Сонеты

Сонет LI

Thus can my love excuse the slow offenceOf my dull bearer when from thee I speed:From where thou art why should I haste me thence?Till I return, of posting is no need.O, what excuse will my poor beast then find,When swift extremity can seem but slow?Then should I spur, though mounted on the wind;In winged speed no motion shall I know:Then can no horse with my desire keep pace;Therefore desire, of perfect'st love being made,Shall neigh – no dull flesh – in his fiery race;But love, for love, thus shall excuse my jade,   'Since from thee going, he went wilful-slow,   Towards thee I'll run, and give him leave to go.'Любовь прощает медленность коня,Когда с тобой я должен разлучаться;Зачем спешить? Что может гнать меня?Спешить пора, как буду возвращаться.Тут извинений конь мой не найдет…Все будет мне медлительным казаться.От шпор моих и ветер не уйдет,Когда б я на спине его мог мчаться.Коню ль мои желания догнать?Должно меня нести любви стремленье;Не может плоть за нею поспевать, –И вот коню находит извиненьеЛюбовь: едва плелся он от тебя;Пущу его и полечу любя.Перевод П.Н. КрасноваЛюбовь моя коню простит все замедленья,Когда он от тебя потащится со мной.К чему спешить туда, где нет моей родной?Ведь быстрота нужна нам лишь для возвращенья.Но как я извиню ленивого коня,Когда и быстрота – медленье для меня,Когда – хоть ветер мчи – коня я шпорить будуИ видеть быстроту и в крыльях позабуду?Не перегнать коню фантазии моей,Рожденной средь огня бушующих страстейИ мчащейся вперед стезею вдохновенья;Но страсть моя простит коню все прегрешенья.Когда ж так тихо он по доброй воле шел,То, бросивши его, примчуся, как орел.Перевод Н.В. ГербеляЛюбовь так может извинить коня,Когда он медлит, друга покидая:К чему спешить, от счастья уезжая?До возвращенья спешка не нужна.Но как вину коня тогда простить,Когда стрела покажется мне клячей?Тогда сам ветер буду шпорить, бить,Весь окрыленный спешностью горячей.Коню ли переспорить вожделенье?Оно, как плод любовного огня,Заржет громчей коня в своем стремленьи.Но за любовь любовь простит коня.   Ведь медлил он, с тобой разлуку чуя,   Помчась к тебе, его освобожу я.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LII

So am I as the rich, whose blessed keyCan bring him to his sweet up-locked treasure,The which he will not every hour survey,For blunting the fine point of seldom pleasure.Therefore are feasts so solemn and so rare,Since, seldom coming in that long year set,Like stones of worth they thinly placed are,Or captain jewels in the carcanet.So is the time that keeps you as my chest,Or as the wardrobe which the robe doth hide,To make some special instant special blest,By new unfolding his imprison'd pride.   Blessed are you whose worthiness gives scope,   Being had, to triumph; being lack'd, to hope.Я –  как богач, которого приводитК сокровищу заветный из ключей;Смотреть свой клад не каждый час он ходит,Чтоб радость сделать реже, но сильней.Так праздников торжественных весельеРазделено по редким дням в году;Так лучшие из перлов в ожерельеНанизаны не сплошь в одном ряду,Так часто время и тебя скрывает,Как редкий перл иль праздничный наряд:Тем слаще видеть мне тебя бывает!Благодарить за все тебя я рад.С тобою быть –  блаженство обладанья;Тебя не видеть –  счастье ожиданья!Перевод Н.А. ХолодковскогоЯ – тот богач, чей ключ к сокровищам егоЕму ночной порой дорогу пролагает, –Среди которых он не каждый день бывает,Чтоб тем не притупить восторга своего.И празднества затем свершаются так строго,Что в каждом их году встречается не много.Подобно жемчугам, заделанным в венце,Иль ряду дорогих алмазов на кольце,Иль выбору одежд, хранящихся до срока,Храню и я тебя в душе своей глубоко,И только иногда вскрываю свой тайник,Чтоб сделать дорогим один особый миг.Так возвеличься ж ты, чьи вид и совершенстваСпособны возбудить надежду на блаженство!Перевод Н.В. ГербеляЯ как богач, чей ключ благословенныйВскрывает тайное сокровище свое,Не каждый час, но редко, сокровенно,Чтоб не тупить блаженства острие.Всем ведомо: как редкое веселье,Приходит праздник только раз в году,И драгоценный камень в ожерельеЛишь скупо расставляется в ряду.Так и часы с тобой, как мой тайникИль сундуки с одеждою богатой,Даруют мне благословенный миг,Раскрыв красы, которыми чреваты.   Блажен же ты, чьи порождают вежды   С тобой восторг, а без тебя – надежды!Перевод М.И. Чайковского

