Сонеты

Сонет LXIV

When I have seen by Time's fell hand defacedThe rich proud cost of outworn buried age;When sometime lofty towers I see down-razed,And brass eternal slave to mortal rage;When I have seen the hungry ocean gainAdvantage on the kingdom of the shore,And the firm soil win of the watery main,Increasing store with loss and loss with store;When I have seen such interchange of state,Or state itself confounded to decay;Ruin hath taught me thus to ruminate –That Time will come and take my love away.   This thought is as a death which cannot choose   But weep to have that which it fears to lose.Когда я вижу, как волшебные уборыСрывает время с древности седой,И башни рушатся, высокие как горы,И в рабстве медь у ярости слепой;Когда я вижу, как в береговое царствоВрываясь, океан бушует и ревет,Как алчная земля, исполнена коварства,Захватывает сонм необозримых вод,Как распадаются могучие народы,Как царства пышные в развалинах лежат, –Я скорбно думаю, что мстительные годыЕе, мою любовь, отнимут и умчат.О, эта мысль –  как смерть! Не плакать яне в силах,Что все мне близкое –  все скроется в могилах.Перевод Ф.А. ЧервинскогоКогда я вижу вкруг, что Время искажаетОстатки старины, чей вид нас восхищает;Когда я вижу медь злой ярости рабойИ башни до небес, сравненные с землей;Когда я вижу, как взволнованное мореЗахватывает гладь земли береговой,А алчная земля пучиною морскойОвладевает, всем и каждому на горе;Когда десятки царств у всех нас на глазахСвой изменяют вид иль падают во прах, –Все это, друг мой, мысль в уме моем рождает,Что Время и меня любви моей лишает –И заставляет нас та мысль о том рыдать,Что обладаешь тем, что страшно потерять.Перевод Н.В. ГербеляКогда я зрю, как время искажаетИ блеск и роскошь отошедших лет,Как башни в прах паденья низвергает,Как истребляет вечной бронзы след,Как океан голодный пожираетПриливом стран цветущих берегаИль вдруг выводит из-под волн луга,Что здесь творит, там властно разрушает;Когда я зрю судьбины государств,Блеск их расцвета, ужас распаденья,То понимаю, видя гибель царств,Что и твое настанет разрушенье…   Мне эта мысль как смерть. И лишь печаль   Жива о том, что потерять так жаль.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXV

Since brass, nor stone, nor earth, nor boundless seaBut sad mortality o'er-sways their power,How with this rage shall beauty hold a plea,Whose action is no stronger than a flower?O, how shall summer's honey breath hold outAgainst the wrackful siege of battering days,When rocks impregnable are not so stout,Nor gates of steel so strong, but Time decays?O fearful meditation! where, alack,Shall Time's best jewel from Time's chest lie hid?Or what strong hand can hold his swift foot back?Or who his spoil of beauty can forbid?   O, none, unless this miracle have might,   That in black ink my love may still shine bright.Ни море, ни земля, ни камень и ни стальНе в силах отразить твои, о смерть, угрозы –И красота ли их сильнее –  красота ль,Чья так же власть слаба, как ландыша и розы?Как может устоять весенний ветерокПред гибельной волной слепого урагана?Пожрет и сокрушит седых времен потокИ сумрачный гранит, и влагу океана.Мучительная мысль! Бессилен человекСпасти единый перл от вас, немые годы!Какою силою остановить ваш бег?Кто помешает вам губить красу природы?На чудо лишь, мой друг, ничтожно их влиянье:Чернила вечное дадут тебе сиянье.Перевод Ф.А. ЧервинскогоКогда земля, и медь, и море, и каменьяНе могут устоять пред силой разрушенья,То как же может с ней бороться красота,Чья сила силе лишь равняется листа?Возможно ль устоять весеннему дыханьюВ губительной борьбе с напором бурных дней,Когда вершины скал и мощь стальных дверейПротивиться крылам времен не в состоянье?О, злая мысль! Куда ж от Времени уйдетПромчавшихся времен пленительнейший плод?Кто даст отпор его губительному кличуИ в силах у него отнять его добычу?Никто – иль чудо, друг, свершится над тобойИ будешь ты блистать в чернилах красотой!Перевод Н.В. ГербеляРаз бронзе, камню, землям, океануПредел кончины предназначил рок,Как отразит свирепство ураганаКрасы весенней девственный цветок?Как устоит медовое дыханьеНапору вихря мчащихся времен,Когда гранит скалы не защищен,Ни сталь оград от времени метанья?О страшный помысел! Где? Кто, увы! –Кто перл времен от времени спасет?Кто запретит гниенье красоты?Кто гибель прекратит? – Никто! Покуда   Великое не совершится чудо   И из чернил любовь не зацветет.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXVI

Tired with all these, for restful death I cry,As, to behold desert a beggar born,And needy nothing trimm'd in jollity,And purest faith unhappily forsworn,And gilded honour shamefully misplaced,And maiden virtue rudely strumpeted,And right perfection wrongfully disgraced,And strength by limping sway disabledAnd art made tongue-tied by authority,And folly – doctor-like – controlling skill,And simple truth miscall'd simplicity,And captive good attending captain ill:   Tired with all these, from these would I be gone,   Save that, to die, I leave my love alone.Тебя, о смерть, тебя зову я, утомленный.Устал я видеть честь поверженной во прах,Заслугу –  в рубище, невинность –оскверненной,И верность –  преданной, и истину –  в цепях.Глупцов, гордящихся лавровыми венками,И обесславленных, опальных мудрецов,И дивный дар небес, осмеянный слепцами,И злое торжество пустых клеветников.Искусство –  робкое пред деспотизмом власти,Безумья жалкого надменное чело,И силу золота, и гибельные страсти,И Благо –  пленником у властелина Зло.Усталый, льнул бы я к блаженному покою,Когда бы смертный час не разлучал с тобою.Перевод Ф.А. ЧервинскогоВ усталости моей я жажду лишь покоя!Как видеть тяжело достойных в нищете,Ничтожество в тиши вкушающим благое,Измену всех надежд, обман в святой мечте,Почет среди толпы, присвоенный неправо,Девическую честь, растоптанную в прах,Клонящуюся мощь пред роком величаво,Искусство, свой огонь влачащее в цепях.Низвергнутое в грязь прямое совершенство,Ученость пред судом надменного осла,Правдивость, простоте сулимая в блаженство,И доброту души в служении у зла!Всем этим утомлен, я бредил бы могилой,Когда бы не пришлось тогда проститься с милой.Перевод Н.В. ГербеляТомимый этим, к смерти я взываю;Раз что живут заслуги в нищете,Ничтожество ж – в веселье утопая,Раз верность изменяет правоте,Раз почести бесстыдство награждают,Раз девственность вгоняется в разврат,Раз совершенство злобно унижают,Раз мощь хромые силы тормозят,Раз произвол глумится над искусством,Раз глупость знанья принимает вид,Раз здравый смысл считается безумством,Раз что добро в плену, а зло царит –   Я, утомленный, жаждал бы уйти,   Когда б тебя с собой мог унести!Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXVII

Ah! wherefore with infection should he live,And with his presence grace impiety,That sin by him advantage should achieve,And lace itself with his society?Why should false painting imitate his cheek,And steel dead seeming of his living hue?Why should poor beauty indirectly seekRoses of shadow, since his rose is true?Why should he live, now Nature bankrupt is,Beggar'd of blood to blush through lively veins?For she hath no exchequer now but his,And, proud of many, lives upon his gains.   O, him she stores, to show what wealth she had   In days long since, before these last so bad.Зачем ему здесь жить, когда зараза с ним,И скрашивать порок присутствием своим,Давая тем греху возможность поживитьсяИ, с ним переплетясь, в одно соединиться?Зачем копировать румянец щек его,Фальшиво цвет живой их в мертвый превращая?Что в цвете роз ему, красе родного края,Когда в его щеках довольно своего?Что жить ему, когда природа обеднелаИ крови уж ему не может больше дать?Он все был для нее – и жизнь, и благодать;Она ж и пред лицом других благоговела.И бережет его она, чтоб показать,Какая прежде к ней сходила благодать.Перевод Н.В. ГербеляЗачем он должен средь заразы жить,Присутствием уродство украшая?Затем ли, чтоб защитой зла служить,Красой своей невзрачность прикрывая?Иль чтоб могла подделка передатьЕго лица пленительную живость?Но что бескровью лживых роз искать,Коль роз живых сияет в нем правдивость?Зачем живет он в дни, когда бедна,Как нищая, красой природа стала?– Затем, что в нем лишь вся ее казнаИ без него платить ей силы б не хватало.   Да, в нем одном краса былая вновь   Сияет нам и радует любовь.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXVIII

Thus is his cheek the map of days outworn,When beauty lived and died as flowers do now,Before these bastard signs of fair were born,Or durst inhabit on a living brow;Before the golden tresses of the dead,The right of sepulchres, were shorn away,To live a second life on second head;Ere beauty's dead fleece made another gay:In him those holy antique hours are seen,Without all ornament, itself and true,Making no summer of another's green,Robbing no old to dress his beauty new;   And him as for a map doth Nature store,   To show false Art what beauty was of yore.Его лицо есть дней минувших отпечаток,Когда краса цвела и вяла, как цветы,И ни на чьем челе не смел блистать остатокВновь созданной в тиши поддельной красоты;Когда, отдав тела прожорливой могиле,Не срезывали кос с головок золотых,Чтоб на челе других они вторично жилиИ пук чужих волос не радовал других.В нем прежней красоты видна еще святыня,Благая, без прикрас, как сердца благостыня,Не мыслящая вновь весну себе купитьИ обобрать других, одетым бы лишь быть.И бережет его природа данью чувству,Чтоб показать красу фальшивому искусству.Перевод Н.В. ГербеляЕго ланиты – образец былого,Где, как цветок, взрастала красота,Где лживый цвет поддельного лицаНе смел еще касаться до живого;Где золотых кудрей с главы почившихНикто не смел у гроба отнимать,Чтоб снова жить и снова украшатьЖивущего красой кудрей отживших.Лишь в нем видна былая простота,Вся без прикрас, правдива и чиста,Не знавшая весны с чужой травою, –Ни грабежа, чтоб вновь стать молодою.   Как в образце природы в нем видна   Глазам поддельной – прежних дней краса.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXIX

Those parts of thee that the world's eye doth viewWant nothing that the thought of hearts can mend;All tongues, the voice of souls, give thee that due,Uttering bare truth, even so as foes commend.Thy outward thus with outward praise is crown'd;But those same tongues, that give thee so thine own,In other accents do this praise confoundBy seeing farther than the eye hath shown.They look into the beauty of thy mind,And that in guess they measure by thy deeds;Then, churls, their thoughts, although theireyes were kind,To thy fair flower add the rank smell of weeds:   But why thy odour matcheth not thy show,   The soil is this, that thou dost common grow.Та часть тебя, что мир способна озарять,К себе, мой друг, восторг всеобщий привлекаетИ всюду громко так твой образ прославляет,Что даже злым врагам приходится молчать.Итак, наружно ты увенчан похвалами;Но те, что так тебя расхваливали сами,Пытаются теперь проникнуть дали мглуИ прежнюю берут обратно похвалу.Достоинство ума в деяньях познавая,Они вперяют взор в тайник души твоейИ осуждают все, забыв про блеск очейИ запах сорных трав дыханью придавая.Чего же запах твой не схож с твоей красой?А потому, мой друг, что ты – цветок простой.Перевод Н.В. ГербеляВсе, что в тебе извне доступно взгляду,Ни для кого не может лучше быть:Твой светлый лик вселяет всем усладу,Враги – и те должны его хвалить.Так внешности дарует внешность цену.Но те же, что склоняются пред ней,Другое говорят, хвале на смену,Направив взоры глубже в суть вещей.Достоинства души твоей познав,Ей воздают лишь по ее деяньям.Их мысль тогда, в разладе с любованьем,Поражена зловоньем сорных трав.   Но почему твой дух не отвечает   Красе? Разгадка в том, что он мельчает.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXX

That thou art blamed shall not be thy defect,For slander's mark was ever yet the fair;The ornament of beauty is suspect,A crow that flies in heaven's sweetest air.So thou be good, slander doth but approveThy worth the greater, being woo'd of time;For canker vice the sweetest buds doth love,And thou present'st a pure unstained prime.Thou hast passed by the ambush of young daysEither not assail'd or victor being charg'd;Yet this thy praise cannot be so thy praise,To tie up envy evermore enlarg'd:   If some suspect of ill mask'd not thy show,   Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe.Людская брань тебе не вменится в вину,Затем что красота злословье возбуждает,А подозренье вкруг румяных щек витает,Как стая воронят, летящих в вышину.Будь ты добра, мой друг, – и подтвердитзлословьеДостоинства твои. Ведь хитрый червячокУмеет заползти в прелестнейший цветок –В тебе ж есть для того все нужные условья.Да, ты пережила тревоги юных днейИ вышла из борьбы чиста и своевольна;Но этого всего еще ведь не довольно,Чтобы спасти тебя от зависти людей.Когда бы ты к тому ж избегла подозренья,То ты бы все сердца пленила, без сомненья!Перевод Н.В. ГербеляТо не беда, что ты хулы предмет!Прекрасное рождает осужденье.Ведь красоты без темных пятен нет.И в чистом небе ворон реет тенью.Будь ты хорош, и грязный яд злословьяПоднимет лишь тебя в глазах людей.Ведь червь грызет с особенной любовьюСладчайший цвет. Ты ж – цвет весеннихдней!Ты пережил соблазны юных летНетронутым иль свергнув нападенье,Но этим злейший возбудил наветИ дал ему свое утроить рвенье.   Когда бы он тебя не искажал,   Мильон сердец к твоим ногам бы пал.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXXI

No longer mourn for me when I am deadThan you shall hear the surly sullen bellGive warning to the world that I am fledFrom this vile world, with vilest worms to dwell:Nay, if you read this line, remember notThe hand that writ it; for I love you so,That I in your sweet thoughts would be forgotIf thinking on me then should make you woe.O, if, I say, you look upon this verse,When I perhaps compounded am with clay,Do not so much as my poor name rehearse,But let your love even with my life decay,   Lest the wise world should look into your moan,   And mock you with me after I am gone.О, если я умру, не дольше слезы лей,Чем длиться будет звон суровый погребальный,Когда он возвестит, что злобный мир печальныйПокинул я, уйдя в обитель злых червей.При виде этих строк –  покинь воспоминаньеО дружеской руке, что начертала их.Я так тебя люблю, что и в мечтах твоихЯ не желаю жить, коль принесет страданьеТебе мысль обо мне. О да, скажу я вновь:При виде строк моих –  когда навек угасну –Ты друга имени не называй всечасно!Пусть с жизнию моей уйдет твоя любовь,Не то наш мудрый свет зло смехом покараетТебя за то, что нас и смерть не разлучает.Перевод И.А. ГриневскойКогда умру, меня оплакивай не доле,Чем будет лить свой звон наш колокол большой,Который возвестит, что принят я землей,Чтоб сделаться червей добычею – не боле.При чтеньи этих строк, прошу, не вспоминайПисавшей их руки, затем что ты – мой рай,И я бы не хотел в мечтах твоих прекрасныхЯвиться пред тобой причиной слез напрасных.Прошу тебя, когда я обращуся в прах,Не называй меня по имени, царица,При виде этих строк, написанных в стихах;Но пусть любовь твою возьмет моя гробница.Чтобы лукавый свет, услыша тихий вздохТвой, осмеять тебя из-за меня не мог.Перевод Н.В. ГербеляКогда умру, оплакивай меняНе долее, чем перезвон печальный,Что возвестит отход из мира злаНа пир червей, под камень погребальный.При чтеньи этих строк не вспоминайРуки моей, писавшей их когда-то.Я так люблю тебя! Мне лучше, знай,Забытым быть тобою без возврата,Чем отуманить облик твой слезой.Задумавшись над строфами моими,Не поминай, печальный, мое имя,Любовь твоя пускай умрет со мной,   Чтоб злобный мир, твою печаль почуя,   Не осмеял бы нас, когда умру я.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXXII

O, lest the world should task you to reciteWhat merit lived in me, that you should loveAfter my death, dear love, forget me quite,For you in me can nothing worthy prove;Unless you would devise some virtuous lie,To do more for me than mine own desert,And hang more praise upon deceased IThan niggard truth would willingly impart:O, lest your true love may seem false in thisThat you for love speak well of me untrue,My name be buried where my body is,And live no more to shame nor me nor you.   For I am shamed by that which I bring forth,   And so should you, to love things nothingworth.О, друг мой, чтобы мир не жаждал объясненья,За что ты любишь так, и мертвого, меня,Меня ты позабудь, забудь без сожаленья,Во мне нет ничего, чтоб мог при свете дняТы миру показать. Прибегнуть к лжи прекраснойПридется, друг, тебе, чтоб мне хвалу воздать,Что правда в скупости воздать мне не согласна.В уборе чуждом мне я не хочу предстать!Чтобы любовь твоя, мой друг, пред светом целымЗа все хвалы твои неправой не слыла –Пусть имя бедное мое угаснет с телом,Чтобы позора мгла меня не стерегла.Я дел моих стыжусь! как я –  ты их осудишь.Что низкое ты чтил –  стыдиться вечно будешь.Перевод И.А. ГриневскойЧтоб свет не мог спросить прекрасную тебя,За что ты чтишь мой прах, в гробу меня любя,Ты лучше позабудь меня, небес созданье,Затем что указать, увы! не в состояньеТы ничего во мне такого, что б моглоМне озарить ясней померкшее челоИ больше хвал воздать, чем правда, что всех колет,Не прибегая к лжи, могла б себе позволить.Когда любовь тебя сказать заставить можетНеправду обо мне, пусть вместе с телом сгложетГубительная смерть и скромный мой венок,Чтоб нам на стыд сиять средь мира он не мог.Меня одним стыдом клеймят мои творенья,Тебя ж – любовь того, к кому нет уваженья.Перевод Н.В. ГербеляИз страха, чтоб тебя не раздражалиВопросами, какою из заслугЯ удостоился твоей печали,Когда умру, – забудь меня, мой друг!Нет у меня заслуг, а ты невольноВыдумывать начнешь их или лгатьИ скажешь более, чем добровольноСкупая правда может мне их дать.Пусть, чтобы ложь любви не загрязнилаИ чтобы ты не лгал, меня любя, –Мое название возьмет могила,Ни одного из нас не устыдя:   Меня – за скудость дел моих, тебя –   За то что жил, ничтожество любя.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXXIII

That time of year thou mayst in me beholdWhen yellow leaves, or none, or few, do hangUpon those boughs which shake against the cold,Bare ruin'd choirs, where late the sweet birds sang.In me thou see'st the twilight of such dayAs after sunset fadeth in the west,Which by and by black night doth take away,Death's second self, that seals up all in rest.In me thou see'st the glowing of such fire,That on the ashes of his youth doth lie,As the death-bed, whereon it must expire,Consumed with that which it was nourish'd by.   This thou perceivest, which makes thy lovemore strong,   To love that well, which thou must leave ere long.Ты видишь – я достиг поры той поздней года,Когда на деревах по нескольку листковЛишь бьется, но и те уж щиплет непогода,Тогда как прежде тень манила соловьев.Во мне ты видишь, друг, потемки дня такого,В котором солнце лик свой клонит на закат,А ночь уже спешит над жизнию суровоРаспространить свой гнет, из черных выйдя врат.Ты видишь, милый друг, что я едва пылаю,Подобно уж давно зажженному костру,Лишенному того, чем жил он поутру,И, не дожив, как он, до ночи, потухаю.Ты видишь – и сильней горит в тебе любовьК тому, что потерять придется скоро вновь.Перевод Н.В. ГербеляВо мне ты можешь видеть время года,Когда слетел иль редок желтый листНа тех ветвях, что треплет непогода,Там, где весной звучал веселый свист.Во мне ты видишь сумерки тех дней,Когда заря на западе блистает,А ночь за ней – все ближе, все черней –В подобье смерти мир успокояет.Во мне ты видишь тление костраНа пепле чувств всего, что было мило,Достигшее до смертного одра,Снедаемое тем, чем прежде жило.   И, видя это, любишь ты сильней   Того, чья жизнь – вопрос немногих дней.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXXIV

But be contented: when that fell arrestWithout all bail shall carry me away,My life hath in this line some interest,Which for memorial still with thee shall stay.When thou reviewest this, thou dost reviewThe very part was consecrate to thee:The earth can have but earth, which is his due;My spirit is thine, the better part of me:So then thou hast but lost the dregs of life,The prey of worms, my body being dead;The coward conquest of a wretch's knife,Too base of thee to be remembered.   The worth of that is that which it contains,   And that is this, and this with thee remains.Но примирись с моей безжалостной судьбой:Пусть смерть меня сразит, тогда исчезну я,А песни все мои останутся с тобой,И ты поймешь их смысл, что в них вся жизнь моя.И что я посвятил тебе в моих стихах,Отыщешь в Песнях все –  и усладишь твой слух.Владей моей душой. Отходит к праху прах,Но лучшее –  твое, и лучшее –  мой дух.Итак, утратишь ты осадок бытия,Добычею червей напрасно дорожа:Для памяти твоей плоть низменна моя,Негоднейший трофей злодейского ножа.И то, что в ней жило, вот чем ценна она:То песнь моя, тебе навеки отдана.Перевод П.В. БыковаПокоен будь: когда я буду смертью скован,Без мысли быть опять когда-нибудь раскован,Останутся тебе на память, милый мой,Немногие стихи, написанные мной.И, пробегая их, увидишь, друг мой милый,Что эти сотни строк посвящены тебе:Лишь прах возьмет земля, как должное, себе,Но лучшее – мой ум – твое, мой друг, с могилой.Итак, когда умрет покров души моей,Ты потеряешь лишь подонки жизни бренной,Добычу черной мглы, хирургов и червей,Не стоящую слез твоей тоски священной.Стихи ж мои могу почтить я похвалойЗа то, что их никто не разлучит с тобой.Перевод Н.В. ГербеляПокоен будь. Когда приказ суровыйБесследно унесет меня долой,В моих стихах вернусь я к жизни снова,И в памяти останусь я с тобой.Читая их, прочтешь, что в лучшей частиОни, мой друг, посвящены тебе.Земля пойдет к земле. В твоей же властиОстанется все лучшее во мне.Итак, утратишь ты лишь труп презренный,Добычу злодеяний и червей,Не стоящий твоей тоски священнойИ не достойный памяти людей.   В нем содержание лишь было ценно,   Оно же здесь пребудет неизменно.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXXV

So are you to my thoughts as food to life,Or as sweet-season'd showers are to the ground;And for the peace of you I hold such strifeAs 'twixt a miser and his wealth is found;Now proud as an enjoyer and anonDoubting the filching age will steal his treasure,Now counting best to be with you alone,Then better'd that the world may see my pleasure;Sometime all full with feasting on your sightAnd by and by clean starved for a look;Possessing or pursuing no delight,Save what is had, or must from you be took.   Thus do I pine and surfeit day by day,   Or gluttoning on all, or all away.Ты, друг, для дум моих, что пища для живых,Иль вешние дожди для жаждущих полей.Чтоб твой покой сберечь, в борьбе я не затих,Воюю, как скупец, из-за казны своей.Сокровищем кичась, страшится он порой,Чтоб хищник-время вдруг богатства не раскрал, –И я то жажду быть наедине с тобой,То рад, чтоб целый свет мое блаженство знал.Чуть вижу я тебя –  насыщена душа,Отсутствием –  томлюсь, чтоб на тебя взглянуть,Не ведая других блаженств, лишь тем дыша,Отрадой той, что мне ты проливаешь в грудь.Вот так то я томлюсь, то пресыщен теперь,То дожираю все, то стражду от потерь.Перевод П.В. БыковаТы то же для меня, что пища для желудкаИль для сухой земли весенние дожди –И, ради твоего спокойствия, в грудиМоей идет борьба, как это мне ни жутко,Скупца с своей казной: то радуюсь тобой,То за твое дрожу благое совершенство,То наслаждаюсь сам твоею красотой,То жажду, чтобы свет вкушал со мной блаженство;То иногда тобой бываю пресыщен,То жажду всей душой чарующего взгляда –И лучшего в тот миг блаженства мне не надо,Чем то, которым был и буду награжден.Так день за днем томлюсь я, точно отчужденный,То пресыщенный всем, то вновь всего лишенный.Перевод Н.В. ГербеляДля дум моих ты то, что пища телу,Иль благодатный дождик в летний зной.Я за тебя в разладе сам с собой,Как с деньгами скупец закоренелый:То горд, как обладатель, то потомБоюсь, мой клад похитят годы-воры,То жажду только быть с тобой вдвоем,То привлекать на нас с тобой все взоры, –То на тебя гляжу до пресыщенья,То изнываю в жажде увидать.Не знаю я другого наслажденья,Чем то, которое ты можешь дать.   Так я то сыт, то алчен – день за днем   Бывая нищим или богачом.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXXVI

Why is my verse so barren of new pride,So far from variation or quick change?Why with the time do I not glance asideTo new-found methods and to compounds strange?Why write I still all one, ever the same,And keep invention in a noted weed,That every word doth almost tell my name,Showing their birth, and where they did proceed?O, know, sweet love, I always write of you,And you and love are still my argument;So all my best is dressing old words new,Spending again what is already spent:   For as the sun is daily new and old,   So is my love still telling what is told.Зачем от новизны далек мой скромный стих,Не ищет перемен и смены в жизни дня?Зачем я не хочу ни слов, ни форм иных,Хоть время и летит, лишь старое храня?Зачем пишу одно, все вымыслы любяОблечь в знакомый всем наряд, или язык?И каждою строкой я выдаю себя,И открываю слов и смысла их родник?О, знай, друг дорогой, лишь о тебе пишу,Вся суть моих стихов одна –  ты и любовь.И в новом старый стих опять преподношу,И новый пересказ даю о старом вновь.Как старый солнца луч сверкает новизной,Так и мой стих твердит слова любви одной.Перевод П.В. БыковаЗачем я не ищу тем новых, как бывало,И отчего в моих стихах так жару мало?Зачем я к новизнам заманчивым не рвусьИ разрешать задач мудреных не стремлюсь?И почему пишу я все одно и то жеИ отношусь что день к воображенью строже,Хоть каждое словцо, являясь наголо,Показывает, как оно произошло?Так знай, что про тебя пишу я лишь, родная,Что вдохновлять – тебе и страсти лишь дано,А потому, слова все те же повторяя,Я трачу вновь лишь то, что уж расточено.Как солнце старцам лик свой каждый день являет,Так и любовь моя зады лишь повторяет.Перевод Н.В. ГербеляЗачем мой стих так беден новизнойИ так далек от смелых выражений?Зачем я с веком не ищу поройИных созвучий, свежести сравнений?Зачем пишу все то же об одном,Все облекая в прежние одежды,И в каждом слове выдаю пером,Кто вдохновитель мой и где надежды?О, знай, мой друг, ты свет моих стихов;Ты и любовь – вот все их содержанье.Я только тщусь из тех же старых словДать чувству вновь иное одеянье.   Ведь солнце каждый день старо и ново.   Так и любовь, твердя все то же слово.Перевод М.И. Чайковского