Тамерлан. Исторический роман

– Правитель, до перевала дорога практически непроходима. Воины не могут идти, вязнут в снегу. Полпути мы прошли только за два дня. Если так пойдет, мы все замерзнем…

Правитель посмотрел на него краем глаза. И без этой информации он прекрасно понимал, что положение тяжелое. В такой мороз провести через перевал девяносто две тысячи воинов и в два раза больше лошадей было нелегко. Но и возвращаться было нельзя. Тем самым был бы нанесен непоправимый удар по его авторитету, он бы пал в глазах полководцев и воинов. Девяносто две тысячи людей верили ему одному. Не в его привычках было возвращаться. Его ждали походы, сражения и большие победы, в которые он, несомненно, верил. Обязательно должен быть выход, если нет, надо подумать и найти. Эмир задумался, еще раз все взвесил. На некоторое время впал в задумчивость. Молча стоял и глядел на него командир разведки, ждал, что скажет. Знал, что из такого тяжелого положения выход может найти только он. Великий Эмир уже начинал понимать и верить, что впереди есть выход из положения. Вдруг в мозгу что-то словно сверкнуло и ему все стало ясно. Улыбнувшись в бороду, спокойно посмотрел на командира разведки.

– Говоришь, воины не могут идти по снегу?

Командир подтвердил сказанное.

– А какова толщина снега?

Разведчик ничего не понял из этого вопроса.

– В два человеческих роста.

Молчание нарушил звонкий голос Тамерлана. Он уже принял конкретное решение.

– Не могут идти по снегу, пусть идут под ним!

Командир ничего не понял. С застывшим лицом, уставившись на Эмира, пытался что-либо понять. «Как это идти под снегом? Разве такое возможно?», – усиленно думал он.

Тамерлан, взглянув на побеленные инеем брови командира, бегающий взгляд, понял, что тому ничего не ясно.

– Кажется, ты не понял?

Командир разведки будто очнулся. Придя в себя, быстро ответил:

– Понял, мой правитель! – сказал, но свой же голос ему не понравился. Не хотелось обманывать Эмира. – Но, клянусь могилой отца, так ничего не понял, Великий Эмир. Разве можно ходить под снегом?

Тамерлан расхохотался. Пар изо рта, словно хохот, разошелся вокруг командира, обвеял его лицо и испарился. В то же время Тамерлан удивился тому, как при такой тупости этот мог оказаться на такой высокой должности. Потом сам себя успокоил. Если бы все могли думать как он, тогда он не был бы блестящей личностью. Лицо его посерьезнело.

– Для людей и лошадей надо сделать ходы под снегом!

До командира разведки только сейчас дошла суть идеи. Все на самом деле было очень просто. Выпрямился, стал по стойке смирно.

– Все ясно, мой правитель!

– Если ясно, поторопись, позови ко мне командира инженерного полка.

Командир разведки быстро вернулся назад. Через несколько минут командир инженерного полка подбежал к Тамерлану, склонил колено.

Тамерлан звонким, полным ярости голосом, приказал:

– Срочно прокладывайте ходы под снегом! Пусть каждый тысячник выделит для инженерного полка по тридцать самых сильных воинов! Поторопитесь!

Когда около трех тысяч воинов приступили к работе, никому из них в голову не могло прийти, что через несколько часов будет готов проход под снегом шириной в пять человек, высотой в четыре зира и длиной в две тысячи зира. Тамерлан спешился и первым вошел в проход, верх которого был из снега, а пол и стены изо льда. Однако в сознании отчасти теснились другие мысли. «Надо будет научить всему этому внуков. Они должны понять, что в жизни нет тупиковых ситуаций. А если и попадает в тупик, то только в мыслях. Но если хорошо подумать, можно найти выход из любого тупика».

Ледяной проход завершился у перевала. Здесь хотя и было снега по колено, но можно было двигаться. К тому же после высоты почти в полфарсаха начался спуск. Когда Великий Эмир на перевале сел на коня, он поднял голову и взглянул на вершину, называемой Крышей мира.

Дели пока был такой крышей.

Правитель шел, чтобы покорить столицу Индии…

Когда армия достигла области Катур, солнце уже пряталось за горами, длинные тени от которых принесли с собой морозный воздух. Армия, наконец, прошла тяжелый перевал. Потерь не было. Девяносто две тысячи воинов ждали приказа одного – Великого Эмира. Правитель приказал остановиться на ночь в Эндарабе.

