Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

Спустя час с лишним, нудного неспешного пути, Усену начал жалеть о том, что согласился с Хэном. Постепенно вскипая от негодования, он все чаще бросал в Хэна недобрые взгляды. Ему вдруг вспомнились все его проступки, по отношении к друзьям, которые подливали масло в огонь. Но больше всего его стало выводить из себя, та мысль, что он слишком поспешно покинул друзей, а значит доказал им этим, его непостоянство, и не привязанность к ним. Он вспомнил, как они хотели идти за ним, но он сглупил, сам взял, и отговорил их от этого, чем навлек на себя угрызения совести. И во всем это барс видел одну причину – Хэна, который спокойно шел впереди, храня молчание.

Ни вчера вечером, когда ему стало худо, ни сегодня утром, и тем более сейчас, Усену не обратил внимание, что местность в округе преобразилась. Вчерашние унылые, перерытые людьми земли остались позади, и теперь сменились холмистой местностью, переходящей порой в невысокие островерхие горы. Так же изменилась и растительность, на хвойные деревья в низинах, а на склонах всюду росли кустарниковые лиственные деревья, и кусты, запорошенные кое-где снегом. Которого здесь было в избытке, что порой Усену и Хэн проваливались в сугробы по колено.

С виду местность и вправду казалась нетронутой человеком, но при пристальном осмотре, можно было без труда заметить их вмешательство. Во-первых, формы холмов, показывали, что и здесь когда-то, совсем давно, все перерыл и перекопал человек. Во-вторых, лес и лесные полосы, были не слишком большого роста, что говорило, что могучие ели и сосны, здесь давно посрубали, а сегодняшний лесок, лишь результат длительного отсутствия рук человека, которое могли бы все здесь срубить. В-третьих, хоть местность и казалась равниной, но нигде не было и следов выгона здесь домашнего скота. Может, конечно, они прятались пол снегом, но как видно было по густо разросшихся по холмам зарослей кустов, их никто не топтал уже давно.

Усену не заметил и то, что воздух здесь стал каким-то более чистым и свежим, что конечно можно было объяснить буйством здешней растительности, и порывам ветра, дующим с востока. Но если бы Усену пристальнее вгляделся в свое окружение, то он заметил бы не только это, но и то, что было что-то в этой земле, немного странное, и не совсем естественное.

Как будто здесь поработал чей-то разум: деревья были раскинуты не нивпопад, а росли строем, и в строго определенных местах. Кусты, если бы они только могли цвести зимой, сплошь были лекарственными. Были здесь и совершенно непонятно, зачем вырытые кем-то небольшие впадины, в низинах склонов. Но самое главное, спустя несколько дней пути, это было первое место, где слышались пение лесных птицы, а в лес, то тут, то там вели звериные следы, разных размеров, принадлежавшие разным породам.

Но, к сожалению, Усену все это упустил из виду, и все его мысли были заняты только Хэном, и его дурацким планом, идти к людям. Хотя его и раздражало молчание Хэна, Усену, не осмелился вслух высказать свое недовольство, предпочитая этому тяжелые вздохи, и шмыганье носом. Хотел ли этим Усену привлечь к себе внимание или нет, известно только ему одному. Но когда Хэн все же обернулся на него, тот поспешил сделать вид, что все в порядке. Но от опытных глаз Хэна, он не смог скрыть ни свое недовольство, в уголках рта, ни печали в глазах. Подождав Усену, Хэн немного сбавил ход, почти поравнявшись с ним корпусом.

– Усену, ты злишься на меня? – спросил он вкрадчиво.

– С чего бы! – сжимая губы, ответил Усену, явно с недовольством.

– Понимаю Усену… Но разлука с друзьями пойдет тебе и им на пользу.

– А может тебе! – огрызнулся Усену, и пошел вперед.

– Усену твой гнев скоро пройдет, и ты остынешь и поймешь, что это просто необходимо.

