Сотерия

8.07.

Мы отправились на завтрак. Герман шел немного впереди, тяня меня за руку и прикрывая своим телом.

«Терминатор» – подумала я.

Он сел за стол, всё ещё не отпуская меня, и огляделся.

Мне, наконец, удалось высвободиться из его хватки, и я отправилась на кухню.

Через пять минут я поставила перед ним поднос, а себе взяла клюквенный морс.

– Мне сегодня надо будет отъехать ненадолго…

– Куда? – забеспокоился он.

– Поеду с Женей в магазин за тетрадями, ручками… Послезавтра уже на учебу.

– Получается, у нас завтра последний день вместе?

Я опустила взгляд на стакан, который держала в руках.

– Получается, так, – грустно подтвердила я. – Только я всё равно буду приезжать к тебе… Часа в четыре… После пар…

– А учить ты как будешь?

– Первое время задавать не будут, а потом, я и здесь смогу.

– Ты думаешь, что рядом со мной у тебя получится что-то запомнить? – улыбнулся он.

– Ну, если ты не будешь мне мешать… – кокетливо ответила я.

9.00.

После завтрака мы вышли на улицу. Всё казалось таким обычным, но, в то же время, я твердо осознавала новизну событий.

Я так быстро влюбилась в психа, что теперь не представляла свою жизнь без него.

Мы прогулялись по саду, разговаривая о будущем и придумывая ответы на вопросы комиссии.

9.37.

После мы отправились в тренажерную комнату. Вани здесь не было. Герман снял футболку и направился к «шведской стенке». Я села на лавку слева от двери. Он начал занятия. Каждую секунду я влюбилась в него всё больше и больше.

– Не смотри на меня так… – попросил он.

– Как? – очнулась от сладкого забытья я.

– Так, – он отпустил турник и твердо встал на матах.

Приблизившись ко мне, он опустился на колени и обнял мои ноги.

– Что с тобой? – удивилась я его поведению.

– Ничего особенного… Просто теперь я, как никогда раньше, боюсь потерять то, что люблю.

В его взгляде была сила, мощь, энергия, власть, но, в то же время, бесконечная преданность и покорность.

Филин был прав: я приручила волка, дикого зверя. Теперь только мне удастся с ним справиться.

10.15.

– В душ? – улыбнулся он мне, когда закончил упражнения.

– Опять? – удивилась я.

– Как вчера, – напомнил он и направился в сторону санузла.

– О, Боже! – вздохнула я и поплелась за ним.

10.22.

Я закрыла дверь, растянула ширму.

– Давай, раздевайся, – устало пробормотала я.

– Сударыня, как Вы нетерпеливы! – заметил он.

– Ой, – выдала с усмешкой я, – да кому ты нужен?!

Он вплотную подошёл ко мне, обнажив только своё туловище.

– Тебе, – гладя меня по плечам, прошептал он.

– Ну, допустим, – согласилась я. – Ты мне только скажи, чего я там не видела?

Я махнула рукой в сторону его ног. Он опустил свой взгляд и улыбнулся.

– Не знаю… – протянул он. – А вдруг я тебя удивлю?

– Сомневаюсь, – ответила я и включила воду.

– А где и у кого ты всё это видела? – уточнил он.

– Герман, я после училища уже ничему не удивляюсь. Я там многого насмотрелась. Пациенты всякие были.

– Да ты у нас опытная? – не унимался он.

– Да, а ещё я знаю места, куда надо бить, поэтому лезь в душ без лишних разговоров!

Он разделся, взял мочалку и пошел под воду.

Я запрыгнула на кушетку, открыла свой телефон и, найдя игру «змейку», начала убивать время, так как по инструкции сотрудники не имеют права оставлять пациентов одних в душевой.

10.47.

Он выключил воду и, замотавшись полотенцем, подошёл ко мне. Я уже давно отложила телефон и молча смотрела перед собой, погрузившись в свои размышления.

Герман сел рядом на краю.

– О чем задумалась? – спросил он, положив руку на моё колено.

– Да так… – ответила я.

– Говори, – настоял он.

– Просто я не могу представить, что мне нужно делать, чтобы вытащить тебя отсюда…

– Ты сделала достаточно. Теперь закончить начатое могу только я. Но теперь, я не сдамся, даже если у тебя больше не останется надежды. Я не сдамся, даже когда ты больше не будешь видеть выхода.

