Дети Моря

И вдруг, в этом шуме и гаме домашнего праздника и веселья раздался звук гитарной струны. И.... сразу же наступила звенящая тишина. Кто не был в Испании, в этой солнечной, с разнообразным ландшафтом, стране, тот не знает Испанцев; – горячих, темпераментных, трудолюбивых и гордых. А кто не знает Испанцев, тот не знает, что такое для Испанца гитара. Для Испанца, гитара и танец – это сама жизнь. Тут нет иных слов, чтобы объяснить это. Это то же самое, что для рыбака море, для тореро – бык; а для каждого Испанца – море, арена, гитара, песни, любовь и Родина!

Струны гитары нежно тронули слух и закрались в сердце, в глубину уснувшей было души. Наступила гробовая тишина. Потом звуки стали набирать темп, и горячая кровь в телах закипала. В зале незаметно образовался широкий круг. Седой испанец, с большими усами, тонкими на кончиках, чем походил на знаменитого Идальго, сидел на стуле у края образовавшегося круга, склонился над гитарой и, слившись с ней в одно целое – воедино, никого и ничего не замечая, перебирал струны. А звуки этих струн в свою очередь перебирали сердца присутствующих. На середину круга вышла пара – молодой Испанец и молодая Испанка и начался танец страсти и жизни. Народ помогал ритму танца и музыке кастаньетами, и другими способами. Когда молодые, выполнив свой танец, освободили центр круга, кто-то вдруг сказал: – "Сеньора Хуанита, станцуйте свой знаменитый танец – Фламенко. – Да, да, станцуйте, сеньора Хуанита" – Зашумела толпа.

Хуанита гордо вышла на середину круга, обвела народ глазами. Взгляд её карих, горячих страстью глаз, остановился на Фернандо. Кто-то сзади подтолкнул его в спину, и он невольно вышел в круг и оказался напротив Хуаниты. Народ нельзя заставлять долго уговаривать и ждать. Существует определённое правило – уважение! Просят – исполни. Гитарист взял новый аккорд, потом другой, третий. Зазвучал перебор струн, потом октавы слились, перемешались, и зазвучала созвучная стройная и ритмичная музыка танца. Тела танцоров независимо от их чувств сами пришли в движение под эти звуки. Этот танец не описать словами – его надо видеть собственными глазами. Вся страсть, вся любовь, сомнения, радости и печали – всё слилось в одном движении красиво изогнутых тел. Танцоры выделывали неимоверные движения. Тело Хуаниты было без костей, изгибалось и крутилось. Юбка колоколом. Чёрные волосы волнами, глаза горят. Руки быстро и грациозно перемещаются вдоль всего тела и в пространстве. Тело – тело эротическими изгибами призывно зовёт… Каблуки стучат по каменному полу. Она – центр вселенной! Центр всего – любви, страсти, Мира, этого круга.

Он! Фернандо, как истый матадор в этом круге и в этом же ритме танца, под звуки гитарной струны ходил вокруг неё, выпрямив и даже немного выгнув спину. Одна рука за спиной, другой он слегка поддерживал её гибкий стан, когда они в танце сходились, а потом держал её в стороне, как тореадор держит красную тряпку перед быком на арене. В танце он был великолепен! Ещё стройнее и красивее, чем обычно. Танец также полностью захватил его и он, кроме Хуаниты, её движений и горящих глаз, ничего вокруг себя не видел.

Дав Хуаните и Фернандо исполнить своё соло, вдоволь налюбовавшись ими, гости уже не могли усидеть на месте. Страсть передалась и им. И пара за парой стали наполнять круг. Вскоре круг заполнился – танцевали все! Фернандо и Хуанита невольно оказались в этом плотном кольце. Перемигнувшись и выбрав момент, они с трудом выскользнули их круга танцующих. Оказавшись на улице, они остановились возле куста душистой акации и прямо и открыто посмотрели друг другу в глаза… Их влюблённые взгляды всё сказали без слов.

