Заговор жрецов

Кондратенко был уверен – этого бы не случилось, если бы командование флотом не было так благодушно.

Буквально за несколько часов до нападения японских миноносцев на эскадру на флагманском броненосце «Петропавловск» командующий эскадрой вице-адмирал Старк на совещании командиров заверил всех, что войны не будет.

Вся эскадра в эту ночь стояла тесно на внешнем рейде, освещенная корабельными прожекторами.

Дежурные крейсеры «Аскольд» и «Диана» вместо того, чтобы быть в море, тоже стояли на рейде…

За одни сутки флот потерял два броненосца, крейсеры «Полтава», «Варяг» и канонерку «Кореец».

Среди офицеров крепости сразу пошли разговоры, что надеяться на порт-артурскую эскадру нельзя до тех пор, пока командовать ею будет вице-адмирал Старк.

Кондратенко вдруг вспомнил, что на днях Стессель говорил о якобы уже имеющимся решении императора Николая II назначить командующим Тихоокеанским флотом адмирала Макарова с местом пребывания в Порт-Артуре. Однако насколько это было верным, никто не знал.

Сообщение Витгефта о выходе в море японского объединенного флота, как ни странно, успокаивающе подействовало на Кондратенко. Все становилось на свои места. Хотя в глубине души он не мог до сих пор примириться с мыслью, что это уже война, хотя и не объявленная.

Передав тут же Стесселю сообщение Витгефта о выходе в море большого японского флота, Кондратенко выехал на третий участок обороны к полковнику Селлинену. Этот участок представлял собой целый ряд укреплений и опорных пунктов с двумя батареями морских орудий.

Осмотрев участок обороны, Кондратенко посоветовал полковнику Селлинену:

– Блиндажи у вас полевого типа. От тяжелых снарядов не защита. Бревна накатывайте сверху не менее чем в три ряда.

Возле одного из блиндажей поинтересовался у солдат саперной роты:

– Ну что, братцы, не мерзнете?

– Не мерзнем, ваше высокоблагородие, – ответили ему.

– Видать, скоро совсем жарко будет…

По словам и по тону как они были сказаны Кондратенко понял – растерянности и уныния нет.

«Вот и слава богу, – подумал он. – Солдат не должен бояться. Иначе он умрет до смерти…»

5

К исходу дня по всей крепости Стессель приказал объявить повышенную готовность. Полковника Хвостова попросил докладывать ему о любых сведениях, которые будут поступать от разъездов и лазутчиков.

Несколько раз спрашивал сам, заходя к Хвостову в кабинет:

– Что нового?

Полковник Хвостов неизменно отвечал одно и тоже:

– Пока ничего нового нет, Анатолий Михайлович. Я вам сразу доложу…

– Ну, хорошо… Я буду у себя.

Вернувшись в свой кабинет, Стессель некоторое время ходил взад и вперед, садился за стол. Наконец взял телефонный аппарат и приказал соединить его с командиром резерва полковником Мурманом.

Когда услышал в трубке его голос, спросил:

– Как у вас дела?.. Нормально?.. Я вот о чем вас попрошу. Направьте в бухту Сяобиндао роту с хорошим командиром. Да… да… На случай десанта. И по два взвода в бухты Лунвантан и Тахэ. И организуйте с ними связь.

Положил трубку и сразу как-то успокоился.

За окнами уже наплывали темно-фиолетовые сумерки, когда к нему зашел дежурный офицер связи и протянул телеграмму от наместника. Генерал Алексеев сообщал, что в ближайшее время в Порт-Артур прибудет Главнокомандующий Маньчжурской Армией генерал-адъютант Куропаткин.

Стессель досадливо поморщился. Приезд Куропаткина в Порт-Артур ничего кроме лишних хлопот не даст.

В то же время у Стесселя не было причин обижаться на Куропаткина. Его прошлогодняя инспекция и доклад императору о готовности Порт-Артура к серьезной осаде противником только укрепил авторитет Стесселя как коменданта крепости в глазах Николая. Все остальное было поправимо. Любая война, какая бы она не была, всегда вносила коррективы в планы и генералов и царедворцев. В этом Стессель был уверен.

…Первое сообщение о появлении японских кораблей на расстоянии видимости от берега Тигрового полуострова Стессель получил от полковника Стольникова на следующий день в 8 утра.

