Сонеты

Say that thou didst forsake me for some fault,And I will comment upon that offence;Speak of my lameness, and I straight will halt,Against thy reasons making no defence.Thou canst not, love, disgrace me half so ill,To set a form upon desired change,As I'll myself disgrace: knowing thy will,I will acquaintance strangle and look strange;Be absent from thy walks; and in my tongueThy sweet beloved name no more shall dwell,Lest I, too much profane, should do it wrong,And haply of our old acquaintance tell.   For thee against my self I'll vow debate,   For I must ne'er love him whom thou dost hate.Скажи, за что меня покинула, родная, –И оправдать себя сумею я, клянусь!Скажи мне, что я хром, – и я смолчу, смирюсь,На доводы твои ничем не возражая.Настолько, друг, тебе меня не пристыдить,Чтоб оправдать свою жестокую измену.Я сам устрою все, смягчая перемену,И, став чужим, к тебе не стану уж ходить.Да и встречать тебя в прогулках уж не буду,Не буду имя я твое произносить,Чтоб этим как-нибудь тебе не повредить.А там и о любви взаимной позабуду.Я на себя восстать из-за тебя готов,Затем что не могу любить твоих врагов.Перевод Н.В. ГербеляСкажи, что я виновен, – без протестаЯ стану в этом уверять других;Скажи, что хром, – и я не сдвинусь с места,Не возражая против слов твоих.Не можешь ты меня унизить боле,Придать мрачнее вид делам моим,Чем я. И вот, твоей покорный воле,Я притворюсь тебе совсем чужим.Я стану избегать возможной встречи,И имя столь любимое твоеЯ исключу из повседневной речи,Чтоб выдать нас оно вдруг не могло.   Сам на себя воздвигну клеветы…   Могу ль любить, кого не любишь ты?..Перевод М.И. Чайковского

Сонет XC

Then hate me when thou wilt; if ever, now;Now, while the world is bent my deeds to cross,Join with the spite of fortune, make me bow,And do not drop in for an after-loss:Ah, do not, when my heart hath 'scap'd this sorrow,Come in the rearward of a conquer'd woe;Give not a windy night a rainy morrow,To linger out a purposed overthrow.If thou wilt leave me, do not leave me last,When other petty griefs have done their spite,But in the onset come; so shall I tasteAt first the very worst of fortune's might;   And other strains of woe, which now seem woe,   Compared with loss of thee, will not seem so.Когда моим врагом быть хочешь – будь теперь,Когда передо мной захлопывают дверь.Низвергни в грязь меня, соединясь с судьбою,Но не карай потом последствий местью злою.Когда душа моя печали сбросит гнет,Не приходи вонзать мне в грудь шипы забот!Пускай за ночи тьмой не следует ненастье,Чтоб отдалить – не дать померкнуть солнцусчастья!Когда ж настанет час разлуки, пусть борьбаНе длится, чтобы рок усилиться ей не далИ дух мой поскорей все худшее изведал,Что может мне послать суровая судьба, –И я не назову тогда несчастьем, знаю,Того, что я теперь несчастьем называю.Перевод Н.В. ГербеляКоль хочешь быть врагом мне – будь им ныне,Когда гоним я роком и людьми.Примкни скорей к враждебной мне судьбине,Но медленной отравой не томи!Когда душа печали сбросит гнет,О, не буди подавленную муку!За бурей вслед пусть дождик не идет…Не замедляй решенную разлуку,Покинь, – но не последним, умоляю,За меньшими печалями вослед,Нет, сразу порази! Тогда познаюТягчайшую из выпавших мне бед.   И горе, что считаю ныне горем,   Покажется мне каплей рядом с морем!Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCI

Some glory in their birth, some in their skill,Some in their wealth, some in their bodie's force,Some in their garments though new-fangled ill;Some in their hawks and hounds, some in their horse;And every humour hath his adjunct pleasure,Wherein it finds a joy above the rest:But these particulars are not my measure;All these I better in one general best.Thy love is better than high birth to me,Richer than wealth, prouder than garments' costs,Of more delight than hawks and horses be;And having thee, of all men's pride I boast:   Wretched in this alone, that thou mayst take   All this away and me most wretched make.Иной гордится тем, что в золоте родился,Тот – родом, силой мышц, игрою острых слов,Тот – бархатным плащом, в который нарядился;Тот – сворою собак, тот стаей соколов –И радость в том они тем большую находят,Чем кажется она заманчивей других;Но так как их мои избытки превосходят,То нет им и цены большой в глазах моих.Любовь твою ценю я выше, чем рожденье,А взор дороже мне пурпуровых одежд,Затем что в мире всем, исполненном надежд,С тобой одной, мой друг, возможно наслажденье.Одно меня страшит, что можешь ты притомМеня лишить всего и сделать бедняком.Перевод Н.В. ГербеляКто хвалится искусством, кто – рожденьем,Кто – деньгами, кто – парчевым плащом,Кто – мускульною силой, кто – именьем,Кто – соколом, собакой иль конем.И каждый радость, сродную ему,Считает самой высшей из утех.Все это не по вкусу моему.Мое пристрастье – лучшее из всех:Твоя любовь мне знатности милее,Богаче денег и славней венца,Охотничьей потехи веселее,Когда ты мой – нет гордости конца…   Но горе в том, что все отнять ты властен,   А без твоей любви я так несчастен!Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCII

But do thy worst to steal thyself away,For term of life thou art assured mine,And life no longer than thy love will stay,For it depends upon that love of thine.Then need I not to fear the worst of wrongs,When in the least of them my life hath end.I see a better state to me belongsThan that which on thy humour doth depend;Thou canst not vex me with inconstant mind,Since that my life on thy revolt doth lie.O, what a happy title do I find,Happy to have thy love, happy to die!   But what's so blessed-fair that fears no blot?   Thou mayst be false, and yet I know it not.Как ни желала б ты укрыться от меня,Пока я жив – моей ты быть не перестанешь;Я ж буду жить, пока жива любовь твоя,Которою давно меня к себе ты манишь.Итак, мне нужды нет страшиться новых бед,Которых уж ничто на свете не повысит;К тому ж в моей судьбе чуть виден бури след,А от твоих она капризов не зависит.Но ты не огорчишь неверностью своейТого, кто пережить ее не в состоянье.Да, я вдвойне счастлив в любви к тебе моейЕще тем, что она живет в моем дыханье.Но все же есть и тут дурная сторона:Ведь я могу не знать, что ты мне неверна.Перевод Н.В. ГербеляНо что ни делай, чтоб порвать со мной,До смертного конца ты будешь мой.Я буду жить, пока меня ты любишь,Ты осчастливишь, ты же и погубишь.Чего страшиться худшей из обид,Когда в малейшей – жизни прекращенье?Нет, лучшая мне доля предстоит,Чем быть рабом каприза настроенья.Изменой мне не возмутишь покоя,Коль от нее зависит жизнь моя…О, наконец могу вздохнуть легко я,Счастливым жить и умереть любя.   Соблазнов красоте не избежать.   Но я измен твоих могу не знать…Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCIII

So shall I live, supposing thou art true,Like a deceived husband; so love's faceMay still seem love to me, though alter'd new;Thy looks with me, thy heart in other place:For there can live no hatred in thine eye,Therefore in that I cannot know thy change.In many's looks the false heart's historyIs writ in moods and frowns and wrinkles strange.But heaven in thy creation did decreeThat in thy face sweet love should ever dwell;Whate'er thy thoughts or thy heart's workings be,Thy looks should nothing thence but sweetness tell.   How like Eve's apple doth thy beauty grow,   If thy sweet virtue answer not thy show!Я буду мыслью жить, что ты еще верна,Как позабытый муж, не видя переменыВ любимом им лице, не чувствует измены.Глазами лишь со мной, душой – разлучена,Ты мне не дашь в себе заметить перемену,Затем что в них таить не можешь ночи мглу.В ином лице легко по хмурому челуПрочесть на дне души созревшую измену;Но небеса, тебе плоть давшие и кровь,Решили, что в тебе должна лишь жить любовь,И как бы ни была зла мыслей неизбежность,В чертах твоих должны сиять лишь страстьи нежность.Как облик твой с плодом запретным Евы схож,Когда характер твой на внешность не похож!Перевод Н.В. ГербеляИ буду жить в неведеньи счастливом,Как муж обманутый. Твое лицоЕще казаться будет мне правдивым,Когда ты сердцем будешь далеко.В твоих глазах нет места ухищренью,По ним измен твоих мне не узнать.В других чертах всегда по выраженьюОбман и хитрость можно прочитать.Но Небо, сотворив тебя, решилоВ твоем лице любовь запечатлеть.Какие б бури сердце ни носило,Их в прелести твоей не разглядеть.   Ты чуден, как Эдема плод запретный,   Как в нем, в тебе паденье не заметно…Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCIV

They that have power to hurt and will do none,That do not do the thing they most do show,Who, moving others, are themselves as stone,Unmoved, cold, and to temptation slow;They rightly do inherit heaven's gracesAnd husband nature's riches from expense;They are the lords and owners of their faces,Others but stewards of their excellence.The summer's flower is to the summer sweet,Though to itself it only live and die,But if that flower with base infection meet,The basest weed outbraves his dignity:   For sweetest things turn sourest by their deeds;   Lilies that fester smell far worse than weeds.Кто властен делать зло, в ком есть к немустремленьеИ кто порыв к нему способен заглушить,Чья воля –  сталь, пред кем бессильноискушенье –Все милости небес тот вправе получить.Он многоценными дарами обладает,Не расточая их. Он сам свой властелин,Не слабый раб страстей. Живет и умираетЛишь для себя цветок –  и все ж он перл долин.Но чуть подкрадется к нему недуг нежданный –И плевел кажется свежее, чем цветок.Роняет красота венец свой златотканный,Чуть прикоснется к ней предательски порок.И роза пышная и лилия леснаяКрасу и аромат теряют, увядая.Перевод Ф.А. ЧервинскогоКто может вред нанесть, но все же не вредит,Не делает того, о чем лишь говорит,Кто, возбудив других, холодным остается,И на соблазн нейдет, и злу не поддается –В наследство тот берет небесные красыИ не кладет даров природы на весы:Он внешности своей хозяин и властитель,Тогда как в большинстве всяк лишь ее хранитель.Нам мил цветок полей лишь летнею порой,Хотя он для себя цветет и увядает;Но вот червяк к нему под венчик заползает –И сорной вскоре он становится травой.И лучшему легко в дурное превратиться,И лилия, завяв, навозом становится.Перевод Н.В. ГербеляКто в силах повредить, но не вредит,Не делает того, чем угрожает,Влияя на других, сам как гранитНезыблем, тверд, соблазны побеждает, –По праву тот наследует блага,Возделывает их, не расточая,Как властелин, разумно умножая,Когда другие стражи лишь добра.Весенний цвет наряден для весны,Сам по себе он лишь живет и вянет,И если вдруг он зараженным станет,То хуже он негоднейшей травы.   Так красота от скверны и обмана   Как сгнивший цвет – зловоннее бурьяна…Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCV

How sweet and lovely dost thou make the shameWhich, like a canker in the fragrant rose,Doth spot the beauty of thy budding name!O, in what sweets dost thou thy sins enclose!That tongue that tells the story of thy days,Making lascivious comments on thy sport,Cannot dispraise but in a kind of praise;Naming thy name blesses an ill report.O, what a mansion have those vices gotWhich for their habitation chose out thee,Where beauty's veil doth cover every blotAnd all things turns to fair that eyes can see!   Take heed, dear heart, of this large privilege;   The hardest knife ill-used doth lose his edge.В какую прелесть ты свой облекаешь грех,Который точно яд, что розу отравляет,Святую чистоту любви твоей пятнает?В какой приют его ты прячешь ото всех?Припоминая дни твоей протекшей славы,А с нею и твои нескромные забавы,Язык перестает корить и осуждатьИ принужден в конце бывает замолчать.И что за жизнь была твоим порокам скверным,Назначившим тебя своим приютом верным,Чья прелесть флер кладет на каждое пятноИ придает красу всему, что нам дано.Но берегись, мой друг, отличия такого:И лучший нож в руках тупится у иного.Перевод Н.В. ГербеляКаким прелестным делаешь ты стыд,Который, словно червь в пахучей розе,Слух о тебе в зародыше пятнит:Твои грехи подобны вешней грезе.Кто о тебе вещает, описавСластолюбивый пыл твоих забав, –Не может порицать без восхищенья.И против воли шлет благословенье.Что за приют! Какой прелестный кров,Избрав тебя, нашли себе пороки!Твоей красы блистающий покровМеняет грязь в прозрачные потоки.   Но берегись, сокровище мое!   У лучшего ножа тупеет острие.Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCVI

Some say thy fault is youth, some wantonness;Some say thy grace is youth and gentle sport;Both grace and faults are loved of more and less;Thou mak'st faults graces that to thee resort.As on the finger of a throned queenThe basest jewel will be well esteem'd,So are those errors that in thee are seenTo truths translated, and for true things deem'd.How many lambs might the stern wolf betray,If like a lamb he could his looks translate!How many gazers mightst thou lead away,If thou wouldst use the strength of all thy state!   But do not so; I love thee in such sort,   As, thou being mine, mine is thy good report.Одни тебя за пыл и молодость бранят,Другие же за них тебя боготворят,И каждый ради них любуется тобою,Скрывающей грехи свои под красотою.Как бриллиант в венце царицы молодойСпособен возбудить в сердцах восторг живой,Так и грехи твои вид правды принимаютИ ложное считать за правду заставляют.Не мало б обманул разбойник-волк ягнят,Когда б судьба дала ему ягненка взгляд.О, скольких увлекла б ты смертных на страданье,Сумей лишь в ход пустить свое очарованье!Ну что ж, когда тебя люблю так крепко я,Что честь твоя близка мне так же, как своя!Перевод Н.В. ГербеляКто говорит, что юный пыл твой – грех,Кто прелесть в нем особую находит.Но грех ли, прелесть – он чарует всех,И взор твой в прелесть даже грех возводит.Как на руке у молодой царицыНичтожный камень блещет как алмаз,Твоих проступков темные страницыБлестят как добродетели для нас.Не все ль ягнята пали б жертвой волка,Когда б он мог их видом обмануть?Какую массу лиц ты сбил бы с толка,Когда б хотел все чары развернуть?   Не делай этого! Мне честь твоя,   Раз что ты мой, дороже, чем моя.Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCVII

How like a winter hath my absence beenFrom thee, the pleasure of the fleeting year!What freezings have I felt, what dark days seen!What old December's bareness everywhere!And yet this time removed was summer's time;The teeming autumn, big with rich increase,Bearing the wanton burden of the prime,Like widow'd wombs after their lords' decease:Yet this abundant issue seem'd to meBut hope of orphans, and unfather'd fruit;For summer and his pleasures wait on thee,And, thou away, the very birds are mute:   Or, if they sing, 'tis with so dull a cheer,   That leaves look pale, dreading the winter's near.Как было на зиму похоже это время,Которое провел с тобой я не вдвоем!Что за мороз и мрак спускалися, как бремя,И как все вдруг в глаза глядело декабрем!Однако время то – благое было летоИ осень с золотой кошницею своей,Несущей бремя благ весеннего привета,Подобно чреву вдов по смерти их мужей.И те дары небес казались мне в томленьиНесчастными детьми, не знавшими отцов,Затем что у тебя и лето в услуженьи,И птицы не поют, не вслушавшись в твой зов;А если и поют, то с грустию такою,Что листья блекнут вкруг – ну, точнопред зимою.Перевод Н.В. ГербеляКак на зиму похожи дни разлукиС тобой, о радость промелькнувших дней!Какой мороз! Как все томится в скуке!Какой декабрь средь леса и полей!А между тем то было вслед за летом,Роскошной осенью, в пору плодов,Зачатых некогда весенним цветом,Как плод любви осиротелых вдов.И вялыми казались мне плоды,Которые не знают ласк отца,Ведь лето и отрада там, где ты,А без тебя у рощи нет певца.   А если есть, поет он так уныло,   Что вянет лист, страшась зимы постылой.Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCVIII

From you have I been absent in the spring,When proud-pied April, dress'd in all his trim,Hath put a spirit of youth in every thing,That heavy Saturn laugh'd and leap'd with him.Yet nor the lays of birds nor the sweet smellOf different flowers in odour and in hue,Could make me any summer's story tell,Or from their proud lap pluck them where they grew;Nor did I wonder at the lily's white,Nor praise the deep vermilion in the rose;They were but sweet, but figures of delight,Drawn after you, you pattern of all those.   Yet seem'd it winter still, and you away,   As with your shadow I with these did play.Весна цвела, –  был от тебя вдали я;Апрель нарядный красками сверкал,Во все вливалась юности стихияИ сам Сатурн смеялся и плясал.Но песни птиц, цветов благоуханья,Краса лугов, –  все было чуждо мне;Я сладкого не ощущал желаньяСорвать цветок, воспеть хвалу весне;Я презирал красу лилеи бледной,Румяных роз я не ласкал, любя!Вся прелесть их, –  я знал, –  лишь списокбедныйС их образца единого –  тебя!Казалось мне, что вкруг –  зима! МечтамиС тобою весь, я лишь шутил с цветами.Перевод Н.А. ХолодковскогоЯ далеко, мой друг, был от тебя весной,Когда апрель в цветах своей одежды новойВсему передавал пыл юношеский свой,Причем с ним ликовал и смерти бог суровой.Но ни пернатых хор, ни аромат цветов,Чьих венчиков весной нам вид всего дороже,Не возбуждают дум во мне, ни светлых снов,Ни жажды те цветы срывать на пышном ложе.Не удивлялся я лилейной белизнеИ розы не хвалил пурпурового цвета,Затем что прелесть их – краса весны и лета –Лишь копией твоей являлась всюду мне.Но все же снег кругом лежавшим мне казалсяИ ими, как твоей я тенью, забавлялся.Перевод Н.В. ГербеляЯ далеко был от тебя весной,Когда апрель в одежде многоцветнойДышал повсюду жизнью молодой,И сам Сатурн был светлый и приветный.Ни пенье птиц, ни мед благоуханьяПестреющей долины не моглиЗаставить верить их очарованью,Или сорвать цветок с лица земли.Ни бледность лилии, ни роз блистаньеНе тешило меня: я видел в нихЛишь бледный отблеск твоего сиянья,О образец всех прелестей земных!   Да, зимним мне казался их убор,   И с ними вел такой я разговор.Перевод М.И. Чайковского

Сонет XCIX

The forward violet thus did I chide:Sweet thief, whence didst thou steal thy sweetthat smells,If not from my love's breath? The purple prideWhich on thy soft cheek for complexion dwellsIn my love's veins thou hast too grossly dyed.The lily I condemned for thy hand,And buds of marjoram had stol'n thy hair;The roses fearfully on thorns did stand,One blushing shame, another white despair;A third, nor red nor white, had stol'n of both,And to his robbery had annex'd thy breath;But, for his theft, in pride of all his growthA vengeful canker eat him up to death.   More flowers I noted, yet I none could see,   But sweet or colour it had stol'n from thee.Я раннюю фиалку так бранил:«О милый вор! Как смел ты ароматыС любимых уст украсть? Из милых жилКак смел взять кровь, которой так богатыТвои ланиты в цвете юных сил?»В честь рук твоих я порицал лилею,Бранил душицу в честь твоих кудрей;Из роз одна краснела; перед неюДругая снега сделалась белей,А третьей цвет ни красный был, ни белый:Румянец твой похитила онаИ белизну! Но за грабеж столь смелыйЧервяк ее всю источил до дна.И все цветы, так думал я в печали,Красу иль сладость у тебя украли.Перевод Н.А. ХолодковскогоФиалке ранней я с укором говорил:«Где ты похитила свой аромат небесный,Как не из вздохов той, кому мой отдан пыл,А пурпур на покров из вен моей прелестной?»Я лилию корил в покраже белизныПрекрасных рук твоих, а мак – волос каскада;Что ж до трех роз, то – в прах стыдом низложены,Они чуть рдели вкруг, не подымая взгляда:Одна – пылая вся, другая – побледнев,А третья – всем даря чужие ароматы,Тогда как червь, давно свой сдерживавший гнев,Уже точил ее, дождавшися расплаты.Поверь, что я цветка такого не видал,Который с уст твоих свой запах бы не брал!Перевод Н.В. ГербеляЯ так цветок фиалки упрекал:Прелестный вор, твое благоуханьеТы не из уст ли милого украл?Чтоб лепесткам твоим придать блистаньеНе у него ли кровь из жил ты взял?Лилей корил за цвет руки твоей,Ростки душицы – за красу волос,Виновными глядели кущи роз,Одни красны, другие же бледнейЧем снег, а третьи – в краске томной млели,Украв твой цвет и нежный аромат.За это воровство их черви ели,Когда всего пышнее их наряд.   И не было ни одного цветка,   Который не ограбил бы тебя.Перевод М.И. Чайковского

