся и жестом пригласил Михаила за собой.

Под большой маскировочной сеткой прямо на земле уже сидели около полусотни военных. Рядом стояли несколько деревянных ящиков с минами. Михаил подтянул гимнастёрку и откашлялся.

– Начнём с этой, – не раздумывая произнёс Михаил, беря в руки один из ящиков. – Противотанковая мина ТМД-44. Предназначена для выведения из строя гусеничной и колёсной техники противника. Мина может устанавливаться как на грунт, так и в глубину, а так же в снег. Как вы видите, корпус мины деревянный, что делает её с одной стороны лёгкой, с другой, трудно обнаружимой. За счёт деревянного корпуса миноискатель её не видит. Чувствительность от двухсот, до пятисот килограммов. Это значит, что человек не спровоцирует взрыва, если на неё наступит. Но при разрушении корпуса чувствительность мины возрастает, это надо учитывать. Следующая мина… ТМ-41. Поступила на вооружение… Впрочем, это не нужно. Вес мины пять с половиной килограммов, мина нажимного действия, корпус стальной. Взрывчатое вещество – тротил, аммонит…

Рассказав об устройстве и назначении мин, он сделал паузу, разглядывая лица будущих командиров. Ему показалось, что никто даже не моргает, все были как единый организм. Он понимал, что среди солдат были те, кому наверняка приходилось устанавливать мины, война шла не один месяц, и они успели основательно понюхать пороху, но, несмотря на это, он не увидел ни одного рассеянного взгляда, солдаты были предельно собраны и ловили каждое его слово, словно он раскрывал им какую-то особую тайну. Но тайны не было, был лишь порядок и правило.

… – Итак, продолжим. Я знаю, что должен как можно скорее научить вас установке мин, но в минном деле не это главное. Мы начнём с того, что узнаем, по каким признакам мину можно обнаружить. Маскировка мины, вот что по-настоящему важно для минёра, и для каждой местности есть свои правила маскировки. Вокруг много полей, земля ровная. На такой местности обычно мины устанавливаются в вырытых ямках, если зимой, то в снегу. Мины могут покрываться дёрном, травой, землёй… Поэтому обращаем внимание на бугорки, осадки грунта, взрытый снег, высохшую траву на фоне зелёного поля, набросанную солому. На дороге рыхлая почва, большой камень… Это те признаки, по которым можно догадаться, что возможна мина. Наваленные друг на друга стволы деревьев… Любой объект, как случайный, так и естественный, может указать нам на спрятанную мину.

Все по-прежнему были внимательны, царила тишина, никто не записывал, но концентрация внимания была настолько необычной, что ему стало не по себе. К тому же, среди учеников в первом ряду сидел полковник Чан. Это несколько смутило Михаила, но Чан сделал знак, мол, всё крайне интересно, и он продолжил: – Шпагат, проволока, упаковки от мин, даже колышки для вешек. Всё это может иметь отношение к отступающему противнику, минирующему после себя территорию. Любой случайный предмет должен стать объектом вашего внимания, даже обычная детская кукла. А теперь кто мне скажет, при чём тут обнаружение, когда вам сейчас надо просто научиться ставить мины?

Все молчали. Неожиданно поднял руку Чан. Нисколько не стесняясь, он поднялся и оглядел присутствующих: – Мы будем ставить мины, и после нас ничего этого не должно оставаться, даже помятой травы. Я правильно вас понял, товарищ Сан Дё? – рассудительно произнёс полковник.

Михаил кивнул, и поймал себя на мысли, что эта манера речи ему известна. Он вспомнил, на кого мог быть похожим бывший офицер Красной армии. Для полного сходства не хватало лишь трубки в правой руке и усов. – Так точно, товарищ полковник, отчеканил Михаил не скрывая улыбки. – Разрешите продолжить?

– Прошу вас, продолжайте, – удовлетворённо произнёс Чан, и удалился с важным видом.

