Сотерия

В палате показалась медсестра, Ксюша, кажется, взяла у меня кровь из вены. Ваня измерял давление, а Герман с тревогой во взгляде держал в руку.

– Давление в норме, – заключил мой коллега.

Девушка отнесла пробирку, пообещав результаты через полчаса.

– Я принесу сладкий чай, – сообщил Ваня, покидая комнату.

Герман склонился над моим телом, положив голову на мой живот.

– Как же я за тебя испугался! – признался он.

Я гладила его волосы и смотрела на свою учительницу. Она улыбнулась и оставила нас вдвоем, выйдя в коридор.

– Я теперь тебя никуда не отпущу! – заявил он, ровно сев на краю постели.

– Мне на учебу надо… – напомнила я.

– Там хоть кто-то будет рядом!

– Тем более медики…

– Да.

В дверях показался санитар.

– Держи, – протянул он мне кружку.

Я сделала пару глотков.

– Ты не завтракала что ли? – спросил мой коллега.

– Завтракала.

– Сейчас пойдем на обед, и ты будешь есть. И никаких отговорок!

Я улыбнулась. Голова ещё болела, но было уже намного лучше, чем несколько минут назад.

В палату вернулась Ольга Павловна.

– Я, наверное, поеду, – произнесла она, подойдя к нам. – Выздоравливай, моя хорошая.

12.30.

Мне стало лучше. Герман отвёл меня в столовую, а Ваня отправился за результатами крови.

– Да уж… – протянул он, выдавая мне листок с показателями. – Как ты жива-то ещё?

– Что такое?

Я посмотрела анализ. Гемоглобин был 73 (при норме – 120–140).

– Надо всё-таки пить эти несчастные таблетки! – убедилась я и начала есть суп.

13.07.

В палату пришла Ксюша, поставила мне капельницу с железом.

Герман не спал. Он не мог заснуть, пока я была в таком состоянии. Он нервно ходил по комнате и о чем-то думал.

– Не переживай, – попросила я его.

– Всё, что происходит в жизни – делается для чего-то.

– Герман, у тебя паранойя. Я упала, потому что снизился гемоглобин. Ты здесь вообще не при чём.

– Я оставил тебя одну!

– Ты был с мамой.

Он устало сел на край кровати, сложил руки перед собой.

– Я принес тебе в жизнь одни несчастья.

– Ты с ума сошел?! Ты – одно сплошное счастье.

– Не оправдывай меня.

– Говорю, как есть, – кажется, в моем голосе прослеживалось возмущение.

Он лёг рядом. Я запустила свободную от иглы руку в его волосы.

– Скоро приедет Женя, – тихо начала я, – привезет тебе телефон, чтобы ты мог мне звонить, и я тебе.

– Кто из нас сошел с ума, так это ты!

Я улыбнулась, но он этого не видел.

15.47.

Мы задремали. Когда я проснулась, то капельницу уже убрали.

«Ну, вот, – подумала я, – теперь и медсестра в курсе наших отношений».

Мне было так безразлично… Я устала прятаться, надеяться, что никто не узнает, думать о последствиях. Настало время просто жить.

15.54.

Герман проснулся, поднялся с постели в том момент, когда в палату зашёл довольный санитар.

– Женя приехала? – догадалась я.

– А как ты узнала? – удивился он.

– Светишься, как новогодняя ёлка!

– Да.

Он выглянул в коридор и позвал мою подругу. Она бодрым шагом показалась в комнате.

– Ну, как тут у вас дела? – весело поинтересовалась она.

– Нормально, – сев на кровати, ответила я. – Ты привезла?

– Как ты и просила. Симку вставила свою старую, а то валяется без дела…

Она подала мне аккуратный черный кнопочный телефон.

– Крутой! – заметила я и улыбнулась.

– Я старалась.

Я включила аппарат, записала в его память свой номер и позвонила. На моём экране высветились цифры. Я сохранила их, обозначив «Герман». Объяснив своему подопечному, как им пользоваться, я вбила туда ещё номер Жени, Вани, Ольги Павловны и моего отца (на всякий случай).

17.05.

Женя уехала, а мне позвонил папа и сказал, что заедет за мной в половину шестого. Времени осталось так мало!

– Собирайся, – напомнил Герман, – скоро твой отец приедет.

– Не хочу, – отказалась я.

