Тамерлан. Исторический роман

Начальник крепости по привычке сделал обход, потом спросил охранников:

– Кажется, этой ночью было очень холодно?

Один из охранников покачал головой.

– Да, было так холодно, что больно было глаза открыть. До утра мы пытались отогреться у печи в башенной комнате. Поворачивались к огню лицом, стыла спина, грели спину, стыло лицо.

Гудашув промолчал, хоть это ему и не понравилось, и посмотрел вниз по течению реки. И глазам своим не поверил. Хоть и было далеко, но он увидел у излучины реки большое скопление людей. Это не могли быть его люди.

– Утром кто-нибудь выходил за ворота? – взволнованно спросил он.

Охранник покачал головой.

– Нет, мы даже ворота не открывали. А что?

Начальник крепости, задрав голову, смотрел на почти невидимые серые скалы. На них чувствовалось движение, какие-то пятнышки, которые спускались вниз. Спину начальника прошиб холодный пот.

Вчера ему сообщили, что Великий Эмир собирается сюда. Из слов гонца выходило, что Великий Эмир дойдет до крепости лишь за пять-шесть дней. Чернохалатники, воспользовавшись этим, готовили снежные бомбы. Но, кажется, было уже поздно. Он с трудом сглотнул, от волнения у него задрожали губы.

– Объявляйте тревогу! Торопитесь, на нас идет сам сатана! Быстрее, шевелитесь!

Охранники, хотя и не поняли, что хотел сказать начальник, но решили, что случится нечто страшное. Один из них, сбегав в башенную комнату, принес бубен. Из бубна вырвались глухие звуки. Потом, еще, еще, еще… Население, услышав грохот бубна, поспешно собралось на крепостной площади. От того, что все были в черных халатах, площадь через некоторое время окрасилась в черный цвет. Начальник крепости, увидев, что на площади достаточно народа, поднял руку. Бубен замолк.

– Люди! – крикнул он. – Армия сатаны, спустившись со скал по веревкам, идет на нас! Крепость к обороне не готова. Берите все необходимое, уходите в пещеры. Они неприступны. Если они придут туда, найдут свою погибель. Никто лучше нас не знает эти пещеры, эти горы. Торопитесь, смерть идет к нам! Торопитесь!

Потому как приказ начальника крепости был законом для чернохалатников, они не стали задавать вопросов и молча, торопясь, разошлись по домам. Через некоторое время поток людей черной лентой стал уходить в горы. Впереди шли женщины и дети, сзади мужчины гнали скот. С кадками на головах, узелками в руках шли женщины, за длинные юбки некоторых, боясь упасть, крепко держались маленькие дети. Было взято все необходимое для жизни. Скот гнали на тайный склон горы, который ни с одной стороны не охранялся. Если бы не было предательства, этот склон так и остался бы нераскрытым вместе со скотом. Мужчины были в панике, дети в страхе, и только женщины выглядели относительно спокойными. Их пока было кому защищать.

…После того, как Тамерлан спустился с горы и построил в шеренги армию, со стороны крепости послышались глухие звуки бубна. Он не придал этому особого значения. Бубен звучал, по-видимому, для защиты крепости. Однако, когда армия подошла к крепости, все увидели широко распахнутые ворота. Невозможно было поверить, что в этой небольшой крепости жили десятки тысяч человек. Дома как соты, стояли друг над другом, некоторые были выдолблены в скале, уходили вверх. В тесных комнатенках, скорее всего, жили по семь-восемь семей. Многие дома были построены из саманного кирпича и лишь стены крепости были воздвигнуты из монолитных обломков скал. Вначале никого не было видно. Потом выяснилось, что этот город-крепость абсолютно пуст. Люди в черных халатах привязали к столбу на главной площади хромую козу. Естественно это имело оскорбительный намек на хромоту Тамерлана, дескать «стадом управляет хромой козел».

Эмир не прошел в крепость. Если ворота были распахнуты, значит, население, прознав о противнике, ушло в горы. Воины, обойдя всю крепость и не найдя ничего интересного, вернулись назад злые. В крепости они увидели лишь мечущегося на привязи козла. Однако никто от страха не стал сообщать об этом эмиру. Воин, принесший такую весть, мог лишиться головы за неуважение. Глашатай Али Султан с небольшой группой вышел из крепости и подошел к Тамерлану, который в это время сидел и играл в шахматы, пытаясь успокоить нервы. Увидев подходившего Али Султана, поднял голову. Глашатай, преклонив колени, отвесил поклон.

