Танец на раскаленных углях

Вскоре Лине пришлось убедиться, что в их крошечном «Ноевом ковчеге», то бишь в «Пальме», невозможно избежать встречи ни с кем из постояльцев, даже если встречаться и не больно хочется.

– Лина! Привет! – Адель проорала эти слова Лине в ухо, напрыгнув на нее сзади, словно рысь, и нежно обняв за плечи. От неожиданности Лина вздрогнула и пролила кофе на стол…Адель схватила салфетку, бросила на скатерть и порывисто прижалась бархатной смуглой щекой к Лининому обгоревшему на солнце лицу. – Что пьешь, русская подруга? Кофе? Ха-ха-ха! Все видели? Русские пьют кофе! А мы-то думали, русские предпочитают водку! – с укоризной обратилась она к англичанам, сидевшим за одним с Линой столиком в баре отеля. Кофе с водкой мы так и называем – кофе по-русски. Англичане сдержанно захихикали. Рядом с эксцентричной Аделью эти простые ребята из средней Англии смотрелись чопорными лордами и леди из анекдотов.

Зато Адель вся искрилась и сверкала, словно новогодняя елка. Ее вечерний наряд – черное платье с блестящими нитями люрекса, серебряная сумочка и огромные серебристые звезды в ушах и на шее – совершенно не сочетался с полупляжным «прикидом» остальной курортной публики. Однако «райская пташка» ничуть не смущалась любопытных, а кое-у-кого и насмешливых взглядов и, похоже, чувствовала себя в ресторанчике отеля, как рыба в воде.

– Хочешь, принесу вина? – поспешно спросил Пол.

– Еще чего! – возмутилась Адель. – Пить эту дешевую мочу из разряда «все включено»? Сегодня я угощаю тебя, Линa!

Через минуту, не взирая на бурные протесты Лины, Адель плюхнула перед русской подругой высокий стакан с подозрительной ядовито-зеленой жидкостью. Длинная соломинка выглядывала из стакана, как перископ подводной лодки из зеленых волн океана.

– One, two, tree! Начали! – скомандовала Адель и прильнула к соломинке.

– Ли-на! Ли-на! – заорали англичане. Лина почувствовала себя «темной» лошадкой, на которую в скачке сделана главная ставка, и, растерявшись, замешкалась на старте. Однако через секунду, зараженная общим безумием и восторгом, принялась послушно лакать зеленое «пойло», оказавшееся джином с мятным ликером. Но куда там! За Аделью было не угнаться. Пока Лина перебивалась маленькими глоточками, лихая девчонка отхлебнула полстакана. Затем победно оглядела «игроков», поставивших явно не на ту лошадь, и предложила повторить.

Лина отчаянно замотала головой, признала свое полное поражение и поспешила направить разговор «в светское русло».

– Вы говорили, что живете в Оксфорде? – обратилась Лина к Полу, чтобы переключить внимание Адели на своего «английского поклонника».

– Оксфорд! – оживилась Адель. – Я тоже там одно время училась. Пока не выперли…

– На каком факультете? – поинтересовалась Лина из вежливости.

– На алкогольном, – проворчал Кенни, немногословный дружок Адели. – Такую вторую пьянчужку во всем Глазго не сыщешь! Сам не знаю, и чего я к ней так привязался?…

– Тебя, кстати, никто не держит! – тут же встряла Адель. Кенни виновато улыбнулся и нежно погладил ее по руке. Адель зажмурилась и почти замурлыкала от неги, как своенравная кошечка. Она чувствовала, что все больше привлекает к себе внимание посетителей бара. Так хорошая актриса в ключевой сцене притягивает к себе, словно магнитом, взгляды зрителей.

Адель была неприлично красива для подобного заведения. Горячие карие глаза, пышные черные волосы, кокетливые ямочки на щеках заставляли всех посетителей бара сворачивать голову в ее сторону. В соблазнительной ложбинке между пышными шоколадными грудками, почти полностью открытыми нескромным взорам, выступили мелкие бисеринки пота. Так влага выступает на спелых фруктах, которые так и просятся в руки.

