Амарант. История жеребенка

– Просто потрясающе! – совершенно искренне ответил Марик, которому наконец-то удалось справиться с обуревавшими его чувствами.

– Я так давно мечтал об этом! – Кай сиял, как свежевымытое яблоко. – Я взрослый! Наконец-то! Марик, я взрослый конь! – снова и снова повторял он, будто боясь в это поверить.

– И как оно? – Марик подошёл сбоку, вдыхая запах седла и теребя его зубами за заднюю луку.

– Ну, честно говоря, немного неудобно с ним. Непривычно. Из-за подпруги. Но особо не мешает.

Тихоня, смотав корду, встала в центр плаца. Жеребята, привычно переглянувшись, побежали вокруг неё рысью, пристально следя, не попросит ли она остановиться или развернуться. Седло сладко поскрипывало на спине Кая.

– Ша-а-а-го-о-о-ом, – пропела Тихоня, и Кай перешёл на шаг так быстро, что Марик ткнулся лбом ему в круп.

Поглядывая на Тихоню, чтобы не пропустить следующей команды, жеребята тихо переговаривались.

– На рыси нормально, – прошептал Кай.

Марик бежал рядом, радуясь возможности прикоснуться к седлу. Чуть догнав Кая, он встал за ним, чтобы Тихоне не было видно, как он теребит седло зубами. Марик был почти уверен, что Тихоня этому не обрадуется.

– Оп, оп! Галоп!

Жеребята рванули вперёд.

Тихоня благодушно улыбалась, стоя в центре плаца и не замечая, как из кончика её хлыста медленно вылезает конеед.

Кай резко дёрнулся вперёд. Чувствуя нахлынувшую волну промозглого, пахнущего плесенью страха, жеребята вжались в угол плаца, не отрываясь глядя на раскачивавшегося и шипевшего конееда.

– Это другой! – простонал Кай. – Это не наш конеед!..

Марик, продираясь сквозь распространявшийся от конееда ужас, сделал шаг вперёд.

– Где НАШ Конеед? Ты должен знать!

Шипенье конееда перешло в пронзительный свист. Страх достиг высшей точки. Соскользнув с хлыста, конеед медленно поплыл к жеребятам. Тихоня, не понимая причины их остановки, поглядела на друзей сквозь конееда и взмахнула хлыстиком, но те даже не взглянули на неё.

– Где он? Должны же вы где-то жить, общаться между собой…

Конеед подплыл совсем близко – теперь он маячил в каком-то метре от жеребят. Ужас захлестнул их, и, резко развернувшись, они кинулись, сломя голову, в разные стороны. Добежав до противоположного угла плаца, Марик, чуть подрагивая, посмотрел на медленно разворачивавшегося конееда.

– Да что с вами такое сегодня?! – возмущённо вскрикнула Тихоня и с неприятным звуком шлёпнула себя хлыстом по голенищу сапога. Искушать судьбу дальше не хотелось (того и гляди заставит бегать галопом до обеда). Жеребята двинулись по стенке плаца, сильно срезая угол с жадно лакомящимся их страхом конеедом.

– Разворот-рысь-разворот-разворот-разворот-галоп! – команды сыпались градом. Друзья едва успевали выполнить одну, как на них обрушивалась следующая. Уставшие и взмыленные, они не заметили исчезновения конееда. Тихоня разрешила им отдохнуть, и они зашагали вдоль стенки. Марик привычно забежал за Кая. Склонив головы, жеребята тихо переговаривались, то и дело прядая ушами и поглядывая на Тихоню.

– Странно… когда с нами жил наш Конеед, другие не приходили, – Кай, наконец, высказал мысли Марика вслух.

– Где же он, интересно? – Марик оглядел высокое небо. Неподалёку от конюшни шёл дождь, и сквозь облака над лесом раскинулась яркая радуга.

Кай стегнул себя хвостом по блестящему боку.

