Полёт японского журавля. Я русский

– Не стреляйте, мы свои, – сказал Михаил, остановившись. Один из солдат подбежал и стал грубо обыскивать его. Потом стянул с него вещмешок.

– Кто вы? Говори, или я тебя прикончу! – закричал другой солдат, наводя на него винтовку. Судя по тону голоса, можно было предположить, что это был командир отряда. – Пристрелить их прямо здесь. Это шпионы, шлюхи Ли Сынь Мана. Наверное, их послали в помощь тем десантникам, что прилетели сегодня утром и взорвали мост. Но мы их всё равно найдём. Говори, кто тебя послал!

Неожиданно появились ещё двое. Они несли вещи Квона и парашют.

– Там ещё один, мёртвый. Мы в него попали.

– Я же приказал не стрелять без команды! За нарушения приказа я с вас шкуру спущу! Ведём их в отряд. Там разберёмся.

– У них ещё были люди. Я видел четыре парашюта, сказал один из тех, что пришли с парашютом.

– Сколько вас было? Отвечай, – прокричал старший группы.

– Веди к командиру, тогда и скажу, – не скрывая раздражения, ответил Михаил.

– Ты, отвечай, – обратился он к Чену, наставляя на него ствол винтовки. Тот поглядел на Михаила и ответил тоже самое.

– Они договорились. А ну, ты, американский прихвостень, ты сейчас всё мне скажешь, – закричал старший. – По твоему разговору видно, что ты не кореец. Кто ты? Говори! – Он схватил Михаила за грудки и нанёс удар коленом в живот. Удар был неожиданным, от него Михаил потерял дыхание и повис на руках нападавшего. – Ну что, будешь говорить, сколько вас прилетело?

Что-то взорвалось внутри Михаила, поднимаясь с колена, он краем глаза увидел растерянное лицо Чена, и что есть силы, прямо в ухо прокричал на русском языке: – Да пошёл ты в жопу! Козёл!

Солдат выпустил Михаила и растерянно посмотрел на товарищей. К этому времени вокруг них было уже целое отделение. – Что он сказал? Что он сказал? Вы поняли, на каком языке он кричал? – заголосил солдат.

Все растерянно молчали. Пока стояла немая пауза, Михаил отряхнул колено и поправил одежду.

– Пошёл ты в жопу, – уже разделяя слова, повторил он, поняв, что это единственное, что ему доступно, если он собирается молчать о группе и выжить.

– Кажется, это русский, – неуверенно произнёс один из солдат. – Да, это, наверное, русский.

– Ты осёл! Откуда здесь русский? Ты же видишь, он такой же, как и мы, азиат. Разве он похож на русского? Все русские блондины. Ты что не знал?

– Ну и что, – продолжал отстаивать свою догадку солдат. – Русские всякие бывают.

– Откуда ты знаешь, Шин, что это именно русский. У америкашек есть японцы, турки, французы, там кого только нет.

– Нет, он не турок. Это точно. У турок нет узкоглазых. И ругаются они не так.

Эти разборки вызвали у Михаила ухмылку. Он даже сам стал размышлять, кто он на самом деле.

– Веди к командиру, тебе же ясно сказали твои товарищи, – сказал он, продолжая поправлять свою одежду. – А он разберётся, кто мы такие. И помогите моему другу подняться, у него вывихнута стопа.

– Покомандуй мне тут! Я здесь главный, понял, – пригрозил старший. – А ну ребята, подняли его с земли. Пусть обхватит кого-нибудь за плечи. Нести его на шее никто не собирается. Только держите их на мушке, особенно этого, скорее всего это их командир. И парашюты не забудьте. А за мёртвым мы потом пришлём кого-нибудь.

Это был небольшой отряд, примерно в сорок человек. Михаил знал, что большие корейские соединения состояли примерно из таких отрядов, в задачу которых входило незаметно проникать в тыл противника, окружать его, а затем, внезапно напав, полностью уничтожать. Они были мобильны, что давало возможность быстро менять расположение во время налётов бомбардировщиков. Однако будучи разбросанными на большой территории, эти отряды часто оказывались в неведении о происходящем в других районах, словно партизаны. У них часто ощущалась сильная нехватка продовольствия и боеприпасов. Действия таких отрядов носили ограниченный характер и часто не совпадали с замыслами общего командования.

В лагере их еще раз обыскали, уже без угроз, но более тщательно. К этому времени принесли завернутого в ткань парашюта Квона.

