Поиграем в ладушки?

В отчаянии Ладушка ухватилась за ручку и ударила в преграду хрупким плечом. Дверь неожиданно поддалась и распахнулась. В лицо девушке ударил ярко-оранжевый луч вечернего солнца. Прикрывая глаза ладонью, она шагнула на крышу. Весь город лежал у нее под ногами. Где-то далеко внизу ссорились на перекрестках автомобили, по-комариному трубя в свои гудки, океаном шумел город, завершая свой рабочий день.

Но все это Ладушка заметила мельком, потому что прямо перед ней огромной тенью, очерченной оранжевыми лучами, стоял сэр Николас Дюкс, держа под мышкой свою голову… Ладушка ойкнула, рыцарь-бегемот обернулся, и наваждение тут же растаяло. Перед ней был тот самый плюшевый бегемот из детской секции, который вчера помогал ей подняться с пола.

– Ты откуда здесь, стрекоза? – спросил он низким, но добрым голосом.

– Меня задерживают! – прошептала Ладушка. – Они… Эти, которые в приемной, и охрана! Я думала – там папа! Я думала, что Лев Самус! А это не он! И я… Я… Я…

И тут слезы ручьем хлынули из глаз Ладушки. Она плакала от пережитого страха и от незаслуженной обиды на тех, кто взрослее и сильнее, но не постеснялся устроить эту погоню. Она плакала от того, что предвкушаемая встреча с папой обернулась такой страшной нелепицей. От того, что слова Тётёли вдруг обретали явственные очертания беспощадной правды.

– За что? За что?!! – всхлипывала она, даже не заметив, что давно уже уткнулась в плюшевый бегемотов живот, и что мягкая лапа ласково гладит ее по макушке. – Он же обещал! Он же никогда не обманывал!

– Ну-ка! Держи! – бегемот засунул лапу в какой-то незаметный карман своей плюшевой униформы и вытащил разноцветный леденец. – Ты попала в беду, но теперь все будет хорошо!

Ладушка послушно взяла леденец и, все еще всхлипывая начала разворачивать прозрачную обертку. Сама не зная почему, она вдруг поверила бегемоту. Он был такой большой и добрый, что рядом с ним не страшна была никакая опасность.

– Ну вот! – улыбнулся бегемот. – Уже лучше! А теперь скажи, кто тебя обидел?!

Ладушка горестно вздохнула:

– Понимаете… Это все Лев. Самус. То есть, Мотебудан…

Но потом обреченно махнула рукой и закончила:

– Впрочем, это все ерунда. Кажется, все это действительно мне приснилось, а я по глупости поверила. Не обращайте внимания. Я буду слушать тётю и перестану играть в «ладушки».

– А как же ты оказалась здесь?

– Случайно! Я убегала от охраны. Только я не виновата! Честно-честно!

Бегемот кивнул, и Ладушка поняла – он верит.

– Как же мне теперь? – спросила она доброго бегемота.

– Я думаю, тебе первым делом надо вытереть слезы, успокоиться и съесть леденец. – ответил тот.

– А вниз? Там охрана. Не могу же я всю жизнь сидеть на крыше и есть леденцы?

– О, это совсем не проблема, – успокоил Ладушку бегемот. – Я могу провести тебя через служебный переход в Торговый центр. А оттуда ты выйдешь совершенно спокойно через любой выход вместе с другими покупателями. Все равно мне через пару минут нужно топать в детскую секцию и отрабатывать там свое наказание.

– Спасибо… – Ладушка благодарно захрустела леденцом.