«Играй, Адель, не знай печали…», – в хмельной голове Лины всплыли строки незабвенного Александра Сергеевича. Москвичка заметила, что иссиня-черные кудри Адели изящно, почти «по-пушкински» обрамляют хорошенькую смуглую головку девушки. Шотландка и впрямь словно играла в тот вечер со всеми присутствовавшими в баре посетителями и от души наслаждалась эффектом, который производила как на знакомых, так и на совершенно незнакомых людей. Похоже, печаль вообще редко посещала это шаловливое юное сердце.

– Лина, останавливаться нельзя! До финиша еще далеко! – строго объявила она. – Продолжаем!

– Ли-на! Ли-на! – радостно подхватили англичане.

– Все! Больше не могу! – взмолилась Лина. – Постыдись, Адель! Вспомни, сколько мне лет! Почти, как твоей маме!

– Ka-lin-ka, ka-lin-ka, ka-lin-ka mo-ja! – радостно запела Адель в ответ и захлопала в ладоши, словно на детском празднике.

«Русские не сдаются!» – Лина припала к соломинке с отчаянием бойца, идущего в атаку. Однако Адель, понятное дело, добралась до дна первой. Похоже, подобные алкогольные гонки были для нее привычным делом, и она не любила проигрывать. «Ну просто Голливуд какой-то! «Банды Нью-йорка!» – пронеслось в голове Лины. – Даже на нашем горластом российском юге – на Ставрополье или на Кубани – и то «бойцы» не частят так свои «забугорные» и «стремянные» и не орут без передышки: «Пей до дна!».

Эту международную «кричалку» как раз тот момент озвучивали Пол и Джулия. Но «до дна» у Лины не получилось.

– Когда воротимся мы в Портленд… – к своему удивлению проорала Лина, чувствуя, что отчаянно фальшивит. Джин подействовал на нее гораздо быстрее и сильнее, чем она предполагала.

– Портленд? – насторожилась Адель, выловив из незнакомой речи ключевое слово. – Какой еще Портленд? Ты приедешь в Глазго! – объявила она тоном, не терпящим возражений. – Слышишь, Лина, ты приедешь в Глазго (не забудь взять с собой русскую водку, она у нас дорогущая!), а там уж я не растеряюсь! Ну, конечно, я поведу тебя в наш паб. Знаешь, как там проверяют: можно ли человеку еще наливать, или уже нет? Его заставляют произнести: «Меня зовут Джонни»! Если выговоришь – значит, вполне еще можешь принять на грудь. Ну же! Лина! Повтори!

– Меня зовут Джонни, – послушно пробормотала Лина.

– Ну вот, я же говорила! У тебя еще есть резервы! – обрадовалась Адель. – К черту джин! Сейчас я принесу виски. Угощаю! Ты любишь виски?

– Нет! – заорала Лина, спохватившись. – Терпеть не могу! Это же настоящая самогонка! То есть, русская домашняя водка, – пояснила она. Англичане довольно заржали.

– Скажи по-шотландски: «окай де ню!», – потребовала Адель.

Лина послушно повторила.

– Я так и знала! – ухмыльнулась коварная девчонка и радостно заорала: – Хочешь! Точно хочешь! Когда мы спрашиваем: «Хочешь выпить?» и так вот отвечаем, это означает: «ну да, прям щаззз!». Так что ты уже согласилась, Лина, причем по-шотландски.

– Ты понимаешь по-шотландски? – удивилась Джулия, как удивлялись все в этот день Лининым способностям.

– С каждым стаканом все лучше и лучше, – честно призналась Лина. Собутыльники довольно заржали, а Адель хитро подмигнула русской подружке.

– ВалерИи-и-и, Валер-И-и-! – заорали англичане модную песенку.

Лина вспомнила, что Башмачкова, между прочим, тоже зовут Валерий, и стала громко подпевать собутыльникам:

– Ва-ле-рИи!

«У меня – свой ВалерИ!», – почему-то подумала она с удовольствием.