За короткий срок были воздвигнуты шатры, перед каждым разожжен костер. Теперь воины работали с еще большим рвением, беспрекословно выполняли приказы. Любая угроза или уклонение могли бы завершиться гибелью. Огромный лагерь, заложенный за короткий срок, напоминал оседлое поселение. Шатры походили на сельские дома, а костры – на тысячи ночных бабочек. Очень скоро дым костра смешался с запахами еды, приготовленной из баранины и конины.

Воины, полководцы, расслабив пояса, собрались вокруг костров. Вспоминая, как днем боролись с морозом, льдом, прокладывали проход, посмеивались, от тепла костров морщины на лицах разглаживались, языки развязывались. Наряду с опытными воинами, сотниками и тысячниками в армии были и молодые, неопытные. Было немало и тех, кто, сбежав от нудной суеты жизни в степи, городах, бросился на поиски приключений. А некоторых в армию забрали силой. В ходе подготовки к походу все это учитывалось. Целью же было постоянное обновление армии, прием в ряды воинов молодых вместо погибших и раненых. А для будущих походов это одновременно считалось практикой.

Бывалые воины знали, что в этом походе они заимеют несметные богатства. У Тамерлана был одни неуклонный принцип: половину добычи отдавать армии. Все знали это, как знали и то, что Тамерлану покровительствует Аллах, и поэтому с удовольствием шли за ним хоть на край света.

Вокруг костров, разожженных около шатров, воздвигнутых вкруговую, сидели воины, которые, отогревшись, уже начали переговариваться, шутить друг с другом. Потом пошли интересные разговоры. Они, кстати, тоже имели характер обучения. Молодые воины внимательно слушали опытных, не желая упускать даже самые мелкие детали. Ведь это могло пригодиться и не раз спасти им жизни. Некоторые молодые воины жаловались на погоду. Но командиры отрядов их за это не упрекали. Молодому воину, всю жизнь от рождения скакавшему на лошади в степи, очень трудно было в скором времени привыкнуть к горным условиям. Один молодой воин плотно укутал тулупом спину, но от жара костра расстегнув ворот, протянул руки к огню. Потерев разгоряченные от огня ладони, приложил их к лицу, затем повернулся к пожилому воину, сидевшему рядом.

– Десятник, ты в такой холод когда-нибудь в поход отправлялся? Я никогда в жизни не видел такого снега и холода. Зараза достает до мозга костей. Я никогда не думал, что горный воздух может быть таким холодным.

Вместо десятника, улыбнувшись, ответил сидящий напротив сотник.

– Твой десятник тоже не попадал в такую ситуацию. В тех походах, в которых он участвовал, таких холодов не было. А мы, когда с Эмиром Тамерланом пошли на Тохтамыша, видели и похуже. С одной стороны холод собачий, с другой – закончившиеся запасы еды, мяса и фуража для лошадей. Если бы не острый ум правителя, мы, став жертвой холода, погибли бы.

Как и молодые воины, десятник с интересом посмотрел на сотника. До сего времени он много чего слышал от сотника, но такого не припоминал.

– Говори, сотник, говори ради Аллаха. И нам будет интересно, и время скоротаем.

Сотник обрадовался тому, что смог привлечь внимание сидящих, взял палку, поворошил угли в костре.

– Эта история случилась очень давно. Прежде чем прийти в Азербайджан, мы побывали в Исфагане, потом в Ширазе. Тогда мы взяли очень много богатств, у каждого воина было как минимум по одному рабу и пленнице. Мы думали о том, что скоро вернемся домой. Вернемся к семьям и будем проживать нажитое, кататься как сыр в масле. – Он глубоко вздохнул. – Э-э-х, правду говорят, никогда не загадывай наперед…

Один из молодых воинов проявил нетерпение.

– Что было потом сотник, не томи…

– А что могло быть? Невиданный поход. Я никогда в жизни не видел такой поход, – тяжело произнес сотник. – Дело в том, что когда мы были в Ширазе, правителю пришло известие об осаде Тохтамышем его любимого города Бухары. Правитель так разгневался на Тохтамыша, что даже самые близкие боялись показываться ему на глаза. Великий Эмир с ночи отдал приказ: оставить провизию, захваченные богатства в Ширазе, взять запасы провианта и фуража только на две недели и по два коня.

Заговорил другой молодой воин.

– А как же рабы, невольницы, богатства?

Сотник махнул рукой.