– Пройдёмся, – тихо предложила Хуанита.

– Пройдёмся, – так же тихо ответил Фернандо, – а что скажут гости и донья Мария? – проявил он всё же уважение к гостям и к хозяйке дома, хотя ему страстно хотелось быть наедине только с ней – с Хуанитой.

– Не беспокойся, им теперь не до нас. На столе ещё много еды и вина. А донья Мария… она же всё понимает…

Они взялись за руки и шагнули в наступающую ночь. После длительной разлуки многое хотелось, и спросить и сказать, но волнение мешало. Сумерки уже сгустились. Было ещё немного светло – серый туман укрывал землю. От акаций, магнолий, Розовых кустов и других растений в воздухе стоял упоительный аромат. Кружилась голова. У них она ещё кружилась и от долгожданной встречи и близости друг к другу. С моря ветерок нёс немного прохлады. Они гуляли по узким и кривым улочкам посёлка, стоявшего серпантином над побережьем. Посёлок был пуст. Народ всё ещё трудился на пристани, откуда доносился шум торговой площади, и стук такелажа. Там был свой праздник – общий для всех. У Хуаниты и Фернандо – свой, который они хотели бы скрыть от всех.

В этот момент они проходили мимо двухэтажной касоны и услышали с балкона детские голоса. Путь, по которому они проходили, был немного освещён естественным светом сумерек и уличным фонарём, висевшим неподалёку от дома.

– Смотри, смотри, Элоиза, сеньор с сеньорой идут. – Произнёс восторженно голос мальчика.

– Это дон Фернандо и донья Хуанита, большая тётя, что живёт высоко в горах и приезжает в гости к донье Марии, – ответил решительный и спокойный голос девочки таким тоном, как будто в этом мире тайн для неё не существовало. Она ела какой-то сочный фрукт, и одной рукой то и дело поправляла волосы и стряхивала капли с платьица. Косички каштановых вьющихся волос никак не хотели ложиться в нужное положение, что сердило немного Элоизу. А капли от сочного фрукта тут же впитывались в ткань, и их нельзя было стряхнуть. Это тоже раздражало – будет нарекание со стороны матери за неаккуратность. Она постоянно вертела своей маленькой красивой головкой, прямо как птичка на ветке. В то же время, подражая манере взрослых во время беседы, она выпрямляла спину и слегка задирала носик. Всё это видела с низу Хуанита, и всё это очень её завораживало, так как было наивно и забавно.

Они не спеша прошли мимо балкона и скрылись в тени кустов акаций и больших каштанов. Тут Хуанита остановилась и приложила палец к губам, призывая к молчанию.

– Давай послушаем этих милых и славных детей. – шёпотом сказала она. – У девочки наверняка глаза и брови чёрные, я плохо разглядела снизу.

– Ты угадала – чёрные! Она настоящая цыганка. – На это раз, как бы подражая маленькой сеньорите с балкона, гордо ответил Фернандо. Для него тоже не было тайн в этом посёлке. Её зовут Элоиза, а мальчика, её брата -Маркес. Это дети дона Марко Родригеса Аполонья. Они учатся в моей школе. Маркес уже перешёл в четвёртый класс. а Элоиза – во второй.

– Смышленая девочка, – улыбнулась Хуанита, – и такая забавная…

– Ты была почти такая же, – в свою очередь улыбнулся Фернандо.

– А ты это помнишь?

– Помню. И очень хорошо. Правда, когда я тебя увидел, мне было всего десять лет, почти как вот ему, Маркесу.

– Я тоже помню нашу первую встречу… на берегу моря, когда мы вышли встречать рыбаков. Ты был такой застенчивый, но важный.

– А потом, когда мне было уже 15 лет, мы встретились с тобой на празднике Магосто – поджаривания каштанов.