Но «приличный вечер в коктейльных платьях» не входил в планы Адели.

– Знаешь, как называется «пиписька» по-шотландски? – с хулиганской ухмылочкой поинтересовалась дрянная девчонка и добавила для ясности: – Мужская!

С филологической старательностью, достойной лучшего применения, Лина повторила незнакомое слово, напирая на ударные гласные.

Адель и Кенни громко заржали и издали победный клич. Чопорные англичане с приклеенными улыбками растерянно пожали плечами. Словно лингвист-этнограф, Лина пригорюнилась, что не захватила с собой ручку и листочек бумаги (разумеется, незнакомое слово выветрилось из пьяной памяти через минуту). Зато Адель была, как оказалось, во всеоружии. Она достала из серебристой сумочки маленький блокнотик и протянула Лине:

– Напиши, как по-русски называются шарики в носу.

– Козявки, – автоматически перевела Лина.

– Ха-ха-ха! – заржала Адель! Ну и ну! Фиг выговоришь! Ko-zjav-ki! Да у меня это слово уже на пяти языках записано! Представляешь: вот такая коллекция! Теперь еще и по-русски будет!

Лине надоела ее своеобразная лексика, и она решила сменить тему.

– У тебя есть килт? – спросила она Кенни.

– Конечно, – приосанился дружок Адель. – Для официальных событий. Например, я надеваю его на свадьбы друзей и на юбилеи.

– Терпеть не могу эту мужскую юбку! – встряла Адель. – Под него носят такие отстойные подштанники! Когда ветер подует и у мужика юбка поднимется – ну просто одна срамота!

– Ладно, не грусти, – внезапно зашептала она Лине в ухо, – мы еще встретим своих «принцев»! Не веришь? А зря! Моя тетка полгода назад подцепила на автосервисе своего автомеханика и счастлива с ним! А вообще-то для меня лучше уж этот зануда Кенни, чем мой бывший муженек. Тот колотил меня почем зря.

Лина почувствовала, что Кенни напряженно прислушивается к их беседе, и постаралась исправить положение:

– Я сейчас спросила Адель, кем ты работаешь, – соврала она, чувствуя, что краснеет и отнюдь не от вина.

– Мелким клерком в правительстве Шотландии, – без особой охоты признался парень. – Денег мало, зато, знаешь, у меня куча разных льгот, да и потом, когда-нибудь, после дождичка в четверг, хорошая пенсия будет.

– Так вот на кого наши чиновники равняются! – опешила Лина. – Ну просто наши с вами – одного поля ягоды! Ты не представляешь, сколько у нас разных анекдотов про таких, как ты, клерков и бюрократов ходит!

– У нас тоже, – вздохнул Кенни. – Люди думают, что это так просто – бумагу составить, да еще так четко и грамотно подготовить, чтобы ее начальник с первого раза подписал, – он взглянул на Лину с оттенком легкого превосходства. Лина вспомнила, что днем видела у него на спине татуировку: довольно-таки крупный орел, чья голова аккуратно располагалась на Кенниной мощной холке, распростер свои крылья до самых плеч атлета. Видимо, в душе Кенни тоже считал себя орлом.

Адель незаметно ткнула Лину в бок смуглым кулачком: мол, что я говорила: Кенни – тот еще фрукт. Похоже, она его орлом не считала…

– А как ты думаешь, в нашей «Пальме» мог бы скрываться убийца? – вдруг ни с того, ни с сего спросила Лина у Адели.

– А то! – звонко расхохоталась шотландка.

– И кто он, по-твоему? – Лина даже слегка протрезвела от ее слов.

– Например, я! – захихикала шотландка. – Ну, например, я бы могла убить Кенни, – заявила Адель – Он так громко храпит…

Лина досадливо поморщилась. Опять никакой толковой версии!

Внезапно в хорошенькой головке Адель наступило просветление:

– Что нужно, чтобы Лина приехала в Глазго? – поинтересовалась она с деловитостью, которую в этой свистушке прежде трудно было предположить.

