Лихие девяностые по-нижегородски. Эпоха глазами репортёра

26.03.91 г.

02: ПУЛЬС БЕДЫ

В этом помещении УВД телефонные звонки не умолкают ни на минуту. То и дело загораются красные лампочки на пульте оператора службы 02. Бывает, что одновременно их светится до 10. Это, без сомнения, самый «горячий» телефон в городе.

И нагрузка на этих женщин, принимающих звонки – огромная. Представьте, в иные дни здесь раздается до трех тысяч звонков.

Люди обращаются сюда, если случилась беда и нужна помощь милиции, а бывает, и нередко, ради забавы, по ошибке, в надежде, что милиция все знает. Каждого абонента надо не только выслушать но и так его опросить (а часто бывает, что человек волнуется), чтобы как можно быстрее можно было бы оказать ему помощь. А от оператора службы 02 в раскрытии преступлений зависит многое.

– Получаю информацию о происшествии, – рассказывает оператор Н. И. Штурмина, – ввожу ее в компьютер: код района, адрес, код преступления, и все эти данные тут же получает дежурный радист. Он должен мгновенно сориентироваться в обстановке, вызвать на место происшествия ближайшую патрульную машину милиции.

Кстати, с начала этого года 26 квартирных краж были раскрыты по горячим следам именно благодаря четкости работы службы 02 и увеличению в городе числа специализирующихся на квартирных кражах автопатрулей. Так было 16 марта, когда в службу 02 поступил сигнал о квартирной краже на улице Витебской и преступники были задержаны с поличным, не успев уйти. В Нижегородском районе с помощью 02 оперативно были раскрыты два грабежа, меньше часа понадобилось недавно, чтобы задержать угонщиков двух автомашин с улицы Родионова.

Но самые свежие примеры были на моих глазах, когда я наблюдал за работой операторов службы 02.

Звонок с улицы Касьянова: «Двое проникли через форточку в квартиру!» Немедленно туда выехала патрульная машина, и выносившие вещи преступники были задержаны.

Да, дежурный на пульте 02 постоянно но держит руку на пульсе беды. Звонки – беспрерывно…

– Милиция? Это с Сортировки, здесь дом подломали…

– Улица Бусыгина. Пришла на обед… – взволнованный женский голос, – косяк двери выломан, в квартире все перевернуто, пропало золото…

– Это скорая помощь?

– Нет, милиция.

– Помогите, звоню по 03 уже 45 минут, не могу дозвониться…

– В столовой завода «Красный якорь» бушует пьяный мужчина, бьет посуду!

– Драка в кафе «Меридиан»!

– На проспекте Ленина, дом 67, дерутся пьяные девицы лет шестнадцати!

Часто звонят бдительные пенсионеры о подозрительных личностях возле чужих квартир. Бывают случаи, когда именно с помощью пенсионеров быстро задерживают преступников. Так было, например, недавно: страдающая бессонницей бабушка в ночное окно увидела, как из гаража выкатывают машину соседа.

– Видела у дома мужчину кавказской внешности, а за поясом у него – пистолет!

– Позвонил мужчина и спрашивает: «Родители дома?» – рассказывает оператору пожилая женщина.

Детский голос: «Знаете, а ко мне сейчас ворвались», – трубка брошена, но по интонации чувствуется, что девочка решила пошутить.

– Мы бомбу подложили в поезд, – голос подростка.

С помощью специальной системы «Сова» мгновенно на табло высвечивается номер телефона звонившего и теперь за свои «шутки» ему придется отвечать. Кстати, и другим «шутникам» надо бы знать, что сейчас определить номер его телефона не составляет никакого труда – век электроники!

Вообще дети звонят очень часто, самый юный «шутник» был в возрасте… полутора лет.

Встревоженный женский голос:

– Милиция? Сашка пьяный пришел!

– Гараж у меня вскрыли, – спокойно сообщает мужчина.

– Я собачку нашел, – звонит малыш, – куда ее?

– Мы нашли в автобусе пятилетнего мальчика, доставили его по адресу… – сообщает женский голос.

– Тут пьяный в подъезде валяется…

– Страшная драка в хлебном магазине на улице Свердлова, 60.

Туда выехала патрульная машина, но вызов оказался ложным.

– Громят винный магазин у речного вокзала.

И туда направляется патрульная машина.