– Я успокоюсь только тогда, когда ты выйдешь за ворота клиники, сядешь в мою машину, и мы вместе поедем прочь из этого ужасного места.

– Бедная моя девочка, как же ты намучилась со мной!

– Я рада этому, – вставая с кушетки, отползая от него, произнесла я.

Он схватил меня за талию, и я не удержалась на ногах, упав к нему на колени.

– Куда ты так торопишься? – улыбнулся он.

– Пойдём, а то нас, наверное, потеряли, – обнимая его за шею, сказала я.

– Пускай… – выдохнул он мне в ключицу.

– Я прошу тебя лишь об одном… Стань моей стеной, за которой я смогу бороться до конца, – я была разбита в душе, но по-прежнему искала способ спасти его из глубочайшей бездны безумия.

– Верь мне, девочка. Я буду с тобой до конца. Ведь тебе приходится много рисковать, постоянно держать себя под контролем, поэтому ты сохраняешь равновесие, хладнокровие, но это не сможет длиться вечно…

За ширмой раздался шорох.

– Герман здесь? – послышался голос Вани.

– Здесь, – встав на ноги, ответила я.

Санитар вышел из-за перегородки.

– Одевайся, мама пришла.

11.00.

В палате сидела Ольга Павловна. Она рассматривала новую книгу, а точнее роман Гастона Леру «Призрак оперы», который я привезла сегодня.

Мы вошли в комнату №8.

– Какую ты интересную литературу читаешь… – заметила она, обратившись к сыну.

– Да, меня приучают к культуре, – посмотрел он на меня.

Она проследила за его взглядом и улыбнулась. Я оставила их.

11.13.

Я поднялась на второй этаж. Проходя мимо подсобного помещения, я услышала странные звуки. Когда я открыла дверь, то увидела довольно непристойную картину. Там был Валерик и медсестра Вика.

– Вы хотя бы закрылись, – отведя от них взгляд, упрекнула я.

Она слеза со стола и застегнула халат.

– А что такое?! – возмутилась медсестра. – У тебя с этим проблемы?

– У меня, как раз, нет с этим проблем, – улыбнулась я.

– Конечно, ты с пациентами развлекаешься! – не унималась моя оппонентка.

– А что Вы мне хамите?

– Ты этого заслуживаешь!

– А, ясно. Просто ты находишься в состоянии психомоторного возбуждения в результате прерванного полового акта. Это нормально. Все животные так реагируют.

Я закрыла за собой дверь и отправилась в свой кабинет, где я осмотрела стеллажи и разобрала книги.

12.20.

Я вернулась в палату. Ольга Павловна уже собиралась уходить. Попрощавшись с сыном и со мной, она покинула клинику.

Мы отправились в столовую.

– Ты сейчас уедешь? – беспокоился Герман.

– Всего на пару часов, – утешила я его.

Мы вместе пообедали. Я проводила его до комнаты №8.

Мне позвонила Женя.

* Я жду тебя у ворот в машине, – сообщила она.

Я поцеловала Германа, забрала свою сумку и вышла к подруге.

– Чего так долго? – удивилась она.

– Меня не отпускали, – оправдалась я.

– Он?

– Он, – улыбнулась я и села на переднее сидение.

13.15.

Мы поехали за канцтоварами. Начался штурм магазинов. Здесь было очень много школьников со всеми своими родственниками. Продавцы выкладывали краски, карандаши, альбомы, папки для изобразительного искусства, пеналы, всевозможные ручки, ластики, линейки, тетрадки… От всего этого разнообразия кружилась голова. Я вспомнила свои школьные годы, когда мы с родителями покупали все эти «самые необходимые» школьные принадлежности.

В магазине всё было таким аккуратным, но к концу года всё оказывалось измазано красками, зарисовано карандашами.

Две несчастные студентки мединститута стояли в очереди из первоклассников. Когда настал наш черед, мы подошли к продавцу.

В результате нашей покупки, у нас в пакетах было несколько тетрадей – блоков, ручки, маркеры, скоросшиватели и скрепки.

15.07.

– У вас с ним всё серьёзно? – спросила Женя, когда мы вернулись в машину.

– А у вас с Ваней? – уточнила я.

– Я не знаю. Может быть. Ты не уходи от ответа.

– Так я тоже не знаю, – призналась я.

Она открыла окно и закурила.

– Ты не против? – опомнилась она.

– Нет. Я уже привыкла.