– Не так уж и много. Во-первых, деньги, а, во-вторых, мне следует пройти интервью в посольстве Великобритании, чтобы получить визу, что порой бывает непросто, – объяснила Лина. Кенни с важностью кивнул, подтверждая ее слова.

– Пусть только попробуют не пустить тебя к нам! Я подниму ребят! Мы такую заварушку устроим на районе! Как шахтеры в Глазго лет десять назад!

Адель раскраснелась и расхорохорилась, как какая-нибудь Танька из Бирюлева, перепившая «паленой» водки в дешевой кафешке.

– Успокойся, Адель, – сказала Лина поспешно, – обещаю, мы с Петром приедем в Глазго на будущий год. (Лина давным-давно убедилась, что с дурными да с пьяными спорить бесполезно. Хотя, с другой стороны, – где Москва, а где Глазго… И вообще, кто знает, что случится у нас через год, а что через месяц).

– Заметано! Подари мне на память свою сумочку, – вдруг потребовала Адель. – Я на нее еще со вчерашнего дня глаз положила.

Лина невольно поджала губы. Эту изящную коричневую сумочку, красиво расшитую бисером, ей подарила на день рождения закадычная подруга, и расставаться с подарком, подобранным с такой любовью и вкусом, было откровенно жаль.

– Это подарок, – отрезала Лина, – а дареное не дарят. И вообще, дорогая деточка, клянчить подарки неприлично… Ты сама-то что мне подаришь? Как насчет твоих сережек?

– Дешевка, – вздохнула Адель, – пластмасса, обклеенная блестками. Тебе они вблизи не понравятся. Всего один фунт стоят. Знаешь, вообще-то я работаю обычной секретаршей. Зарплата «три пенса». Плюс налоги. Вот и ношу эту дешевую мишуру. Не то, что ваши «новые русские» из пятизвездочного отеля. Ходят все расфуфыренные – носы кверху. А вчера там у них, в кафе у моря, обслуга такое сотворила! Представляешь: гнездо ласточки из-под крыши сбили. Сукины дети! Куча дерьма! А все для того, чтобы постояльцам в их буржуазные задницы ветер не надул. Там в кафе поставили пластиковые экраны, защищающие буржуев от ветра. А это крохотное гнездышко ласточки, видите ли, им помешало! Или вот еще дельфин. Когда он, больной, к их «люксовому» пляжу стал приближаться, эти уроды все, как один, заволновались – мол, еще чего доброго сдохнет там у них на песке, провоняет своей тухлятиной весь пляж и их гламурный шик-блеск им испортит. Обслуга готова была этого несчастного дельфина тут же укокошить, лишь бы бедолага потонул поскорее – желательно, подальше от их чистенького пляжа. И только Пол прыгнул в прохладную воду, а потом плыл и плыл рядом с дельфином, постепенно отводя его на глубину. Хотя, наверное, животное все равно сдохнет, – грустно сказала Адель, – Пол сказал, что бедолагу ранило винтом от скутера в море – как раз у того пляжа возле пятизвездочного отеля, где развлекаются ваши богатенькие детки.

Адель заплакала. Спохватившись, она отвернулась, глубоко вздохнула, потом, поежившись, словно бил озноб, закуталась в теплую накидку. И все, сидевшие за столиком, поняли, что вечеринка закончилась.

Они все затихли, и стало слышно, как громко бьются волны о берег, словно море неторопливо участвует в их беседе и прислушивается к глупостям, которые изрекают неразумные дети природы. Как по команде, все сидевшие за столиком посмотрели на лунную дорожку, засиявшую и заискрившуюся на воде, шумно задвигали стульями и стали расходиться.

