Танец на раскаленных углях

– Пол нашел эту дурацкую ракушку и спрятал для меня в скалах, – подумала Лина с теплотой и внезапно разрыдалась, словно только что потеряла самого близкого человека.

Чаепитие «файв о’клок»

Лина вышла на балкон с кофе, сваренным по русскому обычаю при помощи кипятильника, хотя в баре всегда были наготове титан с кипятком и пакетики с чаем и кофе. Она вглядывалась в морскую даль и размышляла о событиях последних дней. Чем больше Лина думала о них, тем тошнотворнее становилось на душе. Смерти Тони, Пола и Адель… Ничего общего ни на первый, ни на второй взгляд. Все выглядит, как простое совпадение. Страшное, увы, совпадение… А если нет? А вдруг это логическая цепочка смертей, только логику она пока не видит? Если туристов убирает один и тот же преступник или же маньяк, то он должен не вызывать здесь подозрения. Примелькаться, так сказать…

Ничего не надумав, Лина рухнула на кровать, вернулась к порядком надоевшему уже роману и кое-как, пропуская длинные диалоги и подробные описания природы, не без труда «добила» его. Нет, она не может просто так лежать и ждать неизвестно чего! Усилием воли Лина заставила себя подняться. Она вышла из номера, спустилась пешком на два этажа и тихо постучалась в номер Пола и Джулии.

– Кто там? – раздался за дверью глуховатый голос англичанки.

– Это я, Лина, – робко отозвалась русская туристка. – Джулия, открой, пожалуйста.

Джулия не сразу впустила Лину в номер. Вид у нее был мрачный и сосредоточенный. Вошедшей показалось, что в кресле у окна кто-то сидит. Лина шагнула из темноты коридора и едва не вскрикнула. В углу комнаты темным призраком маячила Гизела.

– Вы? – вскрикнула Лина. – Уважаемая Гизела, вы ведь еще совсем недавно утверждали, что не говорите по-английски.

– Закройте плотнее дверь, – прошипела старушка, игнорируя иронию в словах русской «коллеги». – У стен, как известно, есть уши. И вообще…. Сколько можно дрыхнуть в номере? Вам же не сто лет! Наконец-то додумались сюда явиться! Мы с Джулией кроме охов-вздохов и сказать-то ничего друг другу не можем без переводчика. Вот сидим, машем руками – и все. Давайте, подключайтесь быстрее к разговору. Вы еще спрашиваете, почему я здесь? Не могла же я оставить бедняжку Джулию наедине с неизвестностью. В общем, присаживайтесь и быстренько переводите. Давайте-давайте, рассказывайте все. И, как говорится, без купюр. В этой трагедии важна каждая деталь.

– Есть новости? – тихо спросила Лина у Джулии.

– Есть, и очень печальные, – прошептала англичанка.

– Что, что она говорит? – забеспокоилась Гизела и, подвинув стул, подсела еще ближе.

– Да погодите же вы! – возмутилась Лина. – Все переведу, только не перебивайте.

– Тело Пола все еще не нашли, – тихо продолжала Джулия. – Я уверена: моего мужа уже нет в живых. Он никогда не исчезал так надолго, не предупредив меня. Мы вообще за всю жизнь расставались друг с другом очень редко. Мы не могли прожить друг без друга и дня. Ну, знаете, как сиамские близнецы, у которых общая кровеносная система.

– У Пола были татуировки? – быстро спросила Гизела. Лина автоматически перевела.

– Ни одной, – прошептала Джулия и с изумлением взглянула на Лину.

– Тогда версия номер один отпадает, – объявила немка.

– А версия номер два? – поинтересовалась Лина.

Гизела не успела ответить, потому что в дверь постучали.

В комнату вошла ночная дежурная. Сделав профессионально-скорбное лицо, она объявила:

– Мужайтесь, дорогая Джулия. Тело вашего мужа все еще не нашли.

– Завтра я поеду в Варну, – решительно сказала Джулия. – Попробую связаться с нашим консулом и потребую усилить поиски.

– А можно я с вами? – бесцеремонно встряла Гизела. – Мне надо проверить кое-какие соображения.

– Глупости! – осадила ее дежурная. – Отдыхайте, Гизела, спокойно и не вмешивайтесь не в свое дело. Вам прежде всего надо позаботиться о собственном здоровье и покое. Вспомните, что скоро вам улетать домой в Германию.