– Герман не заругает? – пошутила моя подруга.

– Он знает, что ты куришь.

– Ты ему теперь всё рассказываешь?

– Почти, – улыбнулась я.

– Понятно всё с вами…

Я хотела поделиться с ней новостью, что он собирался познакомиться с моими родителями, намекая на свадьбу, создание семьи, но нет. Я не смогла начать эту тему. Слова комом застряли где-то посреди трахеи, не желая доноситься до её ушей. Это было слишком личное, и, быть может, нечто неосуществимое.

15.26.

– Мы с папой вечером к тебе заедем, заберём пакет, – предупредила я подругу и вышла из машины.

Я забежала в клинику.

– Тшш, он спит, – поймав меня за руку в холле, сообщил Ваня.

– Ладно.

Он провел меня в комнату для персонала.

– Как съездили? – поинтересовался он.

– Мы, без преувеличения, час простояли в очереди в магазине.

– Да, послезавтра же учеба начинается, как никак первое сентября. Сейчас все первоклассники будут банты покупать, готовиться к первому звонку… И на ближайшие одиннадцать лет. Как за особо тяжкое преступление.

– Или на девять, смотря, кто куда пойдёт потом.

– Это да.

– А вечерняя школа – тоже наказание? – раздался голос из-за моей спины.

Я обернулась и увидела Германа, сложившего руки на груди и стоявшего, опираясь плечом на дверной проём.

– Нет, не наказание, а необходимость, – ответила я.

– Понятно. То есть мне в моем возрасте придется ходить на уроки.

– Герман, тебе 36 лет, а ты боишься учителей? Конечно, можно организовать занятия на дому. Думаю, что Ольга Павловна может нам с этим помочь.

– Нам? – удивился он. – То есть ты меня не оставишь после выписки?

– Так, я чего-то не поняла… Это хорошо или плохо?

– Это замечательно! Ты будешь со мной?

– Боже, ты такой несамостоятельный. Куда ж я от тебя денусь?

16.00.

На улице было тепло, но уже чувствовалась надвигающаяся осень. Мы сидели на скамье возле клиники, и я рассказывала о приключениях меня и Жени в магазине.

Он искренне смеялся над моими историями. Потом я начала повествование о других весёлых случаях…

Время летело незаметно, и холодный ветерок начал подбираться к саду.

– Ты курила? – вдруг спросил он, почувствовав запах сигарет на моих волосах.

– Нет, – честно ответила я, – это Женя, пока мы ехали сюда.

– Почему, если она не бережёт своё здоровье, то портит его и тебе? – возмутился он.

Я промолчала. Пусть думает, что хочет.

17.00.

Он обнял меня.

– Замёрзла? – заботливо спросил он.

– Немного.

Я вспомнила о предстоящей конференции. Что я буду говорить? Чем объясню новый диагноз?

– О чем задумалась?

– Всё о том же…

– Прорвёмся.

– Понимаешь, я написала тебе такой диагноз, который должен иметь серьезную причину.

– О чем ты?

– Видишь ли, судя по твоему поведению, я всё решила верно: сновидения, отрешённость от реальности, дереализация, двойная ложная ориентировка… Причины нет.

– Как это нет?

– Должно было быть сотрясении мозга, алкогольная или наркотическая интоксикация. У тебя этого не было.

– В конце концов, мы можем соврать.

– О чем?

– Скажем, что было сотрясение.

– Они могут провести диагностику.

– Они слишком ленивы для этого. Им плевать на всё. Можешь даже не переживать по этому поводу.

– И при каких обстоятельствах ты ее получил?

– Когда с другом выпрыгивал их окна…

– Мне интересно, что бы было, если бы тебя тогда поймали?

– Не знаю. Не задумывался над этим.

17.23.

Мы зашли в палату. Здесь было светло и прохладно. Так дышать было легко!

– Прекрати думать об этом! – запретил он мне. – Всё будет хорошо!

– С чего ты взял?

– Доверься мне.

У меня не было выбора, да и продолжать спор казалось бессмысленным. Он так был убежден, что мы справимся, поэтому у меня даже не оставалось шанса на сомнение.

18.00.

– Тебе пора домой, – заботливо заметил он, когда Ваня позвал его на ужин. – Ты сегодня устала. Отдыхай…

Я выглянула в окно и увидела папину машину.

– Проводишь меня до ворот? – попросила я.

Он с радостью откликнулся на мое предложение.