– Зачем, ответь? – не выдержал Усену.

– Слышал ли ты когда-нибудь слова одного мудреца – друг познается в беде, а сила дружбы в расставании.

– Вторую часть сам придумал?

– Усену я прекрасно тебя понимаю, – смягченным тоном начал Хэн, изменив и интонацию, – Однажды и я расстался с теми, с кем дружил, и надеялся ни когда не расставаться. Это было необходимостью, даже предписанием старших, и стало великим испытанием для меня.

– И что же произошло, вы вновь встретились? – уже заинтересовано спросил Усену.

– Это долгая история!

– А это долгий путь!

– Слишком долгая – длинною в жизнь.

– Так что же случилось, ты вновь воссоединился с друзьями?

– Я был очень близок к этому, но мне помешали.

– Кто?

– Люди!

– Потрясающе, значит история повторится!

– Ты не понимаешь Усену, я заступился за одного человека, который был мне близок!

– И… – протянул Усену, все более увлекаемый в историю Хэна.

– Но я опоздал, когда я ее нашел, она уже лежали бездыханно на траве, – скорбно продолжил Хэн, и по нему стало ясно, что эти воспоминания причиняют ему боль.

– В порыве ярости, мести, скорби, и боли, я кинулся в погоню за людьми. Настигнув их. я не оставил никого из них в живых. Но мне этого стало мало, и я кинулся в ближайшее поселение, на поиски их родственников. Но пока я добирался до деревни, мне преградили дорогу, мои же друзья. Они не собирались силой меня останавливать, но всячески старались отговорить от задуманного мною. Но я их не послушал, и когда, махнув на них лапой, побежал дальше, тогда я и потерял их дружбу…

Хэн тяжело вздохнул, отчего Усену стало жалко, что он завел этот разговор, и было что-то схожее и в его жизни, и он ясно ощущал боль Хэна, как свою.

– Добравшись до деревни, я попал в ловушку, из которой еле выбрался, и много дней плутая по горам и лесам, в конце концов… – сделал паузу Хэн, осмысливая следующие слова, – Обрел мудрость, – закончил Хэн, и как показалось Усену, явно что-то не договорил.

– Не думай Усену, я вовсе не бессердечный, – завел он снова разговор, спустя несколько минут неловкой тишины.

– Однажды потеряв друзей, я осознаю горечь расставания тебя с твоими друзьями. Но теперь все будет иначе, и ты обязательно с ними вновь увидишься. Это я тебе обещаю! – закончил Хэн, пристально взглянув Усену прямо в глаза, отчего тот понял, что он искренне желает исполнить сказанное.

– А теперь, если ты не возражаешь, продолжим путь молча, нам обоим есть над чем подумать, – молвил Хэн, и вновь пошел вперед.

Усену, повиновавшись, последовал за ним.

Время шло медленно, будто и вовсе остановилось, а Хэн и не думал останавливаться. Как не всматривался в горизонт Усену, никого и ничего он не видел. Только однообразный пейзаж, маячил у него перед глазами, который при этом, он уже успел разглядеть, и заметить все то, что упустил раньше. Весь негатив по отношению к Хэну стал рассасываться, а вот старая напасть, стала возвращаться. То была щемящая боль в груди, давящая на Усену изнутри. Первое время он старался не показывать виду, но долго это не могло продолжаться, и вскоре Хэн заметил, что Усену плохо. Быстро подскочив к нему, он быстрым взглядом обвел его, и, поняв, что времени у них все меньше и меньше, подставил свой бок, со словами:

– Крепись Усену!