– В крепости нет ни одного живого существа, мой правитель!

В этот момент с крепостной площади послышалось козлиное блеяние.

Эмир резко повернулся в сторону звука.

– А говорил, что нет ни одного живого существа. Не услышали голос человека, а животного – вот он.

Али Султан опустил голову и тихо произнес:

– Это так, правитель, на крепостной площади остался лишь один козел. – Глашатай испугался сказать «хромой». – Наверное, в спешке отстал от стада. Сейчас дам команду, заставят замолчать.

Эмир, помахав рукой, немного приветливо возразил:

– Нет, нет, одного козла можно считать стадом. Сегодня один, завтра их будет два, потом четыре. Еще через некоторое время их будет десять. Очнешься – и ты уже богач. – Потом посерьезнел. – Идите и приведите козла сюда! Что-то мне подсказывает, что в этом козле есть некая мудрость. Гяуры не так богаты, чтобы в каждой лощине терять по животному. Это можно видеть и по их жилищам.

Один из охранников припустился бежать на площадь. Спустя некоторое время, когда он вышел из крепостных ворот, погоняя козла, Тамерлан увидел, что животное хромает. Он сразу понял намек. Сперва его лицо конвульсивно дернулось. Но он не мог перед армией себя унизить. Потом воины начали бы рассказывать об этом в родных краях, причем каждый будет добавлять что-то свое, делая из этой истории нечто смешное. Этот эпизод попадет в историю, сохранится в памяти на тысячи лет. Люди больше будут говорить об этом, нежели о его героических делах. Потому что именно такие ситуации в отличие от героизма лучше запечатлеваются в памяти людей.

Все смотрели на это зрелище, затаив дыхание, со страхом.

Вдруг Тамерлан неожиданно для всех громко расхохотался. Однако никто не рискнул присоединиться к смеху. Неизвестно было, чему смеялся Эмир. Может, тем самым он хотел выявить тех, кто над ним смеется? Потом, взяв себя в руки, также резко оборвал смех.

– Враги меня называют по-разному: Хромой Тамерлан, Тамерланленг… Однако это меня абсолютно не заботит. Я поднялся на эту высоту только благодаря Аллаху. Если бы ему не было угодно, он бы не возложил на меня ответственность за тюрко-исламское объединение. – И показал пальцем на козла. – Даже из-за этого хромого козла я не считаю себя оскорбленным. Эта живность создана Аллахом. И его создал Аллах, и меня, и вас, всю вселенную. «Боритесь с теми, кто не признает то, что я един», – говорит Аллах. Поэтому мы должны до конца биться с гяурами либо заставить их принять Ислам. Я приказываю вам, мои беки, храбрецы, богатыри, со всех сторон поднимайтесь в эти горы. Подымайтесь более решительно, настойчиво! Бейтесь с гяурами, пока они не перейдут в истинную веру.

Полководцы, стоящие перед ним, ответили на этот призыв возгласом:

– Аллах велик! Нет ничего кроме силы и могущества Аллаха!

Попытка оскорбить правителя взъярила армию. Все собрались для движения вперед в своих полках и сотнях.

Шейх Арслан с десятью тысячами Коппек хана стал подниматься с левого фланга. Потом глашатай Али Султан, атаковав с правого фланга, заставил чернохалатников забраться еще выше в горы. Одновременно с ними в атаку со своими воинами пошли Шах Мелик, Мюбашир Бахадур, Шейх Али Салбар и другие храбрецы.

Воины Шах Мелика, поднимаясь все выше, остерегаясь засады, тщательно проверяли каждую тропу, все кусты и большие дупла деревьев. Гяуры хорошо знали эти места, внезапно нападали и армия несла потери. Каждую минуту неизвестно откуда со свистом прилетала стрела, иногда ноги воинов попадали в волчьи капканы. Люди в черных халатах без боя не отступали. Каждый шаг Тамерланидов завершался смертью без боя. В горах довлели страх и смерть, нежели желание борьбы. Но для бывалых воинов это не имело значения. Хорошо знакомые с серым цветом смерти, четко ощущавшие ее запах, но умевшие загнать эти чувства вовнутрь, они желали или быть победителями, или же удостоиться звания шехида. Потому что этот бой был объявлен джихадом.

Шах Мелик даже представить не мог, что будет столько потерь. Он не мог примириться с тем, что враг, появлявшийся из-за каждого камня, дерева, наносил урон армии. Если так пойдет и дальше, они на многие дни останутся в этих горах. Надо было срочно найти пещеры, в которых прятались гяуры.