Мы подошли к калитке. Герман стоял спиной к улице, и, когда я его обняла, увидела, как папа с упрёком покачал головой.

– Я пойду? – робко спросила я.

– Да, конечно, – замешкался он, уступая мне дорогу.

Я дотронулась до ворот, он схватил меня за руку, притянул к себе, коснувшись пальцами моего подбородка, запрокинул мою голову немного назад и поцеловал.

Я забыла про весь мир. Зачем он мне был теперь нужен?

Когда я переступила границу, отделявшую клинику от свободы, села в машину. Герман же скрылся в мрачном холле больницы.

– И что это было? – строго спросил меня папа.

– Что было? – отвлекаясь от своих мыслей, уточнила я.

– Вот это сейчас что было?!

– Ты же всё видел… – устало ответила я.

– Да, и требую объяснений!

– Пап, мне уже двадцать два года. Я абсолютно взрослый человек, который так же, как и все, имеет право на счастье и любовь.

– Но не с пациентом психушки!

– Пап, он – нормальный.

– Нормальные, как ты выразилась, здесь не лежат!

18.22.

Мы заехали к Жене и забрали мои покупки. Дома нас ждала мама. Папа пообещал, что, когда мы приедем, будет серьезный разговор.

Отец пытался убедить меня в опасности моих увлечений. Я старалась доказать ему, что, общаясь с Германом больше месяца, не выявила у него и намека на агрессию хотя бы по отношению ко мне. Главным же моим аргументом, которым я оперировала вдоль и поперек, была любовь.

К концу нашей дискуссии папа хлопнул дверью и включил телевизор в спальне. Мама осталась со мной.

– Остынет, – подбодрила она меня.

– Как будто сам таким не был? – обиделась я.

– Каким?

– Молодым, влюбленным…

– Был. Ещё и не такие глупости творил.

– Вот-вот, а меня… А мне не положено?

– Он тебя любит и переживает за тебя.

– Герман тоже меня любит. Мам, я с ним счастлива.

– Я-то не против, а папа… Смирится.

20.00.

Папа вышел из спальни. Мы не разговаривали. Кто-то из нас определенно обиделся. В данном случае, оба.

Вечер прошел в ленивом спокойствии под звук включенного телевизора.

22.15.

Я легла спать. Завтра будет тяжёлый день. Как же не хотелось выходить на учебу, оставляя всего три часа в сутки на Германа!

31.08.2006 – четверг

01.17.

– Ты чего пришла? – спросил меня Герман, когда я села за стол возле его сказочного домика.

– Не знаю. Просто захотелось, – ответила я, осматривая пустые места рядом с собой.

– Соскучилась? – трепетно произнес он.

– Что? – отсутствующе переспросила я. – А, наверное…

– Ты какая-то рассеянная, – заметил он. – Что-то случилось?

– Нет. Всё в порядке.

– Чай будешь? – предложил он, взяв в руку заварник.

– Какой?

– Вишневый. Твой любимый.

– Да, буду.

Он налил в кружку ароматный напиток. Я взяла её и поднесла к губам.

– Что сегодня с тобой такое? – удивился он моему поведению.

– Так непривычно видеть здесь одного тебя…

– А ещё что? – вытаскивал он из меня правду.

– Ничего, – солгала я.

– Не ври… – протянул он.

– Я не знаю, должна ли я тебе это говорить…

Он внимательно меня слушал, отставив чашку с чаем.

– Твоя мама… недвусмысленно намекает мне на то, что хочет от меня внуков…

– Ты против? – сделал глоток он.

– Как ты себе это представляешь?

– Очень даже хорошо. Мы с тобой взрослые адекватные люди… Я считаю, что мы вполне можем стать достойными родителями.

– Герман, я же просила тебя… не продолжать эту тему…

Рядом со мной что-то упало на стол. Я обернулась и увидела большую сову. Она посмотрела на меня и, взмахнув крыльями, поднялась в воздух.

– Новый обитатель? – спросила я.

– Старый. Просто ты его раньше не видела, – последовал ответ.

Вишневый чай согревал не только тело, но и сердце. Было тихо. Мы оба молчали. Все темы для разговора были исчерпаны.

– Что-то всё-таки случилось? – наконец прервал он безмолвие.

– С папой поругались.

– Из-за чего?

– Да так…

– Говори.

– Да, говорить-то особо и нечего. Он видел, как мы с тобой прощались.