Через полчаса об этом поступила информация и от контр-адмирала Витгефта.

– …Принято решение дать бой на внешнем рейде Порт-Артура, – сказал он Стесселю под конец разговора.

Не прошло и часа, как со стороны моря прогремел первый залп.

Стессель торопливо накинул на плечи шинель, схватил бинокль и выбежал на крыльцо здания штаба. Он увидел, как два дозорных броненосца вели огонь по приближающимся пяти японским быстроходным миноносцам.

Снаряды с броненосцев то недолетали, то перелетали цели.

И вдруг в тот момент, когда миноносцы стали делать разворот для атаки, на одном из них в районе кормы взметнулся к небу султан огня.

У Стесселя даже перехватило дыхание.

– Молодцы! – услышал Стессель за своей спиной голос полковника Хвостова. Тот в бинокль тоже наблюдал за боем.

– Действительно молодцы! – согласился Стессель. – Вот так бы каждый раз!..

Через несколько минут задымил и окутался густым паром еще один японский миноносец.

Оставшиеся три миноносца стали разворачиваться и уходить, увеличив скорость, под прикрытие основной группы своих кораблей, которые медленно приближались к рейду Порт-Артура.

– Для начала неплохо, – сказал Стессель. – Что будет дальше…

В это время на крыльце появился дежурный по штабу офицер и доложил Стесселю, что его требует к телеграфному аппарату генерал Алексеев.

Стессель чертыхнулся про себя. «Нашел время для разговоров!»… – подумал он и направился в аппаратную.

Доложив, что он у аппарата, Стессель стал читать текст на медленно ползущей ленте.

Наместник сообщал, что на рубеже реки Ялу складывается обстановка не в пользу выдвинутого туда отряда. Возможен отход с целью занятия более выгодного рубежа обороны. В силу этого Алексеев требовал ускорить оборонительные работы по укреплению Порт-Артура с суши.

Тем временем гул артиллерийской канонады с моря нарастал с каждой минутой, и Стессель решил ехать на командный пункт, который находился на Электрическом утесе, но вдруг передумал.

Походив бессмысленно по кабинету, он снова взял бинокль и направился на крыльцо.

– Что там у них? – Стессель кивнул в сторону рейда.

– Сдается мне, японцы собираются уходить, – ответил Хвостов.

– Ну, и слава богу! – с облегчением вздохнул Стессель. – Ни город, ни наши позиции не бомбили?

– Нет, Анатолий Михайлович, – ответил Хвостов. – Расстояние большое…

Хвостов оказался прав. Через несколько минут канонада оборвалась, и сразу наступила звенящая тишина, которая не приносит облегчения.

Японские корабли уходили от Порт-Артура в море, заволакивая низкий горизонт густым черным дымом.

Вскорости в штаб приехал генерал Кондратенко.

Стессель показал ему телеграфную ленту с текстом разговора с Алексеевым.

Кондратенко молча прочитал.

– Что скажете, Роман Исидорович?

– Что я могу сказать… Плохо. Отвод войск с рубежа реки Ялу означает, что мы начинаем отступать. Как бы это не вошло в дурную привычку… – добавил он.

Стессель прищурил глаза и внимательно посмотрел на Кондратенко.

– Вы серьезно так думаете?

– Серьезно, Анатолий Михайлович. Превосходство японцев в силах будет везде, однако это не должно означать, что мы должны повсеместно отступать. Я не знаю, кто там принимает решения: Алексеев или Куропаткин, но в любом случае им должно быть ясно – отступая к северу, они открывают дорогу японцам на Порт-Артур…

6

К концу дня поручик Гриневич, докладывая Кондратенко обо всем, что произошло за сутки на сухопутном фронте обороны, вдруг сказал:

– Роман Исидорович, капитан фон Шварц прибыл на службу…

– Где он? – спросил Кондратенко.

– У меня в кабинете…

– Боится ко мне зайти?

– Попросил доложить вам…

Кондратенко усмехнулся.

– Хорошо. Пусть зайдет ко мне.

Когда капитан фон Шварц вошел в кабинет, Кондратенко, не дав ему представиться, с напускной строгостью спросил:

– Сбежали, батенька мой?..

– Никак нет, ваше высокоблагородие, – ответил капитан. – Доктор выписал…

Кондратенко недоверчиво покачал головой.