Люди Шах Мелика из леса и кустарников вышли на поляну. Полководец приказал охранять это место. Поляна в одно мгновение, словно драгоценный камень кольца, была окружена. Окраина поляны упиралась в скалы, достигающие высоты до двухсот зира. Для того, чтобы оценить, ощутить такую красоту, двух глаз явно было недостаточно. Со скал низвергался такой же величественный водопад, вода из которого, пройдя рядом с поляной, вновь становилась вторым водопадом. Вода под лучами солнца напоминала расплавленное серебро. «Серебро», изливаясь в низину поляны, пенилось, распространяло прохладу, потом превращалось в следующий водопад.

Шах Мелик глубоко вздохнул, взглянул на воду, изливавшуюся на камни. В солнечных лучах играла разноцветная радуга. Он не мог оторвать взгляд от этого зрелища. Вдруг в центре скалы за водным потоком он увидел черную дыру и некое движение. Быстро отошел в сторону, чтобы не мешала радуга, и стал внимательно всматриваться сбоку…

…С верхней части скал полтора десятка воинов на веревках спустились к входу в пещеру. Для того, чтобы пройти к входу, там была узкая тропа и они, бесшумно пройдя ее, вошли в пещеру. Глаза еще не привыкли к темноте, как более сотни людей в черных халатах атаковали их. Несмотря на малочисленность, воины, тем не менее, чтобы защититься, бросились вперед, однако, потому как вход в пещеру для пятнадцати человек был слишком узок, оборона оказалась неудачной.

– Убивайте воинов Сатаны! – закричали гяуры и, потеснив нападавших вместе с пятнадцатью воинами Тамерлана, спрыгнули вниз. В одно мгновение пятнадцать героев вместе с гяурами исчезли в бурном потоке. Спускавшиеся на веревках воины смогли оттеснить гяуров вглубь пещеры. Несмотря на большие потери, число спускавшихся на веревках было нескончаемым. Через некоторое время в пещере кроме прижавшихся по углам к стенам женщин и детей, никого не осталось. Тамерланиды без труда зарубили уставших, не способных сопротивляться мужчин.

Других чернохалатников воины Тамерлана преследовали в горах три дня и три ночи. Уставшие от безнадежности, голода и преследования, они прислали к Тамерлану парламентера…

…Тамерлан как всегда сидел на воздвигнутом перед шатром троне и играл в шахматы. Он чувствовал, что чернохалатникам приходит конец. За шахматной доской он спокойно обдумывал свои будущие планы. От этих дум его отвлек командир караульного полка.

– Мой правитель, пришел парламентарий гяуров, принес вести от «гудашива».

Тамерлан поднял голову, посмотрел на командира.

– Пришел для того, чтобы сдаться или посредством переговоров потянуть время?

– Кажется, хотят сдаться, – нерешительно ответил командир.

– Тогда зови!

Командир отошел и почти тотчас вернулся. Державший в руках белый флаг и совсем не похожий на воина парламентарий подошел к правителю, упал на колени, склонив голову до земли. «Кажется, его хорошо научили, как себя вести у правителя», – подумал Эмир. Спросил по-тюркски причину прихода. Парламентарий не вставая, чуть приподнял голову и, на удивление Тамерлана, начал говорить чисто по-тюркски.

– О, правитель, наш начальник хочет знать, чего вы хотите. Наверняка есть какая-то цель вашего прихода сюда.

– Откуда ты хорошо знаешь язык джигатая? Насколько мне известно, вы не говорите ни на тюркском, ни на фарси, ни на индийском языках, – ответил Тамерлан вопросом на вопрос.

Вопрос хотя и немного озадачил парламентария, тем не менее он не ушел от ответа.

– Научился в плену, о правитель. В Балхе я попал в плен. Потом меня переправили в Самарканд. Потом сбежал и нашел прибежище здесь.

– Значит ты не гяур, а тюрок-мусульманин!

Парламентарий почувствовал изменение в голосе Тамерлана.

– Для парламентария не бывает бед, правитель. Знаю, что, по утвержденным тобою законам, сбежавшего из плена ждет суровое наказание. Поэтому я пришел сюда. Принял их веру, женился, стал одним из них. Но, клянусь Аллахом, в сердце у меня всегда был он. Просто я вынужден был жить так.