– Так, я обещал ему, что буду тебя беречь и воспитывать! Не разочаруй его!

– Кстати! – вспомнила я. – О чем вы с ним говорили?

– Боже, опять… – простонал он.

– Не опять, а снова… Давай, рассказывай, – потребовала я.

– Просто обсудили с ним наши с тобой отношения.

– Поэтому он мне сказал, что ты замечательный?

– Мы нашли общие интересы.

– Какие?

– Тебя. Он заинтересован в том, чтобы ты оказалась в надёжных руках.

Пытать его было бесполезно. Я отступила, а то ещё защекочет так, как это было в прошлый раз.

17.32.

Он проводил меня до ворот, поцеловал и отпустил. Я заметила безмолвное приветствие папы и Германа.

Я была рада тому, что они хорошо пообщались, и отец больше не будет утверждать, что Герман – псих и я сильно рискую, находясь рядом с ним.

18.37.

Мы заехали в магазин и купили продукты. Теперь же мы были дома.

Я гладила одежду на завтра, халат… Раздался телефонный звонок. Это был Герман.

* Ты уехала час назад, а я уже готовлю верёвку и мыло… – засмеялся он, как только я подняла трубку.

– Знаешь, я тут подумала, – призналась я, – что если я сейчас всё соберу на завтра и приеду к тебе?

* Ты же знаешь, что я буду только рад. А ты сможешь здесь выспаться?

– А разве ты мне не дашь поспать? Когда такое было?

* Я прогрессирую…

– Ясно… – протянула я с улыбкой. – Так, что на счёт моего приезда?

* Я тебя уже жду, – сладко пролетал он в телефон и отключил его.

19.00.

– Куда собралась? – спросил папа, допивая чай, обнаружив меня в коридоре.

– Я сегодня переночую в клинике. Дашь ключи от моей машины?

– А вещи с собой возьмёшь? – кивнул он в сторону пакета с рюкзаком.

– Да, завтра с утра на учебу.

Он протянул мне ключи.

– Не опоздай.

– Пока, пап. Маме скажешь?

– Конечно.

Я выбежала из дома, забросила сумки в машину, завела двигатель и поехала в клинику.

19.27.

Он вышел ко мне и забрал мои пожитки. Мне было действительно тяжело.

– И будильник ставить не надо. Ваня разбудит, – заметила я, заходя в палату.

Санитар последовал за нами.

– Решила сбежать из дома в последнюю ночь? – посмеялся он.

Я улыбнулась ему и посмотрела на Германа, который подмигнул мне в ответ.

20.04.

Женя позвонила мне, когда я сидела напротив своего подопечного и смотрела, как он рисовал на белом листе бумаги собаку, составляя ее из геометрических узоров.

– Да, Жень, – ответила я.

* Ты дома? – спросила она.

– Нет, в клинике.

* Когда поедешь в квартиру?

– Я не поеду. Здесь ночью буду.

* Ммм, с Германом?

– Ну, конечно.

* Кто сегодня будет в клинике, кроме тебя?

– Ваня, медсестра и ещё один санитар.

* А те двое где ночуют?

– Ну… Эти, скорее всего, в сестринской.

* Я подъеду через пятнадцать минут.

– Зачем?

* Тоже хочу провести последнюю ночь лета с человеком, который мне не безразличен.

– Ну, приезжай.

20.27.

Женя подъехала к клинике. Ваня её встретил, а я не стала вмешиваться в их общение. В конце концов, эта ночь до последней капли принадлежит Герману.

– Я завтра днём приеду и попрошу главврача тебя выписать, – сообщила я своему подопечному.

– К маме? – уточнил он.

– Можно ко мне в квартиру. Там всё равно никого нет.

– Предлагаешь мне переехать к тебе? – с хитрой улыбкой произнес он.

– Не хочешь – не надо, – кокетливо ответила я.

– Ваня мне сказал, что на мой счёт в банке накапала н-ная сумма. Ещё я смогу пойти на работу.

– Ты слишком активен.

– Я не собираюсь жить за твой счёт. В конечном итоге, я – мужчина!

У меня участился пульс. Я была в восторге от его слов. В трахеи пробежал лёгкий холодок так, что на мгновение сковало дыхание.

– А ещё я, помимо индивидуальных занятий с учителями и работы, хочу сдать на права.

– На машину?

– Мотоцикл.

– Герман? Что с тобой сегодня?

