Сотерия

– Уверена?

– Уверена.

– Смотри у меня!

– Ты тоже!

– Ой, хватит! – надоел ей спор.

12.45.

Когда она уехала, я высыпала из пакета кучу дисков и начала перебирать их. Первый на очереди фильм «Эдвард руки-ножницы». Начнем, пожалуй, с него.

В конце я даже заплакала. Действительно трогательно.

Выпив стакан кефира, я вставила в дисковод «Сонную лощину».

18.30.

Двух фильмов на сегодня было достаточно, правда, второй надо было смотреть в первую очередь, потому что теперь мне будут сниться кошмары.

Необходимо было «перебить» впечатление от этого кино, и следующим на экране показался мультфильм «Мадагаскар».

21.15.

Весело провела день. Ничего не скажешь. Самое ужасное то, что так мне придется проводить всю ближайшую неделю.

23.08.2006 – среда

8.40.

Пришел мой врач и заявил, что у меня анемия, так как в общем анализе сильно снижен гемоглобин. Придется назначать капельницы.

Теперь я уже не смогла сдержать истерический смех. Оставалось только ждать новых сюрпризов от жизни.

«Прости, Герман, видимо, встретимся мы не скоро!»

22.00.

Днём ко мне приходила Женя и родители. Прямо во время их помещения мне поставили капельницу, литра так на два, а когда они ушли вместе со штативом для внутривенного вливания, я продолжила киносеанс.

Сегодня я посмотрела «Гладиатор» и «Эквилибриум».

24.08.2006 – четверг

9.00.

Я думала, что умру, когда в шесть утра медсестра громким басом объявила на всё отделение: «Градусники!». Да какой там, отделение, весь больничный комплекс дрогнул.

11.34.

Мама принесла мне человеческую еду, а не то, чем я питалась до сегодняшнего дня.

Женя сегодня уехала к бабушке на дачу, которую приспичило посадить яблоню в конце лета.

– Врач сказал, что в понедельник выпишит тебя домой, – сообщила мне мама.

– Наконец-то! – обрадовалась я.

– Поживешь у нас до начала учебы. Сколько там получается? Четыре дня?

– А в клинику как я буду ездить? – удивилась я её предложению.

– Какая клиника? Забудь! Тебе теперь никаких нагрузок!

– Мам, ты понимаешь, что теперь от моей жизни зависит и жизнь другого человека?!

– Мне чья-то жизнь абсолютно безразлична. Я не хочу, чтобы у тебя возникли осложнения.

– Я там ничего не делаю. Просто разговариваю со своим пациентом.

– Послушай, он – псих. Толкнет, ударит… Нам же потом разгребать!

– Он меня не ударит!

– То, что он – сын Ольги Павловны, ещё не даёт никаких гарантий.

– Да при чем здесь, чей он сын? Он любит меня!

– С чего ты взяла?

– Я это знаю! Вижу! Чувствую! Мама!

– Делай, как хочешь! Только потом не реви.

– Договорились!

22.00.

После маминого ухода мне поставили ещё одну капельницу, а посмотрела ещё два фильма: «Пираты Карибского моря: проклятие черной жемчужины» и «Пираты Карибского моря: сундук мертвеца».

25.08.2006 – пятница

8.00.

До выписки оставалось три дня. Сегодня я официально узнала это от своего врача. Наконец-то, я увижу Германа.

21.43.

Весь день прошел по привычной схеме: приехала мама, поставили капельницу, посмотрела два фильма.

Оставалось пережить выходные.

26.08.2006 – суббота

10.14.

С дачи приехала Женя и начала мне рассказывать о том, какая у неё бабушка – шизофреник.

Мы очень долго смеялись над выходками её родственницы, а потом пришел Ваня.

Я ему сказала, что меня выпишут в понедельник, но только во вторник я смогу появиться в клинике.

11.40.

Потом приехали родители, и мама настояла на том, чтобы я пожила у них, а папа бы меня утром отвозил на место прохождения практики, а вечером забирал.

Я сдалась. Жаль, что не получится проводить ночь рядом с Германом, но это лучше, чем ничего.

27.08.2006 – воскресенье

10.27.

Сегодня я уже собрала две сумки, и папа отвёз их домой. В больнице осталось только то, что мне понадобится сегодня и завтра.

21.00.

К вечеру я посмотрела ещё парочку фильмов и легла пораньше спать, чтобы скорее наступил следующий день.