Парламентарий замолчал. Тамерлан, теребя бороду, раскосыми глазами посмотрел на парламентария. «Посмотрите на этого человека. Для того, чтобы избежать смерти, он отказался от веры, религии, национальности». Но ничего этого вслух не сказал. «Видно, Аллаху так угодно», еще раз подумал он.

Не глядя на командира полка охраны, приказал.

– Позови ко мне Аг Султана!

Через некоторое время полководец Аг Султан стоял перед ним.

Тамерлан знаком разрешил парламентарию встать.

– Пойдешь с парламентарием к аксакалам гяуров. Скажешь им: «Если подчинитесь мне, примете Ислам, я отдаю эту область им и возвращаюсь к себе на родину. Но чтобы после моего ухода больше не нападали на тюркские племена. Если нет, из них никто не останется в живых». Ясно?

– Ясно, мой правитель, – склонил голову Аг Султан и вместе с парламентарием отправился к гяурам.

Его возвращение не заставило долго ждать. Пока его ждали, армия занималась бытовыми делами. Долгий путь в горах через глухие кустарники утомил воинов, одежда порядком поистрепалась. Аг Султан вместе с аксакалами гяуров предстал перед правителем. Тамерлан, поняв, что это означает, тепло принял их, каждому подарил халат и другие подарки. Если у них хватило смелости прийти к нему, значит, достойные люди. Начальника крепости назначил правителем области. Тот, в свою очередь, сообщил, что завтра в городе-крепости пройдет церемония принятия Ислама.

Однако, после возвращения, его убедили, что после того, как население вернется в крепость, Тамерлан всех уничтожит. Колеблясь, «гудашив» перешел к противникам Эмира. Той же ночью люди в черных халатах напали на группу Шах Мелика и перебили много людей.

Разъяренный этим Тамерлан на следующий день отправил армию в горы. До вечера в горах не осталось ни одного гяура. Из голов убитых гяуров в крепости соорудили минарет. Доблесть, которую не смог проявить Александр Македонский, проявил Тамерлан и после этого повернул обратно.

Возвращаясь к основному лагерю, он спросил о Рустаме Мирзе и Бурхане Оглан. Узнав, что никаких известий нет, отправил за ними Мухаммеда Азада с четырьмястами всадниками…

Чернохалатники, узнав о том, что Бурхан оглан приближается к крепости, ушли в горы в пещеры. Принц, хотя и преследовал бежавших, но не смог никого найти.

Армия вошла в ущелье. Рустам Мирза понимал, что эти места опасны, поэтому часто поглядывал на высокие скалы. Безлюдность этих скал не давала ему спокойствия, внушала ему ужас. Если бы хотя бы один камень сбросили сверху в этом узком ущелье, от потока катящихся камней армия уже не спаслась бы.

Кони принцев шли рядом. Бурхан Оглан устал от этой погони. Даже сражаться не хотел. Если бы не страх перед дедом, он не пошел бы в поход в Индию.

Рустам Мирза натянул поводья. Остановил коня и Бухан Оглан.

– Что случилось?

Принц поднял голову, посмотрел наверх.

– Здесь очень опасно. Выйдем из ущелья и дадим лошадям отдохнуть. Да и воинам не мешает отдохнуть. День и ночь они в седле.

Бурхан Оглан поднял руку.

– Нет, отдыхать будем здесь!

Потому как дед поручил руководство армией в этом походе Бурхану Оглану, Рустам Мирза возражать не стал, хотя и высказал свои претензии.

– Здесь очень опасно. Если гяуры атакуют, наше положение будет незавидным.

– Ты что, не видишь, гяуры от страха перед дедом попрятались. Не бойся, ничего не будет, – хвастливо заметил он.

Тысячник Сарай Мелик Тавачы сошел с коня и подошел к принцу.

– Почему остановились, ваше высочество?

– Здесь сделаем привал, разнуздайте коней, пусть отдыхают, – чванливо сказал Бурхан.

– Ваше высочество, здесь очень опасно. Нужно соблюдать осторожность. Отдайте приказ сделать привал после того, как пройдем ущелье, – возразил глашатай.

На этот раз принц проявил упрямство, соскочил с лошади.

– Я принял решение: отдыхать будем здесь!

Слуги тотчас сняли седло с лошади, положили на землю. Никто уже не возражал. Развели костер. Повар начал готовить еду принцам.

Бурхан Оглан и армия настолько самоуспокоились, что даже не выставили часовых…

…Они не почувствовали как враг приблизился к ним. Неожиданно чернохалатники, словно муравьи, со всех сторон накинулись на них, взяв в окружение.

– Бейте воинов Сатаны, убивайте их!