– Это из магазина «Узоры», пришлите наряд милиции, не можем людей из зала выгнать, а нам товар надо принимать…

Невозможно рассказать обо всем, что случилось в нашем городе всего за три часа, с 11 до 14, в один мартовский день. И далеко не каждый звонок по 02 сообщал о каком-то происшествии. Часто на пульте загорались 3—4 лампочки одновременно, но за какой из них действительно беда, а где – ошибка или желание позабавиться?

– На улице Краснофлотской, – рассказывает оператор, – проживает один мужчина – как выпьет, так и начинает нам звонить, мешает работать.

И таких, к сожалению, немало, кто занимает линию, а в это время человек, у которого действительно случилась беда, теряет минуты, пытаясь дозвониться до милиции.

– Милиция? Паспорт у меня то ли украли, то ли сама потеряла…

– С улицы Макарова, дверь в квартире взломана… – плачущий женский голос.

Круглые сутки пульсируют красные огоньки на пульте линии телефона 02 областного управления внутренних дел.

1.04.91 г.

ЧТО БУДЕМ ЕСТЬ?

Кто лучше всех может знать это в Сормове? Конечно, директор пищеторга. Пройдите по сормовским магазинам. Как и везде, очереди, пустые полки. Любой товар раскупается почти мгновенно. На ценниках некоторых товаров появились надписи: «Договорная цена». Литровая банка помидоров – 3 рубля 60 копеек. Невольно воскликнешь: «Однако!»

– Нас не пугают договорные цены, – говорит директор Сормовского пищеторга К. В. Скворцова, – но нечего брать и по ним. Те фонды на продовольствие, что выделяют по талонам, мы получаем, но нормы – постоянно снижаются. Недостаточно мясопродуктов, многого другого…

– Капитолина Витальевна, а план 1990 года вы выполнили?

– На 104,8 процента. Всего продали товаров почти на 120 миллионов рублей. Но эти цифры не радуют. Раньше, случалось, не выполняли план, но в магазинах все было, народ не злился. А сейчас – и план перевыполняем, в магазинах ничего не залеживается. Стыдно людям в глаза смотреть.

– Но почему же так получается: план выполняете, а люди все равно недовольны?

– Мы торгуем практически «с колес». Некоторых видов товаров продаем даже больше, чем раньше. Например, табачных изделий в магазинах сейчас нет, но по организациям продаем их гораздо больше, чем до ажиотажа. В январе спиртными напитками торговали и по февральским талонам, спичками район насытили, у нас их весь город брал. Яиц на талоны по определенным нормам хватает. Случается, что товары у нас и есть, но продавать их сверх того, что можно по талонам, нельзя. Часты стали перебои в торговле овощами, плохо с молоком – в районе нет своего молокозавода.

– Вы имеете возможность закупать товары децентрализованно. Как с этим обстоят дела?

– У нас в пищеторге шесть товароведов только тем и занимаются, что по телефонам связываются с различными регионами и сами договариваются, что можно купить, или подсказывают директорам наших магазинов. Благодаря этому мы и перевыполняем план. Используем и бартерные сделки, но незначительно. Вот «Красное Сормово» дало нам партию стиральных машин, сменяли их на масло.

– Капитолина Витальевна, а что сормовичи будут есть весной?

– Тяжело сказать…

Разделите, читатель, 120 миллионов рублей, цифру выполнения плана Сормовским пищеторгом, на 200 тысяч сормовичей. Получится, что в 1990 году каждый из них приобрел в среднем продуктов всего на 600 рублей. Если учесть, что основная масса продуктов покупалась на талоны, то сумма – явно незначительная.

И в то же время раньше продуктов в районе продавали еще меньше, но на прилавках они все-таки были. Как не задуматься: куда же все девается?

– Я в универсаме работаю лет пятнадцать, – рассказывает А. В. Рыжухин, грузчик, – чтобы все так хватали, как последние год-два, не помню. И – без разбора: надо – не надо… И спросите любую хозяйку, какие у нее сейчас запасы. Сколько уже погноили крупы, того же масла, майонеза, и не на базах и свалках, а в холодильниках у себя дома.

Достаточно поговорить с любой словоохотливой старушкой из очереди, как выясняется, что чаю у нее – «до лета хватит», сахару запасено – хоть самогон гони, спичек – до самой смерти, соли – хоть засолись.