– За три дня такие раны не лечатся. Ну хорошо… Проверять я не буду. Но при одном условии. Будете пока находиться при штабе.

– Есть находиться при штабе!

– Идите, но помните, что я вам сказал, – все с той же напускной строгостью продолжил Кондратенко.

Капитан фон Шварц козырнул, круто повернулся и вышел из кабинета.

«Мальчишка, – по доброму подумал о нем Кондратенко. – А все же молодец!..»

Оставшись один, он развернул на столе схему линии сухопутной обороны. Что-то уже успели доделать. Однако не готовы были укрепления в районе фортов третьего, четвертого и пятого. На высотах Тыловая, Соборная, Скалистый кряж еще шло строительство редутов первой и второй линии обороны.

На душе у Кондратенко становилось тревожно и досадно оттого, что не делалось годами, теперь надо было возвести за считанные дни…

От неприятных размышлений Кондратенко отвлек приход поручика Гриневича.

– Роман Исидорович, на ваше имя пришла срочная телеграмма из Совета Квантунской области с требованием доложить о готовности обороны крепости…

Кондратенко с недоумением посмотрел на Гриневича.

– Николай Петрович, я не комендант крепости, – сказал он. – Я начальник сухопутной обороны.

– Роман Исидорович, телеграмма на ваше имя…

– Сообщите о ней генералу Стесселю и, если он не станет возражать, подготовьте доклад.

– Будет сделано, Роман Исидорович, – ответил Гриневич и, усмехнувшись, добавил. – В штабе генерала Стесселя не любят готовить доклады. Возражать они не станут.

Проводив Гриневича взглядом до двери, Кондратенко потянулся к телефонному аппарату, чтобы связаться со Стесселем и самому сообщить о телеграмме из областного Совета, но в последнее мгновенье раздумал.

«Гриневич доложит, – подумал он. – Пусть сами разбираются с областным Советом».

С «квантунцами», так про себя Кондратенко называл Совет, он не ладил. Все его попытки обратить внимание Совета на положение Порт-Артура и на необходимость перевооружения крепости наталкивались на один и тот же ответ: нет денег. Генерал Базилевский даже как-то сказал Кондратенко: «Роман Исидорович, не осложняй ситуацию. С кем ты собрался воевать? С японцами? Да мы их одним щелчком уничтожим!»

В Петербурге тоже не замечали, что с 1868 года Япония стала другой страной.

Объявив войну Китаю, японцы в 1895 году потребовали у Китая огромных территориальных уступок, и только вмешательство России, Германии и Англии остудили пыл японских генералов. Но не на долго. Главным препятствием в осуществлении японских планов стала Россия. И в Токио это понимали.

…Время подходило к полудню, когда со стороны бухты трижды прерывисто раздался вой сирены.

Кондратенко прислушался, однако вой сирены не повторился.

Он поднял телефонную трубку и попросил соединить его с контр-адмиралом Старком.

– У вас тревога? – спросил Кондратенко.

– Нет, Роман Исидорович, это эскадра готовится к выходу в море.

– Если не секрет, далеко?

– Не очень, – уклончиво ответил Старк.

Через три дня Кондратенко узнал от поручика Гриневича о подробностях похода эскадры к северному побережью Японии. Уже на подходе к Японским берегам эскадра потопила японский дозорный эскадренный миноносец и перехватила транспортное судно под английским флагом с артиллерийскими снарядами, которое шло в Японию из Ливерпуля.

Перед рассветом эскадра вернулась в Порт-Артур без потерь.

7

После набега порт-артурской эскадры на северное побережье Японии до середины февраля на море воцарилось относительное затишье. За это время японские миноносцы только трижды появлялись в районе Порт-Артура, однако сторожевые корабли эскадры успешно отражали их атаки.

Не удались попытки японцев в ночное время затопить на фарватере порт-артурской бухты транспортные суда с целью закупорить эскадру в бухте.

В полном составе порт-артурская эскадра выходила в море один раз для встречного боя с отрядом японских кораблей. И все это время в крепости не прекращались разговоры о замене вице-адмирала Старка адмиралом Макаровым.

…17 февраля за обедом Стессель сказал Кондратенко:

– Роман Исидорович, а ведь разговоры о назначении адмирала Макарова командующим Тихоокеанским флотом подтвердились. Час назад я получил телеграмму от наместника. Не сегодня – завтра Макаров выезжает из Москвы к нам со своим штабом и группой путиловских и обуховских рабочих.