Время как будто вовсе замерло, минуты казались Усену часами, а час днем. Барс не сдавался и сцепив зубы продолжал идти, точнее, еле волочить лапы. Хэн не гнал его, давая барсу передых по несколько секунд между шагами. Он прекрасно видел, как тяжело приходиться Усену, и что с каждой минутой ему становится все хуже и хуже. Не сводя глаз с горизонта, Хэн, в мыслях и сердцах молил Усену немного продержаться. Ведь может быть вот за этим холмом, и лежит то место, куда так стремился отвести Усену Хэн. Но оказавшись на холме, надежда таяла – впереди лежали одни холмы, не более…

После часа такого пути, за который Усену почти потратил все силы, и еле держался на лапах, не разбирая пути, капая кровью из рта и носа, он начал бормотать что-то непонятное, и совсем не складно. Хэн приписал это, к крайней стадии болезни, когда давление в организме Усену, стало бить не только по сердцу, и легким, но и по голове. Резкий прилив крови к ней, нарушил его рассудок, и его зрение. Он еле-еле разбирал, куда надо ступать лапой, и то последнее делал крайне медленно, и заторможено. Хэн прикладывал недюжинные силы, чтобы держать Усену на лапах, и чуть ли не нес его на себе, волок его вперед, натужно взывая его к рассудку.

– Усену, прошу, не сдавайся! Только не сейчас, когда мы так близки… Усену ответь мне, не закрывай глаза, борись со сном, слышишь? Усену вспомни своих друзей, Риша, Хис, Яхси и Усса, ну же Усену не молчи! – умоляюще говорил Хэн, стараясь пробудить разум Усену.

– Риш, Хис, – еле простонал Усену.

– Вот именно, Риш и Хис, ты должен к ним вернуться, живым и здоровым, они любят тебя и ждут!

– Яхси, Усс! – снова простонал Усену, на этот раз тише.

– Правильно, Яхси и Усс, они тоже с нетерпением ждут своего… – начал был Хэн, но Усену больше не в силах был идти, и соскользнул по боку Хэну, упал боком на снег.

– Простите, друзья… – еле шепча, произнес Усену и его глаза закрылись.

– Усену, Усену! – закричал Хэн, прямо ему в ухо, но он не реагировал.

– Усену, прошу, очнись, вставай! – протянул Хэн, пытаясь его приподнять, и закинуть себе на спину. Но только он начал, как Усену жалобно застонал, и от перемены давления у него изо рта потекла струя крови.

– Нет, нет, так не может кончиться, не может! – начал паниковать Хэн, затем резко умолк.

Его внимание привлек мгновенный блеск на солнце, от какого-то предмета. Хэн кинулся на вершину холма, и, сдвинув брови, наконец, увидел то, к чему так стремился привести Усену. До этого объекта было несколько километров пути, но Хэна это больше испугало. Быстро кинувшись к Усену, и закидав резкими и движениями лап его снегом, Хэн, опустил голову над ухом Усену, и что-то проговорил ему. Затем, дыхнул на свою правую лапу, он приложил ее к снегу, как бы оставив отпечаток. После чего барс кинулся со всех лап навстречу с неизбежным, непредсказуемым, но так необходимым Усену.

XV Охотник на охотников

– Ну нет, я так больше не могу! – воскликнул Яхси, вскочив с места, и стал нервно ходить из стороны в сторону.

– Яхси, успокойся, прошел только час! – вразумительно молвила Хис, сидевшая рядом с Ришем.

– Только час! И это говорите вы! Сколько же должно пройти, чтобы вас…

– Яхси, мы тоже волнуемся, – перебила его Хис.

– А по вам не скажешь, только и знаете, что глазки друг другу строить!

– Яхси! – серьезно молвил Риш, бросив на волка осуждающий взгляд.

– Знаю, знаю, простите! – осекся Яхси, – Лучше пойду, поохочусь, а то совсем здесь разойдусь, – молвил Яхси, и направился к краю платформы.

– Яхси не отлучайся далеко, эти земли нам неизвестны, и будь осторожен, – озабоченно крикнула ему Хис.

– Вы же знаете – не буду! – чуть улыбнувшись, ответил ей через плечо Яхси, а затем кивнул Уссу, приглашая пойти с ним. Тот незамедлительно согласился, и уже через полминуты оба скрылись в ближайшем лесу.