Ну как не брать, даже когда и не нужны, те же спички в таком количестве, если «положено». Пригодится, запас карман не тянет. Талонная система, и это становится все более очевидным, несет в себе не только положительное (хоть понемногу, но всем), а и отрицательное: она вынуждает нас брать в магазинах все, что дают, и в конечном итоге разрушает систему свободной торговли товарами, ведет ко все более усиливающемуся дефициту.

Долгими часами стоят в очередях женщины, чтобы отоварить талоны или купить, если повезет, пельменя, котлеты. В больших магазинах такие очереди тянутся на сотни метров. И все чаще задаем мы себе вопрос: а что будем есть через месяц, два?

2.04.91 г.

БУДЕМ ПРИВЫКАТЬ?

Утро 2 апреля выдалось по-весеннему солнечным, и все бы не так плохо, если бы не повышение цен. Многие в тот день, отправляясь в магазин, денег брали больше, чем обычно.

Да, цены впечатляют. На самые необходимые товары: молоко – 96 копеек литровая бутылка, баночка сметаны – уже 84, хлеб ржаной – 52 копейки. Очереди стали поменьше, чем накануне, но товаров фактически не прибавилось. Да и наивно было бы думать, что с повышением цен вмиг заполнятся прилавки и товары станут отличного качества.

– За такую цену – и черствый хлеб, – ругается женщина в универсаме «Нижегородский».

А в пельменной на улице Маяковского в ассортименте были пельмени за 1 руб. 37 коп., со сметаной, и такие разваренные, неприглядного вида, что приличней было бы продавать их со скидкой и от прежней цены.

– Будем привыкать, – вздыхает старушка в универсаме «Нижегородский» с корзинкой, в которой только молоко и хлеб. Да и что можно купить сейчас из продуктов, даже по талонам? В достатке только компот в трехлитровых банках.

– Но смущают не столько цены, сколько очереди, – продолжает бабушка. – Мне 86 лет, и всю жизнь я простояла в очередях. Компенсацию дали, но пенсии, чтобы прожить, все равно не хватит.

– И медаль у меня есть, «За доблестный труд», – с горечью говорит бабушка.

Продавец с готовностью, почему-то чуть ли не с восторгом, называет нам новые высокие цены.

А вот в магазинах коопторга цены, как правило, не выросли: колбаса вареная – 16.30, полукопченая – 26.50, шпиг – 13.50. Впрочем, куда уж дороже…

На Мытном рынке несколько десятков человек продают творог и сметану, а покупателей – никого. Творог – до 12 рублей, а еще три дня назад – 8—10, сметана до 18—20, а была – 8— 10 рублей.

– Но это только перед пасхой так цены поднялись, – утешила нас продавец.

Мясные ряды на рынке ломятся от нескольких сортов мяса: говядина, свинина… Цены, однако, не выше, чем несколько дней назад. Почему?

– Сейчас все, кто кормил скотину хлебом, – разъясняет продавец, будут стараться сбыть мясо быстрее, значит, ц дешевле. Я комбикормом кормил, поэтому от повышения цены на хлеб пока не страдаю. А вот сосед мой – хлебом, десять буханок в день скармливал бычку. Ему держать скотину станет невыгодно.

В этот день на рынке капуста, яблоки, картофель стоили столько же, как и до повышения цен в госторговле.

Утром мы обошли десятки магазинов, столовых и кафе. Во многих случаях промтоварные магазины еще не работали – переучет. Неужели осталось там что-либо для переучета? Закрыты были и многие столовые. Пообедать все же удалось, но вдвое дороже, чем обычно.

Да, повышение цен повышению настроения никак не способствует. В первый день люди не столько покупали, сколько приглядывались. Что ж, будем помаленьку привыкать и к этим ценам. Но пояса придется затягивать потуже. Впрочем, стране нашей к этому не привыкать.

15.04.91 г.

03: «СКОРАЯ», «ЧТО У ВАС СЛУЧИЛОСЬ?»

Этот стандартный вопрос диспетчеров оперативного отдела службы скорой помощи звучит в нашем городе ежедневно до двух тысяч раз.

– Плохо с сердцем… Давление… Болит живот… – это типичные ответы.

В тот день здесь дежурила бригада В. К. Шульгиной. Их 12 диспетчеров, звонки раздаются практически беспрерывно, одновременно по 4—5 телефонам принимают диспетчеры информацию о случившейся беде. А это не так-то просто – быстро добиться от звонившего всех точных данных, чтобы бригада скорой помощи, не теряя времени, выехала на вызов. Человек на том конце провода волнуется, а то и просто не понимает, что от полноты данных зависит сейчас, может быть, и жизнь больного.