После теории они перешли к практике, к порядку раскладки мин на местности. После этого начались упражнения по их маскировке. Уже через час приступили к боевому минированию местности, прилегающей к деревне, отметив два коридора, по которым должны были выходить оставшиеся на передовой подразделения полка. Десять человек, которые участвовали в этой операции, стали командирами других групп, которые сразу же после возвращения разошлись по всему периметру обороны.

Той же ночью Михаил оказался в составе группы из пятнадцати человек, которая должна была проехать на машине вдоль линии фронта в восточном направлении и выйти на подступы к Пхохану. В сложившейся ситуации этот порт мог представлять серьёзную угрозу для отступающих частей северокорейской армии. По решению полковника Чана группа должна была заминировать все возможные пути, по которым противник, высадившись в Пхоханском порту, мог отрезать пути к отступлению войск. Днём все дороги оказывались под огнём американской авиации, поэтому продвигались ночью. За ночь они совершили переход в пятьдесят километров, и в течение суток заминировали все основные направления, ведущие из Пхохана.

Наконец, двадцать пятого сентября по радио сообщили, что Сеул снова в руках войск коалиции. Все опасения Ли Вея себя полностью оправдали. К этому времени началось повсеместное отступление Народной Армии Кореи для последующего воссоединения с северной группировкой.

Выполнив своё задание, группа Михаила вернулась в расположение семьсот семьдесят шестого полка. Вскоре Михаил получил задание, которое едва не стоило ему жизни, и поставило его перед сложным выбором.

Войска отступали с большими потерями, при постоянных налётах американской авиации, дороги были переполнены мирными жителями, среди которых были и японские беженцы. Эти японцы находились в Корее со времён второй мировой войны, когда Япония на правах империи оккупировала территорию Корейского полуострова. Никто из корейцев, включая и южных, не испытывал к японцам симпатии, а в условиях отступления северокорейской армии их положение становилось ещё тяжелей. В такой момент и застал в Корее Михаил своих бывших соотечественников. Продвигаясь на север в составе корейских соединений, он получил задание заминировать порт Кунсан, находящийся на восточном побережье полуострова. Их группа должна были взорвать пирсы, к которым в ближайшее время могли пристать американские суда. Это были свайные пирсы, шириной около десяти метров, позволявшие пристать морскому судну средних размеров. Несколько кораблей уже стояло в пределах видимости, не решаясь войти в акваторию порта, опасаясь подорваться на морских минах, которыми была напичкана глубоководная, но узкая бухта Кунсана. Несмотря на скопление людей, порт периодически подвергался обстрелу, в его небе всё время кружили лёгкие вертолёты-разведчики американцев.

В их группе было пять человек. Спрятав машину в одном полуразрушенном ангаре, недалеко от порта, они выгрузили мины, и всю ночь разносили их по заданным точкам. Главной целью был основной пирс, у которого готовым к выходу в море стоял сухогруз. Рядом толпились люди, в надежде оказаться на его борту. Это были японские беженцы; несколько сот человек, кто как мог, пытались попасть на это судно.

Рядом с Михаилом всё время находился Сы Пу, всегда спокойный, без признаков усталости, готовый к выполнению любого приказа.

Чтобы не привлекать внимания людей, было решено нести заряды на себе. С китайцем и тремя корейскими солдатами, они переоделись в гражданскую одежду, и пронесли к пирсу в больших корзинах взрывчатку и несколько управляемых мин. Количество мин равнялось числу точек, где закладывалась взрывчатка. После приведения в действие часового механизма, все эти мины должны были взорваться одновременно. Этого взрыва должно было хватить, чтобы пирс целиком взлетел на воздух. Неся свою корзину, Михаил растерялся, он прекрасно понимал, среди кого оказался, вокруг были живые люди, его соотечественники. В основном, это были горожане, торговцы, у которых, были налажены связи с проамериканскими правительством Ли Сынь Мана. Люди были напуганы внезапным отступлением северян и, опасаясь, что в городе снова начнутся бои, бежали в сторону порта, в надежде оказаться на борту сухогруза. Вокруг было немало детей и женщин. Наблюдая за ними, Михаил в какой-то момент ясно осознал, что должно будет произойти с этими людьми, если он и его группа выполнят задание. Недалеко от него нёс свою корзину Сы Пу. Увидев озадаченное лицо командира, он кивнул другим участникам группы, чтобы те остановились. Сы Пу, как всегда, не показывал ни страха, ни сомнений, лицо его было внешне абсолютно спокойным, но Михаил чувствовал, что Сы Пу тоже чем-то встревожен. Он подошёл к Михаилу с вопросом о том, какие им предстоят действия. Никакого плана у Михаила пока не было, он был растерян, одно ему было ясно: взорвать пирс, когда на нём столько людей он не сможет. Китаец, скорее всего, об этом не думал.