Сонет C

Where art thou, Muse, that thou forget'st so longTo speak of that which gives thee all thy might?Spend'st thou thy fury on some worthless song,Darkening thy power to lend base subjects light?Return, forgetful Muse, and straight redeem,In gentle numbers time so idly spent;Sing to the ear that doth thy lays esteemAnd gives thy pen both skill and argument.Rise, resty Muse, my love's sweet face survey,If Time have any wrinkle graven there;If any, be a satire to decay,And make Time's spoils despised every where.   Give my love fame faster than Time wastes life,   So thou prevent'st his scythe and crooked knife.Забыв свои мечты, куда ты скрылась, муза?Нельзя молчать о том, в чем для тебя же власть!Теряя сердца пыл для низкого союза,Ты светишь лишь тому, чего алкает страсть…Опомнись и вернись к забытым песнопеньям!Пусть слаще зазвучит напевов нужный строй!К испытанной любви с воскресшимвдохновеньемМы вместе поспешим прибойною волной.На милый взглянем лик, которым сердце полно:Не виден ли на нем упорный след забот?О муза, –  если да, то ты не будь безмолвнаИ едкою строфой осмей судьбины гнет!И друга ты прославь, пока еще есть время,Пока не налегло плиты могильной бремя.Перевод Э.Э. УхтомскогоО муза, где же ты? что долго так молчишьИ, в чем вся власть твоя, о том не говоришь?Ужель ты тратишь пыл веселья, песнь слагая,Чем славу лишь мрачишь, ничтожность возвышая?Явись мне, муза, вновь и возврати скорейПотерянные дни для славы и искусства,И вновь воспой красу поклонницы своей,Вливающей в перо твое свой ум и чувства.Встань, Муза, и взгляни на личико моейКрасавицы – морщин не сыщется ль у ней?И если – да, иди представь богов собраньюИ пред Сатурном дай простор негодованью –Прославь ее пред ним, хвалы свои умножь,И ты предупредишь косу его и нож.Перевод Н.В. ГербеляГде, Муза, ты, что не поешь так долгоО том, кто для тебя источник сил?Иль в пошлой песне, изменяя долгу,На недостойных тратишь светлый пыл?Вернись! Скорее искупи винуВ созвучьях нежных, полных вдохновенья.Воспой того, кто ценит песнь твою,Кто дал ей содержанье и уменье.Восстань, взгляни на милого чело –Не провело ли время в нем морщины –И если да, осмей упадок зло.Позорь везде и дряхлость и седины.   Но будь проворней времени, лети!   Губящую косу предупреди!Перевод М.И. Чайковского