Мир вновь начинал обретать краски. Еще вздрагивая от утихающих рыданий, девушка понемногу разворачивала ленту только что случившихся событий: свой приход в конференц-зал, скучные лица, длинный стол, докладчик в золотистых очках… И вдруг неожиданно она поняла, кого вчера встретила под маской Мима. Ведь это же был тот самый – офисный! Когда с Мима упала шляпа, под нею оказался светлый вихор. Такой же вихор, как у молодого человека в золотистых очках. Только сегодня он тщательно его пригладил, и эта перемена послужила предвестником беды. Она видела этого человека и раньше – каждое утро в парке. Даже сегодня. И даже новую прическу видела, только не обратила на нее внимания, ведь он – Серый… Но, пожалуй, этот Серый, несмотря на свою офисную внешность, тоже несет какие-то тайны!

– Скажите, а этот, вчерашний, который был с вами… Ну, Мим? Он где? Вы его знаете? – спросила она.

Бегемот не то растерялся, не то загрустил:

– Понимаешь, какое дело… – ответил он. – До сегодняшнего дня я думал, что знаю. Еще утром он был таким же штрафником, как я. Но только на работу он пришел причесанный и с портфелем, а после планерки направился прямо к начальству. Уж не знаю, что за ценные идеи родились в его буйной голове этой ночью, но только из кабинета начальника его увели прямиком к Ваксеру. Мне кажется, парень влип!

– Нет, – почему-то вздохнула Ладушка. – Ему там очень хорошо. Его хвалят. Вы уж верьте. Я только что видела.

– Вот я и говорю, – кивнул бегемот, – влип парень! Теперь пропадет ни за грош. Но скажи и ты мне, кто эта женщина, которая была вчера с тобой? Ты ее знаешь?

Ладушка уверенно кивнула:

– Само собой! Это моя Тётёля. В смысле, Оля. Она – моя тётя, я у нее живу.

– Не подумай ничего плохого, – стыдливо пророкотал бегемот, прижав лапы к груди, – но мне очень важно поговорить с ней! Мне кажется, что я ее нечаянно обидел. Но только я тоже не виноват. Честно-честно!

Ладушка лукаво взглянула на бегемота, улыбнулась и тоже поверила.

– Я бы мог ей позвонить, но не знаю номера, – продолжил бегемот. – Я не спрашиваю номер у тебя, потому что она и так относится ко мне с большим предубеждением. Если же выяснится, что телефон я получил от тебя, она и вовсе разговаривать со мной не захочет. Посчитает маньяком, который ее преследует, выманивая сведения у беззащитных девочек.

– Так сходите к ней на работу! Ведь это же прямо здесь!

– Нет, это тоже не лучшая идея. Там покупатели, коллеги. Разговора не выйдет. А вот если бы ты могла помочь нам встретиться где-нибудь на нейтральной территории… Например, в парке? Я бы…

– Постойте! – воскликнула Ладушка, – я, кажется, понимаю! Наверное, она вчера потому так злилась, что на вас обижается! Не на меня, а на вас! Это же хорошо! Очень хорошо!

Ладушка вдруг помрачнела.

– То есть, плохо… Я только что поняла, что не могу сказать ей, что вы хороший, и что вы зовете ее на свидание. Потому что она ругала меня как раз за то, что я… что я… словом, общаюсь с бегемотами. Но мы что-нибудь придумаем!

Ладушка побарабанила пальцами по лбу, притопнула ногой и заявила:

– Придумала! Я могу позвать ее в парк, а сама тихонечко вам позвоню. И вы придете как бы нечаянно, понимаете? Говорите ваш номер!

– На что-то вроде этого я с самого начала и намекал… – конфузливо сообщил бегемот. – Номер? С удовольствием! Пиши!

Ладушка достала из сумки свой телефон, готовясь записывать.

– Ой! Смс-ка… А я и не слышала со всей этой беготней!

Она открыла сообщение, и вдруг весь мир перестал для нее существовать. Еще несколько минут назад Ладушке казалось, что все вокруг происходит не с нею, и реальность представлялась кошмаром. Теперь ею владело то же чувство, но происходящее уже напоминало сказку. Сказку с самым счастливым концом на свете:

«Привет! Встречай завтра сюрприз поездом № 82, вагон № 4. Папа.»

