Данте, «Комедия». История, застывшая в слове. Книга 3. «Рай». Комментарии Аркадия Казанского

Со смертью Кеплера его злоключения не закончились. В конце «Тридцатилетней войны» 1618—1648 годы) было полностью разрушено кладбище, где он похоронен, и от его могилы ничего не осталось. Часть архива Кеплера исчезла.

В 1774 году большую часть архива (18 томов из 22) по рекомендации Леонарда Эйлера (1707—1783 годы) приобрела Петербургская Академия наук, сейчас он хранится в Санкт-Петербургском филиале архива РАН.

Открытые Кеплером три закона движения планет полностью и с превосходной точностью объясняют видимую неравномерность этих движений. Вместо многочисленных надуманных эпициклов модель Кеплера включает только одну кривую – эллипс. Второй закон устанавливает, как меняется скорость планеты при удалении или приближении к Солнцу, а третий позволяет рассчитать эту скорость и период обращения вокруг Солнца.

Неудивительно, – только после открытия трёх законов, Кеплер смог обосновать «Гелиоцентрическую систему мира», в противовес Тихо Браге, причём, для этого ему не понадобился приписываемый ему телескоп, который он по нищете своей не мог бы и приобрести. Хотя он отправил своё открытие на столетие назад, приписав Копернику, и упростив его, введя круговые движения Сфер, несущих на себе планеты, и особое положение Земли, – только у неё не было эпициклов. У Кеплера же Земля стала рядовой планетой, движение которой подчиняется общим трём законам. Все орбиты небесных тел – эллипсы (движение по гиперболической траектории открыл позднее Ньютон), общим фокусом орбит является Солнце.

Кеплер вывел также «уравнение Кеплера», используемое в астрономии для определения положения небесных тел.

Законы планетной кинематики, открытые Кеплером, послужили позже Ньютону основой для создания теории тяготения. Ньютон математически доказал, – все законы Кеплера являются следствиями: «Закона Всемирного тяготения».

Взгляды Кеплера на устройство Вселенной за пределами Солнечной Системы вытекали из его мистической философии. Солнце он полагал неподвижным, а Сферу звёзд считал границей мира. В бесконечность Вселенной Кеплер не верил и в качестве аргумента предлагал (1610 год) то, что позже получило название: «фотометрический парадокс», – если число звёзд бесконечно, то в любом направлении взгляд должен натыкаться на звезду, и на небе не должно существовать тёмных участков.

Законы Кеплера соединяют в себе ясность, простоту и вычислительную мощь, хотя мистическая форма его системы мира основательно засоряла реальную суть великих открытий Кеплера. Тем не менее, уже современники Кеплера убедились в точности новых законов, хотя их глубинный смысл до Ньютона оставался непонятным. Никаких попыток реанимировать «модель Птолемея» или предложить иную систему движения, кроме «Гелиоцентрической», больше не предпринималось.

Кеплер стал автором первого обширного (в трёх томах) изложения коперниканской астрономии (Epitome astronomia Copernicanae, 1617—1622 годы), выдающее его, как автора, которое немедленно удостоилось чести попасть в «Индекс запрещённых книг». В эту книгу, свой главный труд, Кеплер включил описание всех своих открытий в астрономии.

Летом 1627 года Кеплер после 22 лет трудов опубликовал (за свой счёт) астрономические таблицы, которые в честь императора назвал «Рудольфовыми». Спрос на них был огромен, так как все прежние таблицы давно расходились с наблюдениями. Немаловажно, – труд впервые включал удобные для расчётов таблицы логарифмов. Кеплеровы таблицы служили астрономам и морякам вплоть до начала XIX века.

Через год после смерти Кеплера, астроном Пьер Гассенди (1592—1655 годы), наблюдал предсказанное им прохождение Меркурия по диску Солнца. В 1665 году итальянский физик и астроном Джованни Альфонсо Борелли опубликовал книгу, где законы Кеплера применялись к открытым Галилеем спутникам Юпитера.

Не верьте датам на обложках книг! Прохождение Меркурия по диску Солнца, тем более спутники Юпитера нельзя было наблюдать до изобретения телескопа. В указанные годы телескоп не был ещё изобретён. Об этом ясно говорят наблюдения прохождения Венеры по диску Солнца, выполненные великим Михаилом Ломоносовым в 1761 году, а ему принадлежит и приоритет в подобных наблюдениях. Вряд ли раньше кто-то мог наблюдать прохождение еле заметного Меркурия по диску Солнца.