Сонет CI

O truant Muse, what shall be thy amendsFor thy neglect of truth in beauty dyed?Both truth and beauty on my love depends;So dost thou too, and therein dignified.Make answer, Muse: wilt thou not haply say,'Truth needs no colour, with his colour fix'd;Beauty no pencil, beauty's truth to lay;But best is best, if never intermix'd'?Because he needs no praise, wilt thou be dumb?Excuse not silence so, for't lies in theeTo make him much outlive a gilded tombAnd to be praised of ages yet to be.   Then do thy office, Muse; I teach thee how   To make him seem long hence as he shows now.О муза, не ленись! И так виновна ты,Чуждаясь истины, красою облеченной…Любовь моя одна живит твои мечтыИ вещие слова у песни окрыленной.Напрасно скажешь ты: началам неземнымНа что созвучий строй, пленительные сказки?На что резец и кисть красотам вековым?Суровой истине не нужны блеск и краски.И другу моему ничто –  твоя хвала,Но обессмерть его певучим величаньем,Чтоб в будущих веках воспетого челаНе смел коснуться рок жестоким увяданьем.…Но как нам сохранить бесценные чертыВ зарницах истины и звучной красоты?Перевод Э.Э. УхтомскогоЧем, Муза, ты себя в том можешь оправдать,Что Правду с красотой забыла воспевать?Все трое у моей любви вы в услуженье,Чем, Муза, можешь ты гордиться, без сомненья.Что ж, Муза, говори: быть может, скажешь тыЧто Истине совсем не нужно украшенья,Что в красоте самой – и правда красоты,И кисть художника ей не придаст значенья.Но если так – ужель ты быть должна немой?Неправда! От тебя зависит от однойЗаставить друга ввысь подняться с облаками,Чтоб восхваленным быть грядущими веками.Я ж научу тебя – как друга, уж поверь,Потомству показать таким, как он теперь.Перевод Н.В. ГербеляЛентяйка Муза! Как искупишь тыПренебреженье к правде с красотою?Не обе ли они отраженыВ чертах того, кто так любим тобою?Ответь мне. Уж не хочешь ли сказать,Что правда без похвал всегда нетленна?Что красоту не стоит украшать?Что совершенство в корне совершенно?Что он красив, так будешь ты нема?Тебе в молчаньи оправданья нет,Когда ты в силах, чтоб во все векаОн жил и всюду проливал свой свет.   За дело, Муза! Сделаем с тобою,   Его красу на все века живою!Перевод М.И. Чайковского

Сонет CII

My love is strengthen'd, though more weakin seeming;I love not less, though less the show appear;That love is merchandized whose rich esteemingThe owner's tongue doth publish every where.Our love was new, and then but in the spring,When I was wont to greet it with my lays;As Philomel in summer's front doth singAnd stops her pipe in growth of riper days.Not that the summer is less pleasant nowThan when her mournful hymns did hush the night,But that wild music burthens every boughAnd sweets grown common lose their dear delight.   Therefore like her I sometime hold my tongue,   Because I would not dull you with my song.Чем глубже любим мы, тем чаще страсть таю,И крепнет с каждым днем привязанность немая;Но людям прокричать, что нежит грудь твою,Способна только чернь холодная, слепая.Лишь на заре любви я звал тебя поройК душистым цветникам весенних песнопений,В томительной ночи, насыщенной грозой,Все реже говорит любви призывный гений.Так падает напев средь знойной темнотыУ любящей леса, грустящей Филомелы,Когда гудят в роях бессонные кустыИ всюду аромат свои вонзает стрелы.…Да, как она молчит, –  молчать хочу и я,Боясь, что досадит тебе любовь моя.Перевод Э.Э. УхтомскогоЛюбовь моя сильна – и где ее конец?Она огонь, но чувств своих не выражает;Но та любовь – товар, чью цену продавец,Стараяся поднять, всем громко объявляет.О, наша страсть была еще в своей весне,Когда я стал ее приветствовать стихами!Так соловей поет пред летними ночамиИ, выждав их приход, смолкает в тишине.Не то чтоб летом мне жилося поскучней,Чем в дни, когда любовь звучит в тиши ночей;Но музыка теперь едва ль не в ветке каждойЗвучит, и грудь ее уж пьет не с прежней жаждой.И я, не надоесть чтоб песнею моейТвоим ушам, порой молчу, подобно ей.Перевод Н.В. ГербеляМоя любовь растет, хоть не на взгляд.Люблю не меньше, меньше выражая.Любовь – товар, когда о ней кричатНа площади, ей цену поднимая.В весеннюю пору любви моейТебя встречал моею песней звонкой,Как у порога лета соловей.Но чуть окрепнет в ниве стебель тонкий,Смолкает он, – не потому, что слащеПора весны, когда он пел о розе,Но потому, что там гудит в зеленой чащеИ глушит песнь любви в вседневной прозе.   Поэтому, как он, и я молчу,   Тебя тревожить песней не хочу.Перевод М.И. Чайковского