– Купается в облаках, наверное, – мечтательно произнёс он. – Или нашёл себе лошадей попугливее, чем мы.

– Стой!

Марик кинул взгляд на Тихоню – та замерла в напряжённой позе, вытянув вверх правую руку. Жеребята нехотя остановились.

Тихоня подошла к ним с чомбуром в руке.

– Извини, Марик, но ты сегодня нервный какой-то. Пойдём домой, потом вас обоих выпущу. – И, застегнув карабин под подбородком жеребёнка, она повела его в конюшню.

Оказавшись в деннике, Марик прильнул к решётке, разглядывая плац через открытые ворота, но Кая с Тихоней не увидел – они ушли в дальний угол… Ожидая, когда они покажутся, он прижался ноздрями к прохладной решётке.

Марик улавливал звуки мягкой поступи Кая по песку, но шагов Тихони не слышал. «Наверное, стоит в уголке», – вяло подумал он, но тут же обратил внимание, что поступь Кая стала какой-то тихой и неуверенной.

Но вот из-за угла показалась голова Кая. Он остановился, удивлённо оглядываясь куда-то назад (что там, Марику видно не было). После некоторого замешательства, сопровождавшегося тихониными призывами двигаться, Кай сделал несколько осторожных шагов вперёд. И тут!

Марик подпрыгнул от удивления и вытаращился на друга – у него на спине в седле сидела Тихоня! Вид у обоих был несколько ошарашенный, причём Кай выглядел так, будто ему сначала дали дубинкой по голове, а затем предложили съесть в одиночку мешок моркови. Они медленно и чинно, чуть покачиваясь, прошли мимо Марика странными зигзагами. После чего Тихоня скомандовала «Стой!» и спрыгнула на землю (Кай слегка дёрнулся от неожиданности). Лучась улыбкой, она выгребала из карманов последние сахарные сухари. Кай с восторгом принялся за них, и, как по волшебству, его замешательство отступило.

Через полчаса жеребята вошли в леваду, ощущая во рту сладость сухарей и свежесть яблок. Марик остановился у прудика и выпил пару глотков мутной, пахнувшей тиной воды.

– Ну? Как это было? Рассказывай! – к Каю подскочили Заяц с Эклером. Марик отметил про себя, что Заяц поглядывал на Кая с куда бо′льшим уважением, чем обычно.

– Ох, – Кай задохнулся от обуревавших его чувств. – Это фантастика! Я, наконец, почувствовал себя взрослым!

Тунгус, стоявший в стороне, переглянулся с Манёвром и тихо ухмыльнулся.

– Сначала она долго прыгала вокруг меня и запихивала ногу в стремя, – продолжал Кай, набивая рот сеном. – Потом (я и опомниться не успел) оказалась сверху! Я очень удивился, но она, похоже, удивилась ещё больше.

Кони весело захохотали.

– Дальше она похлопала стременами по бокам. Ну, меня и раньше хлопали, это ведь ничего не значит? Я честно стоял и любовался радугой.

Тунгус, улыбаясь во весь рот, произнёс:

– Это команда такая! Чтобы ты вперёд пошёл! А ты стоял, да?

Эклер с Зайцем смеялись, положив головы друг другу на холки. Кай, нисколько не смутившись, продолжал:

– А когда мне надоело, что по мне стучат ногами, я сделал шаг вперёд. А она ка-а-ак закачается там сверху! Нет, Тихоня-то лёгкая – ну, вы же видели её. Весит, наверное, чуть больше седла. Но ощущения-то другие! Равновесие изменилось, как будто ты больше не единое целое, а плохо перемешанная каша, когда овёс отдельно, а отруби отдельно. Вроде как в одной кормушке, но отдельно…

Манёвр пристально посмотрел на Кая и произнёс:

– Не беспокойся. Когда-нибудь это пройдёт. Вы оба почувствуете друг друга, станете единым целым, кентавром, человеком-лошадью. Ты услышишь её мысли, а она никогда не попросит от тебя невозможного.