– Какой район, улица, подъезд, этаж? – спрашивает диспетчер.

– Да какая разница, выезжайте скорее!

– Что болит?

– Какое ваше дело! Приедете – увидите!

Так теряются драгоценные секунды, минуты.

– Но это еще не самое для нас страшное – быстро добиться адреса и всех данных, – говорит в короткую паузу диспетчер, – Каких только гадостей нам не говорят. Часто звонят дети, наркоманы, гомосексуалисты, просто хулиганы и бездельники.

Звонок.

– Скорая. Что у вас случилось? Вот, послушайте, – подает мне трубку диспетчер.

– Ничего у меня не болит, – слышу пьяный голос. – Я возмущен жизнью!

Звонивший охотно представляется: называет фамилию, имя, место работы, адрес, возраст – 56 лет.

Стыдно бы должно быть в таком почтенном возрасте забавляться по телефону, тем более по «03».

Опять звонок.

– Пришла домой, – плачет женщина, – дочь лежит, глаза уже закатывает, отравилась чем-то, и записка: «Не хочу жить».

Сейчас дорога каждая секунда. Нужно быстро найти по рации бригаду скорой помощи, ближайшую к этому адресу. Тут все зависит от опыта диспетчера, его реакции, памяти. По рации на вызов направляется токсикологическая бригада, которая, к счастью, только что освободилась и находится недалеко.

Как-то здесь, в диспетчерской, установили компьютер, который должен был помогать по заданным программам направлять к больным бригады скорой помощи. Но оказалось, диспетчеры думают быстрее. Компьютер убрали.

А ведь это не так-то просто – мгновенно и безошибочно определить, какую направить к больному бригаду – кардиологическую, педиатрическую, реанимационную, токсикологическую, психиатрическую, тем более что вызывавший нередко даже предположительно не может определить диагноз.

А телефоны не умолкают…

– Упал мужчина с крыши… Жена рожает!.. Позовите Свету… Плохо с сердцем… Задыхается… Он синеет! – кричат в трубку… – Как вызвать такси?.. Выпили с другом в котельной, он и не дышит…

– А недавно позвонила женщина, – рассказывает в паузу диспетчер, – собака у ней заболела, просит скорую. – «Четыреста рублей моя собака стоит!» – Ветеринарной скорой помощи у нас нет, но не ехать же к собаке, когда где-то человек умирает!

– Подруга у меня рожает, – трубка брошена со смехом. – Бабушка у нас умерла, – и детское хихиканье.

Знали бы эти шалуны, что, занимая линию, они, может быть, тем самым убивают человека: дозвониться по «03» все же не гак легко.

А сколько ложных вызовов – до 30 ежедневно. Вызов же бригады скорой помощи, в зависимости от квалификации, стоит от 94 до 134 рублей. Если бы такие вызовы оплачивались, то, конечно, бы, подумал тот юный наркоман, недавно 9 раз за день вызывавший скорую, чтобы поставили ему укол.

Через каждый час диспетчеры меняются местами – на первые каналы телефона нагрузка особенно большая. Телефоны здесь не выдерживают – то и дело их приходится заменять. У диспетчеров же стрессовые ситуации практически постоянно.

По нормативу, через 4 минуты скорая помощь должна уже выехать на вызов. Но, как правило, смотрю по карточкам, уже через минуту-две бригада врачей мчится на помощь. Не всегда, однако, и она успевает. «Смерть до приезда», отмечено в карточке, женщина 76 лет, сердечный приступ. «В помощи не нуждается» – отметил в карточке врач. Мужчина, которому вызвали скорую, был просто пьян. «Пулевое ранение обеих бедер, ранен при задержании» – бывает и такое.

А какая нагрузка ложится на врачей скорой помощи: в разгар эпидемии гриппа до 37 вызовов на бригаду в смену.

Зимой – пешком по 2 километра, если вызов из пригородных поселков, в темноте, когда от домов одни силуэты, все опасней становится работа врачей: случаются уже и нападения на них мнимых больных, наркоманы останавливают машины скорой помощи, а пьяные при вызове – просто издеваются.