– Может и нам пойти с ними? – обеспокоенно молвила Хис Ришу.

– Хис, успокойся, они скоро вернуться, – ответил ей Риш, заметив ее беспокойство, подойдя к ней.

– Просто мы и так потеряли… – Хис остановила сама себя, затем предложила, – И крайне неразумно расходиться здесь. Нам нужно держаться вместе!

– Ты права, Хис, но что мы можем поделать с Яхси, ведь он не меньше нашего волнуется за Усену, – задумчиво проговорил Риш, приглашая Хис, снова занять нагретое ими место, на камнях.

Печально обведя горизонт глазами, Хис тяжело вздохнула и, опустив голову, направилась обратно, в сопровождении Риша, которому было не слаще, чем ей, как и всем остальным.

– Не отходи далеко Яхси! Будь осторожен, Яхси! – передразнивая Хис, говорил волк, обращаясь к Уссу. – За кого она меня принимает?

– За того, кем ты и являешься! – быстро ответил ему Усс.

– Надеюсь это не шутка Усс, так как я сейчас не в настроении шутить, – бросил Яхси сурово, затем немного смягчившись продолжил. – Я давно уже не ребенок, и в наказах не нуждаюсь.

– Да! – тихо вторил ему Усс.

– И что на нее нашло? Эти места нам незнакомы! Да мне дай любую территорию, я выживу!

– Да!

– Что ты все да, да, да! Скажи лучше, что думаешь?

– Я думаю, что лучшее средство отвлечься от тяжелых дум, это поохотиться! – молвил Усс, указывая на следы, ведущие в чащу леса.

– Правильно думаешь! – согласился Яхси, и оба кинулись по следам.

– Крупная будет добыча! – молвил Яхси облизываясь.

– Похожи на кабаньи! – осмотрев их, подытожил Усс.

– Да сегодня ты очень сообразителен! Идем, и держись сзади, не понаслышке знаю, какими они бывают, когда их загоняют в угол, – молвил шепотом Яхси, и пошел вперед, на полусогнутых, опустив голову, и работая носом. Тоже за ним повторил и Усс, следуя как тень за волком.

Совсем не придавая значению времени, Яхси и Усс, так увлеклись охотой, и не заметили, что оказались от Риша и Хис довольно далеко. Их сейчас интересовало лишь одно – выслеживание добычи, а все остальное, они отодвинули на дальнюю полку.

Углубляясь все дальше в хвойный лес, и не раз пробегая по совершенно открытой территории, между полосами леса, оба они совершенно и не думали, что кто-то может наблюдать за ними, и даже решиться на охоту. А именно это и взбрело в голову, одному хищнику, который видя двоих горе-охотников, решил проследить за ними, пока те не остановятся и станут легкой добычей.

Долго ему не пришлось ждать. Спустя несколько минут после охоты, на охотников, первые остановились у лесной поляны, и, разглядывая снег пол лапами, громко разговаривали.

– Это не может быть! – вскликнул Яхси, не видя перед собой продолжения следов, – Не мог же он взлететь?! Вряд ли здесь такие водятся, как и вообще в природе.

– Яхси сюда! – прервал его размышления Усс, подзывая к себе.

– Вот и ответ! – указал он на следы перед собой.

Яхси немного притих, и положил свою лапу внутрь следа, и тот оказался раза в четыре больше.

– Вот блин, выслеживали, выслеживали, и на тебе, нас кто-то опередил! – воскликнул снова Яхси, а охотник, следивший за ними, из-за ближайшей ели, посмотрел на свои лапы, как бы сравнивая их и следы.

– Яхси, не мог бы ты потише, – навострив уши, прошептал Усс, чуя что-то неладное.

– Да ладно Усс, этот исполин поймал нашего кабана, и где-нибудь лежит сейчас, отъедается! – совершенно ничего не предчувствуя и не сбавляя голос, ответил Яхси.