– Я нашёл хорошее место для заряда, – тихо произнёс Сы Пу, поглядывая на товарищей. Кроме них и беженцев на пирсе находились несколько десятков военных одной из северокорейских частей. Вероятно, у них была договорённость с японцами пропустить тех на корабль и дать им уйти в Японию. Наверное, японцы хорошо заплатили им, если корейцы так ревностно сопровождали беженцев.

Михаил выслушал Сы Пу и кивнул. Не привлекая внимания людей, они разнесли мины по точкам, и Михаил дал команду всем уходить. – Уходите как можно дальше, я сам установлю часовые механизмы. Это очень опасно, поэтому лучше вам выйти из зоны поражения, – сказал Михаил, стараясь при этом не выдавать своего волнения. – Заодно выясню, когда предполагается уход сухогруза. – Сы Пу некоторое время стоял в раздумье, не отрывая взгляда от Михаила. Он как будто сомневался в его словах, но затем кивнул, и, не спеша пошёл в сторону берега.

Михаил взял корзину с управляемыми зарядами и понёс её к пирсу. Задача, которую он пытался решить, пока шёл к пирсу, заключалась в том, чтобы узнать, на какое время ставить часы. Для этого он должен был узнать, сколько ещё простоит сухогруз. В условиях военного времени на этот вопрос мог ответить только капитан, а спрашивать у беженцев не было никакого смысла. Перебирая в уме всякие варианты, Михаил понял, что поставить время случайно он не сможет, по его понятиям это было недопустимо. На пирсе на него никто не обратил внимания, но когда он подошёл к самому борту сухогруза, то оказался в окружении волнующейся толпы. Люди спорили, выясняя кому идти раньше по трапу. Хлипкий трап раскачивался, едва удерживая на себе поднимавшихся людей.

– Ну чего встал как вкопанный, – услышал Михаил за спиной. – Перед ним стояла толстая, и уже не молодая японка. – Что у тебя в корзине? Трюмы итак переполнены, людям некуда встать на палубе, а он со своей корзиной под ногами путается.

Михаил растерялся.

… – Люди жизнь свою спасают, а он всякий хлам с собой тащит. Мы так и ко дну пойдём, – продолжала нудить женщина. На её крики стали подходить другие японцы. Чтобы не вызвать подозрений, Михаил поставил корзину на землю и стал разминать плечи. Он оглянулся, в надежде увидеть кого-нибудь из команды. Он всё ещё не терял надежды узнать, сколько простоит сухогруз. В то же время Михаил опасался, что рядом могут оказаться его товарищи.

– Эта корзина не моя, – негромко заговорил он на японском языке, чувствуя, как внутри ломается какой-то барьер, разделяющий его и этих людей. – Мне всего лишь поручили её принести к кораблю, – ответил Михаил, махая рукой неопределённом направлении, с трудом сдерживая чувства.

– Вот и хорошо. Оставь её сынок, кому она нужна. Помоги-ка мне лучше, – попросила женщина. – Похоже, ты добрый юноша, раз помогаешь другим людям в такую трудную минуту. Нам здесь не рады, вот горе-то какое. Эти корейцы такие неблагодарные. Столько мы им добра сделали, и вот, теперь вынуждены бежать, сломя голову. Как тебя зовут?

– Синтаро, – не задумываясь произнёс Михаил, совсем не удивившись тому, что назвал своё настоящее имя.

– Хорошее имя. Ну, давай, Синтаро, бери эту сумку, пошли, что растерялся. Никуда твоя корзина не уйдёт, у всех своего добра хватает.

Михаил нерешительно взял поклажу, на которую указала женщина, и медленно понёс её к трапу. Ноги его вдруг стали ватными, ему показалось, что всё происходящее не настоящее, что это ему сниться. Несмотря на преграды, он всё ближе продвигался к основной очереди, люди молча расступались, словно их разводила по сторонам чья-то невидимая рука, и вот его нога уже была на первой ступени трапа. Взглянув вверх, он замешкался.

– Ну, чего остановился? Подымайся. Корабль ждать не будет, – услышал он голос за спиной. Он повернулся и неожиданно ясно увидел глаза Сы Пу. Тот стоял в толпе японцев, и с ухмылкой смотрел на Михаила. Это было так неожиданно, что Михаил впал в замешательство. Он пошатнулся и бросил сумку.

– Я не поеду. Я боюсь моря! – закричал Михаил, пытаясь высвободиться из плена толпы. – Меня укачивает в море, я с детства не переношу качки. – Он стал крутить головой, словно ища поддержки и оправдания; китаец исчез так же незаметно, как и появился. Михаил подумал, что ему это могло показаться, но тут же отбросил эту мысль. Он точно видел Сы Пу среди беженцев.

– Выпустите этого психопата. Если у него морская болезнь, пусть остаётся. На одно место будет больше, – закричал кто-то из наседавших японцев.

Михаил с трудом вырвался из тисков и стал искать свою корзину, чтобы унести её от греха подальше. Он понял, что в таком состоянии уже не сможет поставить управляемые мины, внутри него всё словно ходило ходуном, он никак не мог прийти в себя. В голове всё ещё прокручивалась сумасшедшая ситуация, при которой он мог оправиться в Японию. Его буквально трясло от этого, было страшно допустить эту мысль. Он понял, что был в одном шаге от ошибки, которую никогда не смог бы простить себе. Отойдя от трапа, у него вырвался вздох облегчения.

– Бомба, бомба! Это часовая бомба! – раздалось в толпе. Волна людей колыхнулась, освобождая то место, где была его корзина. Михаил вжал голову в плечи, и, не оглядываясь, пошёл прочь. Люди разбегались в разные стороны, и ему ничего не стоило беспрепятственно покинуть пирс.

В условленном месте он встретил Сы Пу. Пытливые глаза китайца сверлили Михаила так, что тому хотелось отвести взгляд.

– Ты поставил механизм? На какое время ты поставил часы? – не скрывая иронии спросил Сы Пу, наблюдая за паникой на пирсе. – Что там случилось? Когда произойдёт взрыв?

– Я не смог, – стиснув зубы, ответил Михаил, – почему-то не отрывая взгляда от рук китайца. Сы Пу был один, и Михаилу показалось, что он задумал что-то нехорошее.

– У нас был приказ, мы должны были взорвать этот пирс, а ты говоришь, что не смог? После того, что я видел на реке? Ты что-то недоговариваешь. Я видел, как ты разговаривал с той японкой. Что ты делал у трапа? Мне кажется, что ты хотел сбежать. Или мне показалось?

– Тебе показалось, Сы Пу, – стараясь выглядеть спокойным, ответил Михаил, всё так же, не отрывая взгляда от рук китайца. Ты напрасно меня обвиняешь, мне пришлось помочь одной женщине, иначе она могла меня заподозрить.

– Не держи меня за дурака. Я видел, как ты говорил с ней. На каком языке ты говорил? Уж точно не на корейском, если она приняла тебя за своего. Я, кажется, понял кто ты. Ты японец.

– Не говори чепухи, Сы Пу. Я советский кореец, приехал помогать своим братьям.