– Ты тогда угощал меня жареными каштанами, таская их из огня, и ожёг все ладони. Потом у тебя были волдыри, и донья Мария лечила тебя травяными припарками. Смазывая твои болячки, она всё время причитала: – "О, Святая Мадонна, за что ты наказала нашего бедного мальчика? Он достоин уважения. Прости ему его беспечность…" – После этого мы ещё долго сидели с тобой на крылечке и много разговаривали. Был такой же чудесный вечер как сейчас… Тсс-с-сс.... они о чём-то там говорят.

– Нехорошо подслушивать, – сказал Фернандо, на невольно и сам обратился вслух. Дети спорили о том, как правильно называть сеньора и сеньору, которые только что прошли мимо.

– Сеньор, это ни сеньор, а дон Фернандо, наш школьный учитель. – Сказала своим строгим голоском Элоиза, продолжая, есть фрукт.

– Нет. – Категорически был не согласен с ней Маркес, – Он сеньор! Дон Фернандо – это когда в школе, а сейчас он просто сеньор с сеньоритой. Ты видела, какой он важный и большой возле красивой сеньоры?! – Девочка промолчала и демонстративно отвернулась от него.

– Вот ещё… Не буду я с тобой спорить. Всё равно я права, и точка.

– Ну вот, видишь, – улыбнулась Хуанита, теперь мы знаем, кто мы есть. Хорошие у тебя дети… – Фернандо промолчал.

Они потихоньку пошли дальше по улице, потихоньку спускаясь к морю. Фернандо и правда выглядел эффектно. По случаю такой встречи он оделся во всё лучшее. На нём были белые облегающие, короткие штаны, фиолетовая, просторная рубашка. На шее была повязана цветная косынка – неизменная часть гардероба рыбака. Чёрные туфли на каблуке, которыми он сегодня отплясывал танец. Не хватало только пистолета и кривого ножа, и был бы вылитый пират, властитель Морских пучин и гроза всех мореплавателей. Этакий морской разбойник времён Королевы Елизаветы.

Хуанита тоже была одета под стать. В красивый, похожий на цыганский, наряд. Широкая длинная юбка цвета морской волны. Розовая кофточка с широкими рукавами и с большим вырезом на груди. Отчего её плечи и грудь были почти полностью открыты, и притягивали взор Фернанда. Но у него не было на данный момент той низменной страсти при виде таких женских прелестей. Он смотрел на нё всю – целиком, ничего не выделяя и ничего не упуская. Одним взглядом, с головы до пят. Смотрел восхищённо и немного робко, даже немного краснел, но сумерки его спасали.

Они шли, взявшись за руки, и не заметили, как оказались у той скалы, на которой сидели в свою последнюю встречу. Судьба вела их каждого по своей тропе жизни, а вместе – по одной и той же, единственной. На этой скале давно и недавно они провожали солнце, которое тонуло в море, и говорили о нелёгком труде рыбаков, о классовом расслоении в обществе, о Франко и его фашистском режиме; о вдовах, печалях и радостях. Говорили о жизни, о любви, о дружбе. О чём они сегодня будут говорить у моря на этой самой скале? Это интересно и скале, и морю, и звёздам, что засветились в вышине на тёмном небе, и конечно нам с Вами, читатель.

Но, давайте на этот раз отойдём немного в тень приличия и оставим их сегодня одних. Наедине со своими чувствами, наедине с морем и звёздами. Уж они-то точно не выдадут чужих тайн. Мы лишь немного, затаившись, подслушаем, как они сегодня подслушивали детей на балконе.

Взобравшись на скалу, они уселись на свои насиженные места рядом, как и раньше, лишь немного отодвинувшись друг от друга, что б разгорячённые чувствами тела не соприкасались плотно. Скованность от долгой разлуки, и объявшей их любви, мешала их страсти, и поселила некоторое стеснение внутри. Не спеша, они начали свой разговор. Она спросила его о жизни в посёлке, о трудностях и настроении людей. И он без утайки всё рассказал, невольно поддавшись её комитетскому приёму. Потом перешёл к вопросам он. Спросил о делах и планах. О том, какая там, в горах, в больших городах жизнь, о чём говорят люди. Она вкратце поведала ему то, что сама видела и понимала. Немного рассказала о себе.