– Не вздумайте пойти на поводу у немки, – прошептала дежурная по-английски Джулии, – и ради бога не ездите в Варну. Вам все сообщат и скажут, как действовать дальше. Эта немецкая старуха, если с ней все-таки поедете, замучает по дороге разговорами и сочувствием, к тому же на непонятном вам языке.

Гизела интуитивно догадалась, что разговор идет о ней, однако вмешаться не успела. Дежурная вежливо взяла старушку под руку и предложила проводить ее в номер. Гизела растерялась от такого напора и… неожиданно подчинилась.

Башмачков перебирается в «Пальму»

Лина уселась завтракать на открытой веранде, но роскошный вид на сияющее море в этот раз не наполнил, как обычно, ее сердце безотчетной радостью, не примирил с неприятными событиями последних дней, а, напротив, поднял из глубин души глухое раздражение. Лина почувствовала, что готова бежать из этого «рая». Господи, как надоели эти слащавые южные красоты! Горько сознавать, что все вокруг – лишь роскошная декорация, изнанка которой – смерть. Эх, был бы здесь Петр! Уж он-то разгадал бы тайны этого «милого» местечка! Когда речь идет о покойниках, врач видит и понимает куда больше, чем обычные смертные. Решить вместе с ним подобный «кроссворд» было бы намного проще! Скорей бы уже муж прилетел! Ну, просто сил никаких не осталось ждать! Каждый час тянется, как сутки. Скоро она, Лина, сама всех тут поубивает от тоски и отчаяния… Да и как быть спокойной, если каждая клеточка ее тела буквально требует мужа…

Такая острая печаль и тоска навалились на сердце, что Лина едва не заплакала.

– Доброе утро, мадам бездельница! Разрешите? – Лина подняла глаза, полные невыплаканных слез, и… едва не подавилась бутербродом. У столика нарисовался Башмачков с тарелками, доверху наполненными ресторанной снедью. Литератор едва удерживал поднос, опасно балансируя возле Лины.

– Боже, опять вы? – не сдержала Лина раздражения и вдруг почувствовала, что слезы на глазах высохли сами собой. Нет, этот нелепый чудак-человек действовал на нее явно положительно. Хотя бы своим забавным видом. На сей раз на Башмачкове была футболка с вызывающей надписью «Я лучший, а вы –все остальные».

–Господин Башмачков, вы ничего не перепутали? Уже и на завтрак сюда явились, не запылились? – съязвила Лина.

– А где же мне еще, по-вашему, завтракать? – искренне удивился Башмачков. – Между прочим, я теперь живу здесь. Вот он, мой электронный ключ от номера! Так что прошу учесть: Валерий Башмачков отныне – респектабельный постоялец «Пальмы», причем со всеми правами, включая, извиняюсь за тавтологию, «все включено».

– Живете? Здесь? С каких это пор? – не поверила Лина. – Вы что же, преследуете меня, господин Башмачков? Может быть, вы и есть тот самый маньяк?

– Еще чего! – ухмыльнулся литератор – Не стоит выдавать желаемое за действительное. У меня здесь совершенно другие цели и задачи, нежели охмурять замужних и, если честно, не слишком молодых дамочек.

– Тогда зачем вы здесь? – не отставала Лина. – Не затем ведь, чтобы с утра не очень тонко и, я бы даже сказала, хамовато намекать на мой (а заодно и ваш, мы же с вами ровесники!) возраст?

– Представьте себе, всего лишь для того, чтобы спокойно дописать мой многострадальный роман. Издатель решил, что вечер у моря куда больше благоприятствует сочинению романов ужасов, чем солнечное утро на террасе с видом на сад.

– Ну, уж чего-чего, а мрачных событий тут у нас с избытком, – вздохнула Лина. – их даже больше в расчете на каждый день, чем мне хотелось бы.

– М-да, я уже чувствую прилив вдохновения, – заявил Башмачков. – Мне кажется, что теперь мой текст будет совсем иного свойства, чем на вилле у Топалова… Кстати, Ангелина, на каком этаже вы остановились?

– На последнем, – призналась Лина.

– Ни фига ж себе! – по-детски обрадовался Башмачков. – Я тоже.

– Ну, это как раз не очень меня воодушевляет, – проворчала Лина. – А в каком номере?

– Что б я помнил такие мелочи…

Башмачков порылся в глубоком кармане шорт и извлек ключ. Взглянув на него, литератор торжественно объявил:

– Номер 428. В самом конце коридора, с видом во двор.