– Зачем ты стрелял, болван?! – заорал командир на одного из подчинённых. – Я же приказал без команды не стрелять. Может, это наши.

Солдат опустив голову, исподлобья поглядывал на тело Квона.

– Я думал что это американцы, – неуверенно пробурчал солдат, отводя взгляд.

– Патроны на исходе, а ты в небо палишь. Иди и копай для него могилу. К утру чтобы похоронили. Утром выступаем, а тут труп. Нам без него хватает мёртвых. Как его звали? – обратился он к Михаилу.

– Квон.

– Жаль, но теперь ничего не поделаешь. Итак, кто вас послал? Для чего? Сколько вас было в группе? Говори, иначе и тебя, и твоего дружка расстреляем.

– У вас патроны на исходе, – попробовал шутить Михаил.

– А ты не из робких.

– Да, в Советском Союзе трусов не держат.

Командир резко вскочил с раскладного стульчика и вплотную подошёл к Михаилу. – Ты что, русский?

– Русский, – медленно, но уверенно произнёс Михаил, понимая, что этот секрет здесь уже ничего не стоит.

– Почему я должен тебе верить?

– У нас мало времени. Я должен передать устное послание вашему командованию, оно очень важно. От этого зависит судьба всей южной группировки.

– А где написано, что ты послан нашими? А ну, говори своё послание.

Михаил стал нервничать.

– Мне что, на лбу написать надо было? Или ты главнокомандующий армии? Ты почему такой тупой? Нас могло унести к американцам, пилот наугад выбросил нас, мы же не могли точно знать, над кем летим. После артналётов связи нет, Сеул полностью отрезан от ваших войск. Необходимо срочно передать…

– Что, срочно?

– Веди меня к вашему командованию. Тебе знать не обязательно. У вас свои задачи, у меня свои. Не теряй время, сержант.

Уже через пять минут пребывания в отряде Михаил понял, что с боевым духом здесь всё нормально, но способность здраво мыслить оставляла желать лучшего. Сержант задумался, почёсывая затылок и поглядывая на товарищей. – Ну что? Верить им или подержать под землёй, пока кто-нибудь не смотается в штаб полка.

– Да вы с ума сошли! – перешёл неожиданно на русский Михаил. – Дорога каждая минута, американцы в сорока километрах от Сеула, а вы хотите держать меня под землёй.

– Переведи, что ты сказал, я не понял.

– Я уже всё сказал, – уже на корейском прокричал Михаил, начиная выходить из себя.

– Заткните ему рот, – он слишком много орёт. Пусть помолчит немного. Свяжите ему руки и привяжите к дереву, пусть остынет. – Приказал командир. – Может, второй что-то скажет.

– Да ты соображаешь, что говоришь? Дорога каждая минута. – Михаил взял за шиворот командира, и тут же со спины получил по затылку прикладом. Снова вокруг всё поплыло, он сделал по инерции пару шагов, и без сознания рухнул на землю прямо лицом вниз. Потом снова был полёт в тишине бесконечного пространства, не было ни Кореи, ни войны, ничего. Лишь его сознание и темнота.

Когда Михаил очнулся, по его лицу ползали мухи. Он стал кричать, но от крика сильно болела голова, вокруг никого не было. Руки за спиной, туго привязанные к стволу дерева, затекли, он попробовал расшевелить кисти, но сделал ещё больней, разодрав кожу. Положение было хуже некуда. Хотелось по нужде, он стал кричать, звать, просить, чтобы его развязали, но никто не подходил. Наконец, его услышали, и к нему подошел солдат. Он безучастно расстегнул его брюки, давая возможность освободить мочевой пузырь. Стало немного легче. – Развяжи меня, попросил Михаил. – Куда мне бежать? Я же именно к вам летел за тысячу километров, чтобы помочь, а вы со мной так обошлись. Квона убили, а у него дома семья, дети. Разве это хорошо?

Солдат задумался.

– Ну, куда мне бежать? У меня, наверное, голова разбита. Вы же мучаете меня. Моё лицо мухи изъели, уже терпеть не в силах. Был бы я шпионом американским, разве стал бы я терпеть. Я бы давно сознался во всём. Там наши гибнут под Сеулом, им помощь нужна. Вам надо соединиться в одну армию. Скажи это своим командирам, если я не выживу. А с таким обращением разве выживешь. С врагом лучше обращаются.

Парень стал оглядываться. – Ушли все на разведку, – сказал он. – Я один остался, тебя охранять. Как я отвяжу тебя? У меня приказ не развязывать тебя.