– Ничего. Я просто хочу сделать всё возможное, чтобы ты не пожалела о том, что осталась со мной.

– Я и так не пожалею, – улыбнулась я.

Он обнял меня. Стало бесконечно тепло и уютно в крепости его рук, что окружали меня.

21.15.

Время отходить ко сну. Женя вбежала в палату.

– Можно тебя на минутку? – возбуждено пробормотала она.

Я вышла с ней в холл.

– Тут такое дело… – смутилась она.

– Какое?

– Я сегодня хочу с Ваней…

– Что?

– Ну, что, что? Как будто ты не поняла!

– Жень, – догадалась я, – ты уверена?

– Да, – твердо ответила она.

– Ладно, решать тебе. И жить с этим тоже.

Она улыбнулась и ушла.

– Что-то случилось? – встревоженно спросил у меня Герман.

– Всё в порядке, – ответила я и легла рядом.

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Ох, – мой тяжелый вздох всё объяснил за меня, – я не знаю…

– Хочешь войти в мою жизнь и перевернуть её?

– Герман, если бы ты только знал, как часто я думаю о том, что весь этот бред возможно никогда не закончится.

– Закончится, конец уже совсем близок.

Я приподнялась над кроватью, стараясь разглядеть его лицо в темноте.

– Хочешь управлять моей жизнью и утопить мою боль? Тогда, научи меня любить, покажи мне реальность, полную красок… Согрей меня, оживи мое тело, обремененное вечными страданиями.

– Послушай… – я попыталась прервать его нежданную исповедь.

– Нет, это ты послушай, – прошипел он, но в миг успокоился. – Кто я по-твоему?

Я молча следила за движением его глаз.

– Безумец, – наконец дала я ответ.

– Вот именно.

Он улыбнулся, провел ладонью по моим волосам.

– Ложись спать, у тебя завтра трудный день.

Он прижал меня к себе, и я снова ощутила его тепло.

01.09.2006 – пятница

7.15.

– Маленькая моя, просыпайся, – так нежно прозвучал голос Германа.

Я открыла глаза. Он осторожно открывал жалюзи.

– Проспишь учебу, – предупредил он.

– А где Ваня? Ты сам проснулся?

– Вани не было. А я… столько лет просыпаюсь в одно и то же время, что уже привык…

Я поправила свою одежду и отправилась на поиски Жени.

В комнате для персонала, закрытой на ключ изнутри, донеслось сонное мычание.

Я постучала.

– Кто там? – спросил санитар.

– Вань, где Женя?

– Эмм, тут… – ответил он.

– Вы время видели?

– Ой, да, сейчас. Она выйдет.

7.34.

Я умылась и вернулась в палату.

– Всех нашла? – поинтересовался у меня Герман.

– Всех, – ответила я и, достав из сумки одежду, решила переодеться.

Он сидел за столом, положив ногу на ногу, и внимательно следил за каждым моим движением.

– Может, отвернёшься? – спросила я у него, расстегнув шорты.

– Нет, – отказался он.

– Ладно, – согласилась я и, забыв о его присутствии, приступила к переодеванию.

7.52.

В палате показалась порядком растрёпанная Женя.

– Не хочешь начать собираться? – спросила я у неё.

Она на меня посмотрела, словно я сошла с ума, и пошлепала к раковине.

– А ночка-то удалась! – засмеялся Герман. – Ай, да Ваня!

8.12.

Мы позавтракали и поехали в разных машинах в институт. Первая пара – микробиология.

8.24.

– Чего ты такая убитая? – уже в аудитории поинтересовалась я.

– Устала, – призналась Женя.

– Что? Всё так плохо?

– А знаешь, это было немного больно… – сообщила она мне.

– Не знаю, – напомнила я.

8.30.

Началась скучная, жуткая, усыпляющая лекция.

– Сколько на мотоцикл учиться? – спросила я у нашего Димки, пока преподаватель сделал паузу.

– Полтора месяца. А что? – ответил он мне.

– Ничего. Просто спросила.

Мы с Димой хорошо общались, но всё ограничивалось исключительно дружбой и ничем более. Он был, однозначно, не в моем вкусе… Мажор.

10.03.

На перемене я позвонила Герману. Я больше не могла дышать без его голоса, словно кислород больше не поступал в мои лёгкие, но и эуфиллин не помог бы.

