Заговор жрецов

– Нет, ты не клоун. И ничего смешного от тебя я не услышал. А усмехнулся я потому, что представил нас с тобой людьми, которые ходят по натянутому канату, как в цирке. Они знают, что когда-нибудь все равно упадут, но ходят, потому что не знают, когда это случится…

– Это тоже не смешно, – уже спокойно заметил Николай II. – Все мы когда-нибудь сорвемся вниз. Но не хотелось, чтобы это произошло именно сейчас… На днях мне принесли лондонскую «Таймс». Знаешь, что она пишет? «Битвы на Востоке отзовутся далеко на огромном пространстве, и расы непрощающего Востока будут вспоминать их в своих легендах». Вот так, милостивый сударь!.. Мы в глазах Европы самодержцы и деспоты, а они – восточные сказочные герои!..

Николай II встал и прошелся по столовой, заложив руки за спину.

Великому князю Михаилу Александровичу государь в эту минуту показался обиженным карликом, в гневе своем способном на чудовищный поступок.

И впервые у великого князя в глубине души проснулся страх перед этим человеком, которого они, великие князья, за глаза называли мальчишкой и учили его уму-разуму даже тогда, когда он, волею судьбы, был вознесен на российский престол и стал для всех недосягаем.

И вот сейчас, глядя на расхаживающего по столовой государя, низенького, невзрачного, с почти испуганным лицом, великий князь Михаил Александрович, вдруг, почувствовал, насколько он зависим от этого человека, от его воли и даже прихоти. «Боже мой! – подумал про себя великий князь. – Какие же мы все ничтожные и трусливые. И за что только бог дал нам власть над людьми, которые, может быть, чище нас и смелее во много раз в делах и помыслах своих?.. Мы всегда требовали от жертвенного народа новых и новых жертв и даже не пытались объяснить ему, ради чего нужны эти жертвы! Неужели приходит конец всему?.. Газеты, уже не таясь, пишут о будущем России, где нет места монархии… Чуть ли не героями становятся террористы и социал-революционеры… Интеллигенция, еще недавно трепетавшая перед одним словом – государь, ведет себя разнузданно и похабно, упражняясь на дискуссиях и сытых вечеринках в словоблудии в адрес русского трона и монарха. О войне же говорят с возмущением. И больше ничего…»

Пока великий князь размышлял, Николай II перестал ходить и снова сел за стол.

– Сегодня какое число? – спросил он.

– Шестнадцатое, а что? – поинтересовался великий князь Михаил Александрович.

– Давно я на охоту не ездил… Даже ворон перестал стрелять, – ответил Николай II. – Съездить что ли?

В эту минуту в зал вошел Фредерикс и остановился у двери.

– Ваше императорское величество, прибыл морской министр Бирилев.

– Фредерикс, у меня обед…

– Я прошу прощения, ваше величество, но он говорит, что дело неотложное.

Николай II перевел взгляд на великого князя Михаила Александровича.

– Подсказывает мне мое бедное сердце, что у этого Бирилева снова что-нибудь случилось, – произнес с тяжелым вздохом Николай II. И, обернувшись к Фредериксу, сказал: – Пусть войдет. Только предупреди его – долго слушать его я не собираюсь.

Фредерикс слегка поклонился и вышел.

Бирилев чуть ли не влетел в столовую.

«Так оно и есть», – подумал Николай II, мельком взглянув на Бирилева. Он встал, поздоровался за руку с морским министром и предложил ему присесть за стол.

– Я слушаю вас, – сказал Николай II.

– Ваше величество, только что пришло сообщение. Разбита эскадра адмирала Рождественского. Эта беда случилась 14 мая…

Николай II медленно откинулся на высокую спинку стула.

– Что значит разбита? – переспросил он. – Вы что несете?..

Великий князь Михаил Александрович заступился за Бирилева.

– Пусть докладывает…

Бирилев с благодарностью посмотрел на великого князя.