Ладушка взвизгнула и начала целовать телефон, совсем позабыв, что держит в руках леденец, и губы ее измазаны сладкой карамелью.

– Папа! Папочка едет! – кричала она. – Скорее! Мне надо на вокзал! Мне надо узнать, когда приходит поезд! Идемте! Она ухватила бегемота за лапу, но тут почувствовала, что мягкий плюш липнет к перепачканной ладони.

– Ой! Ну какая же я грязнуля! – смущенно, на счастливо улыбнулась Ладушка, – Я сейчас исправлю!

Она открыла сумку, висящую на плече и начала правой рукой искать носовой платок. Пальцы слушались плохо: они словно пустились в танец от неожиданной радости. Конечно, во время этой манипуляции леденец и телефон, зажатые в левой руке, накрепко слиплись. Ладушка, достав платок, начала, было, оттирать бегемотову ладонь, но тут поняла, что нужно как-то избавиться от липучки-леденца. Но пляшущие от радости, волнения и спешки пальцы сыграли злую шутку: оторвавшись, наконец, от конфеты, телефон подпрыгнул и, словно кусок мыла в душе, вырвался из рук. Ладушка постаралась подхватить аппарат, но вместо этого, словно в волейболе, отбила его еще дальше – к ограждению, за которым где-то далеко внизу шумел городской океан.

Будто раздумывая, как поступить, ладушкин телефон некоторое время скользил по бортику воль жестяного карниза, слегка прокручиваясь, на миг замер на краю бездны (Ладушке показалось, что он бросил на свою неловкую хозяйку укоризненно-прощальный взгляд) и исчез.

Ладушка подбежала к ограждению, взглянула вниз и тут же в ужасе отпрянула. Она зажмурилась, отступила и ухватилась за бегемота.

– Ой… – пробормотала она, – в животе так щекотно стало, что даже голова закружилась… Как вы думаете, он разбился?

– Двадцать четыре этажа, – словно извиняясь, произнес бегемот. – У него не было шансов…

– Какая досада! Можно было позвонить в справочную вокзала. Но это ничего. Ничего! Я сейчас сбегаю на вокзал и все узнаю! Главное, папа едет! Пойдемте же скорее!

Ладушка плохо помнила, как она спускалась по лестницам офисного небоскреба, как бежала по служебным переходам, прощалась с плюшевым бегемотом, пробиралась сквозь толпу покупателей в Торговом центре. Все ее существо, совсем как в детстве, было переполнено лишь одним большим праздником – папа едет!

Городской вокзал находился всего лишь в трех остановках. Не найдя в себе терпения ждать подходящий автобус, Ладушка преодолела это расстояние резвым галопом. Оказавшись на вокзале, она разыскала на электронном табло 82-й поезд и узнала время прибытия – 6.10 утра. Желая удостовериться, что здесь нет никакого обмана, она уточнила информацию в окошке справочного бюро.

Ждать оставалось совсем недолго – около двенадцати часов. Но нетерпеливой Ладушке каждая минута казалась непреодолимой пропастью. Она несколько раз обошла зал ожидания, еще раз посмотрела на табло. Наконец, поняв, что ждать на вокзале всю ночь глупо да и небезопасно, а дома усидеть она просто не в состоянии, Ладушка направилась в городской парк.

О, каким же праздничным показалось ей Почти Волшебное Королевство в осеннем убранстве! Позолота легла на деревья и тротуары. Рубинами королевской короны горели в листве спелые рябиновые гроздья. Гуля и Фая лениво сметали опавшую позолоту в большие кучи. Пробегая мимо, Ладушка подмигнула Гуле, и та в ответ добродушно сморщила свой нос, изрезанный фиолетовыми прожилками и неуловимо похожий на камень. На физиономии Гули было написано:

– Ладно уж! Проходи! Ты достаточно намучилась, и теперь час награды пробил!