Кеплер находил способ определения объёмов разнообразных тел вращения, который описал в книге «Новая стереометрия винных бочек» (1615 год). Предложенный им метод содержал первые элементы интегрального исчисления. Позднее Кавальери использовал тот же подход для разработки исключительно плодотворного «метода неделимых». Завершением этого процесса стало открытие математического анализа.

В ходе астрономических исследований Кеплер внёс вклад в теорию конических сечений. Он составил одну из первых таблиц логарифмов.

У Кеплера впервые встречается термин «среднее арифметическое».

Кеплер вошёл и в историю проективной геометрии: он впервые ввёл важнейшее понятие бесконечно удалённой точки. Он же ввёл понятие фокуса конического сечения и рассматривал проективные преобразования конических сечений, в том числе меняющие их тип – например, переводящие эллипс в гиперболу.

Именно Кеплер ввёл в физику термин, – «инерция», как прирождённое свойство тел сопротивляться приложенной внешней силе. Заодно он сформулировал в ясном виде: «Первый закон механики», – всякое тело, на которое не действуют иные тела, находится в покое или совершает равномерное прямолинейное движение.

Кеплер вплотную подошёл к открытию закона тяготения, хотя и не пытался выразить его математически. Он писал в книге: «Новая астрономия», – в природе существует «взаимное телесное стремление сходных (родственных) тел к единству или соединению». Источником этой силы, по его мнению, являлся магнетизм в сочетании с вращением Солнца и планет вокруг своей оси.

В другой книге Кеплер уточнял:

Гравитацию я определяю, как силу, подобную магнетизму – взаимному притяжению. Сила притяжения тем больше, чем оба тела ближе одно к другому.

Правда, Кеплер ошибочно полагал, – эта сила распространяется только в плоскости эклиптики. Видимо, он считал, – сила притяжения обратно пропорциональна расстоянию (а не квадрату расстояния); впрочем, его формулировки недостаточно ясны.

Кеплер первый, почти на сто лет раньше Ньютона, выдвинул гипотезу, – причиной приливов является воздействие Луны на верхние слои океанов.

В 1604 году Кеплер издал содержательный трактат по оптике «Дополнения к Вителлию», а в 1611 году – ещё одну книгу, «Диоптрика». С этих трудов начинается история оптики как науки. В этих сочинениях Кеплер подробно излагает как геометрическую, так и физиологическую оптику. Он описывает преломление света, рефракцию и понятие оптического изображения, общую теорию линз и их систем. Вводит термины «оптическая ось» и «мениск», впервые формулирует закон падения освещённости обратно пропорционально квадрату расстояния до источника света. Впервые описывает явление полного внутреннего отражения света при переходе в менее плотную среду. Всё это послужило впоследствии основой для изобретения телескопа.

Описанный им физиологический механизм зрения, с современных позиций принципиально верен. Кеплер выяснил роль хрусталика, верно описал причины близорукости и дальнозоркости.

Опережал Кеплер Ньютона на 100 лет, или указанные расхождения во времени жизни объясняются расхождениями, подобными «сдвигу Данте», это большой вопрос. Время жизни великого Кеплера также, возможно, нуждается в уточнении. Но все его открытия и законы укладываются в астрономию измерительную, а не наблюдательную, с применением телескопа. Ему не приписывается ни одного астрономического открытия.

Как Луна, при всей своей видимой «неподвижности», вращается вокруг оси, так и все космические объекты имеют собственное вращение, не исключая Землю. Прямое подтверждение этого факта получил уже Галлей, обнаружив, с помощью телескопа, собственное вращение Солнца вокруг оси, собственные вращения других крупных планет, равно, как и наличие у них спутников, подобных нашей Луне.

И я на то: «Ваш небывалый видБлистает так божественно и чудно,Что он с начальным обликом не слит. 60Здесь память мне могла служить лишь скудно;Но помощь мне твои слова несут,И мне узнать тебя теперь нетрудно. 63Но расскажи: вы все, кто счастлив тут,Взыскуете ли высшего предела,Где больший кругозор и дружба ждут?» 66

Поэт, обратив внимание на божественный и чудный вид Пиккарды, сообщил, – он узнал её по словам, хотя она и сильно изменилась, и спросил: «Взыскуют ли души, находящиеся с нею в самой нижней из небесных Сфер, высшего предела, где ждут больший кругозор и дружба?».

С другими улыбаясь, тень гляделаИ, радостно откликнувшись потом,Как бы любовью первой пламенела: 69«Брат, нашу волю утолил во всёмЗакон любви, лишь то желать велящей,Что есть у нас, не мысля об ином. 72Когда б мы славы восхотели вящей,Пришлось бы нашу волю разлучитьС верховной Волей, нас внизу держащей, – 75Чего не может в этих Сферах быть,Раз пребывать в любви для нас necesseИ если смысл её установить. 78Ведь тем-то и блаженно наше esse,Что Божья воля руковóдит имИ наша с нею не в противовесе. 81И так как в этом царстве мы стоимПо ступеням, то счастливы народыИ Царь, чью Волю вольно мы вершим; 84Она – наш мир; она – морские воды,Куда течёт всё, что творит она,И всё, что создано трудом природы». 87

Ответ тени благоразумен: «Закон любви велит нам желать только то, что у нас есть, а желать большего – входить в противоречие с волей Творца». Тени здесь счастливы, стоя на своей ступени и славя Царя, чью волю они вольно вершат. «Necesse = необходимо» (латинский термин схоластической философии). «Esse = бытие» (латинский термин, как и предыдущий). В речи Пиккарды, Данте выразил своё отношение к монархии, в которой царь является помазанником Божьим и творит Его волю. Управляемый им народ должен быть счастлив, находясь в иерархии на своей ступени, вольно верша волю своего царя, которая создала для него мир, подобный морским водам, в которые впадает и наполняет его воля и труд подданных, – труд покорённой человеком природы.

Тут я постиг, что всякая странаНа небе – Рай, хоть в разной мере, ибоНеравно милостью орошена. 90Но как, из блюд вкусив какого-либо,Мы следующих просим иногда,За съеденное говоря спасибо, 93Так поступил и молвил я тогда,Дабы услышать, на какой же тканиЕё челнок не довершил труда. 96

Поэт из слов Пиккарды постиг, – на небесах любая обитель – Рай, хотя и неравно орошена милостью Божьей. Но, желая услышать и огласить более точный ответ, он спросил её: «На какой же ткани твой челнок не совершил труда?» – чего же она не совершила, чтобы удостоиться более высокой славы?

«Жену высокой жизни и деяний», —Она в ответ: «Покоит вышний град.Те, кто Её не бросил одеяний, 99До самой смерти бодрствуют и спятБлиз Жениха, который всем обетам,Ему с любовью принесённым, рад. 102

Пиккарда ответила, – есть только одна Жена высокой мысли и деяний – Непорочная Дева Богородица, которая непосредственно была вознесена на небеса. Другие жёны, облачающиеся в одеяния девственности, до самой смерти живут возле обетованного Жениха = Христа, который рад всем обетам, приносимым Ему с любовью.

Я, вслед за ней, наскучив рано светом,В Её одежды тело облекла,Быть верной обещав Её заветам. 105Но люди, в жажде не добра, а зла,Меня лишили тихой сени Веры,И знает Бог, чем жизнь моя была. 108

Она последовала за Богородицей, уйдя в монастырь, принесла обет девственности, но злые люди лишили её тихой сени Веры, принудив нарушить обет (выдали замуж), и только Бог знает, чем была её жизнь.

А этот блеск, как бы превыше меры,Что вправо от меня тебе предстал,Пылая всем сияньем нашей Сферы, 111Внимая мне, и о себе внимал:С Её чела, как и со мной то было,Сорвали тень священных покрывал. 114

Образ Богородицы всегда с Пиккардой; Данте видел блеск Его справа от её тени. Пиккарда уточнила, – с чела Богородицы также были сорваны священные покрывала девственности.

На звёздном небе, 7 мая 1743 года, справа от полной Луны сияла Спика, – ярчайшая звезда в созвездии Девы.

Эта мысль крамольна сама по себе, она опровергает известный христианский миф о «Непорочном Зачатии» и «Непорочном Рождении Христа». Но, разум подсказывает нам простую мысль, – женщина не может зачать и родить, будучи и оставшись непорочной девственницей. Данте показал тем самым, – непорочность Богородицы, – миф, как показано в [2].