Лина охнула и поежилась:

– Ой, нет! Это же тот самый номер… В нем жил бедный Тони! – прошептала она и добавила: – вместе с несчастной Анн…

– Какой такой Тони? Что еще за Анн? – насторожился Башмачков. – У вас тут, Ангелина Викторовна, не болгарский отель, а прям какой-то аглицкий клуб…

– Тони – тот самый англичанин, что умер в нашем отеле несколько дней назад.

– Умер, говорите? Ну и Шекспир с ним, – беззаботно махнул рукой Башмачков, – я не суеверен и не боюсь привидений. К тому же, дух умершего, витающий в номере, все же лучше, на мой взгляд, чем тени героев слащавых дамских романов на вилле Топалова. Надеюсь, в этом вашем ррррроковом месте мне наконец-то придет в голову парочка кровавых сюжетов, которые заставят трепетать моих читателей…

– Ой, боюсь, в этом смысле здесь жизнь даже опережает мечту, – проворчала Лина.

– Отлично! Тогда после завтрака я отправляюсь… на балкон. Работать! – важно объявил Башмачков. – Встретимся на пляже через пару часиков. Если, конечно, я не впаду в литературный запой, как бывает со мной частенько. Случалось, что я только к ночи выныривал из мира, который сам же и придумал.

– Ну что ж, тогда желаю вам успеха! – пробормотала Лина. И вдруг добавила с несвойственной ей кротостью: – Куда уж мне без вас, Башмачков, особенно в свете последних событий в отеле…

Она искоса взглянула на свое отражение в окне, выходящем на веранду, и, как ни странно, осталась сбой довольна. Хотя подобное случалось с ней в последнее время нечасто.

«Ну, во всяком случае, я хотя бы выгляжу неплохо, – подумала Лина и пригладила рукой растрепавшиеся на ветру волосы. – А так… Ну Башмачков как Башмачков. Спасибо ему хотя бы за то, что теперь я здесь не одна, – рассудительно подумала она. – Наверное, все же неплохо, что он сюда переехал. Петра не вызовешь на помощь эсэмэской или мэйлом. Между тем в нашем миленьком маленьком отельчике, похоже, становится все опаснее…

Гизела берет след

Лина вышла в коридор. Пусто. Кто-то стремительно проскользнул мимо, всколыхнув белую занавеску – словно легкий ветерок подул… Лина обернулась – никого. Поспешно сунула руку в карман и нащупала записку.

– Идите вперед, не останавливайтесь, – прошептал из-за колонны знакомый старушечий голос, – записку прочтете в номере.

Лина почти бегом добралась до лифта, поднялась на последний этаж, ворвалась в номер и плюхнулась на кровать. Вынув листок из кармана, она прочла:

«Срочно вспомните, у каких скал и в какое время вы заметили, что Пол исчез. Это важно. Ваша Г.».

Лина еще раз перечитала коряво нацарапанные латинские, почти готические, буквы и задумалась. Действительно, где она потеряла Пола? Точное место назвать она вряд ли смогла бы. Вроде бы, неподалеку от черных скал… А вот в котором часу? Эх, если бы вспомнить… Кажется, незадолго до обеда…

Звонок на мобильный прервал ее размышления.

– Вы на месте? – таинственно прошептал голос боевой старушки. – Очень хорошо, тогда извольте открыть дверь, я не хочу привлекать ничье внимание стуком.

Лина усмехнулась наивной конспирации «фрау-детектива» и без особого энтузиазма шагнула к двери.

Гизела в темных очках и черной соломенной шляпке, низко надвинутой на лоб, скользнула в номер молчаливой тенью. Ярко-красные пережженные патлы выбивались из-под шляпки так неравномерно, словно края головного убора Гизелы окунули в морковный салат.

– Тут, кажется, орудует целая банда, – прошептала дама, плотно закрыв дверь в комнату.

– Какая еще банда? – не поняла Лина. – Мы же не на Сицилии…

– Банда беспощадных барракуд, сокращенно БББ, – прошипела Гизела и подняла очки на лоб. Глаза ее блестели фанатичным блеском старушек-статисток телевизионных ток-шоу.

– Допустим, – кротко согласилась Лина. Она почувствовала, что спорить с Гизелой в эту минуту совершенно бесполезно, ведь у каждого душевнобольного своя логика. Однако она все же отважилась на вопрос:

– Какой смысл членам этой вашей банды БББ убирать одного за другим небогатых иностранцев? Ради чего им так глупо рисковать? Ясно же, что у туристов, живущих в дешевом отельчике, кроме купальников и простеньких фотоаппаратов-«мыльниц» и взять-то нечего. Деньги и банковские карточки хранятся в гостиничных сейфах. К тому же, каждый раз бандиты убирали лишь кого-то одного из супружеской пары… Нет, дорогая Гизела, боюсь вас разочаровать, но, по-моему, три смерти в отеле – всего лишь цепь ужасных совпадений.