Если бы Тётёля сейчас заявила, что Гуля и Фая никакие не привратницы, а самые обычные дворничихи, Ладушка просто рассмеялась бы. Пускай тётушка – признанный эксперт в маникюре, макияже, сладостях и циничных присказках! Но что, в конце концов, может она знать про законы Почти Волшебного Королевства и игру в «ладушки»?

Вот навстречу Ладушке идет, прихрамывая, заслуженная колдунья, Софья Антоновна. Сегодня даже она принарядилась – под плащом нарядная блузка в светло-зеленых (правда, слегка мятых) кружевах! Чудо обязательно случится! Ведь сегодня даже рассеянная Софья Антоновна подняла глаза на Ладушку, и тень ласковой улыбки показалась за сеточкой глубоких морщин.

Но как же медленно идет время! Оно совсем остановилось! Хотя, кажется, этому есть объективные причины. Это совсем уж из ряда вон! Старик-часы, вместо того, чтобы отмерять шагами время в Почти Волшебном Королевстве, сидит, ссутулившись на лавке… Неужели он и впрямь остановил свой ход, чтобы помочь Ночному Шутнику, как это было во сне?

Ладушка боязливо втянула голову в плечи – ей на мгновенье показалось, что старик сейчас повернет время вспять, и завтрашний день никогда не наступит!

Но нет… Старик сидел, глядя куда-то вдаль и развернувшись вполоборота.

Час настал! Сейчас она узнает все тайны. Кто, как не главный мудрец королевства, сможет ей помочь? Нужно подойти и напрямик спросить: кто же такой, этот Ночной Шутник? Хотя, само собой, для начала нужно должным образом поприветствовать Хранителя времени. Вперед!

Она шагнула – сначала несмело, потом решительнее. До садовой скамейки оставалось лишь несколько шагов, когда старик вдруг горестно вздохнул и посмотрел прямо в лицо Ладушке…

Порыв ветра погнал по парковым дорожкам не позолоту – опавшую листву. Гнусаво каркнула ворона. Ладушка видела уже не свое королевство. Перед ней в осеннем парке на ветру сидел старый сгорбленный человек с невыразимой тоской в глазах

Кто-то невидимый подтолкнул Ладушку в спину. Она шагнула к скамейке и, вместо заготовленного приветствия, спросила у старика:

– Вам плохо?!

Вечер Софьи Антоновны

Старуха… Они посмели назвать ее старухой! Мало того, что пришлось идти в такую даль до этой чертовой поликлиники (странно, кажется, раньше поликлиника была гораздо ближе?!), и потом еще битых полчаса стоять в этой чертовой очереди к окошку регистратуры. Так вдруг еще выяснилось, что «узкие специалисты» «принимают по талонам» или по «предварительной записи»! Тьфу!

– Ты к какому врачу, бабушка?! – спрашивала та, крашеная, за стеклянной перегородкой регистратуры. А она, преподаватель химии с полувековым стажем, была так ошарашена этим хамским «тыканьем» и панибратской «бабушкой», что сразу растерялась…

Вообще, она хотела проверить глаза. В последнее время буквы в газете превратились в маленькие расплывчатые точки. Само собой, замучило проклятое давление, которое скачет то вверх, то вниз, как детский резиновый мячик. Но в первую очередь – колено… Оно болело очень давно, а тут еще этот дурацкий порог, о который она запнулась и сильно ссадила кожу… Отправляясь в поликлинику, она внутренне хихикала, представляя, как будет журить ее врач:

– Ну как же вы так, Софья Антоновна! Коленки в зеленке! Будто гимназистка, честное слово!

Хорошо бы, если б попался кто-нибудь из ее многочисленных учеников. Можно было бы поболтать хоть немного, узнать о том, чем жива молодежь, которой она выписывала путевку в жизнь. Но вместо этого какая-то наглая и крашеная девица кричит ей, как глухой:

– К какому врачу? Слышишь? Фамилия-то твоя как, а?

Она ничего не ответила нахалке. Лишь презрительно, как ей показалось, посмотрела на обидчицу, развернулась и пошла прочь от окошка.