– Как вам известно, ваше величество, – продолжил Бирилев, – в конце апреля в бухте Ван-Фонг 3-я эскадра присоединилась ко 2-й эскадре адмирала Рождественского, который взял на себя общее командование и принял решение идти во Владивосток кротчайшим путем через Корейский пролив.

14 мая наши корабли вошли в пролив и столкнулись с японским флотом. Начался бой. Через час затонул броненосец «Осляба». Потом затонули еще 3 из 4-х новых броненосцев: «Князь Суворов», «Бородино», «Император Александр III»… – Бирилев на мгновение умолк, словно собирался с мыслями. Затем заговорил снова. – В ходе боя адмирал Рождественский был тяжело ранен и переправлен с «Князя Суворова» на миноносец «Бедовый». Бой длился в течение всего дня.

Ночью от минных атак японцев погибли еще несколько кораблей. На следующий день еще 4 корабля. Миноносец «Бедовый» к полудню 15 мая поднял сигнал о сдаче… Затем подняли сигналы о сдаче еще 2 эскадренных миноносца и 2 броненосца из эскадры адмирала Небогатова. На них находилось около 2 тысяч матросов… До Владивостока прорвались лишь крейсер «Алмаз» и два миноносца, – закончил доклад Бирилев.

Николай не проронил ни слова. Он был потрясен до глубины души этой новостью.

Прошло, наверное, не менее двух-трех минут. Наконец он обронил:

– Это конец…

Поднял голову и рассеянно посмотрел на великого князя Михаила Александровича.

– Да-а-а… Неприятная новость, – ответил тот. – Однако до конца еще далеко… Единственное чего теперь надо опасаться, так это людского гнева…

– Я им всем заткну рот! – неожиданно вскипел Николай II. – Пусть только попробуют меня в этом упрекнуть! – И, вспомнив, что в столовой еще находится и Бирилев, император махнул рукой. – Идите, Бирилев, и подробно опишите все в донесении. Мне нужно письменное донесение, – повторил он.

Когда они остались одни, Николай II снова начал говорить о необходимости бросить все силы на Дальний Восток и наказать «макак».

Несколько раз великий князь пытался его остановить и успокоить, однако Николай II распалялся все больше.

Прошло, наверное, не меньше получаса, когда наконец он в изнеможении умолк и почти рухнул на стул.

– Теперь послушай меня, – сказал Михаил Александрович, когда они остались одни. – Я давно хотел с тобой об этом поговорить, да все повода не было…

– Сейчас есть… – мрачно отозвался Николай II.

– Есть, – кивнул головой великий князь. – Просто раньше ты бы не стал меня слушать. Против посылки на Дальний Восток 2-й эскадры были многие, в том числе и адмирал Рождественский. 3-я эскадра чудом дошла до бухты Ван-Фонг. Если честно говорить, мы ее похоронили еще в начале марта. Однако ты настоял на посылке двух эскадр устаревших кораблей на Дальний Восток. Ради чего? Хочешь выиграть войну? Мы ее уже не выиграем!.. Такая же участь постигнет и армию Линевича! Единственное, чего мы добьемся – это такого взрыва негодования в России, по сравнению с которым все предыдущее покажется нам детским лепетом!

Николай усмехнулся и тяжело вздохнул. И этот вздох скорее походил на стон смертельно раненого человека.

– Что ты предлагаешь? – тихо спросил он.

– Надо серьезно, без эмоций подумать – стоит ли продолжать эту войну?..