– Это был несложный вопрос. Мы все сдали специальному полку, чтобы это было доставлено в наши дома в Самарканде. Главным вопросом было то, чтобы двухмесячный переход совершить за две недели. Кони наши еле передвигались, есть уже нечего было…

Внимательно слушавший десятник удивленно присвистнул.

– Двухмесячный переход за две недели? Это же невозможно!

Сотник успокоил его.

– Если я говорю тебе за две недели, значит, за две недели. Великий Эмир не позволял никому и глаз сомкнуть. В грязь, в снег, день и ночь скакали.

– Рассказывай дальше, – сказал прежний нетерпеливый воин, став у костра.

Сотник посмотрел на стоящих воинов и удивился. Это были воины не из их шатра. Он так увлекся рассказом, что не обратил внимания на то, что вокруг костра собрались воины из других шатров. Это его еще более воодушевило.

– Дальше стало еще хуже. Тохтамыш, услышав о том, что Великий Эмир с армией подошел к Бухаре, сбежал со своей армией в степи кипчаков. Как только мы подошли к Бухаре, правитель приказал без подготовки преследовать Тохтамыша. После этого поднялся настоящий переполох. Казалось, Тохтамыш играет с нами в прятки. Мы отошли от Бухары не менее чем на сто двадцать фарсахов. Кони, уже падавшие с ног, копытами разрывая землю, ели коренья. Продовольствия у нас уже не было, кончились даже неприкосновенные запасы. С другой стороны Тохтамыш не выходил с нами на открытый бой. В свое время Великий Эмир назвал этого бесславного сыном. Разве Эмир простил бы такое предательство? Наша погоня, а его бегство не могли долго продолжаться. Каждое мгновение смерть к нам приближалась. Каждый день был риск либо замерзнуть, либо умереть с голоду. И вот в этот момент Эмир принял гениальное решение, которое могло нас спасти.

Сотник после этих слов замолчал, как бы заново переживая те мгновения. Все, затаив дыхание, ждали конца рассказа. Стало так тихо, словно кроме желтых поленьев в костре, дымка, поднимающегося от подброшенных сырых сучков, потрескивания углей вокруг ничего и никого не было. У всех дыхание как бы остановилось, а глаза вперились в сотника. А тот подбросил в огонь еще пару поленьев. Вновь заговорил прежний воин.

– Сотник, побойся Аллаха, не убивай нас!

– Да, те жуткие дни я забыть не могу. Даже сейчас от того голода, холода кости стынут. Короче, правитель издал приказ: вокруг, в радиусе примерно пяти фарсахов создать кольцо. Создали. Когда кольцо замкнулось, утром заиграли зурны, раздался звук бубнов. К обеду мы смогли сузить кольцо до трех фарсахов. Когда кольцо сужалось, мы слышали голоса диких животных – львов, волков, лис, кабанов, джейранов, газелей. Им некуда было бежать и некоторые шли на нас. Когда кольцо сузилось до трети фарсаха, Великий Эмир отдал приказ: уничтожить всех диких животных. Так и сделали. Ни одно животное, которое было в кольцеи из пяти фарсахов, не смогло выбраться. Мы истребили всех. И прямо здесь утолили голод мясом съедобных животных. Кроме этого заимели недельный запас мяса, получили дополнительные шкуры. – Сотник посмотрел на молодых и добавил: – Сейчас у вас нет никаких проблем: для вас мясо, лаваш, питье, шербет идут следом в обозе. А тогда мы готовы были съесть друг друга. Понятно? Вот такие у нас были дни!

***

Тамерлан, сидя в шатре, ушел в глубокое раздумье. Поход был очень тяжелым. Такие походы его угнетали. Теперь ему не хотелось даже играть в любимые шахматы. Для того, чтобы в шатре было тепло, сюда поставили две жаровни. Жар от них его разморил, глаза слипались. Да и усталость себя проявляла, ведь ему уже шестьдесят два. Дверью служила толстая кошма, с внутренней стороны ее закрывал тяжелый ковер. Если кто-то касался кошмы, ковер подрагивал. В истории было много покушений на правителей, когда убийца появлялся из-за ковра. Этот ковер для двери был соткан в Гяндже. Узоры ковра словно пахли цветами, от небольшого прикосновения он подрагивал, слышался мягкий хруст как от ног, идущих по свежевыпавшему снегу. Это, может, другие не чувствовали, но он был очень чувствителен к этим звукам. Он мгновенно чувствовал движение ковра. Даже когда спал. Когда телохранитель или начальник охраны заходили к нему, они всегда видели его бодрствующим. Разговоры о том, что Великий Эмир никогда не спит, дошли и до него самого. Эти слухи были уместны: никто не посмел бы сойти с истинного пути.