– Из ума, што ль, выжила старуха? Чего ходить-то, время у людей отнимать? Ей уже помирать пора, а она шляется, очередь создает!

Пусть у нее немного ослабло зрение. Но не слух! Она все отлично услышала. Она обязательно накажет эту нахалку. Она пойдет к главному врачу. Только позже. Теперь от всех этих переживаний на нее вдруг навалилась невероятная слабость. Будто по затылку ударили чем-то мягким, но очень увесистым, а сердце заколотилось мелко-мелко… Вернувшись домой из поликлиники, она, не раздеваясь, села на кровать и не двигалась несколько часов.

Что она делала потом? Странно… Вспомнить не получалось. Как будто пришла из поликлиники, и сразу наступил вечер. Собаки заскулили и начали проситься на улицу. Она выпустила их и начала собираться сама.

Ох, как, однако, болит колено! Пожалуй, нужно заклеить ссадину пластырем. Лекарства лежат на трюмо. Валокордин. Корвалол. Расческа. Нитроглицерин. Пустой флакончик из-под духов. Пустая упаковка от стрептоцида. Зачем она здесь? Надо выбросить. Но это позже. Шпильки для волос и открытый маникюрный набор. Какой же, в сущности, бедлам творится на трюмо! Не мешало бы убраться! Вдруг нагрянет Лариса с детьми? Стыда не оберешься! Уборкой придется заняться сразу после прогулки. И не забыть протереть пыль с зеркала!

Хотя, пыль на зеркале не мешало бы оставить. Какая же жестокая вещь – зеркало… Раньше (вроде бы совсем недавно!) она могла часами смотреть на свое отражение. Теперь не подходила к зеркалу днями, неделями. Обходила стороной, прятала от него глаза.

Нет, надо набраться смелости и взглянуть. Ох… Может быть, эта крашеная из поликлиники и права отчасти. Нет, конечно, она еще не старуха! Но роскошная шевелюра, которой она раньше так гордилась, теперь скручена в кургузую серо-седую фигу на макушке. И спина совсем сутулая. Надо выпрямиться. И еще – надеть на прогулку нарядную блузку. Пусть все видят, что она совсем еще не старуха!

Где же эта светло-зеленая блузка с кружевным воротничком? Та, в которой она была на золотой свадьбе? Тогда тоже приезжала Лариса. Или нет, Ларисы уже не было? Ага! Вот и блузка. По совести говоря, ее не мешало бы постирать и выгладить. Впрочем, кто на темных аллеях будет разглядывать слегка засаленные манжеты и мятые кружева?

Еще нужно расчесаться и прибрать волосы. Или даже сделать прическу. Когда приедет Лариса, обязательно нужно сделать прическу!

– Да тише вы!

Это собаки устроили возню. Они уже были на улице? Или еще нет? Но как тут все удержать в памяти?! Ведь она занята. У нее множество дел! Вот хотя бы сборы на вечернюю прогулку. Это не такое простое дело, как может показаться легкомысленным молодым девицам! Каждая мелочь важна!

Например, надо обязательно надушиться. Где она видела духи? Те, что подарила Лариса. Правда, их дарила не совсем Лариса – духи покупала она сама, еще лет пять назад. Но от имени Ларисы…

Чертовы собаки! Никакого с вами сладу! Всех соседей на ноги поднимут своим лаем! И так уж эти соседи ходят без конца. Положим, Петр, который живет напротив, приходит с делом – он приносит мясные обрезки собакам. Петр раньше бегал к ним делать уроки и дружил с Ларисой. Теперь он работает где-то в торговых рядах… А остальных она бы с радостью выселила куда-нибудь за пределы дома или даже города. Они все время жалуются, жалуются! То им громко, то им запах, то им вода с потолка. По совести говоря, почему ее должно это волновать? Какие хозяева, такой и потолок. Вот у нее, например, никогда не течет вода с потолка. А запах… Кажется Ричард втихаря иногда забегает на кухню и мочит какой-то угол. Или это Рэмми? Даже, скорее она. Надо проследить за негодницей и наказать. И вымыть полы со стиральным порошком. В конце концов, ведь дочь Лариса собирается приехать вместе с внуками. А тут такое! Внуки, конечно, любят собак. И гулять с ними будут теперь тоже они – ей не придется утруждать себя. Хотя, нет. Она обязательно будет гулять вместе с внуками. Это полезно для сердца и сосудов.