На полуторамиллионный город сейчас 112 бригад скорой помощи при норме – 140. Нагрузка огромная. Например, только 14 мая – 103 вызова кардиологических бригад, а в 90 проц. это инфаркты, 23 раза вызывались неврологические бригады, 33— психиатрические, 11 – — реанимационные, 8 – токсикологические. Кстати, опять пошла «мода» у девушек травиться из-за несчастной любви таблетками. Мужчины предпочитают дихлофос, хлорофос и одеколон. Правда, у них мотивы употребления этих веществ иные. И эти выезды – только по самым серьезным заболеваниям, линейные же бригады скорой помощи выезжали в этот день более тысячи раз.

А сколько приходится службе «03» выполнять несвойственных ей обязанностей…

– В ту смену, – рассказывает диспетчер, – звонят из Московского района, гинекологическое отделение больницы. Нужна кровь, умирает женщина на столе, а на станцию переливания крови не дозвонятся, решили через нас. Хорошо, что удалось помочь.

Эти люди помогают ежедневно сотням и тысячам других. Более 20 лет работает здесь В. К. Шульгина, по многу лет – Н. Г. Стасикова, Н. К. Морозова, Г. А. Холодова. На пенсии Е. С. Белотелова, но продолжает работать, передает свой богатый опыт молодым. Совсем юные Анжела Котлярова и Жанна Баровская, но с обязанностями своими справляются отлично.

Через два часа, проведенных в оперативном отделе скорой помощи, мне показалось, что машины с красными крестами и синими мигалками развозят по больницам последних нижегородцев – такое здесь напряжение. А вышел на улицу – людей, как муравьев. Но ведь и в эти минуты, и потом, и завтра с кем-то стало или будет плохо, и помчатся на вызов машины скорой помощи.

23.05.91 г.

ВЕЧЕР В ПАТРУЛЬНОЙ МАШИНЕ

– Какие происшествия были в районе сегодня с утра? – переспрашивает нас дежурный по Нижегородскому РОВД майор милиции Н. Красный. – Первое сообщение по 02 поступило в 6.34— кража на улице Краснофлотской, в кооперативе «Строитель», потом, в 7.40, кража из сарая, похищены велосипед, варенья и соленья.

Потом одно за другим три сообщения о карманных кражах в автобусах, в 12.52 – о квартирной краже на улице Усилова. В Нижегородском РОВД это был обычный, ничем не примечательный день. «Но – пока, – уточнил майор Н. Красный. – Кто знает, каким будет вечер».

Когда пустеют улицы, в районе, да и в городе, начинается другая, ночная жизнь, и в это время преступность обычно возрастает.

– Как сказать, раз на раз не приходится, – говорит майор Н. Красный.

– А можно нам вечером поездить с патрульной машиной по району? – спрашиваем мы.

– Пожалуйста, сейчас у нас развод начнется.

Развод – это короткое собрание экипажей патрульных машин перед тем, как заступить на дежурство по району.

В учебном классе за столами несколько десятков мужчин в милицейской форме, на стене – портреты их товарищей, погибших в борьбе с преступниками. Да, никто не знает, как пройдет предстоящее дежурство.

– Обратите особое внимание, – говорит собравшимся заместитель начальника РОВД, – начался «шапочный» сезон, поэтому особенно смотрите на одиноких женщин. Особое внимание подросткам. Участились случаи применения преступниками газовых баллончиков, поэтому надо быть предельно осторожными.

Кстати, за последнее время несколько сотрудников милиции уже испытали на себе действие «черемухи».

Нас определили в экипаж патрульной машины №83, где сегодня дежурят старшины Евгений Архипов и Дмитрий Мельников, зона действий – центральная часть города.

Садимся в машину, включена рация, настроенная на волну центрального пульта 02 УВД. Уже через несколько минут слышим первое известие о происшествии:

– Всем! Всем! Всем! Я – «Рига». На площади Комсомольской ограблен мужчина, похищены две бутылки водки.

Но это сообщение – не для нашей патрульной машины, сигнал принял другой наряд и тут же приступил к поискам преступника. Кстати, часа через два по рации поступил «отбой» – преступник был задержан.

Быстро сгущаются сумерки. Въезжаем на площадь Минина и Пожарского – улица Свердлова во мгле. От кафе «Лыкова дамба» до площади Горького освещения нет. Старшина Е. Архипов связывается с дежурным по УВД, когда через полчаса мы вновь проезжали по Свердловке, свет уже горел.

