Заговор жрецов

Куропаткин дружески рассмеялся.

– Вы, моряки, один другого не обижаете. Это хорошо… Степан Осипович, – вдруг став серьезным, продолжил Куропаткин, – не может быть, что вы не ознакомились уже с состоянием сухопутной обороны.

Макаров взглянул на Стесселя, по-прежнему стоящего чуть в стороне, затем перевел взгляд на генерала Кондратенко и только после этого ответил:

– По сравнению с тем, что было здесь даже год тому назад, сделано много…

– Это верно. Я это тоже заметил, – согласился Куропаткин. – Командование крепости постаралось…

– Алексей Николаевич, вы к нам надолго? – поинтересовался Макаров.

– Сегодня уезжаю в Харбин, – ответил Куропаткин. – Дел навалилось много.

– Я бы хотел с вами обговорить одну очень важную проблему, – сказал Макаров. – На мой взгляд, пока у нас есть еще время, необходимо создать объединенный штаб по планированию и руководству операциями на сухопутном и морском театре военных действий.

Куропаткин слегка пожал плечами, давая понять, что он не возражает.

– Степан Осипович, я за это. Когда я ехал в Порт-Артур, я об этом думал. Полагаю, и наместник согласиться с вами, как и я…

9

Расследование по делу убийства поручика Гриневича закончилось без результатов. Военный врач сделал заключение, что сначала поручика ударили по голове тяжелым предметом, затем задушили.

Из квартиры пропала только папка с документами, которую Гриневич имел привычку брать с собой для работы над бумагами дома.

Схемы сухопутной охраны крепости или других документов, касающихся оборонительных работ, в папке не было. Все это хранилось в штабе в сейфе.

Кондратенко тяжело переживал нелепую гибель поручика Гриневича. Город был наводнен шпионами, и Гриневич не мог этого не знать. Неясным оставалось и то, зачем ночью он кому-то открыл дверь.

Через неделю на южной окраине города нашли папку Гриневича, но без документов…

А на следующий день Кондратенко поехал на встречу с адмиралом Макаровым, чтобы договориться о снятии орудий с поврежденных кораблей «Ретвизан» и «Цесаревич» и установки их на мысе Электрический для усиления прикрытия бухты с суши.

Макарова он нашел в доке. Адмирал наблюдал, как обуховцы подводили кессон под пробоину «Цесаревича».

Макаров сдержанно поздоровался и тут же спросил:

– Роман Исидорович, а как вы меня нашли?

– По голосу…

Макаров рассмеялся.

– Это что же я так громко кричу?

– Да нет… Моряки подсказали. А что это вы делаете? – поинтересовался Кондратенко, хотя уже догадался, по какой причине рабочие подгоняют кессон под корпус «Цессаревича».

– Решили отремонтировать. Команда попросила. На берег не хотят сходить.

– Получится? – спросил Кондратенко и тут же решил, что о снятии орудий с кораблей говорить не стоит.

– Получится, Роман Исидорович. Мастеровые опытные. С работой такой знакомы. – И вдруг внимательно посмотрел на Кондратенко. – Роман Исидорович, вы ко мне приехали беды мои выслушивать или со своими?

Кондратенко тяжело вздохнул.

– Бог видит, расхотелось говорить, когда усмотрел, что тут делается. Честное слово, Степан Осипович…

– Да будет вам, Роман Исидорович, исповедоваться передо мной. Говорите, зачем приехали.

– Помощь нужна, – сказал Кондратенко и коротко изложил свою просьбу.

Выслушав его, Макаров оживился.

– Роман Исидорович, странное дело, но я тоже об этом уже думал. И даже знаю, где взять орудия! Из арсенала! Но с условием – установка батареи за вами. Надо полагать – времени у нас уже в обрез. Сегодня получил сообщение из Владивостока. Утром японская эскадра под командованием вице-адмирала Камилеура пыталась атаковать наш крейсерский отряд, но безуспешно. Там у нас крейсера достаточно быстроходные и маневренные. И, тем не менее, Порт-Артур для японцев главная цель. Захват Порт-Артура – это ключ к успеху в войне не только на море, но и на суши. А для нас – полное поражение, – добавил Макаров.

Кондратенко согласился с Макаровым. Подкупала его и искренность в словах адмирала Макарова, и если при первой встрече Кондратенко с некоторой настороженностью отнесся к новому Командующему флотом, сейчас это чувство растаяло.