Ну что же она сидит! Надо же так замечтаться… Говорят «старуха», а она все витает в облаках, как несмышленая девица!

      В прихожей перегорела лампочка. Давно. Кажется, еще зимой. Но она привыкла собираться в потемках. Туфли. Плащ. Плащ будет очень кстати – под ним не видно мятой блузки.

Кажется, все-таки забыла расчесаться. И надушиться… Вернуться? Но для этого придется разуваться. Ладно. В следующий раз. Сегодня хватит и нарядной блузки.

Какие ужасно крутые ступени! Странно, раньше она этого не замечала. И не думала, что идти по лестнице вниз может быть тяжело. Наверное, это из-за колена. Хорошо, что у нее только второй этаж. Ричард и Рэмми уже лают на улице. Что они там нашли?!

Боже мой! На улице слякоть. Ведь ночью была гроза. Наверное, нужно вернуться и переобуться в полусапожки. Впрочем, для этого придется снова подниматься наверх, отмыкать дверь. А у полусапожек, кажется, отрываются подметки. Ладно. Она пойдет в туфлях, просто будет осторожной.

Как изменился двор! Раньше, когда Ларочка была маленькой, во дворе стояли качели и металическая горка. Муж, Григорий, проводил с дочерью во дворе по нескольку часов – они всегда находили какое-то занятие. А вот она так не могла. Она – натура творческая. Сидеть на одном месте несколько часов кряду – это не для нее. Она не очень любила сидеть во дворе с Ларочкой (правда, ни за что в этом не созналась бы). Гораздо больше ей нравилось водить ее в парк.

А теперь во дворе одни машины. От качелей осталась одна погнутая ржавая труба. Эти чертовы машины нужно обходить. А по ночам они страшно воют сигнализациями. Надо обязательно сходить в домоуправление и потребовать, чтобы с машин сняли эти чертовы сигнализации!

Они с Григорием очень любили городской парк. На фронте Григорий командовал артиллерийской батареей, а после войны стал главным инженером на заводе тяжелых механических прессов. Она так и не поняла до конца, зачем стране нужны эти тяжелые механические прессы. В ее воображении работа мужа выглядела как огромный цех – настолько высокий, что не видно потолка – полный жутких, лязгающих механизмов, послушных лишь ее Григорию. Как фронтовику, ценному специалисту и передовику производства, Григорию дали двухкомнатную квартиру в центре – возле городского парка.

После работы они вдвоем шли на прогулку через университетскую площадь. Возле полуразрушенного здания университета день и ночь трудились башенные краны, суетились рабочие. На площади засыпали бомбовые воронки и укладывали новую брусчатку.

Часть парка выгорела, но вековые дубы устояли. На танцплощадке по выходным играл духовой оркестр. Григорий, хоть и был гораздо старше ее, очень хорошо вальсировал… Там, где они раньше кружили под мелодию «На сопках Маньчжурии», теперь зачем-то установили колонну с тремя фигурами наверху. Зачем? Все равно разглядеть, кто там стоит, нет никакой возможности! И потанцевать теперь негде.

Ричард и Рэмми опять возятся на газоне. И почему они каждый раз тащат ее на бывшую танцплощадку? Глупые собаки! Одни хлопоты с ними. С тех пор, как шесть лет назад умер Григорий, заботы и вовсе стали невозможными: то выгуливай их, то корми… Ох! Ведь их надо кормить. Она совсем забыла. Петр, кажется, не заходил уже несколько дней. И крупа закончилась третьего дня. Что собаки ели вчера? Надо обязательно зайти в магазин за пшенкой и потом сварить им каши. Они ее любят.