– А рабочие-то зачем? – поинтересовался Кондратенко.

– Наверное, ремонтники корабельные.

– А как же Старк?..

Стессель скептически усмехнулся.

– Роман Исидорович, о чем вы?.. В России он без службы не останется…

О новом Командующем флотом больше не вспоминали. О нем снова заговорили только 24 февраля, когда адмирал Макаров рано утром прибыл в Порт-Артур и поднял свой флаг на крейсере «Аскольд».

В этот же день, вопреки устоявшимся правилам приглашать командиров кораблей на прием, новый Командующий сам побывал на всех кораблях и познакомился с матросами.

Порт-артурская эскадра к этому времени состояла из 5 броненосцев, 1-го бронированного крейсера, 3 легких крейсеров и 24 эскадренных миноносцев.

Против нее в Желтом море японцы сосредоточили флот из 86 кораблей, большая часть которых была новейшей постройки.

…В штаб крепости Макаров прибыл на второй день.

– Адмирал Макаров, – просто представился он собравшемуся в кабинете Стесселя командованию крепости.

Когда Стессель закончил представлять Макарову командование крепости, заместитель Стесселя генерал Смирнов, обращаясь к Макарову, спросил:

– Степан Осипович, говорят, что командующий японским флотом адмирал Того когда ложится спать, под подушку кладет вашу книгу о тактике морских сражений. Что вы на это скажете?

Макаров усмехнулся.

– Если это правда, – ответил он, – мне будет легче с ним воевать. Ибо действовать он станет по моим правилам…

Пока Макаров отвечал на вопросы офицеров, Кондратенко внимательно присматривался к новому Командующему флотом.

«Уж больно прост, – подумал он о Макарове, зная в то же время, что первое впечатление о человеке зачастую бывает обманчивым. – Однако, молодец».

За ужином, который состоялся сразу после знакомства, Стессель, поднимая бокал шампанского в честь адмирала Макарова, не удержался от вопроса:

– Степан Осипович, скажите, пожалуйста, можно было избежать трагедии, которая произошла здесь в ночь с 26 на 27 января?

Макаров слегка задумался.

– Можно, Анатолий Михайлович, – наконец, сказал Макаров. – За двое суток до нападения японцев на эскадру я подал управляющему морским министерством адмиралу Авеляну рапорт, в котором предлагал убирать эскадру Порт-Артура на ночь с внешнего рейда в гавань с обеспечением дозорной службы в море.

Однако мой рапорт с резолюцией «доложить его величеству» попал почему-то не к императору Николаю II, а в архив. Это мне стало доподлинно известно перед отъездом в Порт-Артур.

Макаров умолк, и за столом снова воцарилась неловкая тишина. Молчание нарушил Стессель.

– Я предлагаю, господа, выпить за русского моряка адмирала Макарова Степана Осиповича, за удачу ему на море, за славу российского флота!

Ужин проходил шумно, однако длился не долго. Когда адмирал Макаров уехал, Стессель попросил зайти к нему в кабинет генералов Смирнова и Кондратенко.

– Что скажете о новом Командующем флотом? – поинтересовался он.

– Поживем – увидим, Анатолий Михайлович, – сдержанно ответил Кондратенко.

– А вы? – обратился Стессель к Смирнову.

– Внешне производит хорошее впечатление. А остальное, как сказал Роман Исидорович – увидим… Тем более, что до этого у нас с флотскими отношения были довольно не простые…

Стессель усмехнулся.

– Я вижу вы оба дипломаты. А теперь послушайте мое мнение. Адмирал Макаров, несмотря на открытую неприязнь к нему со стороны морского ведомства, в котором сидят люди не по заслугам, а по родству, пользуется благосклонностью его величества Николая II. Макаров действительно один из лучших русских моряков, и он добился уважения в сражениях на море, а не в кабинетах.

Ни Кондратенко, ни Смирнов не стали возражать. Время было позднее, и пора уже было разъезжаться по квартирам.

С моря наползал холодный низкий туман. Оседая на деревья, крыши домов и камни, он превращался в серебристые иголки, которые звенели даже при легком прикосновении к ним.

Над гаванью туман был еще плотнее. Силуэты кораблей растворились в молочной мгле, и если бы не свет дежурных корабельных прожекторов, освещающих вход в гавань, можно было бы подумать, что и в гавани, и на пирсе все вымерло.