И сейчас, услышав шелест дверного ковра, Эмир открыл глаза. В проеме сперва показалась голова, а затем и тело начальника охраны Тахмаз бека.

– Мой правитель, я не посмел бы побеспокоить вас усталого. Но дело в том, что аксакалы мусульманской общины провинции срочно хотят с вами встретиться.

Тамерлан встал, поправил одежду. Не глядя на начальника охраны, сказал:

– Ты тоже знаешь, что это может быть важным. Иначе не побеспокоил бы меня. Если в эту стужу они пришли в лагерь, значит, нуждаются в помощи. Зови.

Через некоторое время гянджинский ковер вновь прошелестел, затем в шатер по одному вошли семь аксакалов. Сперва стали в ряд. Потом, преклонив колени, приветствовали правителя. Один из аксакалов воздел ладони к небу.

– Мусульманская община Катура приветствует тебя, о покровитель нашей веры, тень Великого Аллаха на земле, о, Великий Эмир, добро пожаловать!

Такое искреннее приветствие возрадовало Тамерлана. «Значит, и за пределами Междуречья меня считают покровителем веры. Это хорошо!», – подумал он и предложил вошедшим сесть.

– Пожалуйста, садитесь, братья мусульмане. Расскажите, что вас тревожит.

Аксакалы сели на указанные места – справа и слева на разложенные узорчатые подушки. Сам Эмир, скрестив ноги, сел на большую подушку в центре. Аксакалы, как бы сговорившись, достали четки и, перебирая, стали восхвалять Аллаха. Из первых слов аксакалов Эмир понял, что они поминают его словами дочери пророка Мухаммеда Фатмеи-Захры. Он не знал, что здесь живут шииты-джефери. Он присоединился к поминанию. Тем самым он еще более усилил искренность пришедших. Видно было, что присоединение Эмира к поминанию им понравилось, хотя вначале они этому чуть удивились. Потом самый старший из аксакалов, прежде чем начать говорить, откашлялся.

– Великий правитель, несмотря на то, что число общины растет с каждым годом, черные гяуры довели нас до отчаяния. Спасти нас может только покровитель Ислама.

Великий Эмир не совсем понял, что они хотят.

– Аксакал, говори открыто, в чем ваши трудности?

Аксакал, призадумавшись, стал перебирать четки. Люди не могли разговаривать с ним прямо, открытым текстом. Устад Сейид Берке однажды уже разъяснял это. Было бы неверным разговаривать с Великим Эмиром на языке, который используется на улице или базаре. Одно слово, сказанное не к месту, могло разгневать правителя, и сказавший мог лишиться головы, в лучшем случае он пал бы в глазах Эмира. Впрочем, и без этого говорить с эмиром открыто не считалось хорошим тоном, это могло бы указать на бесправность правителя. Все это понимали, возражений ни у кого не было. А кто и пытался говорить высокопарно, у Эмира на это не хватало терпения. Человек должен бы научиться излагать свои мысли коротко и точно. Пророк Ислама тоже говорил «не усложняйте, упрощайте!».

– Великий правитель, ваше благоволение позволяет нам надеяться, что вы будете нашим спасителем. Ваш меч берет силы из веры, способен быстро отправить гяуров в ад.

– Аксакал, говори коротко и четко!

Эмир сдвинул брови. Кажется, это подействовало, аксакал перевел дыхание, постарался быть точным и кратким.

– Дело в том, что гяуров в Катуре в двадцать раз больше, чем нас. Эти гяуры в черных халатах обложили нас такой данью, не дают двинуться, мы работаем только на них. Забирают у нас буквально все. Дели – земля тюрков и Ислама. Мы очень удивлены тем, что на этой земле Ислама тюрки-мусульмане терпят невзгоды. Мы соблюдаем все религиозные каноны, терпим лишения, а все хорошее у гяуров.

Тамерлан решил еще более уточнить вопрос.

– А что они делают, когда вы не платите налоги?

Главный из аксакалов тяжело вздохнул.

– Великий правитель, требуя от нас большие налоги, они делают нам нехорошие предложения.

– Какие предложения?

Почувствовав в голосе Эмира суровость, аксакал, на лице которого не двинулся ни один мускул, нерешительно улыбнулся.