– Я училась в Сан-Себастьяне в университете на факультете философии и права. Потом закончила ещё один факультет, экстерном, – экономический. Встретила хорошего человека – Карлоса, и мы соединили наши судьбы. Он работал на проходке в местной шахте. Окончил инженерно-технологический факультет и стал начальником. А я стала женой шахтёра, и намного ближе к трудовому народу. Знаешь, Фернандо, меня всегда мучили сомнения, да и сейчас тоже мучают и не дают покоя, о своей принадлежности, о своём месте и роли в обществе. Я отдала всю себя на борьбу за счастье народа, но чтобы быть честной и правдивой, я должна быть в одной связке с народом. Жить как они, переживать вместе с ними их трудности. Но тогда, что я смогу сделать для этого народа? Так я смогу лишь пополнить это общество ещё одной обездоленной душой… А вот, поднявшись над этим обществом, над народом, я могу многое сделать для него… Вот такие двойственные чувства меня и мучают. Эти сомнения стали как угрызения… И я не знаю, что мне делать, как быть?

– Делать то, что начала. Идти тем путём, какой ты сама для себя наметила. Твой путь правильный и верный. Давай, посмотрим на наш посёлок. Что может сделать и изменить простой рыбак? Ничего! Только терпеть и работать, отдавая большую часть своего улова помещикам и синдикатам. Даже я, образованный, интеллигент, могу только учить их детей и всё. Я простой учитель. И у меня столько же прав, как и у них. Ну могу я иногда дать какой-нибудь совет для утешения… А ведь надо делать что-то конкретное, главное, менять механизмы и правила этой жизни. А как? Кто мне выдаст такие полномочия? Кто меня этому научит? Вот если бы и здесь была народная власть, как у вас там, в городах… комитеты, профсоюзы, вот тогда можно что-то сделать. Ты не должна пребывать в своём сомнении. Ты сделала очень правильный выбор. Для того, чтобы изменить жизнь простого рыбак и крестьянина к лучшему, нужны знания и полномочия.

– Как ты всё хорошо сказал. Спасибо тебе, немного разогнал мои мрачные думы. Труд шахтёров во всей Испании тоже нелёгкий и опасный, как и у ваших рыбаков. И они отдают большую часть своего заработка синдикатам и монополистам. И им нужен кто-то, кто изменил бы их существование. Среди шахтёрских жён тоже немало вдов. Условия труда оставляют желать лучшего. А "Синдикаты" выжимают из рабочих последние силы, а денег на оборудование и ремонтные работы не выделяют. Безопасных условий труда не создают. Сравнение печальное, но такова реальная жизнь. Я тоже устроилась работать на шахту экономистом и вступила в профсоюзное движение. Вскоре стала одним из членов рабочей комиссии.

       Но рабочие комиссии оказались слабым органом для борьбы за права рабочих. Как только фабриканты шли на небольшую уступку требований рабочих, комиссии тотчас само распускались. Для борьбы с "Синдикатами" нужны более надёжные, крепкие и постоянные силы. Рабочие крупных заводов больших городов и рабочие комиссии провинций стали объединяться, чтобы создать одну – мощную силу. Противостоящие народному движению силы "Синдикатов", тоже ведут свою борьбу – своими методами; – аресты, суды. Многие оказались в тюрьмах. Оказался в тюрьме и мой Карлос – муж. Но, несмотря на все трудности, нм всё же удалось организовать профсоюзное движение, и я возглавила его на нашей шахте.