Бурхан Оглан проворно вскочил. Со всех сторон наступало несметное число гяуров. Он взлетел на коня без седла, но это было сделано не для того, чтобы ринуться в бой, а побыстрее сбежать. С самого начала для принца, не желавшего воевать, это была прекрасная возможность. Воины же стали оказывать яростное сопротивление. Некоторые, увидев, что полководцы сбегают с поля боя, бросились за ними. Сражался и Сарай Мелик. Звон мечей, стук пик заглушал все вокруг. В один момент глашатай даже смог потеснить противника. Однако невесть откуда появившееся подкрепление гяуров изменило ситуацию в их пользу. В узком ущелье трудно было развернуться, не говоря о том, чтобы биться. Через некоторое время ущелье превратилось в кровавое месиво тел шехидов…

Мухаммед Азад, идя по следу Тамерланидов, дошел до ущелья. Гяуры, считавшие себя победителями, напали и на его отряд. Однако Мухаммед Азад, в отличие от Бурхана Оглана не намерен был бежать. Обнажив мечи, воины с таким рвением бросились на врага, будто их было не всего четыреста человек, а все четыре тысячи. За короткий срок две тысячи гяуров были уничтожены, остальные вынуждены были бежать. Собрав все, что гяуры забрали у убитых воинов, Тамерланиды вернули и всех коней. А Бурхан Оглан вместе с бежавшими воинами вернулся к Мухаммеду Азаду. Полководец, возвратившись назад, правдиво рассказал Тамерлану все, что смог узнать. Тамерлан наградил Мухаммеда Азада, а принца Бурхана Оглана отстранил от своего стола.

***

Когда караван купца Агбабы пришел в Шемаху, был уже вечер. Темнело, движение каравана замедлилось. Для того чтобы выполнить поручение Тамерлана, он не мог задержаться в столице Ширваншахов больше чем на три дня. Он должен был доставить предварительно заказанный шелк в Тебриз, оттуда по дороге на Хой отправиться в Арджиш, потом в центр Анатолии, далее в Бурсу. Затем он напрямую должен был возвращаться в Самарканд, чтобы доставить Тамерлану добытые сведения. Но прежде всего, во дворце Ширваншахов его ждал Шейх Ибрагим.

Вначале он доставил верблюдов в караван-сарай. Там, сняв поклажу, животных отпустили в поле. Вернувшись домой, увиделся с семьей, потом отправился в баню…

…Шах Ширвана Шейх Ибрагим стоял на восточной башне крепости Гюлистан, задумчиво глядя на караванный путь. Крепость была построена на высоком холме, поэтому караванный путь был ясно виден. Вечером он тоже видел караван, шедший со стороны села Гейляр. Этот путь из всех, что шли из Арана, был самым коротким и безопасным. Он отправил гонца и выяснил, что караван принадлежит купцу Агбабе.

Шах Ширвана пользовался большим авторитетом у Тамерлана. Иногда в вопросах, связанных с Азербайджаном, Ширваном и Грузией Тамерлан советовался не с Мираншахом, а с Шейхом Ибрагимом. Шех Ибрагим заслужил этот авторитет по капле и вовсе не намерен был его терять. Желание объединить весь Азербайджан еще теплилось в нем. Для этого оружие, которое было добыто в боях с Тохтамышем, он тайно спрятал в подземельях дворца – на всякий случай, на черный день. Он думал о времени, которое придет после Тамерлана. Никто не вечен на этом свете. А теперь ему не хотелось портить с Эмиром отношения.

Сейчас он был ответственен не только за себя и свой род, но и за весь большой народ. Несмотря на то, что быть шахом было самым тяжелым и трудным в мире делом, ему все завидовали. «Ах, если бы вновь стать простым пахарем! Но нет, этот груз кто-то должен нести на себе, и почему им не должен быть я?».

Его восход на шахский трон имел очень странную историю. Его отец Султан Мухаммед, сбежавший от ширваншаха Хушанга, на самом деле был родным дядей шаха. В 1382 году, когда скончался Хушанг, Шейх Ибрагим в далеком шекинском селе в бедности сводил концы с концами, был простым крестьянином. Так как у почившего шаха не было наследников, беки и полководцы приняли решение привести к власти человека из дербентской династии. Когда визири и послы, взяв необходимы шахские атрибуты, прибывали в шекинскую деревню, Шейх Ибрагим, уставший после работы, спал под деревом. Приближенные установили над ним нечто вроде зонта, потом, отойдя в сторону, ждали, пока он проснется… Шейх Ибрагим, заснувший пахарем, проснулся шахом. Присутствующие приветствовали его как шаха, одели в соответствующие одежды и привезли в Шемаху.