Однако отнять у немки роль детектива, с которой та основательно срослась, было непростой задачей. Старушка не желала сдаваться.

– Давайте вспомним всех поименно, – Гизела принялась, считать, не загибая, а по-немецки выбрасывая из кулака пальцы, начиная с большого, – Тони, Адель, Пол… Многовато для одной недельки, а? Или вам так не кажется?

– Думаю, жизнь богаче и масштабнее нашего представления о ней, – проворчала Лина банальность, правда, не очень уверенно.

– Это все слова, – парировала Гизела. – Вы, русские, слишком любите красивые фразы и длинные рассуждения. А мы, немцы, привыкли мыслить четко, практично и действовать немедленно. Мне кажется, сейчас самое главное – исследовать место, где погиб Пол. А теперь давайте оставим все наши версии на завтра, а то, пожалуй, я не усну до утра. Кстати сказать, хотите для лучшего сна немножко прогуляться вдоль берега?

– Простите, но я устала и уже хочу спать, – вежливо улыбнулась Лина.

«Еще не хватало портить себе вечер никчемными разговорами и пустыми домыслами, – подумала она с раздражением. – И так невесело. Вместо родного мужа приходится терпеть общество то Башмачкова, то полусумасшедшей немки. Неравноценная замена, мягко говоря…..».

– Ну, как хотите, я и одна вдоль моря погуляю, – слегка обиделась старушка. – Каждый вечер я совершаю тут моцион перед сном. Ну, а потом наступит утро, и я осторожно перетру о последних событиях кое-с кем из обслуги. У одного болгарина, тут кажется, есть лодка. Надеюсь, он согласится свозить нас с вами с утра к дальним скалам. Ну, к тем, у которых пропал Пол…

Гизела пожала Лине руку и, осторожно озираясь, выскользнула из номера. А Лина тщательно заперла дверь, включила телевизор и без сил плюхнулась на кровать.

Муж по телефону

Она выключила свет и попыталась уснуть, но не тут-то было. Сон не шел, а в голове, словно в криминальной телехронике, прокручивались события последних дней.

«Скорые» приезжали ночью, значит, преступника считают своим на подстанции. Его спокойно пропускали в отель, значит… Так, ясно: это кто-то из сотрудников или постояльцев «Пальмы»… Все умершие и пропавшие без вести – подданные Великобритании. Почему преступников интересуют именно англичане? Они ведь из разных частей королевства, люди разных профессий и возрастов. Но что-то привлекает в них бандитов. Понять бы только – что…Эх, права была Гизела – после подобных событий уснуть не так-то просто. Лина лежала и вспоминала Тони, Адель, Пола, всех этих симпатичных и незатейливых «простых англичан», с которыми успела подружиться в последние дни. Странно, что в Болгарии ей пришлось общаться главным образом с англо-саксами. Впрочем, она ведь и отправилась за границу как раз для того, чтобы хоть ненадолго отдохнуть от «дорогих россиян». Ну да, отдохнула, ничего не скажешь… Три трупа за несколько дней!.. Уж лучше бы в Подмосковье на даче сидела…

Кстати сказать, они ведь были неплохие ребята, эти островитяне! Не чопорные лорды и леди, а обычные трудяги из «нижней части среднего класса», как пишут в газетах. Как и они с Петром, эти люди копили на отдых целый год, почти за полгода бронировали путевки, чтобы получить хоть какие-то скидки, радовались, что выбрали дешевый отель «все включено», покупали на набережной, как и она, Лина, дешевенькие сувениры «из заграницы» для родных и друзей… В этих иностранцах не было ни капли буржуазной надменности, они искренне интересовались ее жизнью «простой москвички», много смеялись и шутили с ней, обещали писать в Москву по «электронке», звали в гости… Теперь же тела ее новых друзей, раздетые и беззащитные, лежали в судебном морге в Варне… А загорелое тело Пола, похоже, навеки скрыли морские волны.

Лина встала, умыла заплаканное лицо и, слегка поколебавшись, набрала номер мужа.

– Петр, мне очень плохо без тебя, – тихо сказала она в трубку. – Прилетай скорее… Так тошно на душе....

