Тамерлан. Исторический роман

В 1387 году, когда Тохтамыш вновь пошел на Ширван, Тамерлан дал в помощь Шейху Ибрагиму не только армию под командованием Мираншаха, но и еще несколько известных людей, подчиненных Эмиру. В сражениях на берегах Куры объединенная армия разгромила воинов Золотой Орды, остатки гнала до Дербента и далее.

В 1395 году Тамерлан, пройдя Дербент, решил нанести Тохтамышу последний удар; его сопровождали воины Ширвана во главе с Шейхом Ибрагимом. После того, как по Тохтамышу был нанесен решающий удар и вопрос с Золотой Ордой был решен окончательно, Шейх Ибрагим устроил Эмиру, возвращавшемуся через Дербент, пиршество на берегах Куры. Довольный услужением шаха, Тамерлан поручил ему зорко охранять северные границы Ширвана. Эта часть была основным направлением атак Золотой Орды. Однако Золотая Орда к тому времени так ослабла, что уже не могла контролировать и Москву…

Стоя на башне крепости Гюлистан, Шейх Ибрагим, вспомнив все это, глубоко вздохнул. Убийства многих известных людей, казнь Наими, сдирание кожи с Насими поубавило его авторитет в Ширване, но доверие народа к нему все же осталось, не было потеряно. В этой сложной ситуации он старался сохранить целостность страны. Во имя великой идеи можно было чем-то пожертвовать.

Население в Азербайджане дошло до отчаяния от необузданности Мираншаха. Из Тебриза часто приходили тревожные вести. Народ поднял восстание не против Тамерлана, а против его сына Мираншаха. Но оттого, что волнения были стихийными, Мираншах легко справлялся с ними…

Легкое покашливание начальника охраны отвлекло Шейха Ибрагима от дум.

– О мой правитель, пришел купец Агбаба.

Шейх повернулся, посмотрел на начальника охраны. Солнце склонялось к закату и поэтому было у того за спиной. В этом положении начальник охраны выглядел одновременно интересно и странно. Правда, он не обратил на это особого внимания.

Он спешил на разговор с купцом. Вначале Шейх Ибрагим хотел встретиться с ним в зале для приемов, потом передумал. Здесь каждый камень, каждая стена имели уши. Люди Мираншаха крутились повсюду, собирая против него сведения и передавая их Тамерлану. В вопросе с хуруфитами он чуть было не погорел. Мираншах пытался каждого настроить против него. Поэтому Шейх Ибрагим приказал начальнику охраны:

– Приведи его через некоторое время в потайную комнату. Я тоже скоро подойду.

Когда Агбаба вошел в потайную комнату, он почувствовал, будто снова находится в Самарканде. Однако оттого, что борода, усы и черты лица шаха сильно отличались от Тамерлана, эта мысль рассеялась. Увидев шаха, сидящего на ковре и освещенного свечами и лампами, подошел, поцеловал угол ковра у его ног, поклонился.

– Да продлятся дни нашего шаха! Я приветствую охранителя Ширвана!

Шейх изобразил на лице улыбку.

– Добро пожаловать, купец Агбаба. Проходи, садись. Ты тоже, оказывается, когда-нибудь появляешься на родине!

Купец присел на указанное место.

– Правду говорите, ваше величество! Дела занимают столько времени, что порой забываешь, как выглядят дети, не чувствуешь, как они вырастают.

Шах поддержал его.

– Государственные дела так увлекли нас, что семья отошла на задний план. И только от сна до сна вспоминаем, что у нас есть семья. Ладно, это тема другого разговора. Скажи, ты встретился с Эмиром?

Купец утвердительно кивнул.

– Встретился, ваше величество. Он спросил о вашем здоровье. Я сказал, что слава Аллаху, все хорошо.

Шах проявил нетерпение.

– Еще что спросил?

– Спросил о Насими, его семье. Я ответил, что никто не знает, где они сейчас. Ушли из Ширвана.

– Правильно ответил! – сказал шах, но в голове крутились другие мысли. «Полагаю, что я не ошибся. Мираншах, а также наш главный молла постоянно отправляют ему информацию. Хотят разрушить Ширван. Хорошо, я вовремя смог переселить семью Насими. Люди Мираншаха везде суют свой нос».

– Что было потом? Какие были поручения?

Купец понял, на что намекает шах. Собственно, ему нечего было скрывать. За Азербайджан, Ширван он отдал бы и голову.

– Великий Эмир поручил отправиться в Анатолию, в Бурсу.