Сонет LIII

What is your substance, whereof are you made,That millions of strange shadows on you tend?Since every one hath, every one, one shade,And you, but one, can every shadow lend.Describe Adonis, and the counterfeitIs poorly imitated after you;On Helen's cheek all art of beauty set,And you in Grecian tires are painted new:Speak of the spring and foison of the year;The one doth shadow of your beauty show,The other as your bounty doth appear;And you in every blessed shape we know.   In all external grace you have some part,   But you like none, none you, for constant heart.Скажи мне, из чего, мой друг, ты создана,Что тысячи теней вокруг тебя витают?Ведь каждому всего одна лишь тень дана,А прихоти твои всех ими наделяют.Лишь стоит взгляд один склонить на облик твой,Чтоб тотчас Адонис предстал тебе на смену;А если кисть создаст прекрасную Елену,То это будешь ты под греческой фатой.Весну ли, лето ль – что поэт ни воспевает,Одна – лишь красоту твою очам являет,Другое ж – говорит о щедрости ТвоейИ лучшее в тебе являет без затей.Все, чем наш красен мир, все то в тебе таится;Но с сердцем, верь, твоим ничто, друг, не сравнится.Перевод Н.В. ГербеляКакая сущность твоего сложенья?Тьмы чуждых образов живут в тебе.У всех одно лишь тени отраженье,А ты один вмещаешь все в себе.Лик Адониса жалко искажаетСобой твои небесные черты, –Все, что лицо Елены украшает,В одежде грека воплощаешь ты.Возьмем весну иль осени дары:Та – только тень твоих очарований,А эта – воплощенье доброты.Ты отражен в красотах всех созданий,   Ты внешностью участвуешь везде,   Но постоянство сердца лишь в тебе.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LIV

O, how much more doth beauty beauteous seemBy that sweet ornament which truth doth give!The rose looks fair, but fairer we it deemFor that sweet odour which doth in it live.The canker blooms have full as deep a dyeAs the perfumed tincture of the roses,Hang on such thorns and play as wantonlyWhen summer's breath their masked buds discloses:But, for their virtue only is their show,They live unwoo'd, and unrespected fade,Die to themselves. Sweet roses do not so;Of their sweet deaths are sweetest odours made:   And so of you, beauteous and lovely youth,   When that shall vade, by verse distills your truth.О, красота еще прекраснее бывает,Когда огонь речей в ней искренность являет!Прекрасен розы вид, но более влечетК цветку нас аромат, который в нем живет.Пышна царица гор, лесов, садов и пашен,Но и шиповник с ней померится на вид:Имеет он шипы и листьями шумитНе хуже, чем она, и в тот же цвет окрашен.Но так как сходство их в наружности одной,То он живет один, любуясь сам собой,И вянет в тишине; из розы ж добываютНежнейшие духи, что так благоухают.Так будешь жить и ты, мой друг, в моих стихах,Когда твоя краса и юность будут – прах.Перевод Н.В. ГербеляО, как краса становится нам крашеВ убранстве правоты! Красив нарядУ роз, но восхищенье нашеРастет, вдохнув их сладкий аромат.Шиповник тоже нам глаза ласкаетНе меньше цвета благовонных роз:Он, сходный с ними, как они блистаетВ волшебную пору весенних рос.Но красота его на миг жива:Он без ухода, лишний, умираетКак бы один. А роза, и мертва,Свой аромат повсюду расточает.   Так будет цвесть твой дух в моих стихах,   Когда твой облик обратится в прах.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LV