…Ночью Кондратенко разбудил торопливый стук в дверь.

Ординарец пошел открывать. По голосам в коридоре Кондратенко догадался: что-то произошло.

Одевшись, он тоже вошел в коридор.

– Что случилось? – спросил он у незнакомого казачьего офицера.

Тот представился.

– Есаул Воронов, командир четвертой сотни Верхнеудинского полка. Ваше высокоблагородие, на квартире убит ваш начальник штаба поручик Гриневич. Генерал Смирнов приказал срочно доложить вам об этом…

8

Приезд Главнокомандующего Маньчжурской армией генерал-адъютанта Куропаткина в Порт-Артур выпал на первое число марта.

В этот день с утра шел густой снег, затем усилился ветер, разогнал низкую облачность, и к полудню на западной стороне, чуть выше сопок, проглянуло холодное солнце.

От Квантунского областного Совета Куропаткина сопровождал генерал Базилевский с тремя штабными офицерами и казачьей полусотней.

Куропаткин сразу попросил не устраивать ему торжеств.

– Анатолий Михайлович, – обратился он к Стесселю, – давайте не забывать, что идет война, времени у меня мало, а посмотреть надо много. Сразу хочу предупредить – это не инспекция. Хочу лично убедиться в готовности крепости к обороне. – И добавил, окинув усталым взглядом присутствующих: – Что касается военных действий, прошу быть терпеливыми. И спокойно, с полным сознанием мощи России ожидать дальнейших событий.

Первые наши шаги связаны с передвижением войск через громадные расстояния. Терпение и еще раз терпение, господа!..

«Да-а-а… – подумал Кондратенко, – Куропаткин – не Барклая-де-Толли…»

– Анатолий Михайлович, – продолжил тем временем Куропаткин, – я хотел бы сегодня осмотреть хотя бы частично сухопутную оборону крепости. А завтра мы встретимся с адмиралом Макаровым.

– Как прикажете, Алексей Николаевич, – ответил Стессель. – Если не возражаете, вас будет сопровождать начальник сухопутной обороны генерал-майор Кондратенко…

– Роман Исидорович, – оборачиваясь к Кондратенко, сказал Куропаткин, крепко пожимая ему руку. – Вот видите, я до сих пор помню ваше имя и отчество, – добавил он.

– Я очень рад, – ответил Кондратенко. – С какой позиции начнем?

Куропаткин вопрошающе посмотрел на генерала Базилевского.

– Ваше мнение?

– Я полагаюсь на начальника сухопутной обороны, – ответил тот.

Поездка Куропаткина и сопровождающих его генералов и офицеров на 3-й и 4-й боевые участки заняла оставшиеся полдня.

Куропаткин остался доволен увиденным. Поблагодарил подполковника Семенова, ответственного за оборону боевых участков, за усердие.

Потом, отведя в сторону Кондратенко, неожиданно сказал:

– Роман Исидорович, а не сдается вам, что все наши хлопоты могут оказаться напрасными?.. Уж больно неравные у нас с ними силы…

Кондратенко даже показалось на какой-то миг, что он ослышался. А когда до его сознания дошел весь смысл сказанного, у него появилось нестерпимое желание напомнить Главнокомандующему, что еще летом прошлого года, когда здесь не было и половины того, что сделано теперь, Куропаткин говорил, прощаясь со Стесселем: «…Ныне можно не беспокоиться, если даже большая часть японской армии обрушится на Порт-Артур».

Однако Кондратенко сдержался. Вступать в спор с главнокомандующим он посчитал не нужным и бесполезным.

– Действительно, Алексей Николаевич, – согласился он, – силы неравные, однако это не дает нам право падать духом…

– Да… да… Вы правы, Роман Исидорович, – торопливо сказал Куропаткин. – Таково предначертание Всевышнего… Ну что, возвращаемся в штаб?

Несмотря на просьбу Куропаткина не устраивать торжеств по поводу его приезда в Порт-Артур, Стессель к возвращению Главнокомандующего в город организовал, как он выразился, скромный ужин в офицерском клубе. В ярко освещенном зале столы блистали приборами.

«Хорошо, что окна догадались закрыть шторами», – невесело подумал Кондратенко, войдя в зал.