«Тяжко ему будет, – подумал он. – Начальство умных и непокорных не жалует…»

Вернувшись в крепость, Кондратенко доложил Стесселю о готовности адмирала Макарова помочь крупнокалиберной артиллерией для установки на мысе Электрический.

Стессель остался доволен. И тут же заметил:

– Да… Макаров не Старк. Однако лишен покровительства. Более того, Роман Исидорович, скажу я вам по секрету – Алексеев видит в Макарове конкурента. А Алексеева я знаю… Он может сделать все, что угодно… Кстати, адмирал Макаров вчера отправил телеграмму, минуя Алексеева, на имя его величества императора Николая II с докладом о положении дел на Тихоокеанском флоте.

– Куропаткин об этом сообщил? – поинтересовался Кондратенко.

Стессель хитровато сощурил глаза.

– Нет, Роман Исидорович, ни Куропаткин, ни Алексеев еще об этом не знают…

Откровение Стесселя удивило Кондратенко. Он представил себе, что произойдет, когда «квантунцам» станет известно о телеграмме адмирала Макарова государю.

– Анатолий Михайлович, – обратился Кондратенко к Стесселю, – если вы решили открыть мне один секрет, не сможете ли открыть и другой? На ужин адмирал Макаров не был приглашен по причине нелюбви к нему наместника?

Стессель рассмеялся.

– Роман Исидорович, вы хотите знать все. Ну что ж… Отчасти и по этой причине. Я человек подневольный…

Кондратенко горько усмехнулся.

– А он был бы для нас хорошим помощником, – произнес он после слов Стесселя.

Тот в ответ беспомощно развел руками.

– Роман Исидорович, я не возражаю… Пригласите его на сегодняшнее совещание командования крепости. Хотя… лучше это сделаю я.

Совещание, на которое был приглашен адмирал Макаров, началось во второй половине дня. Проводил его заместитель Стесселя генерал Смирнов. Сам Стессель выехал на утес Электрический, где находился его командный пункт, и обещал вернуться к началу совещания. Но так и не возвратился…

На совещании сначала о положении дел доложили командиры боевых участков. Затем генерал Белый проинформировал о состоянии артиллерийского вооружения крепости. Отдельно остановился на характеристике защищенности крепости от огня орудий крупного калибра, считая ее слабой.

Когда генерал Белый закончил доклад, Смирнов спросил:

– Господа, кто еще желает высказать свое мнение?

– Разрешите мне, – встал с места Макаров. – По пути в Порт-Артур во время стоянки в Киньчжоу я осмотрел часть укрепления на перешейке и был удивлен, не увидев там ни одной батареи для обороны флангов со стороны моря…

Кондратенко искоса глянул на генерала Белого – главного артиллерийского начальника крепости. Тот хмуро слушал и что-то помечал на бумаге.

– …Я полагаю, хотя бы по одной батареи там необходимо иметь. Уж больно выгодное место для высадки десанта на малых судах… – пояснил Макаров.

– Где эти батареи взять? – усмехнувшись, спросил Смирнов.

– На флоте, – ответил Макаров. – Я думаю, 8 шестидюймовых орудий хватит.

– Степан Осипович, это не за счет нашей договоренности? – настороженно поинтересовался Кондратенко.

– Нет, Роман Исидорович. Наш договор остается в силе, – ответил Макаров. И, обращаясь к Смирнову, продолжил: – У меня есть просьба к командованию крепости – поддержать мое обращение в морское министерство о срочной переброске на Дальний Восток нашей эскадры из Средиземного моря. А по железной дороге – в разобранном виде малых миноносцев для охраны портов и побережья в ночное время. Такие миноносцы с ходом в 15 узлов могут удаляться от места стоянки на 100 миль и обнаруживать противника в ночное и дневное время на дальних подступах. Тогда мы с вами положим конец властвованию японцев на море, лишим их возможности проводить ночные торпедные атаки и ставить мины на рейде Порт-Артура.

Макаров сел на свое место. В кабинете воцарилась тишина.

Все ждали, что ответит генерал Смирнов. Просьба Макарова была обоснована. Усиливать флот – значило усиливать оборону Порт-Артура. Понимал это и Смирнов, однако принимать решение без Стесселя он не мог.

– Я предлагаю поддержать просьбу адмирала Макарова, – нарушил затянувшееся молчание Кондратенко. – И не на словах, а письменно, – добавил он.