2

21 мая на имя Николая пришло послание от Вильгельма. В нем кайзер Германии убеждал государя в том, что последнее поражение флота отняло всякую надежду на успех России. «…Война уже давно не популярна, – писал Вильгельм. – Совместимо ли с ответственностью правителя упорствовать и против ясно выраженной воли нации продолжать посылать ее сынов на смерть только ради своего личного дела. Только потому, что так понимается национальная честь…» Дочитав до этого места, Николай II побледнел и швырнул послание на стол. Ламсдорфу, который принес послание, полученное через берлинского военного атташе, сказал:

– Шельмец ваш кайзер!.. Вы меня без устали подбиваете на союз с ним, а он настоящий шельмец!.. Он объясняет мне, что такое национальная честь!.. Да знает ли он что-либо о чести?.. Нет! Вы послушайте! – Николай II взял в руки послание и начал читать вслух: «…Национальная честь сама по себе вещь прекрасная, но только если вся нация сама решила ее защищать!..» Вот так, милостивый сударь! Если он такой мудрый, почему тогда сама Германия на пороге революции? Или у кайзера и германских социалистов разное понятие о национальной чести, или он ни черта не соображает в том, что такое национальная честь!..

– Ваше величество, – выбрав момент, обратился Ламсдорф к Николаю II. – Вы вправе судить о Вильгельме как угодно, однако не следует отметать его совет о возможном мире…

Николай II резко обернулся к Ламсдорфу. Глаза государя болезненно горели, губы подрагивали, а на лбу выступили капельки пота.

– И вы туда же!.. А кто меня звал на эту войну? Кто убеждал, что Япония не в состоянии вести с нами войну?.. Вы и вся ваша компания!..

Николай II хотел сказать еще что-то злое и обидное Ламсдорфу, но, вдруг, умолк и схватился за сердце. На лице его отразились удивление и испуг.

Ламсдорф бросился к императору, помог ему дойти до кресла и опуститься в него. Затем бросился к двери, распахнул ее и крикнул:

– Доктора скорее сюда!..

…25 мая в Зимнем дворце Николай II собрал военный Совет с участием великих князей Михаила Александровича, Владимира Александровича, Алексея Александровича, военного министра Сухомлинова, вновь назначенного морского министра адмирала Авеляна, министра двора барона Фредерикса, премьера Витте, командующего войсками Приморского округа генерала Гродекова, генералов Гриппенберга, Роопа, адмирала Дубесова и наместника на Дальнем Востоке Алексеева.

Все знали, что пятью днями ранее с государем случился сердечный приступ.

Николай II, председательствующий на Совете, выглядел усталым. Он за эти дни осунулся и побледнел больше прежнего. Глаза погасли, плечи опустились.

Витте, который уже несколько дней не видел государя, при первом взгляде на него отметил про себя: «Сдал государь». Ему стало жаль Николая II, и он даже готов был простить государю его месть – закрытие комитета при правительстве, на который Витте возлагал надежды и через который мечтал снова подняться во весь рост.

После короткой процедуры открытия военного Совета Николай II сразу спросил:

– Можно ли без флота отстоять Камчатку, Сахалин и устье Амура? Ваше мнение, Евгений Иванович, – обратился он к Алексееву.

Тот встал, одернул мундир и, глядя императору прямо в лицо, коротко ответил:

– Нет, ваше величество…

Николай II обвел болезненным взглядом присутствующих. Остановился на морском министре адмирале Авеляне.

– Вы тоже так думаете? – спросил он.

– Да, ваше величество. С тем флотом, что мы сегодня имеем на Дальнем Востоке, трудно будет защитить с моря даже незначительные позиции на побережье…

Император кончиками пальцев побарабанил по столу.

– Все это печально, – произнес он задумчиво, словно сказал сам себе. – Хорошо. Садитесь оба. Тогда еще вопрос. Какое значение для исхода войны имела бы наша победа в Маньчжурии? Генерал Гриппенберг, вы, по-моему, желаете высказать свое мнение?

– Да, ваше величество, – ответил Гриппенберг и встал. – Под Сандепу, ваше величество, победа была уже наша. Только благодаря приказу бывшего Главнокомандующего генерала Куропаткина…

Николай II поморщился и махнул рукой.

– Садитесь, генерал Гриппенберг. Я вас спросил не об этом. Министр Сухомлинов, что вы скажете?