Not marble, nor the gilded monumentsOf princes, shall outlive this powerful rhyme;But you shall shine more bright in these contentsThan unswept stone, besmear'd with sluttish time.When wasteful war shall statues overturn,And broils root out the work of masonry,Nor Mars his sword nor war's quick fire shall burnThe living record of your memory.'Gainst death and all-oblivious enmityShall you pace forth; your praise shall still find roomEven in the eyes of all posterityThat wear this world out to the ending doom.   So, till the judgment that yourself arise,   You live in this, and dwell in lovers' eyes.Ни мрамору, ни злату саркофага,Могущих сих не пережить стихов,Не в грязном камне, выщербленном влагой,Блистать ты будешь, но в рассказе строф.Война низвергнет статуи, и зданийТвердыни рухнут меж народных смут,Но об тебе живых воспоминанийНи Марса меч, ни пламя не сотрут.Смерть презирая и вражду забвенья,Ты будешь жить, прославленный всегда;Тебе дивиться будут поколенья,Являясь в мир, до Страшного суда.До дня того, когда ты сам восстанешь,Во взоре любящем ты не увянешь!Перевод В.Я. БрюсоваНи гордому столпу, ни царственной гробницеНе пережить моих прославленных стихов,И имя в них твое надежней сохранится,Чем на дрянной плите, игралище веков.Когда война столпы и арки вдруг низложит,А памятники в прах рассыпятся в борьбе,Ни Марса меч, ни пыл войны не уничтожатСвидетельства, мой друг, живого о тебе.И вопреки вражде и демону сомненийТы выступишь вперед – и похвала всегдаСумеет место дать тебе средь поколений,Какие будут жить до страшного суда.И так, покамест сам на суд ты не предстанешь,В стихах ты и в глазах век жить не перестанешь.Перевод Н.В. ГербеляНет! Пышность мрамора гробниц земныхВладык не победит мой мощный стих.Ты будешь светел в нем, всегда нетленный,А время смоет камня блеск надменный.Когда война статуи свергнет в прах,И не оставит бунт на камне камень,Ни Марса меч, ни всемогущий пламеньНе тронут память о твоих чертах.И слава о тебе на век пребудетЛюдской вражде и смерти вопреки.Ты будешь юн, как в ниве васильки,Доколе всех звук трубный не разбудит.   Пока на Суд не встанешь из могилы,   В моих стихах ты будешь жив, о милый!Перевод М.И. Чайковского

Сонет LVI

Sweet love, renew thy force; be it not saidThy edge should blunter be than appetite,Which but to-day by feeding is allay'd,To-morrow sharpened in his former might:So, love, be thou, although to-day thou fillThy hungry eyes, even till they wink with fulness,To-morrow see again, and do not killThe spirit of love, with a perpetual dulness.Let this sad interim like the ocean beWhich parts the shore, where two contracted newCome daily to the banks, that when they seeReturn of love, more blest may be the view;   Else call it winter, which being full of care   Makes summer's welcome thrice more wished,more rare.Восстань, любовь моя! Ведь каждый уверяет,Что возбудить тебя трудней, чем аппетит,Который, получив сегодня все, молчит,А завтра – чуть заря – протест свой заявляет.Уподобись ему – и нынче же, мой друг,Скорей насыть глаза свои до пресыщенья,А завтра вновь гляди и чувством охлажденьяНе убивай в себе любви блаженной дух.Пусть промежуток тот на то походит море,Что делит берега, куда с огнем во взореЯвляется что день влюбленная чета,Чтоб жарче с каждым днем соединять уста.Иль уподобься ты дням осени туманным,Что делают возврат весны таким желанным.Перевод Н.В. ГербеляЛюбовь, воспрянь. Пускай не говорят,Что твой клинок тупее вожделенья,Которое, тупясь от пресыщенья,На завтра вновь отточенный булат.Так будь и ты. И хоть твой взгляд голодныйНасытился и клонится ко сну,Пусть завтра вновь блеснет. Не дай огнюГруди заснуть в унылости холодной.Пусть будет отдых твой подобен морюСредь берегов, где юная четаВ ладье встречает с пламенем во взореВозврат любви, увидя берега.   Зови его зимой, когда в морозы   Мы страстно ждем расцвета вешней розы.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LVII