– Все же думаю нам лучше убраться отсюда! – начал было Усс, обеспокоенно озираясь по сторонам, но не успел он договорить, как из-за ближайшей ели выскочил охотник с желто-зелеными горящими глазами, и вмиг подмял обоих под себя, прижав их лапами к горлу.

– Ну чего же ты медлишь?! – прохрипел Яхси, после нескольких секунд замешательства того, кто их поймал.

– Яхси, чего ты говоришь? – ответил ему Усс, после чего, хищник во весь рот открыл пасть, и медленно стал приближаться к шее Яхси. С его клыков капала слюна, а горячее дыхание быстро отрезвило Яхси.

– То есть, я хотел сказать, что лучше не надо. Знаешь, мы не очень сладкие, в нас много соли, очень вредно для фигуры! – от отчаяния принялся молоть чепуху Яхси, но как видно его слова произвели хоть какой-то результат и хищник захлопнув пасть, вопросительно взглянув на Яхси, молвив мягким, девичьим голосом:

– Что?

Яхси быстро сообразив, кто перед ним, точнее над ним, быстро затараторил, вкрадчивым голосом:

– Стать жертвой столь юной и привлекательной особы, как ты, это великая награда для меня! Давай же, покончим с этим, и я отправлюсь в мир иной, с твоим именем на устах, – драматически протянул Яхси, закатывая глаза. – А, кстати, как твое имя? – воспользовавшись моментом, спросил он.

– Чун! – крайне удивленно молвила хищница.

– О, зеленоглазая Чун, прокричал Яхси, подставляя шею для укуса.

Чун несколько раз, удивленно похлопав ресницами, перевела взор на Усса, на что тот, пожал плечами.

– Вы бешенные! – воскликнула она и резко отшвырнула обоих.

Яхси и Усс быстро встав на лапы, и потирая шеи, переглянулись, и у обоих в глазах загорелся хитрый огонек.

– Да, мы такие! – воскликнул Яхси.

– Двое бесстрашных одиночек, следующих зову своего сердца и живота! – вторил ему Усс, на что Яхси, подмигнул ему.

– Мы странствуем по земле, в поисках счастья! И вот я нашел тебя! – громко воскликнул Яхси, и стал медленно приближаться к хищнице.

– Не подходите! – испуганно молвила она и стала потихоньку пятиться.

– Ты только посмотри на нее Усс, какая прекрасная, стройная… – не найдя имя этому зверю Яхси перевел взгляд на Усса, тот пожал печами.

– А кто ты?

– Я – тигрица!

– Тигрица, как гордо звучит, – продолжал Яхси. – Какое немного вытянутое гибкое тело, какой чудный длинный хвостик, который покоится на широких немного коротких лапах. Какие плечи! – продолжал описывать тигрицу Яхси, оттягивая время, думая, как бы от нее поскорее избавиться.

– О-о-о. а сбоку ты как я посмотрю выше в плечах. Затем твоя гибкая спина, – Волк плавно спустился взглядом к задним стройным лапкам.

– А какая у тебя головка, немного большая, – чуть тише молвил последнее Яхси.

– А какие ушки, маленькие и кругленькие, с черненькой шерсткой внутри, – согласился Усс.

– Такой прекрасной густой шерсти снежно-белого цвета, с такими узкими черно-черными полосами, мы никогда не встречали, – сказал Усс, а хищница как-то переменилась в лице.

– Скажи Чун, в твоей семье, все такие?!

– Умолкни! – вдруг закричала тигрица, бросившись на Яхси и Усса, снова придавила их к земле.

– Это же комплимент! – воскликнул Яхси.

– Я одна такая! И не позволю каким-то двум бешеным крысам, надсмехаться надо мной, – прорычала угрожающе Чун.

Яхси и Усс, поняли, что на это раз им так легко не ввести ее в заблуждение.