После событий 24 сентября 1964 года, в Мадриде состоялось собрание членов "жюри" – представителей рабочих металлургических и машиностроительных заводов, где коллегия поставила вопрос о повышении заработной платы и улучшения условий труда перед "Синдикатами". После этого на путь объединения вступили рабочие других категорий. По всей стране стали создаваться провинциальные рабочие комиссии строителей, учителей, шахтёров, рыбаков и других. И уже в январе 1966 года вышла Декларация принципов "О будущем профдвижении" В том же году, по результатам выборов представителей рабочих в "жюри" фашистских синдикатов, новый класс трудящихся набрал большинство голосов. Ты представляешь, что это такое, – разгорячено, сказала Хуанита.

– Представляю, – ответил Фернандо. – это бомба изнутри. Если "Синдикаты" и фашистский режим нельзя сломать с внешней стороны, то народ и их движения подорвут его изнутри.

– Ты очень правильно всё понял, – Восхитилась политической подготовкой Фернандо, Хуанита. – Это позволит рабочим комиссиям начать более открытую борьбу, деятельность, занимать помещения и использовать печатные органы для своих призывов и прокламаций. А через год после этих событий состоялась общенациональная ассамблея, собравшая пролетариев большинства городов и провинций, чтобы определить и наметить цели Испанского демократического движения для борьбы за права трудящихся. Моего мужа в том году и арестовали. Он тогда входил в оду из рабочих комиссий, и был выдвинут лидером от партий рабочих – шахтёров. Он оказался в составе "жюри", и на одном из заседаний произнёс пламенную речь, вдохновляющую на путь борьбы с засильем капитала, и разоблачающую весь фашистский режим. Власти на следующий же день его и арестовали на рабочем месте. И тогда я твёрдо приняла решение вступить в борьбу за права трудящихся Испании и продолжить дело, начатое моим мужем. Я не думала и не знала, что борьба будет трудной и опасной. Но меня и увлекла именно трудность и опасность. Да и могла ли я поступить иначе?

Помнишь, ты тогда, на этой скале сказал мне, что я нахожусь выше тебя и жителей этого посёлка, и что мне не ведомы их труды и тягости. Ты был прав. Я многого не знала. В городе другая жизнь. И я ничего не знала ни о своей стране, ни о народе, пока не встретилась с Карлосом. Он и просветил меня во всех этих вопросах. Он заразил меня своим патриотизмом, своей безудержной энергией, своим желанием изменить жизнь рабочих всей Испании в лучшую сторону. Конечно, он не герой Испании. Таких как он десятки, сотни, тысячи. Но он стал героем для меня и для шахтёров его шахты.

– И это Вас сблизило?! – Тихо спросил Фернандо, когда Хуанита ненадолго умокла, чтобы перевести дыхание.

– Да! Только это… если ты …это имел в виду. – Фернандо промолчал – И вот я поднялась ещё выше этого народа, для того, чтобы спуститься к ним и помочь им в трудной и нелёгкой борьбе за своё счастье, за право жить и работать на себя и на страну, а ни на капиталистов… Потом начались тяжёлые месяцы и годы нашей борьбы, личной жизни уже не было. Митинги, забастовки, демонстрации, репрессии, аресты… В марте 1972 года при столкновении бастующих рабочих было ранено 19 бастующих и двое убиты. Великое дело требовало жертв, как это море требует своей жертвы от рыбаков. Народ понимал это и всё равно шёл на свои баррикады, он устал от режима и устал молчать. В этой неравной борьбе рос авторитет Рабочих комиссий. Вырос авторитет и Карлоса. Его выпустили через четыре года. Сам он уже бороться не мог, по причине слабого здоровья, но морально поддерживал. Дух его стал ещё крепче. А вера в начатое дело зажгла такой огонь в его глазах, что при одном общении с ним, сразу загораешься огнём борьбы. Рабочие шахты восстановили его на прежнем месте, но через пять месяцев он умер… Рабочие похоронили его с почестями, несмотря на запреты и презренные взгляды властей. Я заняла его пост и на службе, и в жизни, и в истории Испанского пролетариата… – Тут Хуанита надолго замолчала. Фернандо повернулся к ней лицом и внимательно посмотрел в глаза. При свете луны он увидел тот огонь, про который она только что сказала. Он увидел в них боевой задор и неугасаемую радость к жизни, какой бы она ни была. Он увидел женщину, которую до сих пор любил. Весёлую и игривую. Но он увидел в них и революционерку, – женщину, которую не сломить никаким врагам. Он гордился такой женщиной!