28.08.2006 – понедельник

8.34.

Врач зашёл в палату, сказал, что подготовит все документы к десяти и посоветовал начать собираться домой.

11.13.

Убедившись, что ничего не забыла, я отдала папе сумки, и мы спустились на лифте вниз. Через пятнадцать минут я уже была у родителей в деревне.

Доктор прописал мне препараты железа для приема внутрь, чтобы поднять гемоглобин.

18.00.

Я позвонила Ване, и он сказал мне, что они собираются идти на ужин. Я сообщила, что уже дома и завтра приеду в клинику.

Ночью я долго не могла уснуть, предвкушая встречу с Германом. Как же я соскучилась по нему!

29.08.2006 – вторник

6.40.

Я проснулась от будильника, быстро умылась, оделась и спустилась вниз.

Мама приготовила овсяную кашу, строго выполняя предписания врача.

7.30.

Мы ехали через город в противоположную сторону района. Я подгоняла папу, и вот, наконец, он остановился у ворот клиники.

Я выбежала из машины, позвонила охраннику, и он выпустил меня на территорию.

Нетрудно догадаться, куда я пошла первым делом.

7.41.

Герман сидел на стуле за столом возле окна и читал какую-то книгу. Я осторожно открыла дверь и заглянула в палату. Санитара не было.

Мой пациент был так увлечен чтением, что даже не услышал, как я вошла и оказалась сзади него.

Я бережно запустила пальцы в его волосы. Он вздрогнул. Я наклонилась к его уху.

– Соскучился? – шепотом спросила я.

– Безумно… – тихо ответил он и повернулся ко мне.

– Как ты?

– Я – нормально. Ты как?

Он взял мою руку и притянул к себе. Я оказалась на его коленях.

– Осторожно, – напомнила я.

– Извини, – произнес он, обнимая меня

– У нас осталось трое суток… Потом я буду приезжать только во второй половине дня.

– Ещё одна мотивация для меня.

– Я буду очень скучать на лекциях, – я прижалась лбом к его подбородку, – и буду скорее бежать к тебе после занятий.

– Ты однажды уже поторопилась. Хватит.

Я вспомнила о том, что он хотел меня встретить, как абсолютно здоровый человек.

– Как твоё обещание?

– Вставай.

Я поднялась с его колен. Он оперся на стол и… почти уверенно занял вертикальное положение.

Я была в восторге. Он улыбнулся.

– Я ведь обещал, – напомнил он.

Он был великолепен: высокий, сильный. Сегодня, кажется, я влюбилась в него снова.

8.03.

В столовую Герман отправился сам, опираясь на плечо Вани. Я была бесконечно рада тому, что он так стремительно восстанавливался. Такими темпами он должен был начать самостоятельно ходить уже к следующей неделе.

Как только я появилась в столовой, около меня сразу оказались несколько сотрудников. Даже повариха подошла поинтересоваться о моем самочувствии. Я приветливо всем улыбалась, коротко вводила из в курс дела, и на этом наше общение переходило на тему Германа, а точнее его улучшения. Все сразу заметили его новое агрегатное состояние, хвалили меня, хоть я и пыталась сказать, что в этом только его заслуга. Меня никто не слушал.

Повариха позаботилась о моем питании, подала мне, такую необходимую после операции, рисовую кашу. Мне было плевать на всё: на вкус, вид, запах, хоть они и соответствовали требуемым нормам. Я снова была с ним, с тем единственным, ради которого дважды просыпалась в реанимации и старалась поскорее выписаться из больницы.

В его глазах тоже сияло счастье. Я, наконец, была спокойна.

9.13.

Мы вернулись в палату. Ване позвонила Женя, и он радостно выбежал из помещения.

– Герман, – осторожно произнесла я, садясь на край его кровати рядом с ним.

– Что? – расслабленно спросил он.

– У нас… есть небольшие проблемы…

– Какие? – я услышала в его голосе некоторое напряжение.

– В конце сентября организуют комиссию, по результатам которой определят твою дальнейшую судьбу.

– Мне Ваня уже говорил об этом. Кажется, я достаточно адекватен, чтобы удовлетворить интерес всех этих надутых индюков.

– Да, только есть одно «но». На этой комиссии мне будут задавать вопросы касательно твоего лечения и моих методов.

– Так в чем дело? Скажи правду.

– Какую?

– Что тебя, студентку, кинули на борьбу с одним из опаснейших пациентов, ты решила подойти к терапии нестандартно и вот, пожалуйста, все живы, здоровы.

– Если так всё преподнести, то, может быть, получится, но меня обвинят в совершенно антинаучном подходе к решению данной проблемы.

– Для тебя это так важно? – поморщился он. – Ты всё равно не будешь психиатром.

– Герман, мне страшно, – честно призналась я.

Он обнял меня за плечи и прижал к своей груди, в которой ровно и спокойно билось сердце, любящее и любимое.

10.23.

Мы почитали вместе книгу, которой он был увлечен, когда я приехала утром. Это был тот самый роман «Узорный покров». Оказывается, он попросил его у своей матери, чтобы, как и я, сравнить литературу и кинематограф.

Теперь же мы отправились в тренажерную комнату.

– Я поклялся себе, – сказал он, – что больше никогда не сяду в это инвалидное кресло.

11.41.

После занятий спортом Ваня проводил его в душ. Я сидела в комнате для персонала, когда зазвонил телефон моего коллеги. Это была Женя. Я не стала ей отвечать, а просто отнесла аппарат в душевую санитару. Он вышел оттуда, оставив меня внутри с открытым краном и раздетым Германом.

– Тебе протереть спинку? – весело предложила я, глядя на его сильные плечи.

– Как тебе не стыдно? – усмехнулся он, стоя под струёй воды, что текла сверху, и упираясь в стены.

– Да ладно тебе…

Я прикрыла входную дверь так, чтобы было слышно, когда кто-нибудь её откроет, растянула ширму и намылила мочалку.

Он повернулся ко мне лицом, а я смотрела ему исключительно в глаза. Одно дело, когда ты видишь обнаженным пациента, которого не воспринимаешь, как особь противоположного пола, а другое – когда перед тобой стоит твой любимый мужчина, и в этот момент тебе нужно отключить все эмоции и забыть про свои гормоны.

– Может хватит? – не выдержал он, когда я пыталась намылить его волосы шампунем.

– Что такое? – удивилась я, не скрывая улыбки.

– Ты меня смущаешь, – признался он.

– Вот как? Чем же? – выпытывала я.

– Ну, допустим, ты начала с головы… Ты будешь до конца спускаться?

Я окинула взглядом его тело. К горлу подступил комок, и я почувствовала, как в груди мощными толчками о рёбра восхищается им сердце. Пульс был слегка учащен, но его сила, с которой он стучал в моих сосудах была слишком велика.

Стараясь не выдать своих мыслей, я уверенно смотрела на Германа, на его сильные плечи, грудь, шею, аккуратную щетину…

– Как пожелаешь… – довольно двусмысленно произнесла я.

– Надеюсь, к этому времени вернётся санитар.

– Нет, не вернётся. Ему позвонила его девушка, и это надолго.

– Тогда я сам справлюсь.

Он попытался отвернуться, но я ухватила его за талию.

Его рука скользнула по моей шее, а губы слились с моими. На меня стекала пена с его волос и вода сверху. Я вся промокла. Да и пусть! Стало невыносимо жарко.

– Твой шов! – вспомнил он.

– Что? – удивилась я.

– Он ведь намокнет.

– Герман, мне давно уже разрешили его мочить.

– Я знаю, что ты вылечишь меня и проведешь через тьму, которая ослепила меня… Я знаю, что ты – начало моей новой жизни, ведь на этот раз я уверен в том, что влюблен… И все же, я жду, когда ты разрушишь мой мир до основания, ведь именно благодаря тебе, всё это, весь этот бред имеет смысл, – в нем трепетал живой огонь, что молил о пощаде.

– Мы близки к финалу, – сообщила я. – Твоя вселенная скоро падёт под натиском реальности.

Мы продолжили наш прерванный поцелуй. Я окончательно вымокла.

– Давай, дальше сам, – я протянула ему мочалку, а сама подошла к шкафчику с полотенцами, взяла оттуда махровую ткань и сняла футболку, оставшись в лифчике и мокрых джинсах.

Надо было просушить шов и волосы.

Когда я закончила, то, обернувшись, увидела внимательный взгляд моего подопечного, скользивший по мне.

– А тебе не стыдно? – заметила я.

– Мне? Нет, – ответил он и выключил воду.

Я подала ему полотенце, и он, закутавшись в него и опираясь на стены, подошёл к кушетке, возле которой я стояла.

– Я соскучился, – произнес он, протянув меня к себе за бедра.

Его пальцы скользнули по моему шву. Я вздрогнула.

– Что такое? – удивился он.

– Теперь это моё слабое место, – призналась я.

– Я же обещал тебе, что никогда не причиню вреда.

Он бережно провел по рубцу.

– Я уродлива? – спросила я.

– Ты прекрасна… – выдохнул он, опустившись на колени, косясь губами моей поврежденной кожи.

Я улыбнулась и прижала его голову к своему животу. Вода с его волос текла по моему телу. За дверью раздались шаги. Мы были за ширмой, поэтому не сразу увидели Ваню, вошедшего в душевую.

– Развратники! – усмехнулся он, обнаружив перед собой такую картину.

– Здесь есть фен? – поинтересовалась я у санитара, отходя от Германа.

– Есть, а зачем тебе? – глядя на мои мокрые волосы и руки, прикрывающие верхнюю часть туловища, уточнил он.

– Рубашку высушить.

– Повесь на солнышке. Я тебе дам другую.

12.29.

Он принес мне чистую белую футболку.

– Держи, это Германа, – произнес он.

Я надела её, утонув в белоснежной ткани.

– Великовато, – заметила я.

– Сойдёт, – улыбнулся мне мой подопечный.

Я тяжело вздохнула, и мы втроём отправились в столовую, когда Герман оделся.

Пока они обедали, я прополоскала от мыла свою одежду и повесила сушиться на верёвке с обратной стороны клиники.

13.17.

– Странно, мама сегодня не приезжала, – вспомнил Герман, садясь на кровать.

– Может быть, она приедет вечером, – подбодрила я его.

– Возможно.

– Что будем делать?

– Спать…

– Ты устал?

– Да. А ты нет?

– Я тоже.

Обнявшись, мы крепко уснули. В его мир мы больше не возвращались. Какой теперь в этом был смысл, если нам и в реальности хорошо вдвоем?

15.47.

Мы проснулись и отправились на прогулку. В саду было прохладно.

– Прости меня, – произнес Герман, сидя на скамье рядом со мной.

– За что? – удивилась я.

– За то, что ты попала в больницу.

– О чем ты? Тебе не за что извиняться. Ты ни в чем не виноват.

– Виноват, – признался он.

– Объясни, – попросила я.

– Еремеев умер из-за меня, поэтому, в качестве мести, меня хотели лишить самого дорогого… Тебя.

– Не придумывай.

– Я всего лишь рассуждаю логически.

– Нет. От Еремеева ты защитил меня. В этом нет… ничего такого, за что меня могли бы убить. Всё в порядке, как бы жутко это не звучало.

– Я чувствую себя виновником всех твоих бед…

– Герман, это паранойя.

– Зря я вернулся к этой теме.

16.08.

Мы услышали скрип ворот и голос Ольги Павловны.

– Встретишь маму? – предложила я.

– Как? Вани нет, а на тебя я опираться на стану.

– Почему это?

– Ты после операции.

– Тогда не опирайся, а обними и вперёд!

Он недоверчиво улыбнулся. Я встала со скамьи и подошла ближе. Он бережно обхватил мою талию и поднялся на ноги. Я чувствовала только лёгкое прикосновение. Он старался идти самостоятельно, чтобы не причинить мне вреда – ещё одно доказательство того, что он не псих. У умалишённых нет чувства жалости и сострадания.

Когда мы вышли из-за угла, мама моего подопечного остановилась и чуть не расплакалась, увидев нас.

– Боже, – повторяла она, – Боже, сынок!

Он подошёл к ней и обнял. По её щекам потекли слезы.

– Яна, ты выздоровела? – уточнила она, выглядывая из его объятий.

– Да, Ольга Павловна, всё в порядке, – ответила я и направилась в клинику.

Обнаружив Ваню, я попросила его помочь Герману добраться до палаты. Через несколько минут они втроём показались в холле.

16.23.

Мы с санитаром оставили мать и сына, а сами отправились в комнату для персонала.

– Чай будешь? – предложил мне мой коллега.

– Давай, – согласилась я.

Он подал мне горячую кружку с фруктовым ароматом и сел рядом.

– Как у вас с Женей дела? – поинтересовалась я.

– Отлично. Всё воскресенье провели вместе… Она такая…

– Да знаю я! И не один год! – не смогла я сдержать улыбку. – О чем вы час могли болтать?

– Обо всем на свете. Я безумно влюблен в её голос, в её дыхание…

– О, да ты можешь начинать писать для неё стихи!

– Могу… Наверное… А вы чем с Германом занимались, пока меня не было?

– Где? – сделала я вид, что не понимаю, о чем он говорит.

– В душевой.

– Ну, ты ушел на целый час… А он, что? Должен был под водой стоять всё это время!

– И ты решила ему помочь?

– А чего ты переживаешь? – усмехнулась я.

– Пациента мне тут растлеваешь!

– Он не против.

– Конечно, он обеими руками за! Ты только представь, мужику тридцать шесть лет, а у него ещё ни разу не было женщины.

– Можно подумать, что у тебя была! – фыркнула я.

– Была, – выпалил он.

– Одна?

– Две… даже три!

– Да чего уж там? Говори сразу «двадцать».

– Ну, не двадцать, а три точно было.

– Так ты «бэушный»? Надо Женьку предупредить…

– Так! Не надо! Я сам!

– Ладно, ладно…

– Хочешь сказать, что ты чистая?

– Ага, – ответила я, сделав глоток чая.

– Да ладно? – оживился он.

– Представь себе…

– Ни с кем? Никогда?

– Ни с кем. Никогда.

– С ума сойти!

– Сходи. Тут тебя и положат, полечат, – засмеялась я.

– Да, блин! А Женя?

– Это уж ты сам спрашивай.

– Ну хоть намекни, – взмолился он.

– Нет. Все вопросы к ней.

– Ладно, – протянул он.

– Вот и отлично.

– Ян?

– Ну что?

– У тебя даже с Германом ничего не было?

– Даже с ним.

– Вы же так часто остаётесь наедине…

– Вань, усмири свою фантазию.

– Ладно, ладно.

Мы допили чай в тишине и отправились в палату.

17.00.

Я остановилась у двери и прислушалась.

– Тебе родители не говорили, что это некультурно? – шепотом спросил у меня санитар.

– Что некультурно? – так же тихо уточнила я.

– Подслушивать чужие разговоры.

Я не стала отвечать ему, а только обострила свой слух.

– Ты же понимаешь, что я стараюсь и борюсь изо всех сил больше для нее, чем для себя? – раздался осторожный голос Германа.

– Я тебя ни в чем не осуждаю, даже наоборот… Ты – большой молодец, и я тобой бесконечно горжусь… Ты у меня самый замечательный сын, – ответил женский голос.

Я постучала и приоткрыла дверь.

– А вот и Яночка пришла… – заметила Ольга Павловна. – Я, наверное, пойду.

Она вышла из палаты и попросила меня проводить её.

– Как он? Есть прогресс? – поинтересовалась она, выведя меня на улицу.

– Вы же сами видите. Он теперь может самостоятельно ходить. Сегодня даже принял душ без помощи санитара.

– Да, я знаю. Он мне сказал.

– Всё хорошо. Он идёт на поправку.

– Господи, Яна! – с тоской воскликнула она.

– Что такое?

– Я так хочу, чтобы вы были счастливы вместе!

– Давайте не будем торопить события.

– Просто пообещай мне, что не предашь его. Второй раз в жизни он этого не вынесет.

– А кто его предал в первый раз?

– Ты знаешь, почему он оказался в психиатрической больнице?

– Да, он мне рассказывал.

– Тогда, ты должна знать, что в первый раз его предала я. Я не поверила ему и не защитила. Результат – двадцать один год в смертельной рубашке под транквилизаторами. Ты бы простила за такое?

– Не знаю, – честно ответила я.

– А он простил.

Наступило молчание. Она замерла и всмотрелась в одну точку.

– Извини меня, я пойду.

Она вышла за ворота и направилась в сторону автобусной остановки, которая находилась в пятистах метрах от клиники.

Я вернулась в палату.

17.49.

За мной приехал папа.

– Прости, я не смогу проводить тебя на ужин, – обнимая Германа, говорила я ему.

– Отправляйся домой. У тебя сегодня был трудный день, – заботливо произнес он.

Я поцеловала его и ушла.

Дома мама поинтересовалась, как прошел мой день, накормила, и теперь мы вместе смотрели кино по телевизору. В половину десятого я отправилась спать.

30.08.2006 – среда

7.00.

Будильник сонно запищал мне в ухо. Так не хотелось никуда идти… Но я себя заставила.

Умывшись, одевшись и позавтракав, я села в машину, и папа повез меня в клинику.

7.45.

Герман ждал меня, глядя в окно своей палаты. Я вошла на территорию и помахала ему рукой, в ответ на что он улыбнулся.

Вани в комнате №8 не было.

– Тебя отец привёз? – спросил у меня мой подопечный.

– Да, а что?

– Ничего. Постепенно начинаю знакомиться с твоим родителями.

– Не стоит.

– Почему?

– Давай, ты сначала выпишешься отсюда…

– Тебе стыдно за меня?

– Нет.

– А что тогда?

– Родители не поймут.

– Хорошо, давай сначала разберемся с существующими проблемами.

– С какими?

– Ну, например, мне срочно нужны твои объятия.

Я улыбнулась, подошла к нему и обвила руки вокруг его торса.

– После того, что вчера было в душе, – проговорил он, – я просто обязан на тебе жениться.

Я замерла. Жениться? Что? Не слишком ли он быстро запрягает? Я пока что просто на просто не готова к семейной жизни.

– Не будем с этим спешить, – наконец, ответила я.

– Девочка моя, – он слегка встряхнул меня за плечи, – мне уже 36. Мне нужна семья, дети…

– Давай ты сначала закончишь вечернюю школу, а там разберемся.

– Долго её заканчивать?

– Тебе? Два года. Хотя, может быть, получится экстерном. Потом ты сможешь пойти в институт. Тогда и поговорим об остальном.

Он сел на кровать.

– Я потерял двадцать лет жизни!

– Во всем есть свои плюсы…

– Да, я встретил тебя.

Мой телефон зазвонил. Это была Настя Макеева. Я вышла из палаты, оставив дверь приоткрытой.

– Да, Настя, – ответила я ей.

* Почему ты мне не сказала, что Ваня теперь встречается с Женей? – возмущалась она.

– Ты меня об этом не спрашивала. К тому же, какая разница?

* Большая! Он мне нравился!

– Тебе много, кто нравился…

* Ладно. Пока. Я обиделась.

Я лишь усмехнулась и выключила телефон. Она на самом деле думала, что мне важен её комментарий?

Ко мне подошёл один из пациентов клиники – мужчина лет 45.

– Ты кто? – спросил он у меня.

– Студентка, – ответила я.

– Такая молоденькая… – мечтательно произнес он.

В его глазах что-то вспыхнуло, и он начал надвигаться на меня. Страх сковал моё тело, и я не могла пошевелиться. Он протянул руки к моей шее.

Вдруг дверь, рядом с которой я стояла, распахнулась, и из палаты на него набросился Герман. Он оттолкнул его со всей силы так, что тот упал на пол. Мой подопечный подошёл уверенно ко мне, прижал к себе и внимательно осмотрел холл, в который из всех углов клиники начали сбегать санитары, пациенты и прочие обитатели.

Я стояла испуганная, заключены в крепость объятий Германа, защищавших меня от всего мира.

– Что здесь произошло?! – прорвался через толпу Филин.

Я не могла произнести ни слова.

– Он набросился на неё! – ответил за меня Герман, кивнув в сторону мужчины.

– Почему? – главврач обратился к своему пациенту.

Тот пожал плечами.

– Шесть кубиков аминазина! – приказал Филин санитарам, и те утащили «пострадавшего» в неизвестном направлении.

– А Вас, мой дорогая, поздравляю, – с сарказмом выпалил он, – Вы приручили волка! Теперь усмиряйте его сами!

Я вздрогнула, но, почувствовав тепло Германа, успокоилась.

Толпа начала рассеиваться, а мой подопечный завел уверенными шагами меня в палату.

– Что это было? – спросила я у него.

– Приступ психоза. Он хотел тебя задушить.

Я вдруг вспомнила, что случилось с Еремеевым, когда тот хотел причинить мне вред.

– Пообещай мне, что не станешь его убивать, – испугалась я.

– И не думал. Те, кто умерли во сне, были здоровыми людьми. Этот же – псих.

Я успокоилась и села за стол. Прокрутив в сознании все эти события, я поняла, что Герман самостоятельно встал, без опоры дошел до двери, потом уверенно оттолкнул того пациента, а затем твердым шагом приблизился ко мне. Кажется, теперь он действительно здоров. По сути, моя миссия на этом была выполнена. Вот только, кто теперь вылечит меня? Кто сможет спасти меня от этой зависимости?