Шах хлопнул ладонью по колену, глубоко вздохнул.

– Значит, в скором времени мы будем свидетелями его сражения с Беязидом.

– Я бы так не сказал, ваше величество, – возразил Агбаба.

– Почему?

– Великий Эмир теперь собирается в Индию. Как мне известно, 92-тысячная армия уже в пути.

Это известие еще более удивило шаха.

– Как это, идет в Индию? Информация точная?

– Конечно, точная. В Самарканде все об этом говорили. Кроме этого хорошо известный и мне и вам купец Афшар передо мной встретился с Эмиром, получил поручение, чтобы караваны и армия встретились в Мутлане.

Шейх Ибрагим задумался: «Значит, я был прав. Эмир, для того, чтобы воевать с Беязидом, собирает золото, серебро, оружие. А Дели для этого самое выгодное место. Беязид не Тохтамыш и не грузинский царь. Для того, чтобы воевать с ним, нужно как минимум двести тысяч воинов». Однако, не озвучивая эти мысли, задал совсем другой вопрос:

– Ты нашел Лятафет?

– Нашел, Ваше величество. Она живет во дворце Великого Эмира.

– Как? – недоуменно сдвинул брови шах. – Ты уверен в этом?

– Конечно, да будет здоров мой шах! Уверен так же, как в том, что вижу вас. Она была во дворце и ее называют Шады Мюльк. Я попросил Тамерлана вернуть ее нам. Сказал, что это дочь одного моего друга. Но Эмир отказался сделать это.

– Почему?

– Сказал, что Шады Мюльк любимая няня его внука Улугбека. Но это еще не все. Более того – другой внук Халил Султан влюблен в девушку и даже собирается на ней жениться. Однако дед, да и мачехи категорически против этого. Дед прознал про тайный брак, который они заключили. И очень рассердился. Удалил девушку из дворца, отправил жить в дом одного мастерового. Но юноша не отстает. Говорит, и в жизни, и в смерти ему нужна только она.

Шах нахмурил брови. Лятафет была его дочерью от рабыни. И хотя у шаха с этой женщиной не было брака, он в сердце хранил память о любимой. Потом, чтобы ее не прозвали незаконнорожденной, скрепил кебин с ее матерью у главного моллы. Хотя совершение временного брака благочестивым мусульманином, тем более носящим звание шейха было невероятным, он верил в то, что главный молла этот слух распустит. Во дворце об этом знали один-два человека, но никто официально не называл девушку принцессой. Лятафет правду не знала, а мать ее об этом даже не заикалась. Теперь эта любимая дочь была во дворце Тамерлана, который будучи врагом, считался другом, в то же время будучи другом, считался врагом. Этого он даже представить себе не мог.

Об этом, как и во дворце, в Шемахе никто не знал, кроме двух-трех человек. То, что у ширваншаха от неблагородной женщины есть ребенок, могло в будущем привести к трудностям в вопросе наследства и даже к убийствам. Поэтому он тогда срочно отправил их в Дербент. Однако и здесь жизнь отнюдь не улыбалась им, рабская жизнь теперь была уготована и дочери. Когда Тохтамыш проходил через Дербент и в качестве рабов забирал женщин и девушек, он отправил мать с дочерью в Астрахань. Когда Тамерлан напал на Астрахань, к тому времени мать девушки скончалась, девушку вновь взяли в плен и отправили в Самарканд. Когда Шейх Ирагим узнал об этом, он тайно начал поиски. Уже будучи подданным Эмира, он не мог в открытую попросить вернуть ему дочь. Он не мог бы пробудить сочувствие у Эмира за брак с неблагородной рабыней, или же убедить его в том, что девушка родилась вне брака. Последнее известие пришло из Самарканда. Однако то, что известие о Лятафет придет из дворца Эмира, даже не мог себе представить. Это было и хорошо, и плохо.

– Когда будешь бывать в Самарканде, интересуйся девушкой, если сам не сможешь, через других сообщи ей, что здесь ее всегда помнят.

***

Караван-сарай Арджиша к ночи был освещен смоляными фонарями и факелами. В одном из внутренних помещений, освещенные лампой, сидели друг против друга погонщик верблюдов и его подручный. Погонщик верблюдов, мужчина лет сорока, сорока пяти, учил своего помощника премудростям профессии. Подручный был молоденьким юношей. Скрестив ноги, он сидел напротив учителя и глядел ему в рот, стараясь не упускать ни одного слова о верблюдах. Учитель же был горд от того, что ученик так внимательно слушает, и старался научить его еще большему. Тем более, что до ухода каравана было достаточно времени.

– Смотри, сынок, верблюды очень ласковы с людьми, сразу понимают хорошее и плохое к ним отношение. В то же время очень злобны, когда с ними обращаются грубо. Более того, они до конца жизни затаивают злобу, ища момент отомстить. Не забывай об этом! Они бывают еще более злобными, если бить по глазам. Мстя, могут и убить человека. Ты, наверное, слышал поговорку «Злобный как верблюд». Да, кстати, если самец в возбужденном состоянии случайно убьет человека, он потом долгое время раскаивается в совершенной ошибке. В этом случае верблюд от горя может и умереть.

Ученик не смог скрыть своего удивления.

– Боже мой, какая у них злоба и скорбь, какой ум? Если бы у человека были такие качества, он многого достиг бы.

– Сынок, у человека в первую очередь должны быть ум, знания, любовь к людям, к семье и счастье. Уже потом он должен любить выбранную профессию, – поправил ошибку ученика погонщик.

Ученик, поняв свою ошибку, решил переменить тему разговора.

– Господин, а как приручают верблюдов?

Погонщику верблюдов, весь день проводящему в седле, либо пешком отмеряющему фарсахи, с почерневшим от солнца лицом, этот простой вопрос так понравился, что он откинулся на подушки. В это время к двери комнаты в полной темноте шла пара ног. Владелец шагов, услышав голоса, придержал шаг возле двери.

– Уход за верблюдом требует особой сноровки, сынок. Слушай! Верблюдица нажинает приносить приплод в три-четыре года. Рожает на тринадцатый месяц. До одного года малыша называют «верблюжонок», до двух лет «жеребенок». В три года их уже называют как положено. Верблюда приручают с двух лет. Это очень тяжелый труд. Погонщик изучает нрав верблюда, гладит его, приучает к веревке. Если этого не делать, приручить будет сложно. Необъезженный верблюд человека близко не подпускает, проявляет упрямство, не позволяет накинуть веревки. В этом случае надо быть терпеливым. Обучаемого верблюда держат уже с прирученными животными, насыпают ему соли, вместе с ними кормят. Потом изготавливают шерстяной недоуздок в виде цыганской шапочки, надевают на голову. Необъезженный верблюд, с детства слышавший возглас «хых», при этой команде сразу садится на землю. Первый раз его прикрывают попоной. Потом его надо приучать к поводку. Если верблюд не проявляет покорность, правую переднюю ногу сгибают в колене, перевязывают и в таком положении долгое время заставляют ходить. Если даже он захочет сесть, из-за того, что не разгибается нога, это не получится. Гладишь по телу, даешь соль. Повторяя эту процедуру несколько раз, верблюд из-за принуждения, немного от необходимости, глядя на других верблюдов, смиряется…

Человек, который стоял за дверью и все это время слушал, погладил бороду, усмехнулся. Это был купец Агбаба. Он открыл дверь, вошел в комнату, громко поздоровался. Сидевшие, увидев вошедшего и проворно вскочив, поклонились и ответили на приветствие. Погонщик, увидев, что ученик так же как и он, учтиво поклонился, остался доволен.

– Учишь?

– Учу, да буду я вашей жертвой. Мир суетный, а смерть между глазом и бровью, время еще есть, подумал, пусть слушает и учится.

– Правильно поступаешь. Человек все свои знания должен передавать другому, чтобы это переходило из рода в род. Если у профессионала нет учеников, его дело не будет богоугодным и его не будут называть учителем. Короче… Пришел сказать, что после утреннего намаза отправляемся в путь. Сообщи всем, чтобы были готовы. Нам предстоит дальний путь.

Погонщик верблюдов сразу принял деловой вид.

– Нам не впервой, сейчас все сделаю. Ты, сынок, пойди подыши воздухом, – сказал он ученику. И спросил у Агбабы: – Что-то ты задумчив, родной, что-то случилось?

Агбаба опять погладил бороду.

– Пока ничего не случилось, хотя… Хотя после ухода из Тебриза у меня на душе неспокойно. Мне неспокойно, места себе найти не могу. Не знаю, то ли со мной что-то происходит, то ли где-то что-то произошло…

Погонщик верблюдов поспешил успокоить его:

– Ничего не случится, родной. Аллах всегда с нами, он нам поможет. Не первый раз идем! К тому же… ты человек очень хороший, успокой свое сердце. Успокой, чтобы все было хорошо. Иншалла, все будет хорошо!

Купец поднял руки и тоже произнес «Иншалла».

***

Верблюды, сидя перед хлевом, не спеша что-то жевали.

Человек в кожаном фартуке, разложив перед собой железные прутья с намотанной тканью на концах, поочередно опускал их в лохань с жидким маслом. Сзади одного из стоящих верблюдов стоял их хозяин. Он гладил верблюда, готовя его к тому, чтобы смазать маслом зад. Верблюды днями без воды в жару идут по пустыне и по этой причине у них в организме образуются жидкие и густые выделения, но из-за сухости в прямой кишке может образоваться рана. Из-за нее верблюд не может идти, а иногда и погибает. Опытный погонщик, перед выходом в путь при первой же возможности смазывает зад животным. Вследствие даже появилась такая специальность «смазыватель задов верблюдов», кстати, пользовавшаяся большой популярностью у караванщиков.

Верблюды могут в пустыне есть и колючки. Однако погонщик и его помощники должны серьезно подойти к вопросу обеспечения пищей и водой. На купцов надеяться нельзя было. Каким бы богатым и щедрым не был купец, запасаться нужно было обязательно.

Еще не прозвучал утренний намаз, а обитатели караван-сарая были уже на ногах. Каждый занимался своим делом. Работам по снабжению дан был перерыв только во время намаза. После его совершения погонщик подошел к верблюдам и, чтобы взнуздать ведомого верблюда, накинул на него попону, пропустив горб через порезь, закрепил поклажу. Потом накинул на голову уздечку.

Слуги и воины стали навьючивать на животных груз и закреплять его на их спинах. Погонщик оседлал коня. Когда со словами «О, Аллах!» караван тронулся в путь, сзади шли около ста вооруженных охранников. Они должны были сопровождать караван. Караван только вышел из Арджиша, как сидящий на одном из верблюдов Агбаба, обернувшись, посмотрел назад, внимательно вслушался. Как правило, звон колокольчика последнего верблюда отличался от остальных. Когда Агбаба слышал этот звон, он знал, что все хорошо и благодарил Аллаха.

Караван шел между холмами, поросшими полынью; кроме звона колокольчиков и мерных шагов ничего не было слышно. Запах полыни опьянял. Погонщик, как и все, иногда глубоко вдыхал, глотая запах полыни, тихо про себя произнося «ой, хорошо!». Он ехал, почти отпустив поводья лошади. Вдруг лошадь, будто что-то почувствовав, фыркнула. Погонщик натянул поводья, поднял руку, привлекая внимание всех, потом незаметным движением приказал каравану остановиться. Внимательно осмотрелся. На холмах все было спокойно. Наверное, за ними следила или стая волков, или это был тигр. Лошади это чувствуют сразу и становятся беспокойными. Но, нет! Через некоторое время на одном из холмов стали виднеться черные папахи. Около четырехсот всадников в черных папахах окружили караван, лучники взяли его под прицел. Охранники каравана положили руки на рукоятки мечей. Погонщик, натянув левый повод, буквально сделал круг на месте. Потом успокоив себя и лошадь, крикнул в сторону холма:

– Кто вы такие и что вы хотите?

– Мы люди Черного Юсифа, будем грабить караван, – крикнул кто-то в ответ.

…Караван был в страхе, волнении и тревоге. Еще немного, и кто-то побежал бы, кто-то начал ругать грабителей, другие бросились бы в бой. Купец Агбаба вышел вперед.

– Может, договоримся? Мы заплатим земельный налог и пройдем, – крикнул он.

В ответ раздался голос:

– Мы не берем земельный налог, мы забираем все.

На этот раз заговорил погонщик верблюдов:

– У нас есть разрешение Великого Эмира, мы неприкосновенны, родной.

На той стороне захихикали. Тот, кто вел себя как главарь, крикнул:

– От кого, говорите, есть разрешение?

Погонщик растерялся.

– От Тамерлана.

– Законы Тамерлана здесь не работают. Если бы вы хотя бы сказали Мираншаха, тогда договорились бы.

На холме вновь засмеялись. Купец вновь внимательно посмотрел на людей, стоящих на холме. Они не были похожи на людей Черного Юсифа. В сущности, он и сам был рода гарагойунлу ветви Бахарлы. «Нет, они не похожи на наш народ. И диалект другой. А может это люди Миран…» прикусил язык купец.

– Кто хозяин каравана?

Неожиданный вопрос отвлек купца от раздумий.

– Я глава каравана, а хозяином является Великий Эмир. Он вам этого не простит.

– Простит, не простит – это его дело. – Потом, показав своим людям на купца, сказал: – Этого оставить, остальных убить. А ты иди и скажи этому хромому, что твой караван разграбили люди Черного Юсифа. Если у него хватит смелости, пусть обо мне скажет что-нибудь плохое. Приду и разорву его.

Купец Агбаба не успел осознать, что хотел сказать главарь, как дождь из стрел посыпался на караван. Раздались крики. Охранники, обнажив мечи, бросились было в бой, но стрелы настигали их повсюду. Не прошло много времени, как все вокруг было усеяно трупами. Не пощадили никого.

Соскочивший с коня и спрятавшийся за одним из верблюдов погонщик взглядом искал своего помощника. Наконец высмотрел его. Когда хотел подскочить к нему и посоветовать убежать, одна из стрел пронзила ему горло. Мальчик с криком «учитель!» бросился к нему. Погонщик из последних сил произнеся «прикинься убитым, пока не уйдут, не двигайся», попытался прочесть келмейи-шехатет.

Ученик вновь с криком «учитель!» упал в обморок.

…Больше некого было убивать. Только один Агбаба стоял как статуя. Стрелы, пролетающие слева и справа поражали всех, кроме него. Разбойники, обнажив мечи, с воем бросились в лощину. Здесь они добивали раненых. Через некоторое время все было кончено.

Главарь разбойников подъехал к Агбабе.

– Поезжай, скажи своему хозяину, что твой караван разграбили люди Черного Юсифа. Мы пощадили тебя, езжай.

Агбаба не ошибался, это не были люди Черного Юсифа. Теперь это страшное известие надо было срочно сообщить Тамерлану. Хлестнув коня плеткой, помчался обратно…

…Караван вновь продолжал свой путь. Но теперь он шел в другую сторону. Его новые хозяева, свернув налево, хотели с юга обойти озеро Урмия и на самом деле вернуться обратно. Главаря разбойников, без потерь заимевшего такие богатства, буквально распирало от радости. Он шутил, разговаривал с товарищами. За происшествием, случившимся ранее, следила и третья сторона. Разведка гарагойунлу видела, как грабился караван, как убивали невинных людей. Когда караван изменил направление следования, разведка тоже исчезла с глаз.

Была середина лета, темнело поздно. Ближе к вечернему намазу караван вновь был окружен. На этот раз около тысячи человек окружили самих разбойников.

Разбойники, поняв, что окружены на открытой местности, решили вести переговоры. Сперва отправили одного с белым флагом.

Главарь гарагойунлу, увидев на голове парламентария черную папаху, сказал:

– По папахе вижу, что ты из наших. Кто такие, чем занимаетесь, откуда и куда идете?

Эти слова воодушевили парламентария. Кажется люди в черных папахах приняли их за своих. Но он ошибался.

– Мы люди Черного Юсифа. Ограбили караван, идем с ним.

Главарь сделал вид, что он в неведении.

– Это вам поручил Черный Юсиф?

– Да, он сам нам поручил, – как ни в чем ни бывало ответил парламентарий.

Главарь так расхохотался, что папаха чуть не слетела с головы. Парламентарий, растерявшись, ничего не понимая, стоял с опешившим видом.

Сидевший на коне высокий, с закрученными усами величавый мужчина неожиданно посерьезнел.

– Что за ерунду ты городишь? Черный Юсиф – это я. А я такого поручения никому не давал! Кто бы вы ни были, за эти подлые действия должны быть наказаны. Свяжите этого, – приказал он своим людям. – Я с ним потом поговорю.

В одно мгновение парламентария связали по рукам и ногам и уложили на землю.

Разбойники ждали своего парламентария. Но вместо него их атаковали люди Черного Юсифа. Те, кто пытался сопротивляться, были убиты на месте, остальные, склонивши голову и поднявши руки, были пленены. В принципе, это невозможно было назвать сражением. Черный Юсиф вместе с караваном отправился в Диярбекир…

Глава 3

…Он стоял под большой скалой. Кажется, попал в окружение. На скале было много людей и они готовились сбросить на него камни. Он же, сжимая в руке меч, был готов к бою. Краем глаза смотрел по сторонам, но никого не видел. Кажется, все бросили его. «Нет, это невозможно. Даже в самые тяжелые минуты соратники не оставляли его. Что же случилось сейчас?».

В воздухе витал дух смерти. Значит, сегодня должен был пробить последний час, час смерти. Но он не мог уйти от этого жуткого воздуха и со скалы. Казалось, ноги его были прибиты к земле гвоздями. Рядом не было и любимого коня. Только глаза внимательно оглядывали все вокруг. Мозг же был затуманенным, многое просто не воспринималось. Вдруг захотелось крикнуть. Голоса не было. Душу продирал жуткий холод. Как будто холодный туман опустился. Даже рот не мог открыть. Все это он смог прояснить лишь в мыслях. «Где я попал в окружение? Кто те люди, что наверху? Что они хотят? Почему я здесь один?». Стоящие наверху будто услышали его мысли.

– Сдавайся, все равно не спасешься!

Эта мысль прозвучала как бы не вслух. Не открывая рта, он таким же образом ответил тем, кто был наверху.

– Кто вы?

Ответили не медля:

– Мы души тех людей, которых ты убил! Если присоединишься к нам, то не останешься под камнями, которые у нас в руках. – Волшебный голос вдруг позвал его: – И-д-и, пока не поздно, и-д-и-и.

Голос, удаляясь, будто превращался в эхо, ударялся о скалы, возвращался. – И-д-и-и-и! И-д-и-и-и!

Его внутренний голос ответил:

– Я не уповаю ни на кого, кроме Аллаха! У вас своя дорога, у меня своя.

Опять та волшебная мысль отозвалась в голове.

– Как зна-е-е-ш-ь, зна-е-е-ш-ь, зна-е-е-ш-ь!

С большой скалы камни скатились прямо на него.

У него уже не было чувства страха. Странным было то, что теперь у него работали правая нога и рука. Меч, который он всегда держал в левой руке, переложил в правую и нанес удар по первому камню, летевшему на него. Как только меч соприкоснулся с камнем, тот превратился в огромный шерстяной комок и упал рядом. Другие камни, не дойдя до него, превращались в шерстяные комки. Он воодушевился. Пока голова прояснялась, он летел вверх. Чем больше он поднимался вверх, тем меньше становилась та огромная скала, теперь напоминавшая горстку камней. Не видно было и душ людей. Будто ушли в небытие. Небо было абсолютно пустым. Издалека к нему приближались черные облака. Чем были эти облака, непонятно, но они, кажется, хотели его проглотить. Облака, приближаясь, увеличивались, пытались разорвать душу, вывернуть ее наизнанку. Но вдруг все изменилось. Откуда-то появились крупинки света, рассыпались по облакам. Все вокруг окуталось светом. Черные облака исчезли. Потом занавес света приподнялся над миром, смешался с небом. Неожиданно изнутри, прямо из макушки, вылетела крупица света, начала расти в сторону светового селевого потока. Тело мгновенно успокоилось. Он никогда не чувствовал такой легкости и спокойствия. Казалось, вместе с этой гущей, с крупицей света он тоже поднимался вверх. В этот момент он услышал мягкие шорохи. Будто кто-то ступал по мягкому снегу. Откуда-то раздался крик «В-е-е-ернись на-зад! Ты е-ще не за-к-о-н-ч-и-л д-е-л-а! В-е-е-ернись!»…

От неожиданного крика он будто проснулся, резко выпрямился. Его мучила одышка, сердце билось так, будто хотело вырваться из груди. Он обвел глазами комнату. Он не понимал, где находится. Одежда, постель была мокрой. Будто кто-то вылил пару ведер воды. Механически сунул руку под подушку, вытащил полотенце, вытер пот со лба. Внутри все горело от жажды. С левой стороны также невольно взял кувшин, оставленный еще с ночи, стал пить. Пил жадно, вода текла мимо губ, и чем больше пил, тем быстрее внутри угасал жар. Тыльной стороной ладони вытер губы, подбородок. В это время его взгляд остановился на красном в цветах ковре, развешанном в пятнадцати-двадцати шагах. Сразу узнал ковер и все понял. Это был его шатер. Механически протянул руку назад, достал палку для бубна, постучал. Бубен издал глухой, но достаточно сильный звук. Начальник охраны, будто специально стоявший у дверей шатра, вошел. Он посмотрел на него, в первый миг даже забыв, что хотел спросить. Начальник охраны хотел в этот момент войти к нему? Почему? Была какая-то новость?

Но ничего не спросил у него. Вспомнив, что хотел, приказал позвать к нему главного астролога, а потом, подумав, еще и сына Шахруха.