Манёвр, прикрыв глаза, блаженно улыбнулся, погружаясь в воспоминания. Марик знал от других лошадей, что его хозяйка очень целеустремлённая, и раньше они с Манёвром ездили по разным конюшням, чтобы прыгать выше всех. Должно быть, Манёвр очень хорошо прыгал, потому что Марик видел на стенах конюшни фотографии, на которых тот летал над барьерами.

– А на меня первый раз заскочили прямо в деннике, распахнули дверь, и я помчался галопом сквозь конюшню. Меня это так возмутило, что я изо всех сил брыкался и лягался, чтобы уронить всадника, – Тунгус недобро усмехнулся. – Конечно, мне это удалось, хе-хе!

– В общем, мотались мы по плацу с Тихоней, как червяки внутри яблока, – увлечённо продолжал Кай, явно довольный тем, что оказался в центре внимания. – Я так и не научился ходить прямо с ней на спине. А потом…

Марик отошёл от табуна. Ему стало немного обидно, что он не может поддержать этот разговор. Уставившись в пруд, он разглядывал горланивших лягушек и сновавших туда-сюда головастиков. У некоторых уже выросли лапки…

– Не переживай, малыш, – раздался позади голос Тунгуса. Марик вздрогнул от неожиданности. – Почти всех лошадей рано или поздно это ожидает. Кай старше тебя, но, думаю, через год-полтора и ты будешь щеголять обновкой.

– Просто я такой… такой маленький, – с отчаянием пробормотал жеребёнок. – Мне кажется, что я не никогда вырасту!

– Все жеребята хотели бы стать взрослыми лошадьми, и нет ни одной взрослой лошади, которой никогда не хотелось бы вновь стать жеребёнком, – еле заметно улыбнулся Тунгус. – Это как с другой стороной берега озера, понимаешь?

– Да… – Марик немного воспрял духом.

***

Кай весь день пребывал в восторженном настроении, снова и снова пересказывая подробности сегодняшнего утра. Зарываясь перед сном в пушистые опилки, Марик рассеянно слушал долетавший до него голос друга. Постепенно голос становился всё тише, а потом и вовсе перешёл в посапывание. На Марика наплывали смутные образы сёдел, людей, стучащих по бокам стременами, закрутились вихрем в сознании и растворились в мерцающем лунном свете, струящемся через открытое окно. Жеребёнок уснул.

***

– Ма-а-а-рик! У меня для тебя сюрприз! – раздался громкий голос Зануды сразу после завтрака. Марик даже подпрыгнул от неожиданности – неужели он повзрослел за одну ночь и тоже получит седло? Одним прыжком очутившись у стенки денника, он выглянул в проход. Перед жеребёнком возникла сияющая, взбудораженная Зануда. Без седла. Разочарованно вздохнув, Марик уткнулся в сено.

– А эт-то ещё кто? – удивлённо спросил Кай. Рядом с Занудой стояла невысокая девушка с длинными огненно-рыжими волосами. Огромные зелёные глазищи её изучающе оглядывали жеребёнка, рот расплылся в улыбке. Россыпь крупных веснушек на лице вкупе с рыжими волосами вызывала смутные ассоциации.

– Мухомор какой-то, – пробормотал Кай, и Марик закивал.

– Марик, познакомься! – Зануда, волнуясь, прижалась к решётке. – Это одна из лучших воспитательниц жеребят. Моя учительница. Мы с тобой обязаны ей всем, чему научились… Так что, пожалуйста, покажи себя сегодня с лучшей своей стороны, – прошептала Зануда, умоляюще сложив руки.

Марик ошарашенно взирал на Мухомора, чувствуя, как сердце его замирает от недобрых предчувствий. Зануда считала, что нудение, зудение и отсутствие яблок на занятиях – самое лучшее и мягкое воспитание, и Марик часто ловил себя на мысли, что хотел бы посмотреть в глаза человеку, который поселил в голове у Зануды подобные соображения.