Лина вдруг подумала, что все эти Полы, Джулии и Адели, все эти механики из Оксфорда, продавщицы из Челси и секретарши из Глазго на секунду стали ей ближе, чем наши российские буржуа из пятизвездочных отелей и нервные завсегдатаи многочисленных казино на «Золотых песках». «Классовое чувство» пролетария культуры подсказывало ей, что эти простые англичане многое понимают как раз так, как она, а богатые русские туристы, даже днем разодетые в дорогие тряпки и вечно недовольные сервисом, едой и стоимостью барреля нефти – чужаки. Похоже, классовая солидарность – не пустая выдумка большевиков. Незатейливые британцы из «низов общества» неуловимо напомнили ей российских Танек, Сашек и Колянов – продавщиц из Калуги, парикмахерш из Твери и механиков из Рязани. Наши работяги тоже тянут из себя последние жилы, чтобы быть «не хуже других». Чтобы вырваться на отдых из круговерти будней и пожить где-нибудь в Турции, «как короли». Всего две недели в году. Наши трудяги точно так же терпеть не могут несправедливость мироустройства и спесь богатеев. А по выходным вечная загадка славянской души настоятельно требует разгадки, и наши ребята – так же, как эти простодушные островитяне – устраивают шумные попойки «на природе». Где-нибудь возле местного озерца, в леске или в дешевой придорожной забегаловке. Они там тоже веселятся от души, выкрикивая, как Адель, «неприличное название мужской пиписьки». И ничуть не меньше, чем эти англичане и шотландцы, наши жалеют сбитую машиной собаку, подкармливают на улице бездомных кошек и так же, как заморские «пролетарии», яростно мечтают о счастье. В отличие от буржуев из шикарных отелей, которым уже давно не о чем мечтать, некого жалеть и нечего хотеть…

Лина вдруг подумала, что Бог любит простодушных и грешных своих детей куда больше, чем надменных и спесивых. Тех, кому когда-нибудь придется проникать в рай по «льготным спискам», пролезая туда через узкое «ухо верблюда»…

С недобрым утром!

На следующее утро Лина проснулась с головной болью. Горячий душ и лед из холодильника облегчения не принесли. Лина запила таблетку, намочила полотенце в холодной воде и снова улеглась в кровать с холодным компрессом на лбу. Спать не хотелось. Лина поднялась и вышла на балкон. Утро было безмятежно ясным, как обычно бывает на черноморском берегу в это время года. Но радости в душе не было, хотя таблетка в конце концов подействовала и боль утихла.

«М-да, пить надо меньше! «Все включено» отнюдь не значит «выпить все до дна», – вздохнула Лина и, привычно натянув сарафан, отправилась на завтрак. Даже мысль о еде сейчас была противна, однако она решила, что горячий завтрак – лучшее лекарство. Для начала сгодится немножко маринованных огурчиков и горячий омлет с томатным соком. Свежий морской воздух – тоже отличная микстура от похмелья. Можно посидеть на веранде, посмотреть на волны и подождать, пока веселый Веселин откроет бар. Это всегда происходит ровно в десять. Ну, а после холодного пива жизнь опять покажется прекрасной.

Лина вошла в кафе отельчика, ища глазами вчерашних собутыльников с туманного Альбиона. Странно… Заведение был забито людьми, но никого из вчерашней развеселой компании не наблюдалось.

«Похоже, не одна я вечером перебрала», – подумала Лина с некоторым злорадством и даже облегчением. Наверное, вчерашние собутыльники отлеживаются в номерах, прикладываясь к минералке из мини-бара.

Лина еще раз окинула зорким взглядом зал ресторанчика. Все остальные примелькавшиеся туристы дисциплинированно завтракали. Вот семейная пара из Краснодара, по-южному горластая и веселая. Вот симпатичные и скромные мама и дочка из Подмосковья. А вот и благонравное семейство англичан с сыном-подростком из Ливерпуля… Еще одно знакомое лицо.... Гизела! О боже, опять она! Только этой пронырливой перечницы здесь не хватало…

К счастью, Гизеле было не до Лины. Старушка вцепилась мертвой хваткой в только что прибывшую соотечественницу и что-то оживленно ей рассказывала. Похоже, дама вела подробный репортаж о смерти Тони… Лина прислушалась. Ей показалось, что факты у старушки стремительно тают… Однако закрывать «брифинг» Гизела не собиралась. Ей требовались новые и новые подробности. Еще пару минут – и старушка призовет Лину в свидетели.