– Дал ремня и запер дома? – засмеялся Герман.

– Ты ещё про сладкое вспомни.

– Он тебе запретил сладкое? – в том же духе весело продолжал он.

– Ладно, что теперь делать? – спросила я.

– Пусть завтра вместе с тобой приедет ко мне. Я поговорю с ним, и он изменит свое мнение обо мне.

– Думаешь, он согласится?

– Думаю, да.

– Хорошо. Договорились.

7.00.

Я проснулась, выключила будильник, который не давал шанса остаться в кроватке, умылась, оделась и спустилась на первый этаж.

Папа сидел за столом и пил кофе. Мама приготовила тосты и поставила абрикосовый джем. Я налила себе чай.

– Пап, извини меня, – обратилась я к отцу.

– Забыли, – улыбнулся он.

– Если ты очень сильно переживаешь за меня, тогда давай ты сегодня пообщаешься с ним.

– С кем? – удивился он.

– С Германом.

– С какой стати мне разговаривать с психом? – возмутился отец.

– Заодно убедишься в том, что он не псих.

– Вот ещё!

– Ну, пожалуйста, – по-детски произнесла я. – Ради меня…

– Ладно, – согласился он. – Заеду на пять минут.

7.45.

Я закрыла за собой дверцу машины и позвонила охраннику. Калитка открылась, и мы с папой зашли на территорию.

Местный сторож уже ничему не удивлялся, а только поздоровался с нами и скрылся из виду.

– Как с ним разговаривать хоть? – спросил папа.

– Как с обычным человеком, – улыбнулась я и открыла дверь в палату №8.

Герман сидел за столом у окна и читал книгу.

– Привет, – бодро произнесла я, войдя в помещение.

Он встал и подошел к нам.

– Здравствуйте, – поприветствовал он моего отца, протянув ему руку, – меня зовут Герман.

– Очень приятно, – осторожно проговорил папа, сделав ответный жест, – Роман Александрович.

– Милая, – обратился ко мне мой подопечный, – ты не оставишь нас?

Я улыбнулась ему и вышла из палаты. По коридору шел Ваня.

– Ты чего тут стоишь? – увидев меня, спросил он.

– Там папа с Германом разговаривает.

– Так он же умер, – удивился санитар.

– Да мой папа, а не его.

– О, знакомство с родителями. Так волнующе… – протянул мой собеседник. – А тебя чего выгнали?

– У них мужской разговор.

– О чем могут говорить мужики? О бабах…– пояснил он мне.

– Ну да, в данном случае обо мне.

– Ну, тоже, как вариант… Пошли, чай попьём.

– Нет, спасибо, – отказалась я.

Ваня ушел, а я нервно заходила по коридору.

«Интересно, о чем они могут говорить?» – вертелось в моих мыслях.

8.04.

Из палаты показалось двое: папа и Герман.

– Ну, как? – встревоженно спросила я у них.

– Всё в порядке, – спокойно ответил мне мой пациент.

– Да, всё нормально, – подтвердил его спутник. – Проводишь меня, а то тут у вас заблудиться можно?

Я вывела отца к воротам.

– Что? – уточнила я.

– Замечательный у тебя подопечный, – с улыбкой говорил папа.

– Так он псих?

– Беру свои слова обратно. Более того, когда я позвоню тебе и спрошу с кем ты и где… Если ты находишься рядом с ним, то я буду абсолютно спокоен.

– Что же он тебе такого сказал? – прищурилась я.

– Мне пора на работу, – объявил он, посмотрев на часы, поцеловал меня в лоб и уехал.

Я зашла в палату.

– Рассказывай! – потребовала я.

– Что? – удивился Герман.

– О чем говорили?

В палате показался Ваня.

– Пошли на завтрак, – объявил он.

Мой вопрос снова остался без ответа.

8.47.

Мы вернулись после приема пищи в комнату.

– А теперь говори! – настояла я, пропустив его вперёд, закрыв дверь и прижав её своим телом.

Он тяжело вздохнул, но, поняв, что я не отстану, решил посветить меня в подробности их беседы.

– Мы говорили о тебе.

– Это я поняла.

– Тогда что ещё ты хочешь знать?

– Всё. Вплоть до запятой, – хищно шептала я, щёлкнув ключом в замке и приближаясь к Герману.

– Хм, обойдешься, – заявил он мне.

– Что? – наигранно обиделась я и ущипнула его.