* Я тебя слушаю, – сладко разлился он каждой своей клеточкой по моему сознанию.

– Как у тебя дела? – спросила я.

* Без тебя? Мне не нравится.

Я стояла вместе с Женей и Настей Макеевой в широком коридоре у окна, выходившего на проспект.

– Мама? – кивнув на мой телефон, уточнила бывшая девушка Вани.

Я отрицательно покачала головой.

– А кто? – не унималась «Зина».

– Да какая тебе разница?! – вспылила моя Женька.

– Просто спросила, – обиделась её собеседница.

* Во сколько ты освободишься? – продолжал Герман.

– Хочешь считать минуты? – улыбнулась я.

* Тогда уж секунды… – исправил он меня.

– Буду у тебя в два часа.

* Я уже соскучился, – сделав небольшую паузу, сорвался он на шепот.

– Я тоже… – не заставил себя ждать мой ответ.

Как это принято у всех порядочных девушек: о личной жизни знают только несколько самых близких людей, как правило, это родители и подруга.

Мои папа и мама были в курсе почти всего, а вот Женя знала все подробности моих отношений, но к чему приведет эта незаконная, запретная любовь… На этот вопрос ни у кого не было однозначного мнения.

11.14.

Патология. Пришла Василиса (наш куратор), сообщила, что на большой перемене в понедельник нужно будет отчитаться за практику, кто проходил её в каких-либо организациях этим летом.

Я спросила её о том, что делать, если она закончится только в октябре, по усмотрению главного врача клиники. Она ответила, что руководитель должен дать справку уже сейчас.

Ещё один повод пойти сегодня к Филину.

13.45.

Я с нетерпением ждала звонка с третьей пары. Томясь, словно в старинном замке, в душных аудиториях, я мечтала только об одном – услышать заветный звук, что приговорит меня к свободе и позволит мне выйти на улицу, чтобы добраться до клиники… До него.

Женя отправилась домой, а я поехала к Герману.

13.57.

– Привет, – произнес Ваня, – а где Женя?

– Дома, наверное.

– Много задали?

– Да нет… – протянула я, заталкивая ключи от машины в боковой карман рюкзака.

– Она тебе что-нибудь говорила?

– О чём? – уточнила я, хотя прекрасно знала, что он его интересует.

– О нас с ней.

– Ну, сказала пару слов… – солгала я, что не составило для меня большого труда.

Конечно, она поведала мне все подробности прошедшей ночи, хоть я слушала её без особого интереса. Я не хотела, чтобы Ваня чувствовал себя, как оголённый провод. Пусть думает, что я почти ничего не знаю.

14.03.

Коснувшись ручки двери, ведущей в комнату №8, я остановилась, прислушиваясь к мощным ударам в моей груди. Я дрожала внутри своего сознания от предвкушения встречи с ним. Боже, прошло всего лишь несколько часов, а я уже начинала вести себя как глупый подросток, влюбленный в представителя противоположного пола.

Его голос делал меня безумной, а прикосновения убивали и воскрешали в один миг. Я, становясь ледяным осколком замёрзшей воды, сгорала в пламени, пылавшем в его взгляде.

Что происходит со мной, когда он рядом? Я, казалось, способна лишиться рассудка, чтобы потом вновь обрести его возле любимого человека, дарящего мне новый неведомый доселе мне мир, укрывающий меня в его любви и ярком солнечном свете.

– Как добралась? – спросил у меня Герман, когда я, наконец преодолев свое замешательство, показалась внутри помещения, отделенном стенами от прочих.

– Хорошо, – ответила я, обняв его.

– Что с учебой?

– Да ничего особенного.

– Пойдешь к Филину?

– Да, точно.

Я оставила его в палате и вышла в холл.

Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней спиной, заложив руки за поясницей и закрыв глаза. Пульс понемногу возвращался в нормальный ритм, но по-прежнему напоминал о себе громкими тонами где-то меж рёбер.

14.15.

Я постучала в кабинет главного врача. Он пригласил меня войти.

– Николай Васильевич, здравствуйте! – обратилась я к нему, чувствуя себя более уверенно, чем несколько минут назад с Германом. – Вы не заняты?

– Найду минутку, – бросив на меня быстрый взгляд и поправив очки, ответил он.

– Сегодня в институте сказали принести справку с места практики от руководителя…

– Да, я как раз её подготовил для Вас.