Сухомлинов говорил минут пять о том, что теперь нет уверенности ни у него, ни у командования в Маньчжурии в возможной победе после поражения флота.

Николай II не выдержал.

– Я вас понял, – прервал он Сухомлинова. – Вы не уверены, что мы можем добиться в Маньчжурии успеха. Садитесь. Кто еще?

С места поднялся великий князь Владимир Александрович.

– Я полагаю, нам сейчас стоит подумать, следует ли вообще продолжать войну…

В зале в одно мгновение наступила гнетущая тишина. Ее нарушил Николай, не глядя на великого князя, уточнил:

– Я правильно понимаю – речь идет о прекращении боевых действий?

– Речь идет о прекращении войны, – уточнил с места великий князь Владимир Александрович.

– И на каких же условиях мы будем прекращать войну? – спросил Николай II. И в его голосе явно прозвучала издевка.

– На любых, – ответил великий князь Владимир Александрович. И тут же добавил. – Иначе может случиться так, что японские условия будем принимать не мы, а кто-то другой…

Сказав это, великий князь посмотрел в сторону, где сидели великие князья Михаил Александрович и Алексей Александрович.

– Кто еще желает высказать свое мнение? – спросил Николай II. И почему-то усмехнулся. Прошла долгая минута. – Никто, – подвел он итог. – Зато появился третий и, видимо, последний вопрос. – Следует ли нам приступить к переговорам хотя бы для того, чтобы узнать, каковы будут требования Японии?

…Витте не терпелось высказать свое мнение, но он решил выждать и услышать мнение других.

Как он и ожидал, за переговоры выступили великие князья и Алексеев, который сказал, что дух армии подорван и воевать так больше нет смысла.

Против переговоров выступил адмирал Дубасов.

– Ваше величество! – энергично возразил он. – Россия не может заканчивать войну на Мукдене и Цусиме! Мы ославим себя на столетие вперед!..

Адмирала Дубасова неожиданно для Витте, поддержал Сухомлинов, хотя перед самым Советом он сказал Витте, что не видит перспективы в дальнейшем ведении войны.

Еще больше удивил генерал Рооп, который заявил, что Россия в состоянии выиграть войну, однако для этого необходимо созвать Земский собор и всеми силами навалиться на врага.

Витте заметил, как излишняя бледность появилась на лице Николая II после слов генерала Роопа.

Генералы Гриппенберг и Гродеков промолчали. Николай II глянул в их сторону, однако поднимать не стал.

– Я выслушал всех, кто желал высказаться. Спасибо. Все свободны. О моем решении вам сообщат сегодня же.

…В этот же день кайзер Германии Вильгельм обратился по просьбе министра иностранных дел России Ламсдорфа к американскому послу в Берлине Тоуэру с письмом, в котором указал, что положение в России настолько серьезное, что когда истина о последнем поражении станет известна в Петербурге, жизнь царя и его семьи подвергнется опасности и произойдут серьезные беспорядки. Вильгельм просил Тоуэра передать президенту Соединенных Штатов Америки Рузвельту предложение стать посредником в переговорах между Японией и Россией.

…26 мая от имени США Рузвельт обратился к России и Японии с предложением в интересах человечества и мира пойти на переговоры.

С этого дня жизнь в Петербурге превратилась в ожидание ответа от Японии. В министерстве иностранных дел царило нервное возбуждение. Подбиралось место для ведения переговоров. В министерстве внутренних дел, несмотря на внешнее спокойствие, шла бурная работа по укреплению жандармских отделений и отделений сыска. Вербовались агенты из рабочих, интеллигенции и студентов.

Наконец 28 мая пришел официальный ответ из Японии: Токийское правительство подтвердило согласие на мирные переговоры.

Витте в этот же день поехал в Министерство внутренних дел. В коридоре министерства он встретился с адмиралом Дубасовым.