Лина вздрогнула и спряталась за колонну. Улучив момент, когда Гизела отвернулась, Ангелина Викторовна, ‘уже не слишком юная и солидная дамочка, совершила ловкий маневр. Она согнулась в три погибели и попыталась слиться с местностью. Затем, двигаясь короткими перебежками от колонны к колонне, добралась-таки до раздачи. Покидав на тарелку острые и горячие закуски, Лина шустрой мышкой проскользнула на открытую веранду. К счастью, там было пусто. Официантка учтиво повернула зонтик так, чтобы солнце не било Лине в глаза, и туристка в ответ благодарно кивнула. Лина уселась лицом к морю. Пляж был все еще пуст. Ну да, обитатели «Пальмы» завтракают не слишком рано. Она взглянула на часы. Десять утра. Пора принимать «живительную микстуру». Лина никогда прежде не похмелялась, но где-то когда-то слышала, что ледяное пиво – лучшее «лекарство» от головной боли «после вчерашнего». Усилием воли Лина заставила себя подняться из-за столика и поплелась в бар…

Пола и Джулию она узнала не сразу. Поначалу ей показалось, что какая-то незнакомая пара неуверенно, словно спускаясь в море на диком пляже, ступила на веранду бара. Лина взглянула на незнакомцев еще раз. И оцепенела. Это определенно были Пол и Джулия. И в то же время – не вчерашние забавные собутыльники, а какие-то иные, незнакомые и чужие люди. Что-то неуловимо изменилось в их облике, прежде вполне безмятежном. Нынче супруги выглядели растерянными. Вид у них был какой-то помятый и небрежный. Мрачные взгляды, непривычная сдержанность… Парочка рассеянно кивнула Лине. Через пару минут, словно спохватившись, Пол пригласил ее за столик.

– Доброе утро, – поздоровалась Лина.

– Не такое уж и доброе, – пробормотал Пол, не поднимая глаз.

– Что? Что еще? – закричала Лина, и почувствовала, как по спине побежали противные мурашки.

– А, – ты еще не знаешь, – тихо сказала Джулия. Лине стало совсем скверно. Сердце ухнуло куда-то в район желудка. Случилось что-то непоправимое, это факт, и теперь чем скорее она узнает правду, тем лучше.

– Прости. Придется испортить тебе это дивное утро. Дело в том, что Адель… наша веселая птичка… она больше не будет радовать нас....

–Что?! – закричала Лина. – Что с ней? Где Адель? Ну же, Джулия, не тяни резину, черт тебя побери! Говори!

– Адель скончалась под утро из-за смертельной дозы алкоголя, – выдохнула Джулия. Пока она по каплям выдавливала из себя это известие, Пол сидел, обхватив голову руками. Недавний весельчак и балагур не мог произнести ни слова. Лина давно заметила, что как раз такие, как он, доморощенные юмористы, слывущие душой любой компании, первыми теряются в трагических ситуациях. Они просто не знают, как вести себя в новом «жанре», чтобы не показаться глупыми и легковесными.

– Адель мертва…Глупость какая-то, – прошептала Лина. – Ну, не могу я в это поверить, хоть убейте. Адель и смерть – две «вещи несовместные». Как «гений и злодейство». Еще вчера она была сама жизнь… Нет, живее, чем наша скучная размеренная жизнь… Если бы Радость имела телесную оболочку, она бы выглядела так же, как Адель…

– И, тем не менее, тебе, Лина, придется принять эту мысль и смириться с ней, – выдохнул Пол. Он наконец заговорил и напряженно взглянул Лине в глаза. Обычно лукавые и веселые глаза англичанина теперь были полны боли, скорби и растерянности.