В поддержку просьбы Макарова высказался и генерал Белый, и другие офицеры.

Смирнов кивнул головой.

– Степан Осипович, я сегодня же доложу о вашей просьбе генералу Стесселю, – сказал он. – Полагаю, он согласится с нами…

10

Стессель вернулся в штаб, когда совещание уже закончилось.

Выслушав генерала Смирнова о просьбе Макарова, Стессель на какое-то мгновение задумался.

– Это будет не самое лучшее решение, – заметил он. – Обращаться через голову наместника в Петербурге я бы не рискнул. – И тут же продолжил: – Поступим так: сначала я доложу об этом Алексееву, а потом уже будет видно…

– Анатолий Михайлович, просьбу адмирала Макарова поддержали Кондратенко, Белый и практически все…

Стессель поморщился так, словно у него попало что-то на зубы.

– Кондратенко и Белый не могут жить без потрясений, а я хочу жить спокойно и вам того же советую!.. Не волнуйтесь. Я сам доложу Алексееву. Геройствовать не надо. У нас, в России, героями признаются только после смерти. Я полагаю, этот разговор останется между нами?

Генерал Смирнов мельком перекрестился.

– Вот вам крест, Анатолий Михайлович.

– Спасибо. Теперь давайте займемся делом…

В эту минуту в гавани пронзительно взвыла сирена. Стессель настороженно глянул на Смирнова, потом накинул на плечи шинель, взял бинокль и вышел из кабинета. То, что он увидел, поразило его, как гром с ясного неба: через узкий проход бухты в море выходила во главе с миноносцем «Аскольдом», на котором был поднят вымпел Командующего флотом, вся порт-артурская эскадра – корабль за кораблем.

Такого еще не было. Обычно корабли выходили в море по одному и с помощью буксиров.

– О, боже, что он делает!.. – недоуменно воскликнул Стессель. – Он же рискует столкновением…

За Стесселем на крыльцо вышел и генерал Смирнов. Увиденное поразило его не меньше, чем Стесселя.

Эскадра тем временем медленно, но уверенно, как один корабль, проходила фарватер.

– Анатолий Михайлович, да он же гений!..

Стессель опустил бинокль.

– Действительно: или гений, или самоубийца, – отозвался он.

За выходом эскадры в море в полном составе наблюдали многие в крепости.

Кондратенко с капитаном фон Шварцем в это время находился на утесе Электрический. Они выбирали площадку под новую батарею морских орудий, которые должны были подвезти сюда с минуты на минуту.

Фарватер с утеса просматривался как на ладони. Первым его прошел миноносец «Аскольд» и, увеличив ход, двинулся на внешний рейд, сходу занимая боевую позицию. За ним почти вплотную шел бронированный крейсер «Петропавловск» и тоже, как «Аскольд», повторил его маневр.

Капитан фон Шварц хлопнул в ладони.

– Вот это да!.. Такого я еще не видел!.. Роман Исидорович, вы посмотрите!..

– Вижу, вижу, батенька мой, – ответил Кондратенко. – Учиться у них надо.

Капитан фон Шварц возразил:

– На войне поздно учиться…

– Учиться никогда не поздно, – назидательно сказал Кондратенко. – И лучше на чужих ошибках…

…В конце недели Стессель снова провел совещание командования крепости с участием адмирала Макарова. Днем раньше японские корабли с дальнего расстояния в течение часа бомбили город и крепость тяжелыми снарядами, причинив во многих местах серьезные разрушения.

Стессель был явно подавлен.

– Анатолий Михайлович, – обратился к нему Макаров, когда уже все высказались, – а почему молчали крепостные орудия? Если бы ваша артиллерия поддержала эскадру, японцам, я думаю, было бы сложнее вести огонь.

Стессель, с трудом сдерживая раздражение, парировал:

– Давайте этот вопрос зададим начальнику крепостной артиллерии генералу Белому.

Многим офицерам стало не по себе. Кондратенко опустил глаза. Ему было стыдно и досадно за Стесселя.

Генерал Белый встал и спокойно ответил, обращаясь к Макарову:

– Степан Осипович, вы правы, но у нас нет стальных сегментных снарядов, которые бы обеспечивали дальность стрельбы. Еще полгода тому назад я обращался в Петербург в артиллерийское ведомство с просьбой обеспечить артиллерию крепости необходимым количеством таких снарядов, однако мне ответили, что крепостные орудия не могут стрелять на более дальнее расстояние, чем предписано в инструкциях.

Генерал Белый сел, а Стессель достал носовой платок и вытер взмокшую шею.

– Степан Осипович, вы удовлетворены ответом? – спросил он.

– Нет, Анатолий Михайлович, – неожиданно для всех ответил Макаров. – Это отговорка. Я предлагаю сегодня же провести пробные стрельбы нашими снарядами.

Стессель недоверчиво посмотрел на адмирала Макарова, потом перевел взгляд на генерала Белого.

– Степан Осипович, мы стреляем только чугунными снарядами с уменьшенным зарядом…

Предложение Макарова меняло тактику обороны крепости. Стессель это понимал. Но его настораживало то, что в Петербурге могут не одобрить идею стрелять на большие расстояния снарядами для этого не предназначенными.

Макарова поддержал генерал Кондратенко.

– Анатолий Михайлович, адмирал Макаров прав. Отказав нам в помощи, артиллерийское ведомство не запретило нам искать возможность по усовершенствованию стрельбы по целям противника…

– Я тоже так думаю, – неожиданно для самого себя согласился с мнением Кондратенко Стессель. – Ответственность за пробные стрельбы я возлагаю на генерала Белого… Господа, все свободны.

…На исходе дня с Тигрового полуострова громыхнул выстрел шестидюймовой мортиры. Снаряд с угрожающим гулом ушел в море, где в восьми милях от берега стояла канонерская лодка для наблюдения за падением снаряда.

Через две минуты после выстрела с канонерки просигналили: снаряд упал далеко за пределами восьми миль от берега.

Когда Стесселю доложили об этом, он с облегчением перекрестился.

– Слава тебе Господи! – выдохнул он. – Теперь мы им покажем, где раки зимуют…

11

Продолжая выполнять обязанности начальника морского штаба, контр-адмирал Витгефт ни на минуту не забывал, что отныне его дальнейшая судьба зависит от нового Командующего флотом. Поэтому Витгефт делал все, чтобы штаб работал как часы.

Побывав на всех кораблях, Макаров отстранил от должности почти половину из командиров.

…Неожиданный скандал разразился, когда Макаров перевел командира броненосца «Цесаревич» на другую должность, а вместо него назначил бывшего командира «Ермака» капитана 1 ранга Васильева.

Буквально на следующий день Алексеев отменил назначение Васильева. В телеграмме он выказал недовольство действиями Макарова и просил согласовывать с ним все перемещения по флоту.

Когда Витгефт доложил об этом Макарову, тот спокойно прочитал телеграмму и отложил ее в сторонку.

На немой вопрос Витгефта ответил:

– Алексеев не читал «Морского устава». Право снимать и назначать офицеров на флоте принадлежит Командующему флотом. Мой приказ остается в силе.

У Витгефта даже перехватило дыхание. Не уступить требованию наместника… Такого на флоте еще не было.

А Макаров продолжил, как будто ничего и не произошло:

– Я прошу вас встретиться с капитаном 2 ранга Шульцем. Он предлагает применять трал для вылавливания японских мин на фарватере. Идея очень простая, но полезная. Подготовьте приказ по флоту на изготовление и применение тралов и формированию специального отряда тральщиков. Для этой цели, я полагаю, можно приспособить минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак» и четыре паровых минных катеров. Этого будет вполне достаточно.

Витгефт чуть заметно кивнул головой.

– Я могу быть свободен, Степан Осипович? – спросил он.

Макаров медлил с ответом. Прошел к окну. Некоторое время смотрел на гавань, потом спросил:

– Вы можете подробно рассказать о первой попытке японцев блокировать выход из гавани?

– Конечно, Степан Осипович, – ответил Витгефт, стараясь восстановить в памяти все детали того события в ночь на 12 февраля. – Японские пароходы появились у берега, когда уже стемнело. Цель их была, как потом мы выяснили, незаметно войти в проход, бросить якоря и затем взорвать брандеры.

Их подход заметили наблюдатели на Электрическом утесе. Огнем «Ретвизана» и береговых батарей три парохода были затоплены, а два, потеряв ход, были выброшены на берег…

Выслушав Витгефта, Макаров хмыкнул и заходил по кабинету, о чем-то сосредоточенно размышляя. Потом остановился перед начальником штаба.

– Кто-нибудь осматривал японские пароходы на берегу?

– Пароходы как пароходы… Старые. Иначе бы японцы не стали их затапливать…

Макаров усмехнулся.

– Наша нищета исходит от нашего богатства, – заметил он.

Витгефт слегка побагровел.

– Я прошу прощения, Степан Осипович, я не понял вас.

Макаров согнал с лица улыбку.

– Это я так… к слову. Дело в том, что я приказал обуховцам провести осмотр пароходов. И вот что они мне доложили: пароходы не старые, водоизмещение каждого около 2000 тонн, вооружены малокалиберной артиллерией. Все цело. Василий Васильевич Верещагин, художник из Москвы, который прибыл со мной, тоже там побывал. И уверяет, что японские пушки можно снять и установить на берегу. Заметьте – это мнение художника. Затонувшие пароходы нетрудно поднять с грунта и использовать для надобности порта.

– Надо полагать, вы ставите мне на вид, что до сих пор японские пароходы не были осмотрены?.. – Витгефт произнес эти слова, с трудом сдерживая нервную дрожь в голосе.

– Да нет же, – ответил Макаров. – Я вас не виню. Более того, я ходатайствовал перед морским министром о назначении вас моим заместителем.

Витгефт недоуменно посмотрел на Макарова.

– А… кто будет начальником штаба? – придя в себя, спросил он.

– Я просил назначить контр-адмирала Моласа.

– И вы полагаете, морской министр согласиться с вами?

– Да, – коротко ответил Макаров.

День был уже на исходе, когда Макарову доложили, что на горизонте замечена группа японских кораблей. Прошло не менее часа, прежде чем с Электрического утеса подтвердили, что к Порт-Артуру приближаются в сопровождении крейсера «Тацута» и девяти миноносцев четыре больших парохода.

Макаров все понял – Того предпринял еще одну попытку блокировать с гавани Порт-Артура эскадру.

Быстро наступили сумерки. Были погашены все огни в порту и на кораблях.

Контр-адмирал Молас предложил подпустить японские брандеры поближе к берегу, затем включить сразу все прожектора, ослепить и расстрелять огнем дежурных миноносцев и береговых батарей.

Макаров согласился. Вместе с Моласом он отправился на Электрический утес и оттуда с тревогой наблюдал в бинокль за тем, что происходило в море. Но оно казалось пустынным.

Время тянулось медленно. Наконец, кто-то из наблюдателей доложил, что примерно в полумиле от берега замечены силуэты кораблей.

Контр-адмирал Молас дал команду включить прожектора. Через мгновение море вспыхнуло ослепительным светом от ползущих по его поверхности гигантских лучей.

Первым обнаружил брандер и открыл по нему огонь миноносец «Сильный» под командованием капитана 2 ранга Криницкого.

Японский пароход стал разворачиваться, чтобы выйти из-под обстрела, и вдруг оглушительный взрыв потряс округу. Пароход развалился на части и пошел ко дну.

Второй пароход под прикрытием крейсера «Тацута» продолжил двигаться к гавани, но когда до прохода оставалось не более четырехсот метров, наперерез ему на полном ходу пошел миноносец «Решительный» и почти в упор расстрелял огромный брандер.

Пароход стал крениться на правый борт, потерял управление, и его стало сносить к берегу.

Макаров увидел, как и третий брандер сел на мель у берега, а четвертый с множеством пробоин медленно погружался в море, окутываясь паром.

Тем временем японские миноносцы открыли ураганный огонь по «Сильному» и «Решительному», которые, бросив брандеры, устремились к ним.

Один из японских миноносцев загорелся. Сначала пламя полыхнуло у него на корме, затем стало распространяться по всей палубе.

По всей видимости, это была удача «Сильного» потому, что он сразу перенес огонь на другой миноносец, приближаясь к нему на полном ходу.

Макаров не сразу понял, что задумал капитан 3 ранга Криницкий, а когда понял, почувствовал, как холодок проникает под самое сердце. Криницкий шел на таран.

– Черт!.. – невольно вырвалось из груди Макарова. – Мальчишка!..

– Он попал в мертвую зону, – сказал стоящий рядом контр-адмирал Молас. – У него нет другого выхода…

Уже в последнее мгновенье японский миноносец все же успел уклониться от удара и стал уходить в море.

Остальные японские корабли тоже прекратили огонь и покинули место боя.

– Прикажите передать на «Сильный», – обратился Макаров к контр-адмиралу Моласу, – через полчаса капитану 3 ранга Криницкому прибыть ко мне в штаб…

В штабе, обменявшись мнением с контр-адмиралом Моласом и Витгефтом о бое, Макаров сказал:

– В городе распространяется слух, что японцы собираются применить в качестве брандеров устаревшие броненосцы, начиненные сотнями тонн динамита. Людей пугают, что взрыв этих броненосцев уничтожит не только эскадру, но и крепость с городом. Я понимаю: панические слухи кому-то нужны. Однако прошу быть готовыми ко всему. Дыма без огня не бывает…

Макаров вдруг умолк и посмотрел на часы.

– Ну, где же наш герой? – сердито спросил он.

– У него еще десять минут в запасе, – ответил контр-адмирал Молас. – Степан Осипович, вы и в самом деле решили его наказать?

Макаров хмыкнул, стараясь спрятать улыбку в уголках губ.

– А вы что, хотите его защищать?

– Если откровенно, то да, – сказал Молас.

Макаров не выдержал и рассмеялся.

– Успокойтесь. За десять минут успеете подготовить приказ по флоту о награждении капитана 3 ранга Криницкого орденом Георгия 4-ой степени?

– Успею.

– Тогда готовьте, – приказал Макаров.

28 марта крейсер «Баян» задержал недалеко от порта Дальний и привел в Порт-Артур английский пароход «Хаймун», оборудованный беспроводным телеграфом. Когда телеграфиста заставили включить аппарат, на связи оказался японский штаб…

В этот же день к Порт-Артуру приблизился германский пароход, который начал быстро уходить, как только с парохода увидели приближающийся к нему дежурный миноносец порт-артурской эскадры.

С миноносца просигналили приказ остановиться, однако пароход не выполнил приказа. Он застопорил ход только после двух выстрелов в его сторону с миноносца.

Пароход тоже оказался оборудован беспроводным телеграфом для связи с японским морским штабом. Оба парохода были задержаны.

И словно в отместку за это к исходу дня на горизонте снова замаячили японские корабли.

Броненосцы «Фуджи» и «Яшима», обогнув Ляотешанский мыс, открыли яростный огонь по гавани.

Порт-артурская эскадра с дистанции 80 кабельтов открыла ответный огонь из двенадцатидюймовых орудий.

Один из снарядов, выпущенный с «Ретвизана», попал в корму в «Фуджи». Броненосец прекратил огонь и стал уходить в море.

Броненосец «Яшима» продолжал обстрел гавани. Неожиданностью для японцев стало, когда по «Яшиме» ударила батарея девятидюймовых орудий, установленных два дня назад на Ляотешанском мысе.

Японский броненосец тут же прекратил обстрел гавани и на всех парах ушел подальше от берега.

Ночь прошла спокойно.

Утром Макаров пригласил к себе контр-адмирала Витгефта, контр-адмирала Моласа и начальника инженерного отдела штаба полковника Агапеева, приехавшего вместе с Макаровым в Порт-Артур из академии Генштаба.

– Друзья, прошу прощения за то, что с раннего утра не даю вам заниматься своими делами, – сказал Макаров. – Однако мне необходимо с вами посоветоваться. Я уверен, что японцы не оставят попыток блокировать эскадру в гавани. В очередной раз, надо полагать, Того отправит на операцию значительно больше брандеров с расчетом, что часть пароходов все же прорвется к гавани. Что мы можем сделать, дабы не допустить этого. Александр Петрович? – обратился Макаров к полковнику Агапееву. – Ваше мнение. Вы у нас старый генштабист…

– Это хорошо или плохо, Степан Осипович? – спросил Агапеев, вставая с места.

– Хорошо, Александр Петрович, – ответил Макаров. – И прошу не надо никому вставать.

– Придется, Степан Осипович, – сказал Агапеев. Он подошел к карте-схеме гавани и прилегающему району Желтого моря. – Я бы предложил организовать не менее трех линий охраны подступов к фарватеру и гавани, – продолжил он и взял в руки указку. – Вот здесь, у входа в гавань слева и справа, необходимо, на мой взгляд, установить круглосуточное дежурство двух миноносцев, которые при появлении брандеров должны с двух сторон атаковать их с целью не допустить к фарватеру. Адмирал Того, будучи умным человеком, по всей видимости, изберет для набега кротчайший путь. Вот этот, – и Агапеев указкой прочертил предполагаемый путь движения брандеров. – Что обязаны предпринять мы?