– Что это с тобой, родная? Ты устала отдыхать? Ну, конечно, я скоро прилечу, мой котенок, – пробормотал сонный голос мужа. – Никуда я не денусь. Не волнуйся, Линок, на днях самолично явлюсь на Пески, как и было намечено. Ты же в курсе, что мой билет давно куплен, чемодан собран, так что ….ну потерпи совсем чуть-чуть… Я…знаешь, Лин, я в общем тоже ужасно по тебе соскучился!

– Правда? – обрадовалась Лина и вдруг почувствовала, как по коже побежали счастливые мурашки. – А как ты по мне соскучился? – спросила она уже другим, слегка капризным и кокетливым женским голосом, в котором помимо ее желания вдруг появились низкие бархатные нотки.

– Ну…, как голодный по кухне отеля «все включено», – расхохотался Петр. – А ты?

– А я, а я… А я – как путник, заблудившийся в пустыне, по глотку воды, – грустно прошептала Лина. – Петя… Ну, в общем, должна тебе признаться: я украла в Москве твой одеколон и теперь брызгаю им перед сном соседнюю подушку.

– А, так вот он куда подевался, – расхохотался Петр. – А я весь шкафчик в ванной перерыл… Ну, ладно, дорогая моя клептоманка, спокойной ночи! Кстати, а что сейчас на тебе надето?

– Почти ничего, – призналась Лина, – только черные кружевные трусики…. Здесь так жарко, а кондиционер включать опасно, боюсь простудиться.

– М-м-м, – пробормотал Петр, – боюсь, я не доживу до встречи. Умру от воздержания.

– Ну, ладно, Петь, это уже какой-то секс по телефону получается, и так мы столько денег проболтали… Целую. Крепко-крепко! Пока-пока! – голос Лины предательски задрожал, и она испугалась, что может прямо сейчас расплакаться.

– Постой, а куда целуешь-то? – лукаво уточнил Петр.

– Нууу, это ты уж сам реши, – всхлипнула Лина и первая отключила телефон.

Открытие, которого лучше бы не было

Лина проснулась и открыла глаза. В номере царил тоскливый серенький полумрак, такой всегда бывает перед рассветом. Она нашарила очки и взглянула на будильник: около пяти часов утра. Спать почему-то совсем не хотелось. Ночью ей приснился Петр. Муж нежно и подробно целовал ее, ласкал опаленное южным солнцем тело, что-то страстно и тихо шептал… Но едва пик наслаждения приближался, Петр вдруг исчезал, словно таял в полумраке комнаты.

Проснувшись, Лина испытала одновременно разочарование и радость. Слегка подзабытое счастье близости с любимым окончательно разбудило ее. Лина спрыгнула с кровати и сделала несколько энергичных махов руками. Но этого оказалось мало. Необходимо было вдохнуть всей грудью морской воздух, обнять весь мир, запеть во весь голос… Требовалось немедленно дать выход любви, вдруг охватившей Лину всю, от макушки до кончиков пальцев, чтобы радость, переполнившая ее, не разорвала истосковавшееся сердце.

Лина наскоро привела себя в порядок, натянула купальник, накинула поверх него слегка помятый пляжный сарафан и поспешила к морю.

Пляж и набережная возле отеля были пусты. Дворники еще не шуршали метлами, обмениваясь в полный голос последними курортными новостями, а уборщики не терли тряпками лежаки и не раскрывали с ворчанием тяжелые пляжные зонтики. Лине внезапно стало не по себе, и она зябко поежилась, почувствовав всей кожей предрассветный холодок и легкий морской бриз.

Возвращаться тотчас же обратно было глупо. Не для того она вылезла из-под теплого одеяла в пять часов утра. Лина решила добрести до дальнего лодочного пирса, чтобы застать ежедневное, однако от этого не менее прекрасное зрелище. Ей внезапно захотелось увидеть, как солнечный шар медленно и величественно всплывает над морем. Она знала, что следом за солнцем, буквально через несколько секунд, начнут робко петь первые птицы, потом хор сделается громче, затем будет с каждой минутой становиться все теплее, и, наконец, обычный курортный день напористо вступит в свои права, словно турист, явившийся до расчетного гостиничного часа в свой отель из аэропорта и потребовавший номер.

Лина зашла на пирс, тронула холодный металл перил, затем облокотилась на них, чтобы со вкусом полюбоваться восходом… Она обвела взглядом морскую панораму, что была похожа на полотна всех лучших маринистов одновременно и все же прекраснее их всех. Эта живая картина словно вобрала в себя талант и восхищение стихией всех тех, кто любовался ей уже не одно столетие. И вот наконец… Лина задохнулась от восхищения. Над морем, как и тысячи лет назад, торжественно поднимался огненный шар.

Воздух порозовел, и сразу стало теплее. Лина с изумлением наблюдала, как море, еще недавно почти черное, делается с каждой минутой все светлее и прозрачнее. Стали видны мелкие детали, скрытые полумраком еще несколько минут назад.

Внезапно на мелководье внимание Лины привлекло что-то большое и темное, лежавшее почти под пирсом. Она перегнулась через перила, поправила очки, вгляделась в незнакомый предмет и негромко вскрикнула.

На гальке лицом вниз лежало тело, наполовину прикрытое водой. Боже! Лина пошатнулась и судорожно схватилась за перила, чтобы не упасть в воду. Становилось все светлее, и она наконец смогла разглядеть страшные подробности. Под пирсом сиротливо лежала черная шляпка. Рядом отсвечивали под солнцем красноватые кудряшки упавшей женщины. Часть волос перемешалась с песком и илом, и от них веяло какой-то русалочьей страшной истомой. Темная накидка несчастной некрасиво задралась, под ней белел топик, испачканный кровью. В метре от распростертого тела Лина с трудом разглядела темные очки.

Сомнений не оставалось.

Это была Гизела.

Полиция на все закрывает глаза

– Это вы нашли немецкую туристку? – начал допрос свидетеля, то есть Лины, здоровенный болгарин в форме офицера полиции. В помещении было душно, и полицейский то и дело вытирал потную лысину огромным клетчатым платком.

– Я же уже обо всем рассказала вашему коллеге, господин офицер! Причем не один раз, – устало отозвалась Лина. – И о том, как Гизела вечером заходила ко мне в номер, чтобы поделиться своими подозрениями, и о том, как она отправилась прогуляться к морю. И даже о том, как я стала невольной свидетельницей смерти Тони. Извините, но самый тупой второгодник милицейского колледжа давно уже сделал бы правильный вывод из моих показаний.

Полицейский перестал писать в блокнот и нахмурился:

– Оскорбление офицера полиции при исполнении карается по закону. Выводы, какие будут сделаны из ваших показаний, вас, мадам Томашевская, пока что не касаются. Это тайна следствия.

– Слушайте, я серьезно, господин полицейский! В нашем отеле уже несколько дней творятся нехорошие дела, – зашептала Лина, с подозрением поглядывая на закрытую дверь. – Четыре смерти за одну неделю – согласитесь, это …ммммм… многовато… Странно, что все погибшие и пропавшие без вести – иностранцы. Вам так не кажется? Сдается мне. что здесь явно просматривается коррупционная составляющая….

Офицер полиции, похоже, так не считал. Он продолжал смотреть на Лину, как математик Перельман на миллион, то есть с нескрываемым презрением.

– Терпеть не могу допрашивать женщин, – усмехнулся полицейский. – Одни эмоции и ноль фактов. Допустим, умерли несколько туристов от перегрева и от излишка алкоголя. Ну и что? Подобное здесь частенько случается. На наши курорты летом съезжаются алкоголики со всей Европы. Они зажигают тут не по-детски, и кое-кто послабее в итоге отбрасывает коньки. Дело житейское, все мы смертны. Ну, а впечатлительным дамочкам, тоже как следует отдохнувшим в баре, потом мнятся всякие ужасы…

– Я не сумасшедшая и не истеричка, – одернула его Лина, – и почти не употребляю алкоголь. Бокал вина на ночь – пожалуй, единственное, что я позволяла себе в нашем баре «все включено». – (Про недавнюю попойку с англичанами и про вчерашнюю рюмку коньяка с Гизелой Лина благоразумно умолчала). – Прошу вас, господин полицейский, аккуратнее подбирать слова, когда говорите с дамой, к тому же, если эта дама – иностранка и гражданка другого государства.

– И, тем не менее, не доверять болгарским судебным медикам у нас с вами нет никаких оснований…, – толстяк сменил тон, однако продолжал гнуть свою линию.

Лина почувствовала, что страж порядка из последних сил сдерживается, чтобы не послать русскую туристку подальше со всеми ее подозрениями и догадками. Однако полицейский взял себя в руки и продолжал:

– Заключения судебно-медицинских экспертов свидетельствуют о том, что иностранные гости «Пальмы» злоупотребляли спиртным. В крови немецкой туристки тоже нашли следы алкоголя, и, увы, немало.