Справедливая и мудрая политика, проводимая им, за короткий срок подняла его авторитет и уважение. Шахство было у него в крови! Однако его правление пришлось на самый сложный период Ближнего Востока. Южным Азербайджаном, Багдадом и другими территориями управлял последний правитель из династии джаларидов Султан Ахмед. Возгордившийся после сожжения Москвы Тохтамыш держал под угрозой северные границы Ширвана. В этой сложной политической ситуации нужно было сделать верный выбор. У него была информация, что в возвращении Тохтамыша на престол была незаменимая заслуга Тамерлана, более того правитель называл его «сыном». Во время первого похода Тамерлана в Азербайджан Шейх Ибрагим понял, что устоять перед селевым потоком Тамерланидов будет сложно. Перед таким потоком армия просто погибнет, Ширван будет разграблен и уничтожен. Осознав это, принял решение пойти на поклон. Тем самым он спас Ширван и заработал уважение в глазах Эмира. Тамерлан оставил его на должности правителя Ширвана. Даже назначая сына Мираншаха правителем Ширвана и всего Азербайджана, он не упразднил титул Ширваншаха.

В 1386 году, проходя через Ширван походом на Тохтамыша, Тамерлан заложил лагерь в Карабахе и вызвал к себе Шейха Ибрагима. Главный визирь тогда посоветовал ему спрятаться в горах, и после того, как Тамерлан пройдет Дербент, вновь вернуться в Шемаху. Но это было бы невыгодным и для шаха, и для Тамерлана. А то, что шах сбежит и спрячется от Тамерлана, означало бы неповиновение Эмиру. Эмир этого никогда не простил бы и, не дойдя до Дербента, разграбил бы весь народ. Такое положение не устраивало и Тамерлана. Когда он шел на Тохтамыша, он отнюдь не хотел, чтобы у него за спиной оставался непобежденный противник. Это означало бы войну на два фронта. Шейх Ибрагим принял решение пойти навстречу опасности. Сперва в честь Тамерлана заставил прочесть специальную пятничную проповедь «хутбе», затем отчеканил монеты. После этого с очень дорогими подарками отправился в Карабах, в лагерь Великого Эмира.

Согласно обычаям татарских ханов каждый из подарков должен был быть в девяти экземплярах. Подготовив по девять экземпляров от каждого подарка, Шейх Ибрагим взял с собой восемь рабов. Тамерлан, от внимания которого ничего не ускользало, осматривая подарки, обратил внимание на этот факт. «Почему рабов всего восемь?», – спросил он. Шейх Ибрагим ответил так, как задумал ранее: «Девятый раб я сам». Эта фраза так понравилась Тамерлану, что он назначил Шейха Ибрагима правителем Ширвана и Шемахи, одарил многочисленными подарками, позволил вернуться домой. Мудрая политика шаха позволила избежать разбоев и грабежей.

В 1386 году девяностотысячная армия Тохтамыша, пройдя Дербент, разгромила города Ширвана и пошла дальше на Тебриз. Разграбив и этот город, она тем же путем вернулась назад.

Атаки соперников или соседей на Ширван были небеспочвенны. В этой области, богатой природными ресурсами, только в день добывалось 3125 пудов нефти. О целительных качествах белой нефти молва ходила по всему свету. Караваны, которые перевозили нефть, состояли из ослов и мулов, поголовье которых в каждом караване составляло не менее четырехсот-пятисот голов. В Атешгяхе в Сураханах, где постоянно горел огонь, готовили негашеную известь. На одном из островов прибыльным делом стала охота на тюленей. Из их шкур изготавливались бурдюки для перевозки нефти. А тюлений жир использовался для освещения домов и улиц. Каспийская рыба была популярна во всех регионах. Только в Сальяне в результате лова рыбы в казну ежегодно поступало пять тысяч золотых курушей. На Апшероне держали большие стада джейранов. В Муганьской низменности, Аране было очень много пастбищ, поэтому число овец, крупного рогатого скота просто не поддавалось счету. За шелками, изготавливаемыми в Шемахе и Араше, приезжали купцы из Генуи и Венеции. Большим спросом пользовались ковры, сотканные в Шемахе, Губе и носившие единое название «ширванские». Одним словом, богатство этой земли, достаток людей привлекали сюда не только друзей, но и врагов.