Он повалил меня на кровать и начал щекотать. Кажется, мой смех слышала вся клиника. Я сопротивлялась, честно… Ну, почти. Как вообще можно было спрятаться от его рук?

Моё любопытство ушло на задворки сознания, и я забыла про то, что хотела узнать.

9.14.

Когда пытка была окончена, мы отправились в тренажерный зал. Он полностью восстановил свои мышцы, и я понимала, зачем он туда ходит. Решил сделать себе красивое тело, а заодно разбудить во мне горячее желание? Ладно. Я не против. В конце концов, мне будет даже приятно.

10.15.

Занимался он, а устала я. Парадокс, однако.

– Я в душ, – заявил он, закончив последнее упражнение и забрав снятую им футболку со скамьи.

– А чего меня с собой не зовёшь? – встав с лавки, улыбнулась я.

Он повесил часть своей одежды на плечо, всё так же оставляя торс обнаженным, рывком прижал меня к стене и издал звериное рычание.

– Хочешь? Пошли, – горячо прошептал он. – Только помни, что мой дух силен, а твоя плоть – слаба!

– Не хочу, – усмехнулась я и вылезла из капкана его рук.

10.22.

Я нашла Ваню в комнате для персонала и сказала, что Герман пошел в душ. Он отправился за ним.

Я зашла в палату, легла на пустую кровать и позвонила Жене.

– Как дела? – спросила я.

* Нормально, вот стою, халат глажу на завтра.

– Какие завтра пары?

* Ой, сейчас посмотрю.

Она чем-то зашуршала и начала говорить.

* Завтра у нас из три: микробиология, патология и диагностика в терапии и хирургии.

– Сложно, – заключила я.

* Как последний день свободы? – весело говорила она.

– Сегодня Герман познакомился с моим папой.

* О… Да он смелый! Я-то знаю твоего папу. И как всё прошло?

– Папа от него в восторге!

* Да ладно?

– Представь себе.

* Ну, всё. Теперь ты обязана выйти за него замуж!

– Не начинай.

Она засмеялась.

– Жень, можешь купить какой-нибудь телефон? Я тебе деньги отдам.

* Какой?

– Любой. Для Германа.

* Хочешь звонить ему на переменах?

– Допустим.

* Ладно, куплю и часа в четыре привезу в клинику. Заодно с Ваней увижусь.

– Давай.

Я отложила аппарат для связи и уставилась в потолок.

– Последний день… – напомнила я себе вслух. – А потом начнется…

Я задремала.

11.00.

Когда я проснулась, то увидела Германа, сидевшего за столом и читавшего книгу.

Мне было лень даже просто пошевелиться.

– Устала сегодня? – спросил у меня пациент, не поворачиваясь ко мне.

– Да, наверное… – ответила я и с трудом поднялась с кровати.

Я подошла к нему и обняла за плечи.

– Как ты узнал, что я уже не сплю? – поинтересовалась я.

– Дыхание изменилось.

– Ты слушал моё дыхание? – удивилась я.

Он промолчал и откинул голову назад, чтобы увидеть меня.

– Сегодня последний день нашей свободы? – уточнил он.

– Ох, не напоминай.

– И завтра ты вернёшься к студенческим будням…

– Завтра три пары. Я приеду где-то около двух. Но это только первый день. Дальше – хуже.

– Давай сбежим, – вдруг предложил он.

– А что потом? Всё равно придется вернуться…

Я была не в настроении фантазировать.

В палату постучали. Я распрямилась и пригласила войти. В дверях показалась Ольга Павловна.

Я покинула комнату, хоть гостья и предлагала остаться. Мне был нужен крепкий кофе.

11.45.

Я вышла с кружкой на улицу, села на скамейку и принялась пить бодрящий напиток.

Голова ужасно кружилась и немного тошнило. Картинка перед глазами начала расплываться. Больше ничего не помню.

12.00.

Я начала слышать голос Вани, потом появились какие-то ощущения и, в конце концов, мои глаза начали медленно открываться. Я немного дернулась, но почувствовала, что кто-то несёт меня на руках. Это был Герман.

Потом моё тело коснулось мягкой постели. Я всё ещё была в полукоматозном состоянии.

Жуткий запах ударил мне в нос. Нашатырь. Я окончательно пришла в сознание.

Рядом со мной был мой подопечный и санитар. Ольга Павловна стояла у изножья кровати.