Теперь же, глядя на развесёлое выражение лица Мухомора, Марик почему-то вспомнил подслушанное где-то выражение: «Бойтесь своих желаний…»

Застонав, он подставил голову под недоуздок, решив про себя, что будет стараться изо всех сил. Тогда, быть может, этот Мухомор побыстрее от него отстанет.

– О-о-о, он намного выше моего Гавра, – продолжая улыбаться, сказала Мухомор. – Правда, стройнее. И спокойнее. Гавр родился бунтарём, с ним нужна особенная строгость.

Стараясь не думать о том, как не повезло в жизни Гавру, Марик поплёлся по проходу конюшни, сопровождаемый любопытными взглядами лошадей. У денника Тунгуса стоял Кормилец, что-то тихо нашёптывая ему в ухо. Тунгус млел.

Марик думал, что их поведут на маленький плац, но Зануда направилась к воротам, ведущим за территорию конюшни.

– Не подведи меня, пожалуйста, – нервно пискнула она на ухо Марику. – Для меня это почти экзамен!

По гравийной дорожке они шли сквозь посёлок в поле. Там белой, свежевыкрашенной изгородью был отгорожен большой плац. Люди называли его «боевым полем» или «дальним плацем», там иногда проходили соревнования. Ценность его заключалась в том, что на нём вместо песка росла свежая травка, которую можно было пощипать в перерывах между уроками. Марик, покосившись на Зануду, сунулся в траву и, не глядя, сжевал какой-то листок. Зануда, зашипев, покачала чомбуром.

Марик помнил, что нельзя есть траву без разрешения. Но, если быстро нырнуть головой в сочный куст, Зануда просто не успеет среагировать! Кося на неё глазом, Марик вновь молниеносно прихватил мягкую чуть горчащую траву. Зануда угрожающе скрипнула зубами, а жеребёнок так увлекся этой игрой, что совсем перестал смотреть под ноги и чуть не споткнулся о Хранителей, суетившихся под копытами.

– Что ты сделал? Что ты сделал? Разве можно есть траву, не глядя?

– Наелся сон-травы! Три стебля сжевал за раз!

В душу Марика закралось подозрение, что горчащая травка была лишней.

– Цикорий ищи! Должен помочь!

Марик начал озираться в поисках высокого жёсткого растения с яркими синими цветками. Цикорий рос совсем близко к обочине – вот если бы удалось его достать…

Марик дёрнулся, чомбур резко натянулся, и он клацнул зубами в каком-то миллиметре от цветка. Обернувшись, он с ужасом увидел, что теперь его ведёт Мухомор.

– Ты должна очень внимательно смотреть на него. Лошадь никогда не срывается сразу. Он будет проверять – глазеть по сторонам, натягивать чомбур, обгонять или задерживаться. Если заметить это в самом начале, сюрпризов не будет, – объясняла Мухомор Зануде. – Будешь невнимательной – получишь невоспитанную лошадь – толкающуюся, наступающую на ноги… Хама, одним словом.

На Марика чёрным мягким облаком обрушилась невыносимая сонливость. Глаза слипались, из головы стремительно исчезали все мысли, кроме одной – спать. Ноги начали предательски подрагивать, всё труднее было шагать вперёд.

– Вот ещё хорошее упражнение. Пусть следит за тобой – за каждым твоим шагом. Если ты идёшь быстрее, он пойдёт быстрее, если сбавишь шаг…

Марик, собрав всю свою силу воли, рывком вынырнул из окутывавшего его сонного облака. Жеребёнка слегка знобило. Перед глазами плыли круги, он машинально отметил, что стадо баранов (которое он обожал пугать, сбегая от Зануды и врываясь в самую гущу галопом) медленно щиплет травку перед самыми воротами плаца. Зануда пошла сквозь стадо, и оно неохотно растеклось в стороны.