– Господа! Прошу к столу! – пригласил Стессель. – Война – войной, однако мы с вами имеем право и на маленькую отдушину.

Когда все приглашенные расселись и легкий шум стих, Стессель продолжил.

– Господа, прошу поднять бокалы за нашего Главнокомандующего генерал-адъютанта Куропаткина Алексея Николаевича, за его здоровье и успех в ратном деле. – И, повернувшись к Куропаткину, продолжил: – Я знаю – вы не любите громких слов в свой адрес. Но, тем не менее, я оставляю за собой право сказать – ваше назначение его величеством императором Николаем II на должность Главнокомандующего Маньчжурской армией в столь ответственный для судьбы России час является доказательством вашего военного таланта и веры в вас государем. За вас, Алексей Николаевич!

Стессель наполовину отпил из бокала и поставил его на стол.

Куропаткин, пока говорил Стессель, спокойно, даже как показалось Кондратенко, со скукой слушал его и только в конце речи коменданта крепости коротко обронил:

– Благодарю вас, Анатолий Михайлович.

Кондратенко за столом оказался рядом с генералом Базилевским. Тот сидел весь вечер насупившись, много пил и мало ел. Потом, склонившись к самому уху Кондратенко, сказал:

– Я бы предпочел на месте нашего героя видеть генерала Скобелева. Тогда и у его величества, и у России было бы меньше хлопот…

Кондратенко промолчал, хотя в душе был согласен с Базилевским.

Ужин затянулся за полночь. Выбрав минуту, Кондратенко спросил у Стесселя:

– Анатолий Михайлович, а адмирала Макарова приглашали?

Стессель пожал плечами…

– Я не думаю, что не приглашали… Спросите у полковника Хвостова. Я ему поручил подготовить ужин и приглашение гостей.

Отсутствие среди командования крепости адмирала Макарова заметил не только Кондратенко.

Уже перед тем как расходиться, генерал Базилевский, тяжело опираясь руками о стол, довольно громко спросил:

– А где же флот? Или мы ему не ровня?..

– Адмирал Макаров проводит ученье эскадры… – ответил Стессель.

– Чушь! – прервал Стесселя Базилевский. – На войне не учатся!.. Адмирала Макарова прислали сюда воевать!..

Куропаткин, наблюдая за этой неприятной сценой, неопределенно хмыкнул. А, прощаясь со Стесселем, сказал:

– Я, полагаю, Анатолий Михайлович, вы найдете общий язык с новым Командующим флотом… Кстати, в 1887 году на корвете «Витязь» Макаров провел здесь блестящую разведку малопосещаемых дальневосточных портов… Об этом в столице помнят до сих пор. Но… Человек он не простой. Имейте это в виду.

Стессель понимающе кивнул головой.

– Я знаю. У адмирала Макарова натянутые отношения с морским ведомством…

– Если бы только с морским! – заметил Куропаткин. – Алексеев тоже не в восторге от назначения Макарова Командующим флотом. А его мнение при дворе что-то значит.

Стессель догадывался, на что намекал Куропаткин. Алексеев был внебрачным сыном Александра II и в значительной мере это обуславливало его положение при Дворе.

На следующий день состоялась встреча Куропаткина с адмиралом Макаровым в штабе крепости.

Куропаткин обнял Макарова, как давнишнего друга, на глазах у всех офицеров.

– Наслышан о вас, Степан Осипович. Наслышан… Говорят, с первого дня вы начали наводить порядок в эскадре. Это хорошо…

– Приходится, Алексей Николаевич, – коротко ответил Макаров.

Рядом с Куропаткиным огромная фигура Макарова выглядела еще впечатлительнее.

Стессель это заметил и отошел в сторону, чтобы и самому не казаться рядом с Макаровым невыразительным.

– И какое же ваше мнение об эскадре? – поинтересовался Куропаткин.

– Эскадра боеспособна, Алексей Николаевич…

Куропаткин искренне удивился.

– За что же тогда отстранили Старка?

Вопрос этот у Куропаткина вырвался невольно. По всей видимости, судьба вице-адмирала Старка решалась без участия Алексеева и Совета Квантунской области.

Макаров, глядя прямо в лицо Куропаткина, ответил:

– У меня о вице-адмирале Старке, после знакомства с положением дел в эскадре, осталось хорошее мнение. Я полагаю, он делал все, что мог…