Being your slave, what should I do but tend,Upon the hours and times of your desire?I have no precious time at all to spend,Nor services to do, till you require.Nor dare I chide the world-without-end hour,Whilst I, my sovereign, watch the clock for you,Nor think the bitterness of absence sourWhen you have bid your servant once adieu;Nor dare I question with my jealous thoughtWhere you may be, or your affairs suppose,But, like a sad slave, stay and think of noughtSave, where you are, how happy you make those.   So true a fool is love that in your will,   Though you do anything, he thinks no ill.Твой верный раб, я все минуты дняТебе, о мой владыка, посвящаю.Когда к себе ты требуешь меня,Я лучшего служения не знаю.Не смею клясть я медленных часов,Следа за ними в пытке ожиданья,Не смею и роптать на горечь слов,Когда мне говоришь ты: «До свиданья».Не смею я ревнивою мечтойСледить, где ты. Стою –  как раб угрюмый –Не жалуясь и полн единой думой:Как счастлив тот, кто в этот миг с тобой!И так любовь безумна, что готоваВ твоих поступках не видать дурного.Перевод В.Я. БрюсоваКогда мне раз слугой твоим пришлося стать,Я должен лишь твои желанья исполнять.Есть время у меня – оно не драгоценно –И я твоим рабом останусь неизменно.Я не могу роптать на долгие часы,Когда слежу их бег, велениям красыПослушен, и в тиши о горечи разлукиНе смею помышлять, терпя в замену муки.В злых мыслях даже я не смею вопрошать,Где ты живешь и бдишь, с кем говоришь и ходишь,А осужден, как раб, о том лишь все мечтать,Как счастливы все те, с кем время ты проводишь.Любовь ведь так глупа, что все, что ни придетТебе на ум, всегда достойным хвал найдет.Перевод Н.В. ГербеляРаз я твой раб, готов я должен бытьВо всякий час ждать твоего желанья, –Не знать досуга, даже не служить,Пока я не услышал приказанья, –Не сметь роптать на бесконечный час,Когда мой властелин покой вкушает, –Не горевать, услышавши приказРасстаться с ним. Когда он уезжает,Спросить не смею в помыслах ревнивых,Куда, зачем покинул он меня,И, хмурый, думаю о тех счастливых,Которым радость быть с тобой дана.   Любовь глупа, и ей твое желанье –   Чтоб ты ни совершил – вне порицанья.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LVIII