– Ты полностью не отвязывай, – нашёлся Михаил, почувствовав, что в закостенелом сознании солдата появляется маленькая брешь. – Оставь верёвку, я хоть смогу стоять и немного ходить. Может, ты покормишь меня? Лучше освободи одну руку, я смогу держать ложку.

– Откуда у нас ложка? Мы все едим палочками. Будешь есть руками. Погоди, я сейчас, принесу кашу.

Солдата звали Бич. Лицо у него было доброжелательным и немного грустным. Он предварительно связал ноги Михаилу, а затем развязал правую руку.

– Имя у тебя странное, – сказал Михаил, выскребая пальцами остатки каши.

– Ничего странного. Бич означает нефрит, – пробурчал солдат, держа на весу котелок. Потом он опять связал свободную руку Михаила за его спиной.

– Бич, не привязывай мне руки за спиной, видишь я никуда не бегу. Мне на самом деле плохо. Я хоть посмотрю ногу своего товарища, я видел, что она сильно воспалилась.

– Не проси. Придут мои товарищи с задания, командир решит. Я не могу. У меня приказ охранять тебя.

– Но держать меня связанным приказа не было, ведь верно? Ты не нарушишь его, если развяжешь. Хоть от дерева развяжи, пусть руки мои будут связаны, но впереди. Так я мух смогу отгонять.

Мягкий просящий тон всё же приносил свои плоды. Солдат стал колебаться, и даже нервничать.

– Ладно, погоди, я пойду, посоветуюсь с другим часовым. Скоро приду.

Бич ушёл.

– Чен, ты как? Нога болит? – закричал Михаил через некоторое время.

– Болит. Огнём всё горит, товарищ командир. Наверное, я сломал ногу. Простите меня.

– Не вини себя, Чен. Ты молодец, ты храбрый солдат. Скоро всё изменится. Потерпи.

Вокруг стояла тишина. Вдруг он услышал за спиной шорох. Михаил не мог видеть, что происходит, но ясно различил звук. Это был шорох одежды человека.

– Кто там?

– Это я, товарищ командир, Сы Пу.

– Сы Пу! Откуда ты взялся? Развязывай скорей.

Пока Сы Пу развязывал его, он рассказал свою историю. Оказалось, что ещё в воздухе он заметил, откуда велась стрельба. Он сразу смекнул, как могут развернуться события, и сумел отвести свой парашют далеко в сторону, и, приземлившись, быстро собрал его и спрятался в канаве ручья. Когда допрашивали его товарищей, он лежал и выжидал, потом пошёл следом, стараясь не обнаружить себя. Китаец смекнул, что лучше держаться на расстоянии. Так он дождался утра, а когда отряд ушёл на разведку, прополз через посты и нашёл своего командира привязанным. Он долго ждал удобного случая, опасаясь тех, кто мог оставаться в лагере. Он определил, что в лагере было пять человек, включая трёх раненых и двух часовых, одного из которых он оглоушил, и связал. Другой часовой спал. Сы Пу поразил Михаила своей сообразительностью и умением маскироваться. Позже он рассказал, что научился этому во время войны с японцами. Это был необычный человек. Высокий, сухощавый он всегда носил на лице лёгкую улыбку, и было трудно понять его истинное настроение. Чем-то он напоминал Ли Вея, только был намного моложе.

Потом они нашли Чена.

– Что будем делать, Сы Пу? У нас Чен, он не может идти.

– Оставьте меня, товарищ командир. Вам надо идти искать наших. Эти партизаны со мной ничего не сделают. А идти мне всё равно далеко не получится. Я только мешать вам буду.

– Ну что ты говоришь, Чен. Мы тебя здесь не оставим.

– Он говорит верно, товарищ Ким. Мы должны выполнить задание, иначе всё зря, и смерть Квона, и Пака. Я нашёл его, он разбился. – Сы Пу порылся в мешке и вытащил пистолет и нож. – Возьмите, это принадлежало Паку, вам пригодится.

Оружие было кстати. Михаил проверил обойму, и сунул пистолет за пояс. Китаец всё больше нравился Михаилу, и в случае с Ченом он был прав.

– Прости нас, Чен, мы вынуждены оставить тебя. Постарайся продержаться хотя бы пару дней. Мы отыщем кого надо, и тебя освободят.

– Конечно, – спокойно отозвался Чен. – Я дождусь. Я нисколько не сомневаюсь, что вы придёте за мной.