Чёрные тёплые вихри кружили вокруг Марика, окутывая его мягким покрывалом. Засыпая на ходу, он машинально поворачивался задними ногами вокруг передних, изо всех сил борясь с желанием зевнуть.

– Поворот на заду! На заду, а не на переду, – с отчаянием просила Зануда, и Марик, продолжая путаться в заплетающихся ногах, шёл передними ногами вокруг задних. Голос Мухомора звучал издалека, оставляя после себя раскатистое эхо. Марик опять проваливался в сон, летел куда-то вниз, в тёмные, готовые принять его облака.

– Теперь, когда всё усвоено, можете попробовать сайд-пасс. Он должен одновременно шагать вбок передними и задними ногами…

Облака окутывали жеребёнка, завиваясь спиралями. Мир, видимый сквозь узкую щёлочку между слипающихся ресниц, медленно вращался…

Марик почувствовал, как к его шее и боку прикоснулась Зануда. Мягкое касание пальцев вывело его из равновесия, и он, пошатываясь и путаясь в ногах, сделал несколько мелких, семенящих шагов в сторону, чтобы не упасть.

– Смотри-ка, понял с первого раза! – ликовали Зануда с Мухомором.

Марик же, обретя равновесие, провалился в сон. До него доносились отдалённое шуршание и обрывки голосов.

– Потрясающе! Вот это приучение – никакой реакции на страшную плёнку и раскрывающийся зонт!

– Да, только он сегодня какой-то… сонный что ли? Не пойму.

– Давай займёмся Тунгусом…

Снова прикосновение и негромкий щелчок карабина под подбородком. Марик погружался в блаженный сон. До него смутно долетали негодование Тунгуса, смех Кормильца и звонкий голос Мухомора.

Неведомо как жеребёнок дошёл до левады – помнил лишь, что едва добрался до излюбленного места под ивами, как ноги его подогнулись, и он сразу заснул. Уже смеркалось, когда сквозь зыбкую пелену сна к нему подобрались звуки внешнего мира. Марик дёрнул ухом, пытаясь их отогнать, чтобы подольше понежиться в полудрёме, но тут же проснулся окончательно.

Приоткрыв глаза, он оглядел леваду. Заяц, Эклер и Кай стояли в ряд перед воротами и, отбивая копытами ритм, горланили песню, несомненно, собственного сочинения:

С деревьев падает листва и дождик моросит,

Везёт хозяев по домам промокшее такси.

Но им, беднягам, не понять, что наступает Он:

Любимый праздник лошадей – наш Яблочный Сезон!

Марик поднялся, потряс головой, чуть пошатываясь после долгого сна, и неровной рысью поспешил к воротам. Распевающий табун грянул:

Арбузный Сезон и Яблок Сезон!

Желудку усладу даёт только он!

Душой ты окрепнешь и будешь спасён,

Лишь только наступит Морковный Сезон!

Казалось, вся левада охвачена ликованием. Тунгус с Манёвром, конечно, держались более достойно, но и они нет-нет да начинали приплясывать в такт, ритмично помахивая хвостами.

Все взгляды были направлены в сторону ворот, но за спинами лошадей жеребёнку не было видно, что там происходит.

Судьбой на счастье обречён, пока не встанут льды:

Он будет длиться, наш Сезон изысканной еды!

Арбузы, яблоки, трава, и сахар, и морковь,

К ним ощущаем в сердце мы огромную любовь!

Арбузный Сезон и Яблок Сезон,

Желудку усладу даёт только он!

Душой ты окрепнешь и будешь спасён,

Лишь только наступит Морковный Сезон!

Марик, сделав невероятное усилие, протиснулся между Каем и Тунгусом.

– Я тебя полдня добудиться не мог! – негодующе буркнул Кай. – Тунгус сказал, что ты наелся сон-травы! Зачем?