– А раз вы точно паразиты, я почищу эти леса от вас, пока вы кого-нибудь не заразили, – снова раскрыла она пасть, метясь в Яхси.

– Погоди, погоди, погоди! – задергался Яхси, – Мы вовсе не бешеные!

– Так я вам и поверила!

– Это правда, посмотри на нас! Разве мы похожи на тех, кто не контролирует себя, брызжет пеной изо рта и несет чепуху?!

– Очень похожи! – согласилась тигрица.

– Это чистая правда! – прохрипел Усс.

Чун, взглянув ему в глаза, уже иначе взглянула на Яхси.

– Ну, раз вы не бешеные, тогда годитесь на обед.

– Стой, стой, стой! Ты совершаешь большую ошибку, – завопил Яхси.

– Это еще почему? – чуть ослабив нажим, спросила тигрица.

– Ну, во-первых, с виду по тебе не скажешь, что ты голодная. Нет, я хотел сказать, что ты не толстая, вовсе нет, наоборот ты даже очень ничего. Ну не в смысле ничего, а даже очень чего! – закончил первую часть Яхси, сам с трудом понимая, что несет.

– А во-вторых? – молвила Чун краешком рта, улыбнувшись, ведь никогда она еще не слышала подобного вздора, в таких количествах.

– Да, а во-вторых, такой милой, красивой, неповторимой девушке как ты, не пристало так себя вести, по отношению к таким как мы!

– Каким?

– Мы недавно расстались с нашим другом, – печально начал Яхси, решив использовать все тузы в рукаве, – Которого мы так любили, и по которому будем скучать еще долго. И вот с разбитыми сердцами, и опустошенными душами, мы какой уже день бродим с ним, не разбирая дороги, и не замечая ничего. Эту боль ничего не может унять, – говорил Яхси, сделав такую печальную физиономию, и загробный тон голоса, что тигрица отпустила обоих.

Чуть отойдя от них, она слушала его, впив в Яхси сочувственный взгляд, а Усс ни как не мог не надивиться на волка, который был просто неотразим.

– И вот мы, натыкаемся на тигрицу, которая, по меньшей мере, в полтора раза больше меня, и с желанием нас съесть, кидается на нас. И о чудо, только заглянув ей в глаза, я понимаю, понимаю, понимаю… – повторил Яхси, а Чун, даже чуть подалась вперед, в ожидании продолжения.

– Что, такой как она, я еще никогда не встречал, – закончил Яхси, заглянув ей прямо в глаза.

– Ее взгляд, ее голос, ее вид, совсем свел меня с ума, – начал он снова, приближаясь к тигрице. – И теперь я больше ни о ком, и ни о чем не могу думать, кроме нее. Порой мне даже чудиться, что она стоит передо мной, совсем рядом. Я нежно провожу лапой по ее… – Яхси не замедлил сопроводить слова, действиями, – Касаюсь ее плеча, ощущаю небольшую дрожь, исходящую из ее сердца. И нежно, с таким легким, и воздушным чувством безмятежности, охватившем меня внезапно, смотря ей прямо в зеленые глазки, я желаю лишь одного, чтобы наши уста соприкоснулись, – подался вперед Яхси, то же сделала и Чун, завороженная словами волчонка.

– И слились в едином страстном незабываемом поцелуе, – закончил Яхси.

Оба прикрыв глаза, приблизились еще ближе друг к другу, и когда они были уже в расстоянии сантиметра, их вдруг прервал Усс, подбежавший к ним, и громко молвивший:

– Надо уходить, здесь еще кто-то есть!

Чун резко очнулась и отстранилась от Яхси, который поцеловал воздух, с опаской стала смотреть по сторонам.

– Да здесь нет никого! – молвил волк, с укором посмотрел на Усса, но тут же оба были отодвинуты тигрицей лапами и кубарем покатились к ближайшей ели.

– Чун, сестра, где ты? – раздался совсем рядом чей-то голос и на поляне появился еще один тигр, удивив своим видом Яхси и Усса, которые прижались к земле, подглядывая и подслушивая.

– Иду, брат, я здесь, – откликнулась Чун, и подбежала к рыжему тигру, намного большему по размеру.

– Что ты здесь делаешь? Мать беспокоится, – сурово молвил он, смотря на нее сверху вниз.

– Прости брат, я пробовала охотиться самостоятельно, – чуть приподняв голову, ответила Чун.

– Сколько раз повторять, ты еще не готова! И не должна далеко отходить от семьи!

– Ты говоришь так, лишь потому, что я… – вскипела было Чун, но чуть покосившись назад, осеклась и продолжила мягким голосом, полным смирения.

– Прости брат, больше не буду, – печально молвила она, и, опустив голову, пошла вперед.

Ее брат, суровым взглядом проследил за ней, а затем, как-то резко сбросив с себя маску суровости, с некой долей жалости, посмотрел на сестру и направился за ней.

– Чун! – чуть слышно молвил Яхси, выпрыгнув из-за ели, и уставил мечтательный взгляд вслед за ней.

– Яхси, ты что? – подбежал к нему Усс, обеспокоенно заглядывая ему в глаза. – Уловка удалась, мы свободны, бежим, пока снова не угодили в неприятность, – молвил Усс.

– Да, конечно ты, прав, – согласился Яхси, поворачивая в обратную сторону.

– Яхси, а здорово ты водил ее за нос, просто слов нет! – восхищенно молвил Усс.

– Здесь самое главное практика, немного хитрости, показной скорби, тут любая девушка не устоит, – ухмыльнулся Яхси, Усс кивая головой, побежал вперед.

– Да любая! – повторил за собой Яхси, скинув улыбку, и немного печально напоследок бросил взгляд в ту сторону, где скрылась Чун, и тяжело вздохнув, побежал за Уссом.

XVI Крик Души

Холодный сырой ветер обдувал Усену, не давая ему покоя, и как бы препятствовал его отходу в более крепкий сон, нежели сейчас. Хотя нынешнее его состояние очень трудно назвать сном. Да, он лежал неподвижно, глаза закрыты, рассудок помутневший, но на этом сходства закончавались. Он прекрасно ощущал, что находится где-то лежа на снегу, но на каком боку, это трудно поддавалось его осмыслению, так как снег давил на него со всех сторон. Также его уши улавливали дуновение и завывание холодного ветра. Но как бы он не прислушивался, это было все, что он мог разобрать. Копошась в своей голове в поисках ответов: где он? И что с ним? Усену раз за разом натыкался совершенно на другие воспоминания. В основном это были воспоминания о его счастливом детстве, времени беззаботности и веселья, когда ничто не способно тебя заставить унывать надолго. Ему привиделась его родная пещера. Вот его мама, заботливо его умывает. А рядом, грызя ему хвост, лежит его сестра.

– Олеаш, – еле молвил сквозь зубы Усену, – Перестань, мне больно.

– Терпи Усену, – отвечала сестра, и продолжала.

С каждой секундой, она делает укусы все сильнее, и метила все ближе к груди.

– Не могу, Олеаш! – застонал Усену.

– Ты сам того захотел! – отвечает ему она, не думая останавливаться.

– Прошу, остановись! Ма-ма, скажи ей, чтобы прекратила! – поднимает голову Усену, на свою маму.

– Прости сынок, я больше не могу, – печально отвечает мать, чуть ли не со слезами на глазах.

– Ма-ма, что с тобой? Ты плачешь? Почему?

– Как же мне не плакать сынок?! Мои дети обречены вечно скитаться по злым землям, одни, и я ничем не могу вам помочь! – молвила мама.

При этих словах Усену почувствовал ноющую, нарастающую боль в груди, боль которую ни что не могло унять, боль, которую нередко называют любовью или разбитым сердцем.

– Ма-ма! Не говори так! Ведь ты всегда будешь с нами, а мы с тобой!