Танец на раскаленных углях

Хождение парня по раскаленным углям продолжалось минут десять, не больше. Наконец молитва стихла, все оцепенели, а потом огромная, притихшая толпа взорвалась аплодисментами.

Лина, пряча глаза от Башмачкова, проворчала куда-то в сторону:

– Ну что, пошли уже? Сколько можно тут стоять?

– Ну да, пора, – согласился Башмачков, – а то перед Топаловым неудобно. Что-то он «совсем не весел, буйну голову повесил»… Сидит один за столиком, скучает, пить не может и, наверное, ругает на все корки «дорогих русских гостей», на которых пришлось убить целый вечер, потратить денежки, да еще и в сотый раз смотреть на весь этот народно-эстрадный балаган.

Лина кивнула и покорно поплелась за Башмачковым. Писатель ловко лавировал в толпе, прокладывая даме локтями и плечами путь к выходу. И тут…

Лина даже не успела понять, что произошло, только заметила бледное лицо литератора и почувствовала резкое жжение в районе колена. Женщина опустила глаза и ахнула: край ее синтетического платья пылал, как факел, и огонь стремительно поднимался все выше и.... В ту же секунду Башмачков сорвал с себя куртку и принялся лупить спутницу этой видавшей виды ветровкой, игнорируя возмущенные крики жертвы.

– Эй вы! Прекратите! Все уже потушено. Мне же больно! Псих ненормальный! Это уже не смешно! – закричала Лина. Из глаз ее от обиды и боли брызнули слезы

Однако Башмачков продолжал упрямо колотить Лину своей тяжелой курткой и не успокоился, пока окончательно не сбил пламя.

– Ну что, женщина-факел, не судьба вам стать канонизированной мученицей Болгарии, – съязвил литератор с видимым удовлетворением. Он оттирал носовым платком черные следы на куртке и дышал тяжело и шумно, как после долгого бега.

Платье Лины было безнадежно испорчено. Обгоревший лоскут ткани обнажил ее правую ногу почти до края трусиков. Лина махнула рукой на приличия и безжалостно оторвала бесполезные лохмотья. В конце концов уже темно, и ее смелый наряд никто не увидит. И все же…. Что это было? Искра от костра? Вряд ли. Костер давно догорел, а угли были изрядно притоптаны артистами. Искра от чьей-то сигареты или зажигалки? Тоже сомнительно. Почему тогда край ее платья не просто оплавился, а вспыхнул так быстро и так сильно? Лина задавала себе вопросы один за другим, но ответов на них не находила.

«Боже, а вдруг… Неужели это Башмачков попытался вести меня из игры таким варварским способом? – внезапно подумала Лина и почувствовала в животе вместо колокольчиков предательский холодок. – А что? Башмачкова нельзя исключать из числа подозреваемых! – подумала она и сама испугалась своей внезапной догадки. – Между прочим, он появился в Болгарии как-то странно, а теперь рассказывает какие-то сомнительные байки про виллу Топалова, – продолжала размышлять Лина. – Кстати сказать, что он вообще тут делает? Может, его роман – это только «крыша»? Какой издатель будет в наши кризисные времена снимать номер второразрядному писателю? И зачем он вообще перебрался в наш отель? Он, конечно, в курсе того, что я интересуюсь гибелью английских туристов. И тоже как-то слишком активно об этом расспрашивает. Может, и Топалов тут замешан? Откуда у него денежки на то, чтобы нас развлекать и содержать этого великовозрастного нахлебника? Неужели они оба – в банде?»

Башмачков покосился на Линину ногу с нескрываемым интересом.

– Так даже лучше! – хохотнул он и осторожно тронул строптивую спутницу за руку. Однако Лина не очень-то вежливо вырвала ее из пальцев Башмачкова.

– Мне не нравится эта история, – сказала она ему почти с вызовом.