– Потом объясню, – прошептал в ответ Марик. В голове шумело, а перед глазами изредка проплывали разноцветные круги. Кай тут же увлёк его за собой буйным раскачиванием, отчего круги тоже закачались. Волна безудержного веселья росла и вздымала высокий пенистый гребень. Кое-как примерившись к движениям (Заяц, Эклер и Кай качались очень уж сильно, а Тунгус стоял стеной, что доставляло Марику некоторое неудобство), жеребёнок поглядел за ворота.

Там, в значительном удалении от левады, высились бугристые мешки, а рядом суетился конюх, нагружая стоявшую перед ним глубокую тачку ароматнейшими яблоками и ярко-оранжевой морковью. Левее высилась небольшая горка полосатых арбузов с закрученными, будто поросячьими, хвостиками.

Марик никогда ещё не видел такого изобилия самых вкусных вещей на свете, и от охватившего его восторга громко запел вместе со всеми, наперёд угадывая простенькие слова:

Стучат копыта по земле, мы пляшем и поём:

Сегодня осень на дворе – Арбузный наш Сезон!

Душе добавит теплоты, спасёт от всяких бед

И радость в сердце принесёт наш праздничный обед!

Арбузный Сезон и Яблок Сезон,

Желудку усладу даёт только он.

Душой ты окрепнешь и будешь спасён,

Лишь только наступит Морковный Сезон!

Нагрузив тачку, конюх аккуратно положил сверху несколько крупных арбузов и, поднатужась, закатил всё это богатство в леваду.

Глава 12, в которой Кай и Марик спасают лосёнка и помогают ему добраться в самое сердце леса, где встречают старого знакомого

По ещё зелёной, но уже теряющей сочность траве, по влажной прохладной земле кралась осень. Она не врывалась, сметая всё на своём пути, как весна, не вступала в свои права спокойно и неотвратимо, как лето, не сбрасывала с деревьев листву, не играла ветрами, как властная, царственная зима.

Будто огромная угрожающе-грациозная кошка, осень ступала по полям. Пока не окрасившиеся в яркие цвета деревья приветствовали её взмахами ветвей. В лесу галдели и суетились мелкие зверушки. Осень глубоко вздохнула, вбирая летние звуки, и мягко пошла дальше. Мир, который она оставляла за собой, неумолимо менялся – привычная летняя суета скрывалась под прозрачной холодной пеленой.

В густой листве промелькнула белка с сосновой шишкой в зубах. Покачиваясь на ветке дуба, она замерла и внимательно всмотрелась вдаль, спрятала шишку в почти доверху забитую кладовую и вновь посмотрела куда-то поверх вершин деревьев.

– Осень пришла! – громко возвестила она и одним прыжком перенеслась на соседнее дерево. На мгновение в листве мелькнул её пушистый рыжий хвост, в котором уже появилось несколько серебристых волосков. С ветки взлетела потревоженная белкой сорока. Она устроилась на трухлявом, пахнущем грибами пне у тропинки, наблюдая за неспешно шагающими лошадьми.

– Интересно, куда мы идём? – спросил Марик, оглядываясь на Зануду. Кай с Тунгусом со своими людьми на спинах заметно опережали их. Кай, правда, был без седла – иногда Тихоня залезала на него ненадолго, затем слезала и вела в поводу рядом с Мариком.

– Думаю, просто гуляем, – отозвался Тунгус. – Идём, куда глаза глядят.

Вскоре лес окружил их со всех сторон, окутал густыми запахами грибов, прелой листвы под ногами и влажных стволов деревьев. Марик потянулся за еловой веточкой и с удовольствием разжевал вяжущие, терпкие иголки. Дожди размыли тропинку, превратив её в канавку с густой, хлюпающей между луж грязью. Зануда неуклюже прыгала с кочки на кочку, безуспешно пытаясь не запачкать ботинки. Марик жался к деревьям – там было посуше.