Они миновали спящего часового, Сы Пу настолько близко прошёл рядом с его головой, что Михаилу стало не по себе. Он и представить не мог, что человек способен быть таким лёгким и бесшумным.

Они продвигались на грохот, который доносился из-за перевала. Самолёты то и дело проносились над их головами, уже успев скинуть весь запас бомб.

– Что будем делать, Сы Пу? Там очень опасно.

– На войне всегда так, – улыбаясь, произнёс Сы Пу. – Нам надо двигаться вперёд.

– Слушай меня Сы Пу внимательно. Под стелькой моего правого ботинка спрятано особое распоряжение командующего армией. Если со мной что-нибудь случится, то ты возьмёшь его и пойдёшь дальше, пока не увидишь перед собой настоящего офицера. Сделай это, иначе на слово нам никто не поверит.

Китаец молча кивнул, с любопытством поглядывая на его правый ботинок.

Они спустились с перевала в широкую долину, оказавшись перед выбором – впереди было огромное рисовое поле, изрезанное бесчисленными ячейками. Поле было безлюдным.

– Будем ждать? – спросил Михаил. Неожиданно он поймал себя на мысли, что нуждается в помощи своего китайского товарища, осознав, что его собственного опыта совсем не достаточно для принятия правильного решения.

– Только не здесь, – как бы подтверждая мысль командира, сказал Сы Пу. – Нас могут догнать эти, из отряда. Не думаю, что они оставят нас, когда вернутся. Надо идти вперёд, но сначала мы замаскируемся.

Китаец подполз к снопам рисовых стеблей и стал плести из них подобие мата. Он быстро сплёл несколько широких лент длиной в человеческий рост, связал их концы в один пучок, так, чтобы можно было надеть это сооружение на голову. Получился неплохой камуфляж, превращавший человека в обычный соломенный сноп. Это решение оказалось простым и эффективным. Выйдя на голую поверхность поля, Сы Пу был почти не заметен, особенно когда сидел на корточках. Вскоре они уже передвигались вдоль ячеек. Несколько раз над ними пролетали самолёты противника, делая виражи над равниной, но их не замечали. Постепенно поле перешло в лощину, и в ней уже попадались крестьяне. Небольшими группами они продвигались вдоль дорог, опасаясь попасть под обстрел.

Через некоторое время разведчики подошли к реке и, продвигаясь вдоль берега, оказались у разрушенного моста. Надо было перебираться вброд. Река была небольшой, но быстрой. Вдоль берега рос густой тросник, не выходя из него Михаил снял ботинки, сунул в них руки, чтобы не потерять. В левый ботинок он сунул и пистолет, на всякий случай, чтобы не замочить его. Сы Пу долго вглядывался в противоположный берег. – Я буду страховать, – сказал он, маскируясь в кустах. С первых шагов вода захватила Михаила, и несколько метров ему пришлось плыть, усиленно работая ногами. Потом пошло галечное дно. Берег казался безлюдным, но не успел Михаил вылезти из воды, как увидел перед собой ствол винтовки.

– Подними руки, – негромко скомандовал на английском мужской голос. – Из кустов выглядывало лицо солдата. Английская речь и дуло винтовки почему-то не удивили Михаила, его поразило конопатое лицо парня. Михаил подумал дать сигнал Сы Пу, но понял, что так может выдать товарища. Сы Пу, конечно, не было видно, он мог предвидеть подобную ситуацию и не раскрывал себя. Михаил стоял молча и тянул время, пытаясь определить, сколько солдат пряталось в кустах. По его соображениям, их должно было быть не больше четырёх – пяти, когда двое могли прикрывать, один наблюдал за местностью, остальные держали его на прицеле. В какой-то момент он услышал движение в кустах. По характеру шума он понял, что там прятались два человека, медлить было нельзя ни секунды. – Я сдаюсь, не стреляйте, – произнёс он ломано на английском, выходя из воды. Поднимая правую руку, он медленно наклонился, чтобы его левая рука незаметно вышла на горизонтальную линию, и не целясь, нажал курок пистолета. В то же мгновение он бросился в самую гущу зарослей, зная, что его преимущество – это ближний бой. Противник явно не ожидал от него такого действия. Вокруг всё пришло в движение. Делая кувырки, он стрелял через оторванную подошву надетого на руку ботинка, – этому трюку его обучили в школе, где он по несколько часов стрелял из самых неестественных положений. Правая рука, освобождённая от ботинка, работала как жало осы. Противник тоже не сидел на месте. Несколько пуль пролетели рядом с лицом, опалив поверхность щеки, но Михаил, словно заведенный механизм, продолжал нажимать на курок, пока в обойме не кончились патроны. В правой руке он сжимал нож с окровавленным лезвием. Когда он понял, что убивать больше некого, в голове стучал отбойный молот, кровь готова была прорвать тонкую оболочку висков. Его первый настоящий бой длился всего несколько секунд. Он упал на колени, и начал судорожно заряжать новую обойму. Руки тряслись и не могли сделать простой операции – достать обойму из чехла. В этот момент он снова услышал шорох за спиной. Это наверняка был солдат, который стоял во внешнем наблюдении. Раздался выстрел. Михаил повернулся, и увидел, как на него наваливается тело американского солдата. Глаза его были неестественно голубого цвета, такого же, как у деда Тимофея, но более насыщенного. Солдат казалось, улыбался. Ствол его винтовки всё ещё смотрел Михаилу в голову. Михаил бросился в сторону. Солдат завалился на бок, выпустив короткую очередь в землю, после чего замер.

Не в силах подняться на ноги, Михаил на четвереньках пополз к берегу в надежде укрыться за камнями от возможного нападения противника. За спиной всё ещё стояла тишина. Так продолжалось, пока не появился Сы Пу, вынырнув из кустов неожиданно, совсем не с той, стороны, с которой его ожидал Михаил. Последний выстрел был его. Попасть из пистолета с такого расстояния мог только подготовленный человек.

–Ты кто? – спросил Михаил, когда они сидели в безопасном месте, и он пытался приладить к ботинку оторванную подошву.

Сы Пу задумчиво улыбнулся. – А ты? Мне кажется, нам лучше не знать, кто мы. Так будет правильно. Я видел, что осталось после тебя там на берегу. Не думаю, что это можно проделать из страха.

Михаил пожал плечами. Ему и самому было непонятно, как всё получилось. Двоих американцев он убил почти в упор, одного ранил, и пока тот боролся с болевым шоком, он заколол его ножом. Двое других тоже стали жертвами его умелых действий ножом.

– Ты страшный человек, Сан Дё.

Михаил ухмыльнулся, понимая, что Сы Пу всё же пытается выудить из него сведения о том, кто он на самом деле.

…– По виду ты очень молод, но ножом работаешь как профи. Тебя кто-то учил? – спросил Сы Пу, между делом разглядывая свой нож. Михаил смущённо улыбнулся. Он, конечно, мог рассказать о том, кто показал, что такое нож в бою, но тогда пришлось бы рассказывать о лагере, о зэках, о своём друге Юрьяне, а на это у него не было времени. Он пожал плечами.

– Ты спас меня второй раз.

– Не стоит считать, ведь у нас одно задание, – спокойно ответил китаец.

Они сидели в зарослях в десяти метрах от дороги и ждали. По предположению Сы Пу, их стрельбу должны были услышать крестьяне и обязательно рассказать кому следует. Действительно, через час из-за поворота выехал американский бортовой грузовик.

– Может, это южнокорейцы? – засомневался Михаил.

– Нет. Это наши. Я вижу на солдатах советскую форму.

– Откуда у них американская машина?

– Было наступление, трофей.

– Да, верно, – согласился Михаил.

Машина остановилась посреди дороги, не доезжая до моста. Солдаты дружно все как один попрыгали из кузова и стали прочёсывать местность. Через минуту они вытащили из кустов тела американцев, а вскоре обнаружили и Сы Пу с Михаилом, доедавших тушёнку из уцелевших запасов Сы Пу.

– Вы кто? – спросил офицер, держа на изготовке пистолет.

Михаил поднялся и представился командиром десантного подразделения, прибывшего с особым поручением из Сеула.

Офицер не ожидал такого поворота и потребовал доказательств.

– Вам этого мало? – спокойно спросил Михаил, указывая в сторону мёртвых тел.

– Это вы их убили? – откровенно удивился офицер. Он нерешительно оглянулся на своих подчинённых, и что-то шепнул ближнему из них. – Всех? Вас же всего двое.

– Вообще-то их уложил он один, – непринуждённо добавил Сы Пу, обнажая в улыбке ряд белых зубов. – Я одного только успел застрелить.

Пока солдаты грузили в кузов машины убитых американцев, офицер подошёл вплотную к Михаилу и потрогал его за плечи. – Ты кто?