That god forbid that made me first your slave,I should in thought control your times of pleasure,Or at your hand the account of hours to crave,Being your vassal, bound to stay your leisure!O, let me suffer, being at your beck,The imprison'd absence of your liberty;And patience, tame to sufferance, bide each check,Without accusing you of injury.Be where you list, your charter is so strongThat you yourself may privilege your timeTo what you will; to you it doth belongYourself to pardon of self-doing crime.   I am to wait, though waiting so be hell;   Not blame your pleasure, be it ill or well.Избави Бог, судивший рабство мне,Чтоб я и в мыслях требовал отчета,Как ты проводишь дни наедине.Ждать приказаний –  вся моя забота!Я твой вассал. Пусть обречет меняТвоя свобода на тюрьму разлуки:Терпение, готовое на муки,Удары примет, голову склоня.Права твоей свободы –  без предела.Где хочешь будь; располагай собойКак вздумаешь; в твоих руках всецелоПрощать себе любой проступок свой.Я должен ждать, –  пусть в муках изнывая, –Твоих забав ничем не порицая.Перевод В.Я. БрюсоваИзбави Бог меня, чтоб, ставши раз рабом,Я вздумал проверять дела твои, забавыИ ждать отчета, друг, во времени твоем,Тогда как я твои обязан чтить уставы.Пусть буду я страдать в отсутствии твоем,Покорный всем твоим капризам и веленьямИ ложь надежды злой, не чтя ее грехомТвоим, переносить с безропотным терпеньем.Ты так сильна, что где б дух ни носился твой,Ты временем своим сама располагаешь,Так как оно тебе принадлежит одной,И цену ты сама своим поступкам знаешь.Я ж должен только ждать, хоть ожиданье – ад,И молча прохожу твоих проступков ряд.Перевод Н.В. ГербеляТот бог, что обратил меня в раба,Велел не проверять твои досуги,Не требовать отчета у тебяИ быть всегда готовым для услуги.О, дай снести, когда я пред тобой,Отсутствие преград твоей свободы!Терпенья дай, смиренного тоской,Переносить измен твоих невзгоды!Где хочешь будь. Ты полный властелинВсех дел твоих и времяпровожденья.Себя ты можешь миловать один,Свершая над собою преступленье.   Хоть ожиданье ад, – я должен ждать   И что бы ты ни сделал – не роптать.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LIX

If there be nothing new, but that which isHath been before, how are our brains beguiled,Which, labouring for invention, bear amissThe second burthen of a former child!O, that record could with a backward look,Even of five hundred courses of the sun,Show me your image in some antique book,Since mind at first in character was done!That I might see what the old world could sayTo this composed wonder of your frame;Whether we are mended, or whether better they,Or whether revolution be the same.   O, sure I am, the wits of former days,   To subjects worse have given admiring praise.Быть может, правда, что в былое время, –Что есть, –  все было; нового –  здесь нет,И ум, творя, бесплодно носит бремяРебенка, раньше видевшего свет.Тогда, глядящие в века былые,Пусть хроники покажут мне твой лик,Лет за пятьсот назад, в одной из книг,Где в письмена вместилась мысль впервые.Хочу я знать, что люди в эти дниО чуде внешности подобной говорили.Мы стали ль совершенней? иль ониПрекрасней были? иль мы те ж, как были?Но верю я: прошедшие годаТаких, как ты, не знали никогда!Перевод В.Я. БрюсоваКогда лишь ново то, что есть и было прежде,То как далек наш ум от истины, в надеждеТрудящийся создать, но лишь несущий гнетРожденных до того бесчисленных забот.О, если бы могла нас летопись заставитьЗа несколько сот лет на миг один взглянутьИ образ твой таким могла бы нам представить,Каким его впервой из слов усвоил взгляд,Чтоб я увидеть мог, что древность рассказалаПро созданный вполне прекрасный образ твойИ лучше ль древних мы, иль раса хуже стала,Иль в мире все идет обычной чередой.Я ж знаю, что умы философов покойныхХвалили иногда и менее достойных.Перевод Н.В. ГербеляЧто есть, уж было, может быть, не раз.И вот, минувшее изображая,Наш бедный ум обманывает нас,Известное когда-то вновь рождая.О, если б мог я, заглянув в сказаньяПяти веков, увидеть облик твойВ одной из древних книг, где начертаньяВпервые закрепили дух живой!О, если б знать, что б древние решили,Увидя чудеса твоих красот,Кто ближе к совершенству – мы, они ли, –Иль мир свершает тот же оборот?   О, я уверен, ум веков былых   Ценил черты, куда бледней твоих!Перевод М.И. Чайковского