– А ты почему без человека на спине? – протрещала Сорока. – Слишком маленький? Слишком слабенький? Слишком худенький?

Марик покосился на Зануду, отряхивавшую жирные комья грязи с обуви.

– Я ещё жеребёнок! На жеребятах верхом не ездят, – неохотно ответил он.

– Вот как? Никогда не слышала о таком! – Сорока покачала головой, будто бы сомневаясь в его словах. – А ты хоть видел – осень пришла?!

Марик промолчал, не зная, что ответить.

– В лесу-то как сразу всё поменялось! Да-да, это очень странно, страннее некуда, вроде бы ещё лето, но все мы понимаем, что уже…

Зануда отчаянно тряхнула ботинком, и Сорока, наконец, умолкнув, встрепенулась и подпрыгнула, уворачиваясь от подлетевшего комка глины. Марик облегчённо вздохнул: от её болтовни в голове становилось тесно!

Выйдя из леса, процессия зашагала по полю. Сухие колоски мятлика и тимофеевки с лёгким шелестом скользили по ногам лошадей. Тихоня легко спрыгнула с Кая и теперь шла рядом с Занудой в сверкающих чистотой ботинках. Вдалеке замаячили искорёженные деревья, окружавшие овраг, и по спине жеребёнка пробежал неприятный холодок.

– Куда дальше? – спросил Кормилец.

Зануда махнула рукой в сторону широкой песчаной дороги, вившейся между двух заросших высокой травой полей. За полями темнел хмурившийся лес.

– Может, туда? Там мы ещё ни разу не были.

Тунгус прибавил шагу, бросая нехорошие взгляды на отдалявшийся овраг. Зануда с Тихоней отпустили Марика с Каем, и те наперегонки понеслись за Тунгусом, высоко подпрыгивая и мотая головами от возбуждения. Обогнав его, они развернулись в едином прыжке и помчались обратно.

Кормилец спешился, отпустил подпругу и неспешно двинулся вперёд. Тунгус, склонив голову, лениво пощипывал спорыш на обочине. Жеребята носились кругами, выпрыгивая из высокой травы.

– Привал! – весело объявила Зануда. Люди расселись на мягких спутанных зарослях мышиного горошка. Лошади бродили вокруг, периодически тыкаясь носами им в спины. Кормилец выудил из рюкзака термос и пакет с бутербродами.

Марик вспомнил о древней примете Хранителей, гласившей, что, если человек сел, значит, под ним самая вкусная и целебная трава, и потому вот уже пятый раз сгонял Зануду с её уютного местечка. Кай блаженно жмурился и мурлыкал под нос «Арбузный Сезон».

Внезапно где-то в глубине леса громыхнул выстрел, а за ним ещё один, и ещё… Потянуло порохом, потом, кровью и болью… Люди повскакивали на ноги.

– Охотники! Говорят, здесь часто стреляют. Надо уходить! – Зануда потянулась к чомбурам, чтобы пристегнуть жеребят. – Кони же на свободе! Не дай Бог, примут их за лосей или на кого они там охотятся… Марик, иди сюда быстро!

Но Марик не шелохнулся. Он, широко раскрыв глаза, смотрел на опушку леса, где переступал с ноги на ногу крошечный лосёнок.

– Подранок! Подранок! Взять его! – прокаркал из чащи леса хриплый голос.

Тяжело дыша, лосёнок привалился к сосновому стволу и замер. Из раны на боку сочилась кровь, шерсть склеилась и повисла сосульками.

Зануда протянула руку к жеребёнку, и в этот момент Марик решился! Её пальцы лишь скользнули по шее и спине, сомкнувшись в воздухе, а он уже мчался к лесу. Вслед неслись надрывные крики Зануды, но Марик не различал слов из-за свистевшего в ушах ветра. Пробившись сквозь кусты, он подлетел к лосёнку: