Искривлённая история

Ни достижения немцев в области химии, позволившие им создать боевые отравляющие вещества, способные преодолевать фильтры противогазов44, ни совершенное управление войсками – ничто не смогло сдержать союзников, прижатых уже, как и в 1914 г., к стенам Парижа.

Контрнаступление Антанты, главную ударную силу которого составили 24 французских дивизии, поддержанных 350 танками, началось 18 июля. Немцы, практически не имевшие собственных танков, всё же поначалу сражались отчаянно. 2 августа настал перелом в этой напряжённой борьбе, получивший название «чёрного дня немецкой армии» – целый ряд дивизий попросту прекратил существование, обратившись в бегство или сдавшись в плен.

В ходе боёв последующего периода, известных как «Стодневное наступление», немецкая армия обнаружила ту же слабость, что и российская в 1917 г., хотя и в гораздо меньших масштабах. Наиболее боеспособные кадры, собранные в ударных батальонах и дивизиях, понесли невосполнимые потери, в то время как остальная армия, словно у неё вырвали сердце, сражалась пассивно и без должной энергии. В конце концов, в Германии также началась революция, а фронт начал разваливаться буквально на глазах. В таких обстоятельствах, 11 ноября 1918 г., было подписано перемирие; Болгария, Австро-Венгрия и Турция к тому времени уже успели выйти из войны.

Эти события, которые предвидели и которых ожидали многие в России, в значительной степени изменили заново созданную политическую карту.

Вскоре после напряжённых переговоров, особенно в свете побед Антанты на Западном фронте и эсеровского мятежа, направленного против Брестского мира, 27 августа в Берлине был оформлен секретный протокол, дополнявший условия договора. На Россию накладывалась контрибуция в размере 6 млрд. рейхсмарок (2, 75 млрд. рублей), большую часть которой (1, 5 млрд. руб.) предстояло уплатить золотом. Как нетрудно заметить, речь шла о золотом запасе Российской империи, который, по странной случайности, большевики буквально накануне, 7 августа, потеряли – Казань, где находилось золото, захватили войска виднейшего из сподвижников адмирала А. Колчака, генерал-лейтенанта В. Каппеля.

Можно долго спорить о том, по какой причине золотой запас сменил хозяина, почему его не уберегли, и не было ли среди причин сего события скрытого (или даже явного) желания любой ценой уберечь золото от передачи немцам. Однако гораздо более важным будет выяснить, почему немцы вдруг потребовали у большевиков столько золота, причём немедленно. Вывод совершенно очевиден: в конце августа 1918 г. поражение Германии (и её отступление из России) было неминуемым. Немцы решили просто взять как можно больше золота в дорогу, чтобы иметь возможность рассчитаться с Антантой. Как ни странно, несмотря на неудачу в Казани, большевики самым деятельным образом взялись за выполнение условий подписанного только что договора. В сентябре в Германию даже отправилось два эшелона, содержавших 93,5 тонны чистого золота на сумму 120 млн. рублей. Где и какими методами коммунисты успели так быстро собрать только золота, можно только догадываться.

Впрочем, такая торопливость, несмотря на то, что может кому-нибудь показаться излишней и чрезмерной, вполне оправдалась. Немцы, получив сумму в 10 превышающую ту, что, согласно оценкам историков, в действительности потратили на революцию в России, не стали разглашать имеющиеся у них документы, компрометирующие большевиков. Кроме того, они, несмотря на то, что, согласно условиям Компьенского перемирия, должны были передать захваченные территории войскам Антанты, нигде, за исключением Севастополя и Одессы (и без этого доступным для высадки с моря), этого не сделали.

Как нетрудно догадаться, кайзеровские генералы попросту оставили эти, весьма значительные по размерам, территории, в первую очередь, Белоруссию и Украину, большевикам.

Глава 21. Постапокалипсис

«Советская власть – это организованная гражданская война против помещиков, буржуазии и кулаков»

Л. Троцкий (Л. Бронштейн)

Я знаю, могут появиться критики – и они, не удивлюсь, окажутся бывшими офицерами каких-то разведывательных управлений, а ныне – успешными писателями, – которые заявят, что я не должен писать о Гражданской войне, раз о ней не писал В. Суворов (В. Резун), ведь книга моя, как свидетельствует из предисловия, посвящена критике его концепции.

Вынужден сразу дать самый определённый ответ и тем самым внести ясность: моя книга посвящена истории советского государства в период, охватывающий обе мировые войны и временной промежуток между ними. Главная моя цель – не полемизировать с бывшим офицером женевской резидентуры, а дать моему читателю точное и исчерпывающее видение исторических процессов, происходивших в то бурное время, вернуть ему нормальный взгляд на вещи, напомнить, кто же всё-таки на кого напал 22 июня 1941 г. – и, в конечном счёте, обогатить новыми знаниями.

Было бы большой ошибкой полагать, что участие СССР во Второй мировой войне не имеет связи с событиями Гражданской, а та, в свою очередь – с событиями Первой мировой войны. Если же речь идёт о вопросах становления коммунизма в России, тем более о вопросах Мировой революции и о воплощении в жизнь разнообразных социалистических теорий, с ней связанных, то не изучать Гражданскую нельзя. Именно в этот период зарождалась новая военная доктрина, доктрина «тотальной войны», а также концепция «молниеносной войны», или «блицкрига»; в это время будущие лидеры СССР и Германии приобретали опыт политической и военной борьбы, наложивший неизгладимый отпечаток на созданные ими тоталитарные режимы.

Гражданская война имела в своей основе зарождение в России нового типа производительных сил, появление которых ознаменовалось провозглашением т.н. «Второй промышленной революции», основой которой стала бессемеровская выплавка стали. Первая мировая война, с одной стороны, являлась итогом данной революции, с другой – кризисом, ознаменовавшим дальнейшее развитие индустрии и технологий. Телеграф как средство связи, паровозы как средство перевозки грузов по железным дорогам и пушка, производимая из стали, выступили основными техническими средствами борьбы. На смену им приходили: радио, двигатель внутреннего сгорания, позволявший передвигаться там, где нет железных дорог, и комбинированные типы вооружений, позволявшие применять пушки для прицельного огня – оснащённые радио и двигателями внутреннего сгорания танки и боевые самолёты. Приняв участие и в Первой мировой войне и, оказав, кстати, решающее влияние на её окончательный итог, эти боевые машины обещали стать главным оружием войны грядущей. Соответственно, нефть и алюминий должны были сменить уголь и железо в качестве главных стратегических ресурсов.

Выплавка алюминия, начавшаяся в 1856 г., поначалу по своей стоимости (300 франков за килограмм) приближала его драгоценным металлам, однако со временем цена снизилась настолько, что оказалось возможным перейти к производству этого металла в промышленных масштабах. Свойства этого металла – лёгкость, пластичность, стойкость к коррозии, мгновенно привлекли внимание авиаконструкторов, искавшим подобный материал для создания новых типов самолётов. Сплав алюминия с медью, магнием и марганцем, изобретённый сотрудником немецкой “Dürener Metallwerke AG” А. Вильмом, ещё в 1903 г., в 1910 г. получил Большую серебряную медаль на выставке дирижаблей в Петербурге, и вскоре получил всемирную известность под названием дюралюминий. Дюралюминий, или «крылатый металл» стал основой цельнометаллических самолётов, первый из которых (J 1 фирмы «Юнкерс») поднялся в воздух в 1915 г. Впрочем, выплавка алюминия путём электролиза требовала значительного расхода электроэнергии, следовательно, без электрификации всей страны ни одно государство не могло рассчитывать на то, что его границы сохранятся в неприкосновенности.

Создание нового типа производительных сил в России начиналось в условиях глубокого кризиса, показавшего недостаточность и незавершённость модернизации промышленности сообразно требованиям предыдущего исторического этапа. Фактически, если отбросить лозунги коммунистов, пролетарская революция выступала подтверждением возросшего значения рабочего класса и промышленности в новых условиях – и, одновременно, несоответствия постоянно растущим требованием. Стремление государства выжить привело, после ряда реформ и государственных переворотов, к очевидному перекосу общественных структур в пользу нужд производства – и пролетариата, установившего, в конце концов, свою диктатуру.

Снижение добычи угля, остановка железнодорожного сообщения, упадок сельского хозяйства – всё это способствовало кратковременному возрождению в период Гражданской войны типа производительных сил, характерного для более раннего этапа исторического развития. Речь идёт о широком применении мышечной силы, в первую очередь, лошадей, в качестве основного средства транспорта, а также о возрождении кавалерии как главной ударной силы. Этому сопутствовало также возрождение феодальных порядков, процветавших в доиндустриальный период, поэтому нет ничего удивительного в том, что контрреволюция в первую очередь нашла сторонников в наиболее отсталых в промышленном и социальном отношении регионах – в Средней Азии, в Сибири, в Монголии и, конечно, во всех казачьих станах.

Казаки выступили главной опорой царизма в ходе революции 1905 – 1907 годов, они последовательно противостояли революционерам в 1917 г., им предстояло стать и одной из главных сил, выступивших против правительства большевиков в период Гражданской войны. Образ казака в сдвинутой набекрень фуражке, одетого в армейскую гимнастёрку и в синие брюки с красными лампасами, стал одним из символом этого вооружённого конфликта, а само слово «казак» приобрело нарицательный оттенок.

Начальный период Гражданской войны большинством историков описывается как обладающий низкой интенсивностью боевых действий и раздробленностью противостоящих сил. Это как раз не так странно, как может показаться: в течение года сменилось царское правительство, затем Временное (причём у «временщиков» можно выделить два периода, кадетский и эсеровский, с соответствующими составами кабинета министров), которое, в конечном итоге, прогнали большевики. Каждая из данных структур обладала влиянием в тех или иных общественных стратах и регионах и, при благоприятных обстоятельствах, могла претендовать на всероссийскую легитимность. В конечном итоге, все три образовали собственные правительства – заседавший в Петрограде, а затем в Москве большевистский Совнарком (В. Ленин (В. Ульянов)), КОМУЧ (левый эсер В. Вольский), сменившая его Уфимская директория (правый эсер П. Вологодский) и сменившая последнюю военная диктатура Верховного правителя России адмирала А. Колчака. Возникновение последней является рубежом, отделяющим переходной период 1917 – 1918 г., к крайней поляризации противостоящих лагерей, в котором определилось две главных силы, «красные» и «белые»45.

Глава 22. Даёшь! (кампания 1918 г.)

Трусы, шкурники и предатели не уйдут от пули. За это я ручаюсь перед лицом всей Красной Армии

Л. Троцкий (Л. Бронштейн)

1918 год остался в истории под лозунгом, при помощи которого осуществлялось большинство наступательных операций и революций. Он был предельно кратким и внятным: «Даёшь!». Малочисленные отряды красногвардейцев и противостоящих им «добровольцев», даже небольших групп революционеров, используя тактику «эшелонной войны», перемещались от одного города к другому, устанавливая там власть угрозой применения оружия или же при помощи простой агитации.

В захваченном населённом пункте немедленно организовывались органы местного управления, при помощи которых осуществлялась реквизиция продуктов питания, военных припасов, а «демобилизованные» (вернее, дезертировавшие с фронтов) солдаты подлежали мобилизации. Последние в великом множестве собирались во всех городах, так как состояние транспорта не позволяло им быстро добраться домой; к тому же, пребывая в местах, где алкоголь, деньги и женщины были легко доступны для шаек мародёров, порой дораставших даже до уровня Советов, они не могли заставить себя отказаться от подобного образа жизни. Новой, хорошо организованной, власти в большинстве случаев удавалось относительно легко привлечь подобный элемент на свою сторону. Для этого достаточно было применить посулы (пообещать выдать продуктовые пайки, новую униформу) и угрозы, нередко сопровождавшиеся мерами физического воздействия – расстрелами недовольных.

Контроль над железными дорогами, дававший доступ к власти на местах, осуществлялся при помощи бронепоездов. Последние представляли собой эшелоны, состоящие из бронированного (нередко двух, из которых второй, «чёрный», бронирования не имел) локомотива и бронированных (либо блиндированных ящиками с песком) вагонов и платформ с артиллерийским и стрелковым вооружением. Нередко состав имел дополнительные платформы, предназначавшиеся для его прикрытия с фронта и тыла, а также платформы, на которых перевозился десант. Бронепоезд мог быстро выдвинуться в каждую ключевую точку региона (будь то город или расположенный обособленно заводской или складской комплекс) и обеспечить огневую поддержку своих сторонников. В ряде случаев бронепоезда могли решать тактические задачи самостоятельно. Всего в Красной Армии, как и у белогвардейцев, имелось более чем по 100 бронепоездов.

Ярким примером «эшелонной войны» является Первый Кубанский («Ледяной») поход Добровольческой армии Л. Корнилова (22 февраля – 13 мая 1918 г.). «Добровольцы», численность которых достигала 4 163 чел., преимущественно офицеров, выступили из Ростова-на-Дону, откуда их «попросили» казаки, в тот период не желавшие принимать участие в войне, в направлении на Екатеринодар, столицу Кубани. Противостоявшие белогвардейцам отряды «красных» возглавлял бывший хорунжий А. Автономов; последний перекрыл железные дороги, принудив противника двигаться пешком. Добровольческая армия, насыщенная командным составом, прибегала к решительным и тактически грамотным действиям на поле боя, что позволяло её подразделениям, не обладавшим ни численным преимуществом, ни достаточным количеством боеприпасов, особенно артиллерийских, неоднократно добиваться победы.

Бои на подступах к Екатеринодару продемонстрировали полное преимущество «красных» в плотности артиллерийского огня и численное превосходство, что достигалось за счёт подвоза по железной дороге. Трёхдюймовки большевиков делали до 600 выстрелов в час, что представлялось их противникам весьма значительным показателем; по сравнению с 2 млн. снарядов всех калибров, израсходованных немцами за 8 часов артподготовки 21 февраля 1916 г. на 40-километровом участке фронта под Верденом (6,25 тыс. снарядов в час на погонный километр фронта), можно говорить о как минимум в 10 раз более низкой интенсивности огня, не считая разницы в калибрах. Дело «добровольцев», тем не менее, представлялось безнадёжным, несмотря на то, что в какой-то момент ночной рейд их конницы, ворвавшейся в город, ненадолго увенчался успехом. Впрочем, и эта атака не дала положительных результатов. Присоединившиеся к войскам Л. Корнилова кубанские казаки начали покидать армию.

12 апреля в бою погиб полковник М. Неженцев, пытавшийся возглавить атаку Корниловского ударного полка, причём не исключено, что роковой выстрел был сделан отнюдь не со стороны противника, ведь атака могла привести только к гибели значительного количества офицеров, а не к успеху. Так М. Неженцев, автор идеи создания «ударных частей смерти», сам встретился с ней.

Л. Корнилов также не дожил до утра. На совещание, несмотря на очевидное поражение, он резко потребовал продолжения атак – вплоть до гибели последнего из участников похода. Генерал от инфантерии М. Алексеев, бывший главковерх, неожиданно попросил взять паузу – и атаковать через день. Суть этого предложения неожиданным образом раскрылась к утру, когда, едва забрезжил рассвет, в дом, в котором Л. Корнилов утверждал план атаки, попал единственный артиллерийский снаряд, причинивший командующему смертельные ранения. Командование принял бывший начальник штаба Ставки генерал А. Деникин, ранее настаивавший на отходе. Назначение утвердил М. Алексеев.

Нечто ужасное можно прочесть между слов А. Деникина, который почти не скрывал своего злорадства: «Русская граната, направленная рукою русского человека, сразила великого русского патриота. Труп его сожгли, и прах рассеяли по ветру».

Отступление, начавшееся практически тотчас же, также свидетельствует о том, что гибель Л. Корнилова, как и его «правой руки», М. Неженцева, стала результатом борьбы за власть между разными фракциями в стане «добровольцев». Вероятнее всего, роковой пушечный выстрел был осуществлён в упор, прямой наводкой, причём это не была пушка «красных». Подобная загадочная смерть, постигшая А. Гитлера в ходе боёв за Берлин в 1945 г., ещё станет предметом нашего внимания, сейчас же можно лишь отметить удивительное сходство обстоятельств, в которых обе смерти имели место.

Совнарком, столкнувшись с необходимостью вести боевые действия, требовавшие наличия многочисленной и хорошо обученной армии, был вынужден обратиться к услугам бывших офицеров и генералов. Вместе с тем, с целью осуществления надзора за действиями последних, ставших именоваться военными специалистами («военспецами»), был введён институт военных комиссаров. Такое двуначалие оказалось достаточно эффективным, несмотря на ряд очевидных недостатков, так как вполне обеспечивало функционирование армии в новых условиях диктатуры пролетариата. В течение 1918 г. большевикам удалось удержаться у власти в Ленинграде и Москве, а также установить контроль над окружающими их сельскохозяйственными губерниями, что позволило, при помощи продразвёрстки и массовой мобилизации, содержать армию.

Летом 1918 г. происходит раскол в стане коммунистов: уже 8 июня в Самаре возникает альтернативное правительство, КОМУЧ (Комитет членов Учредительного собрания). В июле-августе левые эсеры, входившие в состав большевистских властей, неожиданно переходят к вооружённому террору: они убивают немецкого посла В. фон Мирбаха, командующего оккупационными войсками (группа армий «Киев») генерал-фельдмаршала Г. фон Эйхгорна, главу Петроградской ЧК М. Урицкого и осуществляют покушение на В. Ленина (В. Ульянова). Эти действия, а также последовавшие затем мятежи, преследовали цель «разорвать революционным способом гибельный для русской и мировой революции Брестский договор». Несмотря на то, что данная формулировка во многом соответствовала истине, эсеры попросту осознали, что большевики начинают отстранять их от власти. Ещё в апреле 1918 г. они осуществляли аресты анархистов из «Чёрной гвардии», а затем вдруг пришли к выводу, что вскоре подобная участь ожидает и их самих.

Непосредственным результатом этой громкой размолвки стал мятеж командующего Восточным фронтом М. Муравьёва, который привёл к утрате управления над войсками – и к захвату золотого запаса России армией КОМУЧа, возглавляемой генерал-лейтенантом В. Каппелем. Бывший подполковник царской армии М. Муравьёв, один из создателей тактики «эшелонной войны», захвативший полгода назад Киев, неожиданно потерял над собой контроль при виде золота и безуспешно попытался его захватить.

М. Муравьёв, личность во всех отношениях неординарная, оказался едва ли не единственным русским офицером, перешедшим на сторону революции целиком и полностью. В какой-то степени, возможно, на его характер повлияло тяжёлое ранение в голову, полученное в ходе русско-японской войны; возможно, впрочем, дело было в том, что М. Муравьёв 5 лет лечился за границей, во Франции, где успел нахвататься идей, отдающих вольнодумством. Несмотря на то, что членство его в партии социалистов-революционеров так и не стало официальным, сам он всегда называл себя эсером – и подтвердил свои слова на деле, беспощадно истребив находившееся в захваченном им Киеве офицерство (из 5 тысяч человек, убитых «красными» в городе, 3 тысячи являлись офицерами).

Как в Киеве, так и в Одессе, которую М. Муравьёв тоже захватил, он накладывал на взятый город огромную контрибуцию, совсем как в Средние века. Имея значительное количество оставшихся от прежних командующих артиллерийских боеприпасов, он, не стесняясь, расходовал их на бомбардировку мирных кварталов. Его солдаты, представлявшие собой изначально части «старой» армии, включая 2-й гвардейский корпус, несмотря ни на что, дезертировали при первом удобном случае. Назначенный командующим Восточным фронтом, М. Муравьёв должен был сражаться с чехословацким корпусом, сформированным из военнопленных и поддерживавшим белогвардейцев, однако, будучи связанным с левыми эсерами, в конечном итоге, примкнул к их мятежу.

М. Муравьёв, явившийся в Казань с тысячей человек из состава двух полков, несмотря на первоначальные успехи (он даже арестовал М. Тухаческого, командовавшего 1-й армией), так и не смог взять город под свой контроль. Решительные действия отряда латышских стрелков во главе с И. Варейкисом привели к поражению его мятежа, а сам М. Муравьёв, неосмотрительно заявившийся на переговоры, был убит вместе со своим штабом.

В результате подобных событий Восточный фронт едва ли мог стать прочнее – и В. Каппель достиг феноменального успеха, несмотря на то, что обладал относительно небольшими силами. В самое ближайшее время, после разгона Уфимской директории КОМУЧа, просуществовавшей всего два месяца, с сентября по ноябрь, золото перекочевало в собственность А. Колчака, что позволило тому объявить себя Верховным правителем России. Действительно, у кого золотой запас, как говорил один из персонажей фильма «Свадьба в Малиновке», тот и атаман!

Если же обратить внимание лишь на самое главное, то легко заметить: большевики борются за власть, предпринимают все меры, чтобы окончательно монополизировать её – и, используя одних союзников против других, избавляются от соперников. Процессы концентрации власти только разворачиваются – и достигнут своего пика в период «Великой чистки», которой суждено начаться в 1937 г. Золотой запас, несмотря на его просто астрономическую ценность, интересует В. Ленина (В. Ульянова) в гораздо меньшей степени: он не бессребреник, но подлинным капиталом полагает не драгоценности и не валюту – а наоборот, средства производства. Гораздо больший интерес золото вызывает у людей, падких до крови и грабежей, особенно у неуравновешенного М. Муравьёва и у бывших генералов, вроде В. Каппеля. Согласно такой логике, заводы нужны тем, кто хочет возглавить правительство, золото же необходимо желающим покинуть страну. В конце концов, неоднократно сменив владельцев, оно действительно досталось иностранцам. Легионеры чехословацкого добровольческого корпуса, направлявшиеся на родину, прихватили золотой запас России с собой.

Впрочем, царя и членов его семьи, которые могли попасть в руки врага – и использоваться тем в качестве живого знамени, большевики истребили быстро и без тени сомнений. Промедление в обстоятельствах, когда Гольштейн-Готторп-Романовых могли освободить наступающие войска чехословацкого корпуса и белогвардейской Сибирской армии, казалось им непростительным.

Первым, в ночь с 12 на 13 июня, погиб пребывавший в ссылке в Перми Великий князь Михаил Александрович. А вместе с ним и его секретарь – несколько вооружённых людей ворвались в гостиницу, где те проживали, схватили и вывезли своих жертв в лес, где расстреляли.

Бывший царь, его жена и пятеро детей, а также служанка, врач, повар и камер-лакей (последний носил высокое звание полковника, кадровое явление, с которым нам ещё предстоит встретиться) были расстреляны в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге (в 1924 – 1991 г. Свердловск) Пермской губернии.

В ещё одном городе Пермской губернии, Алапаевске, расположенном в 140 км от Екатеринбурга, сутки спустя, в ночь на 18 июля 1918 г. были расстреляны: Великая княгиня Елизавета Фёдоровна, приходившаяся императрице старшей сестрой, Великий князь Фёдор Михайлович, три князя императорской крови и один «обычный» князь, родившийся в морганатическом браке «великого» князя и простой графини, а также двое человек прислуги.

Несмотря ни на что, четыре великих князя всё ещё были живы – их содержали в казематах Петропавловской крепости в качестве заложников.

Вообще, история с расстрелом большей части членов царской семьи для большевиков никогда не была ни причиной для угрызений совести, ни извинений. Они избавили страну от извергов, подобно графине Элизабет из королевского рода Батори, питавшихся кровью рабочих и крестьян, что позволяло им вести возвышенный образ жизни. Когда царю и его близким зачитали приговор, Николай Гольштейн-Готторп-Романов переспросил: «Как-как? Перечитайте». Началась стрельба; девицы метались и кричали, дышать стало тяжело от порохового дыма. «Честь» убийства царя приписывали себе как минимум трое человек – Я. Юровский, М. Медведев и П. Ермаков, – в то время как об убийстве женщин и мальчика скромно предпочитали молчать. П. Ермаков, по словам охранника А. Стрекотина, также участвовавшего в расстреле, предложил ему добивать ещё живых штыком. Тот – видимо, речь шла о женщинах – отказался; тогда П. Ермаков забрал у него винтовку и сам выполнил эту работу. Его жертвы долго не хотели умирать, судорожно цепляясь за жизнь; смерть пришла к императрице лишь после нескольких сквозных, до пола, ударов.