Таких женщин не сломает никакой фашистский режим. И таких женщин нельзя разлюбить. Сердце его защемило от давней тоски и боли, но он унял эту боль. Стыдно быть слабым возле такой сильной женщины. Помолчав, Хуанита продолжила свой рассказ.

– Теперь я лидер профсоюзного движения в Бильбао. Я решила, что надо подниматься ещё выше, чтобы улучшит жизнь своего народа. Выше самой себя, выше своих желаний, своих чувств, выше этих гор. – Даже в ночи было видно, как горят её глаза огнём борьбы, любви и ненависти. Любви к Испании, к своему народу и ненависти к фашистам и тем прихвостням, которые помогают главному врагу. Он увидел в её лице всю силу Испанского народа. Веру в победу и желание поскорее покончить с проклятым прошлым. Оптимизм, сила, бесстрашие; как это сочетается с её красотой, женской сущностью! Он понял, что личной жизни у неё уже не было. Она всю себя без остатка отдала этой нелёгкой борьбе за гражданские права трудящихся. Но остались ли у неё чувства, желание любить и быть любимой? Он этого не знал. Но как спросить её об этом? Говоря о стачках, забастовках, демонстрациях, мы думаем, что этот тяжёлый и опасный труд делают только мужчины. Но нет, женщины тоже в их ряду, а иногда и возглавляют дело. Слабые на вид существа, которые должны быть только жёнами, матерями, находятся на переднем плане борьбы и лишают себя всех благ жизни, радостей. – Сила нашего движения, неустанная борьба, привели к тому, что 22 апреля 1977 года правительство было вынужденно признать независимость профсоюзов от предпринимателей и "Синдикатов". Это большая победа на историческом этапе. Мы победили, но борьба с капиталистами ещё продолжается. В прошлом году, в июне 1978 года в Мадриде состоялся Первый съезд Рабочих комиссий. На нём разрабатывался план дальнейших действий по обучению и привлечению народных масс к борьбе за собственное благополучие. Какими бы умными и образованными не были руководители, а без народа ничего решить нельзя. И вот… по решению одной из программ съезда я и приехала сюда с заданием привлечь в вашем районе внимание трудящихся к острым проблемам. Ну и, создать что-то вроде рабочего комитета или профсоюзной организации. Надо организовать в вашем посёлке движение. Создать комитет и люди научаться защищать свои права. Хватит уже кормить море своими жизнями, а капиталистов своим трудом. Пора подумать о переоснащении рыболовецких судов для безопасного лова рыбы.

– Да, но как это сделать, не имея ни собственных денег, ни специально обученных кадров?

– Вот эти и другие вопросы я и приехала решать. Всё теперь будет осуществляться через профсоюзы – производственные комитеты. Пора "Детям моря" становиться взрослыми.

– Ты не забыла… И Фернандо радостно улыбнулся.

– Нет, не забыла. А ты не забыл про свою Поэму?

– Нет, конечно. Я её уже написал. Она почти готова, но осталось немного незаконченности.

– Могу помочь с изданием книги.

– Нет. Вот этого не надо. Я всё привык делать сам. Не хочу мараться всяким связями и протеже. Всё должно быть чисто. Как это море, как души рыбаков. Как это Небо. Прости. Есть и ещё одна важная причина. Я всё ещё сомневаюсь в своих способностях и.... одним словом пусть решит жизнь и судьба, быть этой поэме или не быть.

– И снова я тобой восхищаюсь, как и раньше. Ты не меняешься.

– Так же как это море, солнце и горы. Как эта – наша скала… Хуанита, я хочу тебя спросить… Ты любишь кого-нибудь? – Хуанита невольно вздрогнула от такого вопроса.