– Да ладно, не психуйте, все уже позади, – пробормотал Башмачков с искренним сочувствием в голосе. – И вообще. Такое опасное происшествие должно вам польстить. На кострах обычно сжигали красивых женщин. В них всегда есть что-то колдовское…

– Кое-кому сейчас лучше «рот на замок», как говорят в детском саду, – шикнула на него Лина и вдруг…всхлипнула. Ее бил озноб. Она вдруг ясно поняла, что всего пять минут назад могла обгореть и даже погибнуть здесь, далеко от дома и от любимого мужа, который так беззаветно и порой даже незаслуженно (Лина вспомнила про проклятую «неверную» руку) любит ее. Кто-то непонятный, и от этого еще более страшный, подал ей знак. Предупредил…

– А где же, интересно, ваш хваленый «электрошокер», господин Башмачков? – въедливо поинтересовалась Лина. – Отдыхает в номере? Ах, как некстати! И зачем вы тогда его вообще купили? Между прочим, он сейчас очень бы пригодился. Вот, понюхайте! – ткнула она Башмачкову под нос оборванный лоскут. – Как вам это нравится? Кто-то облил край моего платья ацетоном, пока я, как дурочка, глазела на эти цирковые фокусы… Между прочим, ближе ко мне сейчас были вы…

Лина неожиданно разрыдалась. Ей стало по-настоящему страшно.

– Меня явно хотят убить. Что я им всем сделала! – всхлипывала она, как школьница, размазывая по лицу слезы и грязь обрывком ткани, который по-прежнему судорожно сжимала в руке.

Башмачков растерянно уставился на спутницу. Он искал и не находил слова, которые могли остановить «разведение сырости». Как все мужчины, Башмачков терпеть не мог женские слезы. Он стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, и растерянно молчал. Наконец, опомнился, накинул на спутницу свою испачканную куртку, прикрывшую обнаженную ногу Лины, и повел даму к столику, за которым и вправду мирно дремал одинокий Топалов.

– Ну что, друзья мои, довольны? – поинтересовался издатель, глядя на своих гостей затуманившимися глазами. – Шоу удалось?

– Вполне. Впечатлений даже больше, чем обещано, – проворчала Лина. – Например, сожжение меня на костре нестинаров. Мне кажется, это был не экспромт… Интересно, кто этот Великий инквизитор и куда он скрылся? Уж не вы ли, господин Топалов, «заказали» меня, как сейчас принято говорить в Москве.

Тут бравада оставила ее, и, запинаясь и всхлипывая, Лина рассказала Топалову обо всем, случилось десять минут назад.

К ее удивлению, собеседник и ухом не повел. Пусть бы он удивился или возмутился! Или хотя бы пообещал сообщить охране этого развлекательного центра о происшествии. Словно она только что поведала ему не о «черной «метке», которую ей предъявил неизвестный, а о бенгальских огнях на детском утреннике.

– Да ладно, ребятки, не парьтесь! Уверен, это просто банальное недоразумение, – пробурчал Топалов, с трудом подавляя зевоту. – Или, может быть, чья-то глупая неосторожность. Ну, «на крайняк», мелкое хулиганство. Впрочем, даже если и имел место злой умысел, сейчас в темноте, в этой толпе вы никого уже не найдете и «ужасную и стрррашную» загадку ни за что не отгадаете. Что касается нас с Башмачковым, то какой нам смысл вас тут прикончить столь экзотическим способом? Если бы вы хотя бы писали готические романы… Ну, тогда – да. Тогда – не спорю. В этом случае, возможно, коварный и жестокий Башмачков захотел бы избавиться от вас как от опасной конкурентки. А так … Вы же работаете на разных «делянках», ребята! В общем, предлагаю вам, друзья мои, помириться и бодренько-шустренько двинуть к машине. Предупреждаю: сейчас начнут разъезжаться туристические автобусы, и пробки на здешней горной дороге станут такими же ужасными, как у вас в Москве…

Лина не знает, что и думать…

Топалов вернул русских гостей в «Пальму» глубокой ночью. Башмачков с трудом продрал глаза, вылез из машины, наскоро поблагодарил издателя, буркнул Лине нечто вроде «спо-ночи» и поплелся спать. Лина же, подъехав к отелю, наоборот, взбодрилась, встрепенулась и, словно ночная птица, почуявшая темноту, «расправила крылья». Глаза ее вспыхнули охотничьим азартом, как у кошки. Нет, как можно спать в такую ночь! Надо немедленно вспомнить все события минувшего вечера. И девушку, бесстрашно шагавшую по раскаленным углям, и сгоревшее платье, и последовавший за тем ожог...... Лина лихорадочно попыталась упорядочить в голове все, что случилось, однако разрозненные эпизоды лишь мелькали перед глазами, словно отрывочные кадры кинобоевика, но в единую картину почему-то не складывались. Чего-то не хватало. Какого-то одного ключевого кадра…

Лине внезапно захотелось растормошить Башмачкова, крикнуть ему, как Наташа Ростова: «Как можно спать в такую ночь!». Но она сообразила, что сочинитель, наверное, уже похрапывает у себя в номере и видит десятый сон. «Боже, какой он все-таки ленивый и упрямый, этот Башмачков! Пожалуй, на коварного мафиози он никак не тянет», – с раздражением подумала она.

Лине в эту ночь было не до сна. Она оглядела пустой холл в поисках собеседника и, никого не обнаружив, двинула к стойке ночного портье. За стойкой было пусто.

«Ну, знаете, это уже немножко перебор, даже для безалаберной Болгарии…». – Лина заглянула за барьер и едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Ночная дежурная похрапывала, уронив голову на стол, в то время, как допотопный гостиничный факс со скрежетом и бульканьем извергал из себя бесконечную бумажную ленту. Внезапно Цветана вздрогнула, очнулась и уставилась на Лину сонными глазами. Ну, наконец-то! Лина обрушила на долгожданную собеседницу лавину вопросов. Ей не терпелось разузнать все подробности про этих загадочных огнеходцев. Больше всего Лину волновал вопрос: хождение по горячим углям – это ловкий трюк или же мистический дар…

Ночной портье Цветана оказалась крепким орешком. Не открывая глаз, она сонно заверила надоедливую туристку, что все «очень даже взаправду». Подобное «огнехождение» – давно уже неплохой бизнес для целой деревни. Цветана сообщила, что нестинары с детства учатся впадать в гипнотический транс и мысленно «охлаждать» ноги, чтобы на ступнях не появлялись ожоги и пузыри.

– Однако, – таинственно сообщила ночная дежурная, – подобный дар есть далеко не у каждого. Между прочим, к носителям дара у членов секты – особое отношение. Считается, что эти люди, отмеченные Богом, могут не только ходить по горячим углям, но и врачевать, и даже предсказывать будущее… Цветана довольно терпеливо, хоть и в тысячный, наверное, раз поведала все это очередной восторженной иностранке. Но Лина не спешила убираться в номер и жаждала новых подробностей. Наконец у дежурной закончилось терпение, и она демонстративно уткнулась в свежеполученный факс.

Топтаться дальше у стойки ночного портье было глупо, и Лина, хотя и не очень охотно, все же отправилась восвояси.

Она уже почти уснула, как вдруг в голове вновь мелькнуло назойливое подозрение:

«А вдруг этот «кто-то», попытавшийся сжечь ее пару часов назад, все же носит скромную фамилию Башмачков? Почему бы и нет? Куда как выгодная маска – недотепа литератор, работающий в Болгарии над романом..…. Между прочим, этот сочинитель слишком активно для обычного туриста интересовался всем, что происходит в отеле и подробно расспрашивал ее о смертях. англичан… К тому же в толпе он стоял к ней ближе всех… В общем, надо присмотреться к этому персонажу повнимательнее…».

Лина села на кровати и потрясла головой, чтобы отогнать дурные мысли.

«Ночью всегда лезет в голову какая-то чушь. Зачем, хотелось бы знать, Башмачкову дались все эти англичане? Нууууу, мало ли для чего… А что если они с Топаловым придумали какой-то безумный коммерческий проект? С Башмачкова станется… Например, реалити-шоу «Предсказания писателя». К примеру, Башмачков придумывает главы убийства, а потом оказывается, что все это случилось в реальности. В наше время любой развлекательный канал купил бы такое сомнительное шоу за любые деньги. Под него можно и рекламку неплохую получить, и кучу молодых и не обремененных вопросами морали бездельников к экранам привлечь. Дело в том, что теоретики ТВ давно уже предсказали, что восприятие телезрителей, подсевших на всевозможные реалити-шоу, в конце концов притупится, потому как мелкие интрижки из разряда, кто с кем переспал и еще переспит, уже давно всем надоели. И тогда… Страшно подумать, что может случиться. Например, кто-то придумает реалити-шоу, где героев будут убивать или они будут исчезать. Ну, вроде как в сериале «Остаться в живых». Правда, все это будет не в кино, а в реальности и вместо актеров будут задействованы реальные люди. Возможно, это повысит угасающий рейтинг ТВ и вернет к телеэкранам молодежь, которая с недавних пор «переселилась» в Интернет?

Размышляя таким образом, Лина уснула лишь тогда, когда первые лучи солнца забрезжили в проеме между плотными шторами.

Неудивительно, что Лина проспала завтрак. Правда, она ни капельки из-за этого не расстроилась. Подумаешь! В отеле класса «все включено», даже если очень постараться, невозможно умереть с голоду. И вообще, если честно, не мешало бы ей сбросить на отдыхе пару-тройку килограммчиков…

Лина взглянула на себя, обнаженную, в зеркало, висевшее в ванной, и скептически хмыкнула. Какое счастье, что Петр любит крупных женщин! Хотя бы не приходится изводить себя бесконечными диетами и голодовками подобно Галочке, бухгалтеру их музыкальной студии «Веселые утята». Ее пример весьма поучителен. Из цветущей, налитой южными соками казачки с глазами- вишнями и свежими щеками-ранетками Галина постепенно превратилась в бледную «пищевую наркоманку». Жертва бесконечных диет регулярно морила себя голодом, забивала холодильник сельдереем, шпинатом, имбирем и прочим «кормом для травоядных», но вскоре с завидной регулярностью «срывалась». Тогда она начинала жадно, как комбайнер в страду, наворачивать сало с хлебом и борщ с папмпушками, и вскоре набирала не только прежние килограммы, но еще и «призовые». Через некоторое время Галочка, мучимая угрызениями совести, принималась голодать с утроенной энергией, пока вновь не становилась бледной, нервной и, увы, уже не столь победительно-красивой, как прежде. Однако южнорусская природа постепенно вновь брала свое, и в итоге с трагическим кличем: «Я сорвалась!» Галина покупала огромный торт или жирного гуся. Этот вожделенный «антидепрессант» она обычно съедала в одиночку, кляня себя за слабую волю и ругая диеты последними словами. Так алкоголик, дорвавшийся до бутылки, «развязывает» поначалу легонечко, с одной стопки, но вскоре, набрав обороты, выпивает всю заветную «пол-литру». Вот и у Галины следом за тортом начинало замечательно «идти» и все остальное, причем самое вредное для талии и, разумеется, самое вкусное: свиная отбивная с жареной картошкой, баранина с фасолью, самодельные пирожки и пельмени, а потом, уже «до кучи», и мороженое с домашним вареньем. Как ни странно, это изобилие калорий измененному голодом сознанию Галины уже не казалось «ядом», как пару дней назад. Не удивительно, что после подобной «казачьей диеты», килограммы с бешеной скоростью вновь возвращались к Галине с «походом», и все начиналось сначала.

К счастью, изобильный «шведский стол» в это утро показался Лине довольно вредным изобретением, и она пропустила завтрак без малейшего огорчения.

Под душем Лина окончательно проснулась и невольно застонала от боли. Ожог на ноге, вчера не слишком заметный, за ночь покраснел и воспалился. Пришлось сделать воду прохладнее и поскорее ретироваться из-под душа. Озноб не прекращался, и Лина плотнее закуталась в махровое полотенце. Она вспомнила события последних дней. Этот так называемый отдых что-то все меньше ей нравился. Скорее бы Петр прилетел! Кто знает, что еще случится завтра в их «маленьком миленьком» отельчике. Интересно бы знать, кто следующий? В смысле – в очереди на тот свет? А вдруг… это она? Вчера уже кто-то подал знак… Вроде как послал черную метку.

Лина вышла на пляж и сразу же наткнулась на Ханну. Как обычно, чешка загорала одна. Она повернулась на лежаке, улыбнулась, завидев русскую подругу, и храбро спрыгнула босыми ногами на горячий песок.

– Линочка, ну наконец-то! – просияла она. – Без тебя было так грустно. – Кстати, где ты вчера была?

– А… на болгарском вечере, – пробормотала Лина. Не было ни сил, ни желания рассказывать Ханне о драматических событиях минувшей ночи.

– Володя опять проводит время с друзьями? – спросила Лина просто так, чтобы сменить тему. Мрачный болгарин сейчас интересовал ее меньше всего. К тому же Володю, похоже, давно уже не интересовала собственная жена. Слыхали мы эти сказочки про сердечные встречи с друзьями и чаепития с родными!.. Между прочим, здесь на Песках, да и в окрестностях курорта полно симпатичных девчонок, всегда готовых провести время с красавцем-эмигрантом, который не прочь потратить на них свои «еврики». Впрочем, Лине-то что за дело до этого? Пускай «болгарский котяра» гуляет сам по себе, сколько хочет, и бесконечно наслаждается отпуском на давно покинутой им, хоть и горячо любимой родине.

– Где Володя?… А кто ж его знает. Наверное, навещает каких-то очередных родственников, – равнодушно пожала плечами Ханна. – Я привыкла проводить время в Болгарии как соломенная вдова. Так, кажется, у вас называют женщин, у которых муж вроде бы и есть, но в то же самое время его как бы и нет? Знаешь. Линочка, уединение – вещь совсем не страшная, иногда даже приятная. Никто не раздражает, не скандалит и не придирается по пустякам.

– А я вот жду – не дождусь мужа, – неожиданно призналась Лина. – Понимаешь, Ханна, я даже сама порой удивляюсь, насколько мне плохо без него. «Подсела» на мужа, как на наркотик, и сейчас у меня форменная «ломка». Пускай уже скорее приедет! Не возражаю даже, чтобы он слегка пораздражался на меня и даже немножечко попридирался к своей непутевой жене… Я не против. Может, рядом с умным мужем мне тоже хоть какая-нибудь толковая мыслишка в голову придет. А то люди гибнут буквально под боком, а я не могу связать нелепые и странные смерти в логическую цепочку. Хочу понять, что все это значит – несчастные случаи, … болезни или…

– Зато я, кажется, могу связать в одну логическую цепочку постоянное отсутствие мужа и мою несчастливую семейную жизнь… – прошептала Ханна и вдруг истерически расхохоталась. Похоже, она прочитала мысли Лины насчет Володи и симпатичных местных девчонок… Лина с тоской подумала, что сегодня вечером чешка опять напьется «в хлам»…

– Привет, девчонки! – гаркнул кто-то у Лины над ухом. Женщина вздрогнула и подняла глаза. Над ней стоял и широко улыбался… ну, конечно же, Башмачков собственной персоной! А кто же еще!

«Надо быть с этим типом поаккуратнее, – подумала Лина, вспомнив свои недавние ночные страхи. – Зря я ему сказала про свои подозрения. Во всяком случае, надо попытаться не оставаться с ним наедине».

Однако в этот утренний час Валерий Башмачков меньше всего был похож на матерого преступника. Хорошо выспавшийся и гладко выбритый, он пребывал в отличном настроении. Писатель, казалось, был доволен всем: морем, приятным южным утром и, прежде всего, обществом Лины. Этот тип уже с утра готов был смущать симпатичную знакомую греховными мыслями….

«Не дож-дет-ся! – злорадно решила Лина. – Одно дело – магия южного вечера, высокий «пионерский» костер, романтическая музыка, вино, мерцание углей в темноте, ритуальный танец нестинаров, тайна их дара… И совсем другое – яркое солнечное утро, пляж, обгоревшие курортники и галдящие дети. В это время дня на ум приходят отнюдь не романтические желания. Хочется прохлады, тишины и уединения».

Однако Башмачков, похоже, был другого мнения. Его глаза смотрели на Лину с неподдельным восхищением.

Лина сердито фыркнула, строго взглянула на Башмачкова и на всякий случай отдвинулась от коварного литератора подальше. Ханна, напротив, окинула незваного гостя заинтересованным, даже каким-то глубоким «женским» взглядом. Похоже, в ее пылавшей огнем славянской душе зрел план мести Володе.

– Почему бы нам втроем не сыграть вечером в кости? – предложила она. – Мы с Володей обычно так коротаем вечера. Он верит в случай и удачу. Когда играешь, можно не разговаривать друг с другом, – тихо добавила она в сторону Лины, и та взглянула на чешку с сочувствием.

– Терпеть не могу азартные игры, – пожал плечами Башмачков, – даже в карты никогда не играл. Я не настолько богат, чтобы пускать деньги на ветер. Впрочем, если на мелкие монетки, то почему бы и нет? Я готов. Эти статинки даже в «Дьюти фри» не берут…

– Как ваш роман? – поинтересовалась Лина из вежливости.

– Отлично! – похвастался Башмачков. – Летит к финалу так же шустро, как вон та чайка за рыбой. В этом миленьком с виду местечке и вправду какая-то жутковатая аура. Вы не поверите, но кошмарные ужасы и ужасные кошмары вылетают из-под клавиш моего ноутбука безо всяких усилий… Ой, а нога-то у вас серьезно обожжена!… – внимательный взгляд Башмачкова упал на несчастную ногу Лины.

– И не говорите, болит так, что сил нет, – Лина едва удержалась, чтобы не всхлипнуть.

Башмачков сосредоточенно покопался в рюкзаке, что-то оттуда извлек, подскочил к Лине и, не слушая возражений, брызнул ей на ногу повыше колена какой-то белой шипучкой.

«Средство от ожогов!», – пояснил он, убирая обратно белый баллончик.

– Зачем переводить добро, я же сейчас купаться пойду! – возмутилась Лина.

– А у меня еще есть! – похвастался литератор. – Взял пример с вашего мужа и теперь вот вожу с собой за границу аптечку на все случаи жизни. Потому что все эти медицинские страховки – сплошная «липа» и обман, как я понял. Сдерут кучу денег. если что, а потом дома доказывай, что ты не занимался за бугром экстремальными видами спорта… Аптечка надежнее. Так что обращайтесь, если что…

– Лучше бы в путешествие к нестинарам электрошокер захватили, – проворчала Лина, не сдержав раздражения. Башмачков в ответ только хмыкнул.

«Ох, не нравится мне эта, так называемая, «аптечка», – подумала она. Подозрение, запав в душу крошечной каплей, расползалось теперь большим темным пятном. – А что? Башмачков вполне мог достать горючую жидкость из этого своего бездонного рюкзака. Да хотя бы обычный спирт… Возможно, он только прикидывается недотепой. Во всяком случае, свои литературные дела Башмачков обтяпал с Топаловым довольно толково, то бишь выгодно для собственного кошелька… Голова у этого типа на плечах бесспорно имеется, так что придумать какую-нибудь хитрую схему исчезновения англичан ему по силам… Надо на всякий случай держаться от него подальше.».

– Ханна, да у тебя спина красная! – закричала Лина с притворным ужасом и, не дав чешке опомниться, потащила ее купаться.

«Не зевай, Филька, на то и ярмарка!»

После завтрака все «разбились по интересам». Башмачков поплелся в номер – заканчивать «роман ужасов», Ханна, пропустив в баре очередной, явно лишний, стаканчик, вернулась на пляж и привычно задремала на солнце. А Лина с неприятным изумлением обнаружила, что осталась в одиночестве. Она решила, что не будет скучать и жариться на солнце, а самостоятельно махнет в Варну. Прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. Почему бы, в самом деле, не купить к приезду Петра какой-нибудь немыслимо прекрасный наряд? И вообще… Ей вдруг захотелось бесцельно побродить по большому городу, зайти в полутемный, просторный и прохладный кафедральный собор, выпить на площади возле городского театра вкуснейшего кофе, сваренного по-восточному в маленькой турке, заглянуть в сувенирные лавочки с «дежурным» набором всякой туристической ерунды. Лина внезапно, до дрожи в коленках, поняла, что очень соскучилась по цивилизации. Если бы не Петр, улетела бы в Москву хоть завтра. Недели растительного пляжного отдыха оказалось более, чем достаточно. Впереди маячили тоска и депрессия от безделья. Для Лины, родившейся в Москве и прожившей там всю жизнь, большой город всегда был родной средой обитания. Шум, суета и бешеный ритм мегаполиса заряжали ее энергией и оптимизмом. А природа, даже самая роскошная, напротив, наводила на грустные мысли… Особенно вечером, когда в сумерках поневоле начинаешь думать о бренности и конечности жизни… Шум моря, шорох осенних листьев, пение птиц в весеннем лесу – все эти чудесные звуки, успокаивающие нормального человека, наполняли душу Лины тревогой. Зато шум большого города сразу приводил ее сумбурные мысли в порядок и успокаивал получше любого психотерапевта…И все же главная причина внезапного отъезда Лины в Варну была другой. Женщина не призналась бы в ней даже себе самой. Да ни за что на свете! Никогда бы она не согласилась с тем, что после вчерашнего «дружеского рукопожатия» на вечернем шоу она в глубине души опасается оставаться наедине с Башмачковым… Лина боялась самой себя и того, что помимо ее воли пробуждалось в ней в отсутствии мужа.

«Ох, скорее бы Петр приехал! – привычно мечтала Лина в автобусе, мчавшем ее в Варну. – Все, буквально все тогда пойдет по-другому. Даже на плохую погоду будет наплевать. В последние дни у меня появилось странное ощущение, что какая-то важная часть моего тела находится далеко-далеко, и от этой мысли порой так тошно, что мучают ну почти что фантомные боли. Ой, а ведь еще целых два дня мужа ждать… Дожить бы!»…

Автобус тормознул на главной городской площади возле кафедрального собора, и Лина сразу же нырнула в пеструю толпу горожан и туристов. Окунувшись в родную городскую стихию, она отвлеклась от печальных мыслей и принялась крутить головой во все стороны, словно ее тащил за собой по городу молодой, энергичный и слегка бестолковый гид.