– Нам говорят: или платите столько-то налогов, или…

– Что или?!

– Или же вы должны принять нашу веру.

Лицо Эмира от ярости вытянулось.

– Как, веру гяуров… многобожие?!

Аксакал чуть испуганно кивнул головой.

– Да, Великий правитель! Или платить большие налоги, или принять их веру. Многие племена отказались от этих предложений, но на них направили войска, мужчин убили, молодых, девушек, женщин и детей забрали в плен.

У Тамерлана глаза горели огнем, ноздри хищно подрагивали, он тяжело засопел, губы задрожали. Он еще раз оправдал себя за то, что пошел в поход против султаната Дели. Левой ладонью ударил по колену.

– Подлые! Я заставлю ваших матерей рыдать! Значит, теперь наша задача уничтожить этих гяуров. Уничтожить их! Потом мы пойдем дальше. Ладно, а где сейчас эти… в черных халатах?

– Услышав о вашем приходе, он ушли и прячутся в пещерах, Великий правитель.

Чем больше сердился Тамерлан, тем звонче становился его голос, который, словно меч, крушил все.

– В пещерах?.. Пусть! Посмотрим, кому Аллах даст покровительство! Завтра наши герои атакуют эти пещеры, камня на камне не оставят.

Аксакалы подняли руки.

– Пусть волею Аллаха Ислам всегда будет над нами!

Наутро Тамерлан оставил все свое вооружение на лугах Хуман и Яктур. Всегда мечтавший хранить как зеницу ока империю, созданную им, Тамерлан оставил здесь Шахруха. В этом он не ошибался. Если бы не было Шахруха, династия тимуридов после смерти Тамерлана осталась бы у власти не более ста лет. И лишь внук Мираншаха Бабур, сбежав от шейбанидов, заложил бы в Индии основу четырехсотлетней власти моголов. Теперь, оставляя здесь Шахруха, Эмир немного успокоился. А сам, с целью джихада против гяуров, отправился в горы. Внуков, детей от дочери, Рустама Мирзу и Бурхана Оглана отправил в другом направлении. Целью было дать принцам свободу в действиях, самим принимать решения в разных ситуациях. Эмир, отобрав из каждой десятки по три воина, в течение только одного дня уже достиг перевала Хавак. Там была одна разрушенная крепость. Поняв, что ему нужен перевал, дал команду восстановить крепость. А выше войска Эмира ждала смертельно опасная горная гряда под названием Кябутархан. Но Эмир никогда не боялся смотреть в глаза смерти…

После перевала Хавак положение армии стало еще более трудным. Дело шло к лету, солнце растапливало толстые слежавшиеся пласты снега, тропы стали скользкими и непроходимыми. А к вечеру, когда солнце скрывалось за горами, мороз опускался на узкие тропы, подтаявший снег превращался в лед. Днем, сколько бы не хлестали лошадей плетьми, не дергали за узду, они не могли двигаться по льду и срывались в пропасть. Не лучше было и положение воинов. Днем по колено в воде, намокшие, а вечером на холоде одежда дубела, воины по одному выходили из строя. Армия на глазах у Эмира гибла.

Тамерлан все прекрасно понимал и продолжал бороться с природой горы Гиндукуш. Это было его принципом: если решение принято, его выполнение должно быть осуществлено во что бы то ни стало. Пусть смерть, но назад пути не было. Теперь и в этих местах его назвали «покровителем Ислама». Как он мог повернуть назад? Разве всем, чего достиг, он не был обязан Аллаху? А на пути Аллаха можно было пойти и на смерть. Это смогли сделать все великие, решительные пророки, его долг был таким же. Но ни один пророк не был причиной бесполезной смерти людей и животных. Какое он имел право пускать армию на ветер?

Наконец он принял решение: коней нужно вернуть назад! Оставил лишь своего коня. Передвигаться можно было только по ночам, когда тропы покрывались льдом. Из досок и кожи приказал изготовить сотни саней. Приказал двигаться при лунном свете. Те, кто наблюдал за армией сзади и сбоку, сравнивали ее с текущим огнем, лавой вулкана. Когда тропа становилась совсем непроходимой, Великий Эмир спешивался, брал в руку посох и, волоча покалеченную ногу, шел пешком. А его коня сильные воины несли на руках.