Он протянул мне листок с напечатанным текстом, своей подписью и печатью.

– Спасибо, – поблагодарила я, готовясь задать следующий вопрос.

– У Вас что-то ещё? – заметил он моё замешательство.

– По правде говоря, да, – призналась я.

– Я Вас слушаю.

– Речь пойдет о Германе…

– Я догадался.

– Я считаю, что достигнута та абсолютная ремиссия, и он больше не нуждается в стационарном лечении.

– Предлагаете его выписать?

– Да, – твердо подтвердила я, даже сама удивившись своей решительности.

– Вы представляете, о чем Вы просите? – он был напряжён, но не настроен категорично, что давало мне небольшую надежду на благоприятный исход нашего диалога.

– Со всей ответственностью.

– Вы же понимаете, что я не могу разрешить Вам это?

– Понимаю, но, вопреки всякому здравому смыслу, прошу об этом.

– Яна! – вспыхнул он, но в миг успокоился. – Делайте, что хотите!

Он взял из папки, лежавшей на его столе какой-то бланк, поставил свою печать и размашистой подписью окончательно заверил этот документ, после чего протянул его мне.

– Спасибо большое! – довольно сдержанно поблагодарила я.

Я направилась к двери, уже готовая закричать от радости, но он окликнул меня и, сняв очки, положил их на стол.

– А куда Вы его выпишите? – поинтересовался он. – К матери?

Я замерла, потому что боялась открыть ему правду.

– Так куда? – снова произнес мой собеседник.

– Надо подумать и обсудить это с пациентом, – наконец подобрала я подходящие слова.

– Хорошо, – согласился он, снова возвращаясь к своей работе.

14.32.

Я вернулась в палату, взяла ручку из рюкзака, начала заполнять документ, выданный Филином.

– И куда ты меня выпишешь на самом деле? – спросил Герман, внимательно следя за тем, как я вырисовываю синей пастой его данные.

– А куда ты хочешь? К маме или ко мне? – не поднимая на него глаз, произнесла я.

– А какая разница?

Я отвлеклась от написания его даты рождения и посмотрела на него.

– Большая, – начала объяснять я. – К тебе может прийти участковая медсестра. Она должна знать, где тебя искать.

– Тогда по месту моего будущего жительства.

– Ко мне?

– Видимо, да.

Я записала в графе «адрес»: микрорайон, дом и квартиру.

В палату зашёл Ваня. Я попросила его отнести этот лист охраннику. Сегодня я заберу несчастного мальчика, выросшего среди белых холодных стен в смирительной рубашке, домой.

15.27.

– Как ты уговорила Филина? – удивлялся Ваня, пока мы ждали Германа в холле.

– Я умею надоедать людям, – с усмешкой призналась я.

– Не боишься? – спросил санитар, осознав наконец всю сложившуюся ситуацию и мой риск.

Я молча взглянула на него, пытаясь представить самые ужасные последствия моего безрассудства. В голове рисовались картины расчлененного тела, политого собственной кровью, оставленное посреди кухни, изнасилование, с применением самых устрашающих извращений, мучительные издевательства и постепенное отрезание конечностей, начиная с кончиков пальцев на руках и ногах… У меня богатая фантазия, не спорю.

– Нет, – с некоторым легкомыслием уверенно ответила я.

– Ну, как знаешь, – тяжело вздохнув, заключил мой друг.

– Не переживай, – проведя ладонью по его плечу, говорила я. – Всё будет хорошо… И у вас с Женей тоже.

Он поблагодарил меня за поддержку и зашёл в палату.

15.35.

Санитар открыл нам калитку, и мы вышли к моей машине. Герман вдохнул полной грудью свежий ветер, обещавший ему долгую и счастливую жизнь. Я, заметив это, улыбнулась.

Мы заняли места – каждый своё. Я сидела за рулём, а мой пациент по правую руку от меня.

– Как тебе свобода? – поинтересовалась я, провернув ключ в зажигании.

– Пока не распробовал.

– Давай купим тебе нормальную одежду? – предложила я, выкручивая руль в сторону дороги.

– Давай. Только заедем сначала в банк. Я не хочу тебя разорять.

– Даже не думай.

– Не спорь со мной! – обиделся он.

– Ладно, – сдалась я.

Я довольно сильно давила на газ, направляясь в ближайший банк.

– У тебя есть паспорт? – уточнила я, когда мы зашли внутрь.

– Да, мне его оформляли, когда подошёл возраст.

Мы подошли к оператору.

– Что говорить? – растерялся он.

– Здравствуйте, – с улыбкой отреагировав на поведение своего спутника, обратилась я к молодой женщине. – Мы бы хотели снять часть денег со сберкнижки.

– Документы, – попросила она.

Герман протянул ей паспорт. Она что-то посмотрела в компьютере и оставила нас. Через минуту она вернулась и попросила у него сберкнижку.

15.52.

Мы поехали в ближайший магазин одежды. Такого модника я ещё не видела!

Он выбрал себе несколько пар джинсов, рубашек и футболок.

– Мне это идёт? – выглядывая из примерочной с хитринкой в глазах и женственностью в движениях, позировал он.

– Снимай, воображуля, – в шутку хмыкнула я.

– Поможешь? – с намеком улыбнулся он, захватив пальцами верхнюю пуговицу своей белой рубашки и кокетливо прикусил губу.

– Эмм, нет, – растерявшись по началу, но собравшись с последними крошками своего разума, отказалась я.

– Почему? – он сделал шаг вперёд, упёршись руками в боковые стойки примерочной.

Ворот был расстёгнутым, что действовало мне на нервы, но я пыталась держать себя в руках.

– Здесь не принято… баловаться.

– Да ладно тебе, – затягивая меня внутрь раздевалки, усмехнулся он.

– Ты псих, – возмущённо, но со смехом сопротивлялась я.

Он отпустил меня, взяв контроль над своей игрой, и я смогла беспрепятственно выйти наружу. Мериться с ним силами было бесполезно, однако, я могла взывать к доводам его рассудка.

16.59.

Когда покупки были совершены, и моя красавица осталась довольной, мы отправились в продуктовый.

Он уже был одет в «гражданскую» одежду, которая никак не демонстрировала его бурного прошлого в психбольнице: тёмно-синие джинсы и белая рубашка с закатанными до локтя рукавами.

Мы набрали кучу всяких продуктов и, наконец, отправились домой.

17.43.

– Проходи, – бросив ключи в прихожей, произнесла я.

Он занёс пакеты в кухню и поставил на полу возле стола.

– Ты завтра на учебу? – расстроился он.

– Нет, завтра пары не поставили, – подбодрила я его.

– А, что тогда будем завтра делать?

Он обходил моё скромное жилище, рассматривая его закоулки.

– Можем поехать к моим родителям. Настало время познакомить тебя и с мамой.

– Я не против, – согласился он.

18.37.

Мы вместе разобрали пакеты, приготовили ужин и сели смотреть телевизор.

– Тебе придется многое узнать. За последние двадцать лет произошло достаточно событий, – сообщила я.

– Распался Советский Союз? И теперь президент – Путин?

– И это в том числе, – усмехнулась я.

19.23.

Позвонила мама, предложила приехать на выходные. Я сказала, что буду не одна. Она не возражала.

Весь вечер мы с Германом смотрели фильмы и разговаривали.

Ближе к ночи я разложила диван. Сегодня был слишком трудный день, и теперь меня клонило в сон.

02.09.2006 – суббота

2.34.

Я проснулась, открыв глаза и увидев перед собой стенку. Такое иногда бывает, когда по какой-то непонятной причине сон рассыпается на миллионы осколков.

– Что случилось? – почувствовав мои движения, спросил Герман, сам ещё не отойдя от дремоты.

– Всё хорошо, – повернувшись к нему, прошептала я.

Он сильнее обнял меня, и я уткнулась носом в его шею. Вот, что такое счастье!

Конечно, я прекрасно осознавала, что в ближайшем будущем нам придется пройти через ад, сгореть дотла, чтобы потом возродиться из пепла, словно Феникс.

Яна Бендер «Феникс из пепла» (по мотивам «Phönix aus der Asche» Oomph!)

Тебя обвиняли в моём разложении,

Неведомый враг, что увлёк за собой

В растление, похоть и грехопадение,

Но только не знают, что ты не такой.

Всегда осуждали и счастье давили,

Твердя, что ты ложе со мной разделил.

Они только правду, как души губили,

А ты меня честно и чисто любил.

Нет! Ты не враг, а земной мой спаситель.

Ты чувствуешь боль, что скрываю в себе.

От страха и смерти освободитель.