– Если бы ты был корейцем, то тогда тебе ничто не мешало бы выполнить приказ. Для корейца приказ это всё. Завтра здесь будет стоять американский линкор, или ещё что. Из-за тебя погибнет много наших солдат. Нет, ты не кореец.

– Сы Пу, что ты говоришь? Я твой друг, просто не вышло.

– У тебя-то не вышло? Всё у тебя вышло. Ты пожалел этих вонючих зажравшихся япошек, потому что они с тобой одной породы.

– Они беженцы, Сы Пу, такие же люди, как мы. Они мирные люди, – продолжал настаивать Михаил, нащупывая под курткой рукоять пистолета.

– Мне плевать, на это. Это война, и мы должны были взорвать пирс, и если бы от этого пострадало несколько японцев, мир бы не рухнул. Ты предал всех нас.

– Как ты можешь такое…

Михаил не успел договорить. Делая отвлекающий жест, Сы Пу ударил его пальцами по глазам. Удар был молниеносным, словно бросок змеи, и очень хлёстким, в глазах Михаила засверкали чёрные и белые круги. Он мгновенно ушёл вниз, слыша, как над его головой лезвие ножа разрезает воздух. Он упал на плечо, и, крутанув ногами, словно ножницами, подсёк китайца. По звуку падения он понял, куда падает тело противника и вслепую выстрелил в этом направлении несколько раз. Когда предметы вокруг него стали различимы, он увидел рядом Сы Пу, судорожно скребущего ножом по земле. К ним уже бежали солдаты, охранявшие пирс. Михаил поднялся, и немного пошатываясь, побежал прочь.

В условленном месте его ждали. По спокойным лицам товарищей он понял, что никто не видел его борьбы, поэтому, когда его спросили, что случилось на пирсе, он соврал, сказав, что его обнаружили, когда он устанавливал взрывной механизм. Сы Пу пытался отвлечь внимание на себя, и погиб. Никто из корейских товарищей не стал обсуждать случившегося и тем более сомневаться в его словах, но всю обратную дорогу с ним никто не разговаривал и ни о чём не спрашивал. Все понимали, что задание было невыполненно.

Вернувшись в соединение, Михаил подробно изложил обстоятельства всего, что произошло с ним, умолчав о главном. Несколько дней он не находил себе места, вызывая сочувствие у товарищей. Многие знали, насколько близкими были отношения его и Сы Пу, но никто не догадывался, что являлось истиной причиной этих переживаний.

Продолжалось отступление на север. Оно было плохо подготовлено и сопряжено с колоссальными потерями, как в живой силе, так и в военной технике. В составе семьсот семьдесят шестого полка отступал и Михаил. Командуя взводом, в его задачу входило минировать дороги, по которым отступала Северокорейская армия. Началась суровая зима, в армии не хватало продуктов питания, боеприпасов, нечем было заправлять автомобили. В ходе бегства эта армия потеряла несколько десятков тысяч солдат, большая часть которых погибла во время нескончаемых налётов американских бомбардировщиков. Лишь немногим более тридцати тысяч солдат удалось воссоединиться, замкнув всю линию фронта уже у самой границы с Китаем, на реке Ялуцзян. Это была крайняя точка отступления корейской народной армии во главе с Ким Ир Сеном. Всё говорило о скорой и полной гибели не только самой армии, но и коммунистического режима. Но двадцать пятого октября случилось неожиданное – Китай при негласной поддержке Советского Союза, выступил в поддержку корейской армии. Триста тысяч солдат под видом добровольческой армии, пересёкли реку Ялуцзян, остановив тем самым наступление войск ООН. Новая волна боевых действий, нескончаемых сражений с колоссальными потерями с обеих сторон захлестнула Корейский полуостров. Китайские добровольцы сражались самоотверженно, практически голыми руками, воюя с хорошо оснащённой армией, куда входило четырнадцать стран коалиции, поддерживаемой с воздуха и моря. В арсенале добровольцев были лишь винтовки-трёхлинейки, переносные миномёты и ручные пулемёты. Без должного снабжения провиантом и боеприпасами, при отсутствии средств связи и тёплого ночлега, китайские солдаты явили всему миру необычайный пример героизма и стойкости, застилая склоны корейских гор своими телами. Но при этом китайцам удалось уже к ноябрю вынудить американцев отступать. Суровая зима словно парализовала и тела, и умы американских солдат. Это была трагедия, напомнившая всему миру Сталинград. Было огромное количество убитых и раненных. Чтобы не замёрзнуть в корейских горах под шквалистыми ветрами, американские солдаты сотнями сдавались в плен, вынуждая китайские войска, и без того терпящие нужду в продовольствии, делиться последним, недоедать, и всё это происходило на фоне информационной лжи о китайской жестокости. Это был страх перед новым фигурантом мировой истории, обладающим неисчислимыми людскими ресурсами и способным на самые невероятные подвиги. Чтобы сохранить жизнь военнопленным, китайское командование создавало специальные лагеря для военнопленных, а так же сформировало целые отряды волонтёров, из числа гражданских лиц, приехавших из Китая специально для помощи военнопленным. Но об этом мировое радио уже ничего не говорило.

К началу января 1951 года снова пал Сеул. Это сопровождалось мощнейшим наступлением китайских добровольческих соединений, и к середине января противник был отброшен за тридцать восьмую параллель. На фоне такого неожиданного и непредвиденного наступления назревала ядерная война. Генерал Макартур, командующий американскими войсками, и прославивший себя успешной высадкой десанта в Инчхоне и захватом Сеула, настаивал на ядерном ударе по территории Китая. Но его не поддержал президент Трумэн, разумно опасаясь ответного удара со стороны Советского Союза по территории Соединённых Штатов. Однако вскоре американцы вновь овладели инициативой и к концу февраля при колоссальной поддержке авиации и артиллерии отодвинули китайскую армию за реку Хань. Незадолго до этого, двадцать пятого января они снова овладели стратегически важным аэродромом в Ким Понге, – разрушенный до основания Сеул оказался под контролем войск ООН. К середине марта в ходе операции «Потрошитель» американские войска оттеснили китайских добровольцев за реку Ханган и вновь вошли в Сеул. После этого все военные действия стали носить позиционный характер, не выливаясь дальше тридцать восьмой параллели. По-прежнему гибли солдаты, страдало мирное население, и вскоре всем стало ясно, что победителей в этой войне не будет. Все вернулись в исходную позицию довоенного времени, когда север был под контролем Советского Союза и Китая, а юг проамериканский. Но ценой этому были миллионы погибших.

В январе Михаил вновь оказался в Сеуле. Он тщетно пытался разыскать Ли Вея, просматривая сотнями объявления по всему городу, но всё безрезультатно, и вскоре ему пришлось смириться с мыслью, что старика он больше никогда не увидит. От сарайчика, где когда-то ютился китаец, осталась лишь воронка от прямого попадания авиационной бомбы. Было ясно, что если Ли Вей каким-то чудом уцелел, то в Сеуле его нет. Тайник, при помощи которого они поддерживали связь с другими агентами, был завален обломками разрушенного дома, что сводило на нет все шансы найти хоть кого-то из группы Ли Вея. Несколько захватов города воюющими сторонами повлекли за собой полный развал сети агентурной связи. Михаил понимал, что это уже не входит в круг его личных задач. За время, проведённое в Корее, он много увидел и испытал, он уже ничему не удивлялся, и даже когда в небе над Сеулом видел пролетающие советские истребители, это не вызывало в нём прежних чувств восторга. Была, несомненно, гордость от причастности к этой необъятной силе, которая способна противостоять американской армаде, но с исчезновением Ли Вея его всё больше заполняла пустота и хотелось поскорее убраться из этого богом проклятого полуострова. Куда он хотел больше, Михаил не знал. Путь в Японию ему был заказан, а в России его никто не ждал. Был, конечно, Изаму, и дед Тимофей, но все они были где-то далеко, в другом мире, с которым его разъединяло не только расстояние, но и события, произошедшие с ним и навсегда изменившие его как человека.