Ранним утром вдруг в горах раздался крик «Стоять!». Эхо разнеслось по горам, с которых начал сходить снег. Но даже на это никто не обратил внимания. Приближенные Эмира, шедшие в середине колонны, тоже остановились. Эмир снял рукавицы, рукой почистил усы и бороду от льдинок. Поднял голову, посмотрел на вершину. В глазах потемнело. Идущий впереди десятитысячник левого фланга Шейх Арслан с несколькими тысячниками подошли к Эмиру, преклонили колена. Эмир понял цель их прихода.

– Что там впереди, кроме гор? Что-нибудь видно? – спросил он немного игриво и добавив как бы в шутку. – Еще не замерзли?

Его игривость перешла и к Арслану.

– Нет, не замерзли, правитель. Поход во имя Ислама согревает наши души. Но, разведка доставила известие.

Тамерлан потер замерзшие руки.

– Ну вот, это другое дело. Если за несколько дней от разведки есть первое известие, значит, гяуры где-то рядом.

Шейх Арслан поразился логике Эмира.

– Так оно и есть, мой правитель. Выше уже нет жизни. Гяуры внизу. – Шейх Арслан показал рукой на долину.

Великий Эмир подошел к обрыву, посмотрел туда, куда указывал Шейх Арслан. Вначале ничего не увидел. Восходящее солнце слепило в глаза, и он прикрыл их ладонью. Сперва он увидел извивающуюся, отливающую в солнечных лучах серебром реку. Потом уже чуть подальше увидел дым, струившийся из дымоходов.

– Наконец мы достигли места, где живут гяуры. Сколько нам еще идти туда?

Шейх Арслан ответил мгновенно:

– Если продолжить путь по этой же дороге, после перевала три дня пути.

Тамерлан скривил губы.

– Много. Я так понимаю, что до того места, которое уже под нашими ногами, мы доберемся за пять дней. Эти извилистые горные тропы совсем надоели! – Вдруг задумался и вновь посмотрел вниз. – Говоришь, другого, более короткого пути нет?

Шейх Арслан вдруг понял, что хотел сказать Эмир. Великий правитель имел привычку принимать неожиданные и нестандартные решения. Вот и сейчас он намеревался предложить что-то из ряда вон выходящее. Это пришло ему в голову сию секунду. Правитель будто читал их мысли. Невозможно было ничего от него скрыть. Арслан со страхом посмотрел вниз.

– Это опасно, мой правитель. Мы можем потерять своих людей. А в первую очередь опасности будет подвержена ваша жизнь.

Но Великий Эмир уже принял решение.

– Начальника инженерного полка ко мне!

Приказ пошел по цепочке: «Командира инженерного полка требует правитель!».

Через некоторое время командир полка, тяжело дыша, подбежал к Тамерлану. От того, что торопился, он несколько раз падал на льду, одежда была в снегу, щеки красными.

Эмир, не дожидаясь его поклона, спросил, показывая вниз:

– Видишь этот обрыв?

Командир полка, чтобы прийти в себя, глубоко вздохнул.

– Да, мой правитель.

– А вон ту реку? – Эмир внимательно посмотрел в глаза командира. От этого взгляда тот растерялся, задрожал.

– Вижу, правитель.

– У тебя всего пять часов, чтобы мы спустились вниз. Все должны спуститься отсюда. Как? Вот это уже твое дело.

Командир удивленно посмотрел на Эмира.

– Даже вы? Это очень опасно, мой правитель.

– Даже я! Если бы мои воины и я имели чувство страха, то зачем мы здесь, в горах? Мы боимся лишь Аллаха!

В течение непродолжительного времени место, где они стояли, превратилось в строительную площадку. Круглые кольца специальными гвоздями вбивались в камень, потом через кольца продевались веревки и сбрасывались вниз. Воины, взвалив на спину оружие, спускались по веревкам до следующего уступа, там операция повторялась заново. Сиденье, приготовленное для Эмира, с четырех сторон было снабжено роликами. Прежде чем спустить сиденье, воины инженерного полка подготовили небольшую площадку. Таким методом, повторяя операцию пять раз, спустили Эмира вниз. Все необходимое тыловое оборудование спустили таким же образом. Коня Тамерлана аккуратно обвязали веревками. Бедное животное в таком положении постоянно вздрагивало…

У гяуров в черных халатах была большая крепость. Начальника крепости на местном языке называли «гудашув». Каждое утро он совершал обход крепости, оглядывал окрестности, давал указания, спускался вниз. За крепостью была высокая гора, в которой гяуры пробили много пещер. Как только возникала опасность, все прятались в этих пещерах. В нижней части крепости протекала бурная река.