– Я всегда любила и люблю только тебя. – И она стыдливо опустила глаза, боясь, что он в этой сильной женщине увидит маленькую слезу тоски, боли и любви одновременно.

То же самое в этот момент ощутил и Фернандо. Он вдруг понял, какой же он был глупец, когда взамен любви и счастья выбрал тропу жизни мыслителя и поэта. По сути дела, они выбрали один и тот же путь – путь борьбы за счастье народа Испании. Методы борьбы разные, но цель одна. И, кто знает, что бы им уготовила судьба, если бы они выбрали другой путь?

Не только боль утраты, но и радость от чистой и непотерянной любви испытали они оба в этот миг.

– А ты, Фернандо, счастлив в этой жизни? Ты нашёл ту женщину, которую искал? Ту – единственную?

– Нашёл! И давно.

– И кто же эта счастливица?

– Это Ты! Ещё тогда, много лет тому назад, на этой вот скале я признался тебе в любви. Разве ты не помнишь?

– Помню. Но я тогда не придала особого значения твоим словам. Теперь понимаю, как я была невнимательна к твоим чувствам. Что ж ты утаил от меня главное?

– Боялся спугнуть.

– Кого?

– Любовь! И тебя конечно.

– Глупенький…

– Но ведь, и ты утаила от меня главное – тайну своего сердца, – сделал он ей упрёк.

– И я была глупенькая. – Она улыбнулась так просто и чисто, что он увидел в ней в этот момент не ту сильную женщину, которая была перед ним, а женщину слабую, хотевшую чтобы её любили. Она вдруг ринулась к нему всем своим страстным и жарким телом, несмотря на ночную прохладу. Он обнял её и стал неистово осыпать поцелуями. Целовал в голову, в губы, в шею, целовал грудь. Целовал и не мог нацеловаться. Ведь он ещё до сих пор не целовал ни одну женщину. И она, эта мудрая во всём женщина, каким-то своим внутренним чутьём поняла это, и отдала ему всю себя без остатка, ответив ему той же порывистой и голодной страстью.

Они вдруг опьянели от счастья. Ничего не видели вокруг. Луна стыдливо спряталась за тёмную тучу. Волны прибоя внизу замедлили свой бег. Мир замер вокруг них… Шумела и кипела только кровь в разгорячённых телах. Неистово бушевала страсть. Настал их час… Час большой любви. Они сейчас тоже стали "детьми моря", и море жизни качало их в своей колыбели. Удалимся и мы вслед за луной, поглубже, в темноту. Пусть они одни напишут следующую страницу своей поэмы – поэмы Любви и борьбы за счастье Великого Испанского народа!

                        Часть третья

                        Рассвет нового дня

                              1

Занимался рассвет! Туман поднимался над водой и взору открывался новый вид прекрасного нового дня. Море никогда не бывает одинаковым. Море – не суша, где всё веками стабильно, надёжно, однообразно. Море играет! Оно непостоянно. Играет волной, красками. Море и время неразделимы и непревзойдённые художники жизни – всегда в движении. Утром одна картина, днём множество других, вечером – третья. И лишь ночью море затихает, и в тайне оно готовится к новым сюжетам, готовя новые краски. Даже тот, кто всю жизнь живёт у моря, и чья жизнь непосредственно связанна с морем, не может каждодневно не восхищаться им. Оно не надоедает, не утомляет. На него, как на огонь и на женщину, можно смотреть бесконечно. Море скрывает от нас в своих глубинах многие тайны, и потому притягивает нас и зовёт в свои глубины. Оно испытывает людей на прочность, на крепость любви. Оно облагораживает человека, чья жизнь связана непосредственно с морем. А потому, там, где море соприкасается с сушей – на побережьях, вы никогда не встретите плохих людей. Море жизни под стать морю природы. Так же качает, забавляет, испытывает и тянет в свои глубины.