А вот Ларочка пшенную кашу не любила. Отказывалась есть категорически. И даже отец не мог уговорить. Интересно, а внуки любят? У нее ведь два паренька. Мальчишкам нужно хорошо есть, чтобы расти сильными… Или нет. Пускай у нее лучше будут две девочки. Девочкам можно заплетать косы и подарить все свои шикарные наборы черепаховых гребней, заколок и шпилек с полудрагоценными камнями. Сейчас таких не делают… Или еще лучше: пусть у Ларочки будут мальчик и девочка. Мальчика можно будет кормить пшенной кашей, а девочке делать прически. Только пусть внуки обязательно будут вежливыми и умеют прилично одеваться. А не то, что эти современные выскочки! Девушки ходят в штанах и стригутся наголо. Мальчишки отращивают волосы и прокалывают уши. Страшно подумать.

Нет, ее внучка будет опрятной и вежливой. Вот такой, как эта глазастая девочка, которая бежит навстречу и улыбается. Эту улыбчивую девочку, как и ее внучку, должны звать Светланой… Да, непременно Светланой. Интересно, Светлана заметила ее нарядную кофточку? Хотя, как она заметит – под плащом-то? На обратном пути надо расстегнуть пуговицы и не сутулиться. Вдруг Светлана повстречается еще раз?

Собаки улеглись на газоне. Вот, лентяи! Надо спешить домой. Предстоит столько дел! Что она собиралась сделать? Сходить в магазин? Нет, что-то еще. Ох, столько забот – голова кругом! Где уж тут все упомнить! Лариса приезжает, а тут еще эти собаки…

По пути надо купить что-нибудь вкусненькое для гостей. И для собак! Нужно зайти в гастроном на углу. Простите, а где же… Ах, да! Там, где раньше был гастроном, теперь красуется вывеска «Гипермаркет «Плеяда». Буквы такие большие, что даже она их видит. В народе его почему-то называют «Ваксой»…

Столько лет прошло с той поры, как гастроном снесли, а на его место влепили гигантскую офисную «свечку» и этот торговый центр! А она все скучает по гастроному. В гастрономе все было понятно: продавец, прилавок, покупатель. Здесь же – бесконечные полки, тележки, кассы, охрана, свет, реклама, музыка! К тому же, с собаками не пускают. Вот ведь навязались эти собаки на ее голову! Хорошо, рядом с домом есть продуктовый киоск.

Киоск, хоть и по пути, но все равно далеко. Запыхалась… Что? Шоколад? Почему ей предлагают шоколад? Потому что она всегда только его и покупает? Определенно, ее с кем-то путают! С чего бы это она стала каждый день покупать шоколад? Нет, так дальше не пойдет! Не успела подойти, а уже навязывают какие-то дурацкие сладости! Нужно будет при случае непременно пожаловаться директору этого киоска…

Впрочем, мысль недурна. Да, пожалуй, она съела бы кусочек-другой шоколаду. И дети любят шоколад…

Да, да. Она будет покупать. Да, снова четыре небольшие плитки – для себя, Ларисы и внуков. Интересно, откуда продавец узнала о том, что к ней приезжает дочь с внуками? Неверное, она сама вчера проболталась на радостях, а сегодня продавщица решила над ней пошутить.

Нужно внимательно пересчитать сдачу. Пусть глаза не видят, какие цифры выбиты на медяках. Зато продавец увидит, что ее так просто вокруг пальца не обвести. Ах, эти деньги! Как быстро они меняются! Не успеваешь привыкнуть к одним ценам и купюрам – уже другие!

Шоколад надо положить в правый карман плаща. В левом – дырка, которую она обязательно зашьет, как только дойдут руки.