– Не ве-рю! Про нашего знаменитого режиссера Станиславского слышали? Он всегда кричал «не верю», когда видел плохую игру актеров. Ну не могла Адель умереть от какого-то жалкого стакана виски со льдом! – возмутилась Лина. – Знаете, сколько бедняжка выпила этих стаканов за свою жизнь? Вам и не снилось! Здоровья не хватит! Я уверена, что регулярные алкогольные тренировки закалили ее… К тому же Болгария – не Турция, что-то я не слышала про паленое виски на Золотых Песках. Как хотите, а тут я ни за что не поверю в несчастный случай…

– Кенни сказал, что диагноз ясен, – вздохнул Пол.

– Тебе придется принять это, Лина. Жизнь всегда преподносит нам ужасные сюрпризы, причем чаще всего, когда их не ждешь, – поддержала мужа Джулия.

– А где Кенни? – тихо спросила Лина. – Как он?

– Лучше, чем можно было бы ожидать, – сообщил Пол, – не впадает в отчаяние и вообще держится молодцом. Парень, если честно, оказался крепким орешком. Наверное, у него такая вот парадоксальная реакция психики. Кенни ведь только казался равнодушным и независимым, а на деле он очень любил нашу Делли. Да и как ее можно было не любить? Конечно, Кенни мужчина, и он в конце концов взял себя в руки. Да и куда деваться? Ему еще предстоит вынести много ужасных формальностей. У бедного Кенни появилось немало страшных дел… Надо заняться отправкой тела Адель на родину, ну, и прочие формальности уладить. А там… У бедняжки Адели ведь вообще нет родственников. Одна-одинешенька на всем свете. Все печальные и страшные обязанности теперь легли на Кенни… Хотя, по его словам, у них был «гражданский брак», без юридической регистрации.

– Закон парных случаев. Кажется, так это называется? – философски вздохнула Джулия. – После смерти Тони следовало ожидать чего-то в этом роде… Я верю в мистические совпадения. Думаю, они бывают не только в дешевых покет-буках, которые я читаю на пляже.

– Странная у вас, господа англичане, логика, – вздохнула Лина. – Лично я ничего подобного вообще не ожидала. Два покойника на один двухнедельный отпуск… Нет, друзья мои, это уже слишком. Хотя, если вспомнить, то ваш земляк Вильям Шекспир и не такие запутанные истории предлагал на суд публики…

– Ты знаешь, Лина, возможно, мы с Джулией переедем в другой отель, – перебил ее сумбурные излияния Пол. – Сегодня же поговорим об этом с нашим гидом. А ты, Лина? Неужели останешься совсем одна в этом мрачном месте?

– Теперь-то уж обязательно останусь, – пробормотала Лина. – Ни за что не уеду отсюда, пока не докопаюсь до истины. Через несколько дней в «Пальму» прилетает мой муж Петр. Надеюсь, он поможет мне разобраться в этом темном дельце.

– Ну-ну, валяй, раскапывай эту историю, если не лень, – покачал головой Пол, – вы, русские, – такие упрямые! И, кстати сказать, весьма шустрые, хоть и северяне. Вечно шебуршитесь, как какие-нибудь итальянцы. Но, главное, вы совершенно безбашенные ребята. Любите побузить и помитинговать когда надо и не надо. В особенности за границей. Похоже, западных копов вы боитесь меньше, чем своих. Чуть где какая революция бабахнет или стихийное бедствие накатит – вы тут как тут. Явились – не запылились. Первыми мчитесь на демонстрации, вливаетесь в толпы мятежников и бесконечно фоткаетесь на фоне горящих танков. Словно ваша судьба зависит от нового правительства Египта или Турции. И, что удивительно, вы не спешите уезжать из горячих точек, какая бы опасность вам ни грозила. Наши-то все удирают сразу. Цена жизни у нас в британском королевстве намного выше, чем у вас в России, и мы не любим опасные приключения. А вас ну прямо так и тянет влезать в разные заварушки. Поневоле подумаешь, что в России жить страшнее, чем в любом самом удаленном уголке Земли. Подозреваю, что ваши туристы готовы даже с сомалийскими пиратами сфоткаться, если те, конечно, российское круизное судно захватят…