Когда Её вернула миру сила,В обиду Ей и оскорбив алтарь, —Она покровов сердца не сложила. 117То свет Костанцы, столь великой встарь,Кем от второго Вихря, к Свевской славе,Рождён был третий Вихрь, последний Царь». 120Так молвила, потом запела «Ave,Maria», исчезая под напев,Как тонет груз и словно тает въяве. 123Мой взор, вослед ей пристально смотрев,Насколько можно было, с ней простился,И, к цели больших дум его воздев, 126Я к Беатриче снова обратился;Но мне она в глаза сверкнула так,Что взгляд сперва, не выдержав, смутился;И новый мой вопрос замедлил шаг. 130

Когда насильно Богородицу возвратили миру, выдав замуж за Иосифа Обручника, оскорбив тем самым алтарь девственности, она, неколебимая сердцем, осталась девственницей. Её упокоил Вышний град за то, что Она, не лишившись девственности, от второго Вихря = Бога-Святого Духа, родила третий Вихрь = Бога-Сына = Спасителя = Иисуса Христа, последнего Царя Царей. При этом Пиккарда связала Богоматерь со светом великой Костанцы (в итальянском тексте: «luce de la gran Costanza») и сделала дополнение, – последний Царь рождён к Свевской славе. В итальянском тексте стоит слово Soave, что следует читать, – Саваоф.

Полная формула звучит так: «К славе Господа Саваофа = Бога-Отца = Создателя, от Бога-Святого Духа, Непорочная Дева родила Бога-Сына = Спасителя, последнего Царя Царей, Иисуса Христа – воплощение Бога-Отца».

Пиккарда запела уместный именно здесь гимн Богородице: «Ave, Maria» и исчезла. Это – начальные слова латинской молитвы: «Радуйся, Благодатная Мария», которая по-русски звучит так:

«Богородице, Дева, радуйся! Благодатная Мария, Господь с тобой! Благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего! Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, аминь!»

Впрочем, Пиккарда не употребила термина: «Непорочная». Данте, беседуя с Пиккардой, забыл про Беатриче и, обернувшись, встретился с её таким испепеляющим взглядом, что смутился, забыв задать вопрос об увиденном. И понятно, почему, – Екатерина Долгорукая была наречённой невестой Петра II, а Елизавета Петровна страстно любила его, и желала быть его женой, – она дико ревновала поэта.

Почему Пётр II и Елизавета Петровна не нашли счастья в браке и не продолжили род императоров Российских? К этому нашлись серьёзные препятствия не только со стороны «Имеющего Власть», как будет сказано дальше.

Остаётся объяснить часто используемое Данте имя, – Костанца. В разных местах «Комедии», поэт присваивал это имя разным женщинам, которых объединяло одно свойство – в своё время они становились полноправными правительницами своих стран (наследницами по прямой), например, дочь Петра Великого – полноправная императрица Российской империи – Елизавета Петровна. Почему Данте назвал Богородицу Костанцей? Как показано в [2], София Витовтовна (1371—1453 годы), мать Христиана Амадея «VIII» Миролюбивого (1383—1451 годы) была правительницей России = Костанцей с 1425 года до вступления на царский трон её сына, Василия II «Тёмного» (1415—1462 годы).

Реконструкция событий:

Бал—маскарад начался. В самой большой зале была объявлена ярмарка невест. Одна половина огромной старинной залы императорского дворца, освещённая ярким светом тысяч свечей в канделябрах и паникадилах, наполнилась девицами от 10 лет до…, лица которых скрывали маски. В другой половине, маски скрывали лица женихов всех возрастов; все в маскарадных костюмах, от прекрасных до уродливых.

Герольды протрубили, двери залы распахнулись с двух сторон и в них вошли двухметроворостые великаны в масках, одетые в камзолы, шальвары, ботфорты, неотличимые один от другого. На головах у них были широкополые шляпы с перьями, у одного белыми, у другого – красными. Сойдясь посреди залы, они сняли шляпы и церемонно раскланялись друг перед другом.

«Данте Алигьери» – представился великан в шляпе с белыми перьями.

«Джанни Скикки» – откликнулся великан в шляпе с красными перьями голосом первого великана, как будто эхом.

«Огласи указ, Джанни» – потребовал первый великан.