Сонет LX

Like as the waves make towards the pebbled shore,So do our minutes hasten to their end;Each changing place with that which goes before,In sequent toil all forwards do contend.Nativity, once in the main of light,Crawls to maturity, wherewith being crown'd,Crooked eclipses 'gainst his glory fight,And Time that gave doth now his gift confound.Time doth transfix the flourish set on youthAnd delves the parallels in beauty's brow,Feeds on the rarities of nature's truth,And nothing stands but for his scythe to mow:   And yet to times in hope my verse shall stand.   Praising thy worth, despite his cruel hand.Как волны набегают на каменья,И каждая там гибнет в свой черед,Так к своему концу спешат мгновенья,В стремленьи неизменном –  все вперед!Родимся мы в огне лучей без тениИ в зрелости бежим; но с той порыДолжны бороться против злых затмений,И время требует назад дары.Ты, время, юность губишь беспощадно,В морщинах искажаешь блеск красы,Все, что прекрасно, пожираешь жадно,Ничто не свято для твоей косы.И все ж мой стих переживет столетья:Так славы стоит, что хочу воспеть я!Перевод В.Я. БрюсоваКак волны к берегам стремятся чередой,Так и минуты вслед одна другой стремятся,Становятся в ряды одна вслед за другойИ силятся вперед пробиться и умчаться.Рожденное едва – уж к зрелости ползет,Но лишь она его цветами увенчает,С ним разрушенье в бой вступает в свой черед,А Время всех даров своих его лишает.И по челу оно проводит борозды,Румянец молодой с прекрасных щек смывает,Растаптывает в прах всех прелестей следыИ все своей косой бесчувственной срезает.Но стих мой, не страшась руки его сухой,В грядущих временах почтит тебя хвалой.Перевод Н.В. ГербеляКак волны вечно к берегу несутся,Спешат минуты наши к их концу.Одна другую догоняя, бьются,Давая место новому бойцу.Рождение, увидев свет, ползетКо зрелости, но, чуть она настала,Борьбе с затменьем настает черед,И время рушит то, что созидало:Пронзает цвет, блистающий красою,Уродует морщинами чело,Жрет лучшее, что на земле взросло,И злобно губит под своей косою.   Но стих мой, знай, природе вопреки   Спасет твой лик от губящей руки.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXI

Is it thy will thy image should keep openMy heavy eyelids to the weary night?Dost thou desire my slumbers should be broken,While shadows like to thee do mock my sight?Is it thy spirit that thou send'st from theeSo far from home into my deeds to pry,To find out shames and idle hours in me,The scope and tenure of thy jealousy?O, no! thy love, though much, is not so great:It is my love that keeps mine eye awake;Mine own true love that doth my rest defeat,To play the watchman ever for thy sake:   For thee watch I whilst thou dost wake elsewhere,   From me far off, with others all too near.Ты ль требуешь, чтоб я, открывши очи,Их длительно вперял в тоскливый мрак?Чтоб призрак, схож с тобой, средь ночиМеня томил и мой тревожил зрак?Иль дух твой выслан, чтобы ночью черной,От дома далеко, за мной следитьИ уличить меня в вине позорной,В тебе способной ревность разбудить?Нет! Велика любовь твоя, но все жНе столь сильна: нет! То –  любовь мояСомкнуть глаза мне не дает на ложе,Из-за нее, как сторож, мучусь я!Ведь ты не спишь, и мысль меня тревожит,Что с кем-то слишком близко ты, быть может!Перевод В.Я. БрюсоваУже ль желала ты, чтоб образ твой прекрасныйПопытку лечь, уснуть мне сделал бы напраснойИ сон мой возмутил явлением теней,Похожих на тебя и милых для очей?Не дух ли свой ты шлешь в сомненьи неотступномВ такую даль, чтоб здесь за мною наблюдать,Найти меня в пыли и праздным и преступнымИ ревность тем свою и гордость оправдать.О нет, любовь твоя не так уж безгранична!Зато моя к тебе смущает мой покойИ не дает сомкнуть очей в тиши ночной,Храня из-за тебя все зорко безразлично.Да, я храню твой сон, когда ты средь чужих,Далеко от меня и близко от других.Перевод Н.В. ГербеляХотел ли ты, чтоб образ твой мешалСмежить мне веки средь истомы ночи,И рой теней дремоту прерывал,Подобием с тобой дразня мне очи?Твой дух ли ты мне издалека шлешьВыслеживать тайком мои деянья,Чтоб уличить изменчивость и ложь?Ты ль, в ревности, желаешь испытанья?О нет! Твоя любовь не так сильна.Нет, то моя очей смежить не может.Моя любовь, моя любовь однаКак страж не спит, терзает и тревожит –   И стражду я, злой думою томим,   Что где-то там ты близок так другим!Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXII

Sin of self-love possesseth all mine eyeAnd all my soul, and all my every part;And for this sin there is no remedy,It is so grounded inward in my heart.Methinks no face so gracious is as mine,No shape so true, no truth of such account;And for myself mine own worth do define,As I all other in all worths surmount.But when my glass shows me myself indeedBeated and chopp'd with tanned antiquity,Mine own self-love quite contrary I read;Self so self-loving were iniquity.   'Tis thee, – myself, – that for myself I praise,   Painting my age with beauty of thy days.Глаза мои грешат излишком самомненья,А также и душа, и чувства все мои –И нет ни в чем тому недугу исцеленья,Так корни в грудь вонзил глубоко он свои.Я к своему ничье лицо не приравняю,И ни на чей я стан не променяю свой;Ну – словом – так себя высоко оценяю,Что никого не дам и сравнивать с собой.Но лишь порассмотрю, каков на самом деле,Изломанный борьбой и сильно спавший в теле,Я глупым это все и пошлым нахожу –И вот что я теперь про то тебе скажу:«Мой друг, в себе самом тебя я восхваляюИ красотой твоей себя же украшаю!»Перевод Н.В. ГербеляГрех самомненья очи мне слепитИ обладает телом и душою,И этот грех ничто не излечит,Так глубоко сроднился он со мною.Мне кажется, нет облика красивей,Нет лучше стана, выше правоты,Что нет моей оценки справедливей,Что все во мне достойно похвалы.Но чуть возьмусь за зеркало, я вижу,Как стал я стар, как истощен тоской, –И самомненье, падая все ниже,Становится обманчивой мечтой.   То не себя – тебя я обожаю!   В твою весну сентябрь мой облекаю.Перевод М.И. Чайковского

Сонет LXIII

Against my love shall be as I am now,With Time's injurious hand crush'd and o'erworn;When hours have drain'd his blood and fill'd his browWith lines and wrinkles; when his youthful mornHath travell'd on to age's steepy night;And all those beauties whereof now he's kingAre vanishing or vanished out of sight,Stealing away the treasure of his spring;For such a time do I now fortifyAgainst confounding age's cruel knife,That he shall never cut from memoryMy sweet love's beauty, though my lover's life:   His beauty shall in these black lines be seen,   And they shall live, and he in them still green.Придет пора, когда мой друг таким же будет,Каким я стал теперь, злой времени рукойПоверженный во прах. Когда гнет лет остудитБушующую кровь, широкой бороздойМорщина пробежит по лбу, потухнут очи,И жизнь в своем пути достигнет дряхлой ночи,И вся та красота, что в нем теперь царит,Похитив блеск весны, далеко улетит;Вот к этому-то дню я так приготовляюсь,Чтоб времени косе успеть противостать,Чтоб не могло оно из памяти изгнатьБлагую красоту, которой удивляюсь.Она навек в моих останется стихахИ будет жить у всех в сердцах и на глазах.Перевод Н.В. ГербеляПридет пора, когда моя любовь,Как я теперь, от времени завянет,Когда часы в тебе иссушат кровь,Избороздят твое чело и канетВ пучину ночи день твоей весны;И с нею все твое очарованье,Без всякого следа воспоминанья,Потонет в вечной тьме, как тонут сны.Предвидя грозный миг исчезновенья,Я отвращу губящую косу,Избавлю я навек от разрушеньяКоль не тебя, то черт твоих красу,   В моих стихах твой лик изобразив –   В них будешь ты и вечно юн, и жив!Перевод М.И. Чайковского