Пока едем, старшина Е. Архипов рассказывает:

– Вот здесь очень удобная «позиция» для «шапочников»: сорвал шапку и уходи дворами. Бывает, что единственный способ профилактики против таких «шапочников» у нас – это включенные мигалки на машине. Может быть, хоть на кого-то подействует. А какие есть подонки: грабят женщин, у которых в руках коляски с детьми, грабят беззащитных стариков…

– Всем! Всем! Всем! Я – «Рига», на улице Штеменко трое мужчин ограбили женщину.

Этот сигнал – для патрулей в Советском районе.

– Я «Рига» – угон автомашины в Канавинском районе; на улице Ивлиева с пятнадцатилетнего подростка мужчина лет сорока снял куртку…

На трамвайной остановке у Черного пруда нас остановила женщина:

– Пропал мальчик, ушел за тортом и не вернулся…

Объехали несколько магазинов, где могли продаваться торты, мальчика нашли – очень долго пришлось стоять ему в очереди. Мама благодарит сотрудников милиции.

Улица за улицей – Горького, Дзержинского, Минина, рация то молчит, то вновь передает тревожное сообщение. Все меньше прохожих.

Относительно тихо и спокойно было в этот вечер в Нижегородском районе, да и в целом по городу.

– Всегда бы так, – говорят патрульные.

Да, и дай-то Бог, чтобы на улицах города все меньше происходило преступлений, чтобы спокойно могли гулять мы по вечерам, не опасаясь быть ограбленными. А пока каждый вечер десятки автопатрулей милиции выезжают на улицы, чтобы оберегать покой нижегородцев.

21.11.91 г.

СУВЕРЕНИТЕТОМ… ПО РЫНКУ

Союз, общий огромный наш дом, распался. Когда будет новый и какой, одному Богу известно. Рвутся десятилетиями налаживавшиеся экономические связи. Республики празднуют суверенитеты. Свободы действительно у всех стало много, но – «велика ли честь, коли нечего есть?»

Рынки города по сравнению с тем же периодом прошлого года заметно обеднели. Меньше торгующих, выше цены. Один лимон – 12 рублей, гранаты – 5 рублей за штуку. Киса Воробьянинов, герой романа «Двенадцать стульев», говорил в таких случаях: «Однако…»

Многие нижегородцы вовсю сейчас ругают южан за то, что те продают свои фрукты по бешеным ценам, но, может быть, нам хотя бы попытаться их понять? Многие руководители ныне суверенных республик бывшего Союза наложили запреты на вывоз в Россию продовольствия, ввели на границах таможни. Что думают по этому поводу сами торгующие на рынках, гости из других республик?

Мытный рынок. Какое изобилие здесь было раньше… Сейчас редко-редко увидишь гостей с Кавказа. Из Армении, например, мы вообще ни одного не встретили.

Мария Цыбляк приехала из Молдовы, привезла груши. Двадцать рублей килограмм.

– У нас теперь тоже таможня, – говорит она, – в два-три раза дороже приходится платить за провоз.

Стоит ли после этого удивляться рыночным ценам.

– В прошлом году я гранаты продавал по шесть рублей килограмм, – говорит Мамед Мамедов, из Азербайджана, – а сейчас по пять рублей штука. Вынужден это делать, потому что раньше за провоз ящика фруктов платил семь рублей, а сейчас – шестьдесят. Мы могли бы больше привезти и продавать дешевле, но за все приходится платить дороже в несколько раз.

– Зачем ввели эти запреты?! – возмущается его земляк. – Надо все границы открывать, чтобы свободно товары возить. А что мы можем сделать, мы не влияем на правительство, мы простые люди. И нам невыгодно – все эти таможни, запреты…

– Нас здесь за спекулянтов считают, – с обидой говорит М. Мамедов, – но я же со своего огорода продаю, своим трудом все вырастил. А вчера подошли ко мне двое ваших, предлагают три килограмма масла за двести пятьдесят рублей. Они масло тоже «на своем огороде» сделали?

– А у вас какие цены? – возмущаются гости из Азербайджана. – Кубометр досок – тысяча рублей, лист шифера – двадцать пять рублей. Мне, чтобы новую дверь в доме сделать, надо семьсот рублей. Потому и мы вынуждены поднимать цены.

– Я только за провоз товара был вынужден заплатить две тысячи рублей, – сказал Николай Банар из Молдовы, – с такими расценками не стоит сюда и везти ничего.