Второй великан достал из-под полы просторного камзола свиток с привязанной печатью, развернул его и огласил: «Именем Его императорского Величества, повелеваю всем девицам моей империи от 10 лет, прибыть на ярмарку невест в костюмах и масках. Также повелеваю всем женихам, которым надоела холостяцкая жизнь, прибыть тем же порядком туда же. Неявившиеся пусть пеняют на себя. Да быть по сему!».

«Исполнен ли указ, Джанни?» – спросил первый великан.

«Исполнен, Данте» – подтвердил второй. А коли, кто не исполнил, – повинен смерти.

«Как же их смотреть, Джанни?» – спросил первый, оглядев толпу девиц в масках: «Личиков-то не видно, ножек тоже».

«Нам с лица не воду пить, и с корявой можно жить» – расхохотался второй: «А смотреть будем по росту» – и махнул герольдам платком.

Герольды протрубили, в залу вошли двенадцать палачей в красно-чёрных плащах, опоясанных верёвками, на концах которых были завязаны петли. Лица их скрывали остроконечные капюшоны с прорезями для глаз. Две пары палачей вынесли виселицы из двух столбов с перекладинами, с которых свисали петли, две другие пары несли плахи, остальные держали на плечах огромные, остро отточенные топоры. Дойдя до середины залы, палачи установили виселицы, образовав двое ворот, положили плахи поперёк них, как пороги, с размаху вогнали в них огромные топоры.

«Всё готово, Данте» – доложил второй великан: «Огласи указ».

Первый великан достал из-под полы такой же свиток, развернул его и огласил: «Именем Его императорского Величества, повелеваю оным невестам и оным женихам, пройти под виселицей и перешагнуть плаху, не склоняя головы, а кто не пройдёт, повинен окончить свою холостую жизнь, в том же порядке, как и не пройдёт. Да быть по сему!».

«Женихов палачи поведут» – объявил второй великан: «А кто же невест будет?»

«А вон, две чертовки стоят» – указал первый на двух девиц, стоящих впереди толпы, в рыжих париках, с рожками, с чёрными хвостами сзади: «Ну-ка, чертовки, сюда!» – и махнул рукой. Те, смеясь, подбежали к великанам, ростом не доставая им до плеча.

«Как звать, чертовки?» – строго спросил первый великан.

«Беатриче» – ответила первая высоким голосом.

«Мательда» – ответила вторая низким голосом.

«А может у них не ножки, а козьи копытца?» – с сомнением произнёс второй великан: – «Да может и волосатые, как у царицы Савской? Ну-ка, чертовки, сбросьте обутки, да покажите ножки».

«Сам первый сбрось!» – негодуя воскликнула Мательда: «У самого небось копыта, как у козла!»

Второй великан вскинул одной ногой, потом другой, ботфорты разлетелись в разные стороны, и вздёрнул шальвары до колен. Чертовки, весело смеясь и приплясывая, последовали его примеру, задрав подолы ещё выше, показывая белые ножки.

«Объявляю указ!» – сбрасывая ботфорты, крикнул первый великан: «Все идут под виселицу без обутки, показывая ножки. У кого сыщутся копыта, палачам – отрубать, чертей вешать! Да быть по сему!»

«Палачи!» – крикнул второй великан: «Начинать женихам от трёх аршин без трёх вершков, невестам от двух аршин с половиной. Как все пройдут, по вершку спускать, кто не пройдёт – женить. Да быть по сему» и первым пошёл под виселицу. Коснувшись перекладины лбом, возрыдал: «Ах, я, несчастный, пропала вольная жизнь», и крикнул первому: «Теперь ты!».

Первый великан, коснувшись лбом перекладины, расхохотался, и встал со вторым, рядом с виселицей.

«Ну, теперь жди невесту, тебе первая, мне вторая» – рассмеялся второй великан и махнул платком. Герольды затрубили, с хоров загремела музыка. По залу завертелись два хоровода. Палачи прогоняли через виселицу женихов, срывая с них сапоги, чертовки, перескочив плаху, волокли невест, заставляя их сбрасывать туфли и показывать ножки. Женихи закончились раньше, никто не встал рядом с великанами. Невесты, смеясь и конфузясь, одна за другой перескакивали плаху под перекладиной виселицы, не задевая её.

«Ну, видно, не судьба нынче» – только и успел сказать второй великан, как чертовки привели под виселицу высокую девицу в красно-розовом платье, которое она приподымала до колен, показывая стройные ножки. Перешагнув плаху, она коснулась перекладины лбом.

«Стой, назад!» – вскрикнул второй великан, схватив её за руку и подводя к первому: «Вот братец, невеста твоя! А моя ещё растёт».

«Как звать, красавица?» – спросил Данте, оглядывая стройную фигуру невесты.

«Пиккарда» – ответила та высоким певучим голосом.

Чертовки приволокли к виселице ещё одну высокую девицу в тёмно-зелёном платье; та отчаянно упиралась. Но, сопротивляться было бесполезно, и она, приподняв край платья до щиколотки, перешагнула плаху, коснувшись перекладины лбом.

«Вот и твоя судьба!» – весело вскричал первый великан; схватил её за руку, подводя ко второму: «Как звать, красавица?»

«Нэлла» – отвечала та глубоким грудным голосом, покраснев так, что было видно и сквозь маску. Джанни, сам залившийся краской, взял её за руку.

«Палачи!» – закричал первый великан: – «Спускай на вершок!» и, взяв свою невесту за руку, направился на средину залы; вторая пара последовала за ними. Музыка загремела с новой силой, хоровод женихов и невест закружился сзади них пуще и веселее прежнего. Подняв глаза, Данте натолкнулся на испепеляющий взгляд Беатриче, которая, побледнев, смотрела на него; руки её дрожали.

Рай – Песня IV

Первое небо – Луна (продолжение). Объяснение с Пиккардой и Беатриче. Беатриче объясняет Данте устройство Рая.

Меж двух равно манящих яств, свободныйВ их выборе к зубам бы не поднёсНи одного и умер бы голодный; 3Так агнец медлил бы меж двух угрозПрожорливых волков, равно страшимый;Так медлил бы меж двух оленей пёс. 6И то, что я молчал, равно томимыйСомненьями, счесть ни добром, ни зломНельзя, раз это путь необходимый. 9Так я молчал; но на лице моёмЖеланье, как и сам вопрос, сквозилоЖарчей, чем сказанное языком. 12

Видя испепеляющий взгляд Беатриче, Данте терзался сомнениями, уподобившись Буриданову ослу из басни Эзопа, который, свободный в выборе своём, умер от голода меж двух копен сена. Поэт передал терзающую его бурю сомнений ещё двумя аналогичными сюжетами, – это говорит о множестве мыслей, проносящихся у него в голове. И ягнёнок, оказавшись меж двух прожорливых волков, медлит, не зная, в какую сторону ему бежать, и пёс, погнавшись за двумя оленями, которые разбегались в разные стороны, замирает на месте, не зная, за каким из них ему гнаться.

Подобно Буриданову ослу, он оказался между двумя любимыми женщинами – Пиккардой и Беатриче и не мог решить, – с кем из них ему продолжить разговор? Но желание разобраться с увиденным было написано у него на лице понятнее, чем сказанное языком.

Русская пословица: «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь».

Но Беатриче, вроде Даниила,Кем был смирён Навуходоносор,Когда его свирепость ослепила, 15

По Библейской легенде, Вавилонские мудрецы не могли истолковать царю Навуходоносору, позабытый им сон, и он велел их казнить, но гнев его прошёл, когда пророк Даниил напомнил ему сон и объяснил его значение.

Так и Беатриче, сменив гнев на милость, угадала сомнения поэта и разрешила их.

Это – сон Навуходоносора об истукане с золотой головой, серебряными шеей и руками, медной грудью, железным брюхом и глиняными ногами, – детская загадка о Златоглавом православном храме.

Сказала: «Вижу, что возник раздорВ твоих желаньях, и, теснясь в неволе,Раздумья тщетно рвутся на простор. 18Ты мыслишь: «Раз я стоек в доброй воле,То как насилье нанесёт уронМоей заслуге хоть в малейшей доле?» 21Ещё и тем сомненьем ты смущён,Не взносятся ли души в самом делеОбратно к звёздам, как учил Платон. 24По-равному твоё стесняют velleВопросы эти; обращаясь к ним,Сперва коснусь того, чей яд тяжеле. 27

Беатриче начала ответ на немой вопрос поэта: «Почему, если человек стоек в доброй воле, как Пиккарда, насилие наносит ему урон, располагая на низших ступенях Рая?» И второй вопрос: «Неужели праведные души не возносятся к звёздам, как учит Платон, а остаются на планетах, например, на Луне?»