– Я ваш союзник, – спокойно ответил Михаил.

– Он русский, – подтвердил Сы Пу.

В этот момент Михаил увидел, что один из солдат оказался среди развалин моста. – Стой, не двигайся, – закричал он, не обращая внимания на наставленное оружие.

– Что ещё? – недовольно спросил офицер, в то же время, давая солдату команду остановиться.

– Мост наверняка заминирован. Это десантники, – указал он на американцев. – Их высадили вчера с вертолета, скорее всего, чтобы заминировать мост.

– Но мост уже разрушен. Что-то ты путаешь.

– Ким Сан Дё, – представился Михаил. – Конечно, мост разрушен. Но кто-то его будет восстанавливать.

– Приедут строители и восстановят.

– И вам не жалко будет этих людей?

– А ну стой, где стоишь, – закричал офицер, до которого, наконец, дошло сказанное Михаилом. – Что посоветуешь, капитан? – обратился он к нему.

– Лейтенант, – откозырнул Михаил. – У нас очень мало времени. Мину просто так не найти, на первое время надо выставить предупреждающие знаки, что мост заминирован, а позже я с товарищем постараюсь всё здесь проверить. У меня особое задание передать вашему командованию важное донесение.

– Мы не уедем, пока не выясним, есть там мина или нет. И знаков у нас нет. Если ты понимаешь в минном деле, то лучше разобраться сразу. У нас минёров нет. Был один, но его не стало позавчера.

– Очень сожалею. Хорошо, я посмотрю. Всем приказываю отойти на сто метров.

– Приказываю здесь я, – недовольно заявил офицер.

– На этот раз вам придётся послушаться, офицер.

Когда все отошли, Михаил скинул гимнастёрку и в одних галифе, босиком полез под обломки моста. Он был уверен, что американцы прибыли именно для того, чтобы заминировать мост. Они уже предвидели отступление северокорейской армии, и взорванный мост был частью их дальновидной стратегии.

Некоторое время Михаил неподвижно сидел в воде и наблюдал за течением реки. В эти минуты ему казалось, что войны нет. Вода с шумом преодолевала препятствия: деревянные балки, куски висячих конструкций. Неожиданно на глаза попалась плавающая на поверхности воды пластмассовая кукла. Это была обычная маленькая кукла девочки с курчавыми белыми волосами. Если такие куклы переворачивать, то они издают подобие человеческих слов. Как могла кукла оказаться здесь, было непонятно, но что-то подсказывало Михаилу, что она здесь неспроста. Даже если кукла приплыла по течению, то её должно было унести дальше, но она стояла на месте. Михаил вылез из воды и подозвал офицера. – Нужна длинная верёвка, или шнур, желательно потоньше, – сказал он, указывая на куклу.

Офицер кивнул и побежал к своим. Вскоре один из солдат принёс тонкий телефонный провод. Михаил сделал из него кольцо и осторожно накинул его на куклу сверху. Это было очень рискованно, но другой возможности зацепить её не было. Спрятавшись за камнями, на сколько позволял шнур, он подал знак рукой, а потом плавно потянул за шнур. В первые секунды ничего не произошло. Он уже хотел подняться, как раздался взрыв, от которого в небо поднялся огромный сноп обломков моста, и Михаила едва не засыпало этими обломками.

После этого уже никто из солдат не сомневался, кто они, и для чего прибыли в это место. Михаила посадили в кабину вместе с офицером, Сы Пу устроился в кузове, рядом с трупами американских солдат. Офицер представился капитаном Тоном. Он всё ещё находился под впечатлением взрыва. Машина не могла завестись, и пока водитель копался в двигателе, Михаил рассказал про ночную встречу на поле. Он потребовал, чтобы в отряд отправили врача для оказания помощи Чену. Сы Пу объяснил, где искать погибшего Пака. Капитан Тон кивнул, подозвал к себе одного из солдат и отдал ему приказание. Тот мгновенно отдал честь и бросился по дороге в сторону местонахождения партизанского отряда.

– Это врач? – неуверенно спросил Михаил.

– Хороший врач, – подтвердил Тон. – То, что надо. Не волнуйся, если ваш Чен жив, то он ему поможет.

Через час они въехали в большую деревню, занятую восками корейской народной армии. Видеть всё многообразие техники, оружия, амуниции, было удивительно. Это было полное смешение родов и войск. На небольшом пятачке скопилась, по меньшей мере, тысяча военных.