Пасынок Вселенной. История гаденыша

Правда, когда я перебрался в столицу долгое время я обходился без крови и без убийств. Ничего такого коварного не замышлял и не исполнял. Нужды не было. Почему? Ну, стартуя от того что я награбил в том ломбарде и приумножив капитал некоторыми иными своими… мн-н… проектами, я стал достаточно небедным человеком. У меня просто не было нужды в тот момент выживать, бороться, сражаться и заниматься прочей романтической фигней. Как-то все устаканилось. Но призрак продолжал приходить. Правда, теперь реже и ненадолго.

Зато теперь я точно знал, что он призрак. Откуда? Все очень просто – я нанял частного сыщика. Через подставное лицо, разумеется. Частные сыщики – ушлые ребята и зачастую читают клиента с не меньшим энтузиазмом чем объект наблюдений. Мне это было совершенно ни к чему. Все закончилось бы смертью сыщика. Так что я ему даже не показывался. И он исправно отработал мой заказ, собрав немногую информацию. Разумеется о Викторе.

То есть как информацию. Что смог то и собрал. К немалому моему (через подставное лицо) изумлению, ничего про биографию Виктора этот сыщик нарыть не смог. Ни откуда родом, ни где учился, ни откуда у него все те жутковатые волшебные навыки и понимания, коим он меня обучал выяснить сыщик не смог. А что смог? Смог достать копию личного дела местной полиции, кое передал туда после своей отработки Спецдепартамент. Кстати, узнав, что в деле замешана эта жутковатая контора, мой сыщик собрался было пойти на попятную, но тридцать процентов от суммы сверху его переубедили. При этом правда он все равно пообещал, что свалит как только запахнет неприятностями. В личном деле было совсем немного информации. Были факты о двадцати жутких убийствах, и просмотрев описание всех этих зверств, я окончательно убедился, что это не дело рук Виктора. Он, как и я, очевидно, не так чтобы высоко ценил любую человеческую жизнь априори, но и бессмысленные зверства и даже разговор о них были не в его стиле. Он частенько цитировал сэра Уинстона Черчилля «Даже если вы собираетесь кого-то убить, это не должно помешать вам быть с ним вежливым». И тут эта кровавая баня? Даже я не смог читать описания трупов без содрогания. Не в стиле Виктора – вернее, в моем стиле – быстро, чисто, четко и только по делу. Убийство ради убийства?.. Ну, не знаю. Может, и возникнет когда-нибудь такое желание. Пока не возникало. И Виктор меня уж точно такому не учил. А если бы был тем, кем его считали, не смог бы учить меня именно так. Почему я так в этом уверен? Просто уверен.

Но Виктора не казнили. Согласно материалам дела, он отказался давать показания, на суде не проронил ни слова, а после вынесения приговора скончался в камере. Согласно заключению врача – от обширного инсульта. Странно как-то все это выглядело. Нелепо. Но это была вся информация, которую удалось раздобыть сыщику.

И теперь я точно знал, что призрак – это призрак. Идиотское утверждение. Я и раньше это знал. Но на все мои попытки выяснить природу этого прицепившегося ко мне загадочного явления, призрак достаточно ловко уклонялся. На прямые вопросы не отвечал. И вообще – говорил только о том о чем хотел говорить и только так, как хотел. Мудак.

В определенный момент моего пребывания в столице у меня в распоряжении было две квартиры, фальшивый диплом университета (которым я совершенно не пользовался), более-менее складная фальшивая биография (которую я практически никому не рассказывал). В общем, я ассимилировался. У меня не было достаточно близких друзей, которые могли бы заподозрить в моей истории как и во мне самом подвох. Я никого не подпускал близко. И очень-очень-очень был осторожен с женщинами. Собственно, с женщинами я вообще старался не заводить отношений, романов и прочего симбиоза тщательно избегал. Почему? Ну, потому что это же я. Да, я нравлюсь женщинам, да, помимо приятной морды у меня еще подвешен язык, я умею красиво говорить (короче, самообразование на высоте), в отличие от большинства мужчин не особенно труслив и все в таком же духе. Подарок, короче. Но отношения… Женщина стремится влезть в душу мужчине глубже, чем колоноскопия в задницу. И при длительных отношениях еще большой вопрос кто кого трахает. То есть, для нормального человека это, наверное, хорошо – быть на виду, вокруг тебя семья, дети, родственники… И все про тебя все знают, всем кажется, что они тебя понимают, стараются поддержать или отыметь в той или иной мере. Ну и кто рискнет представить меня в такой среде и жизненных обстоятельствах? Я просто для этого не рожден, как слепой не рожден чтобы ценить красоту. Не какой-то там дар и исключительность – скорее уж некое такое вот уродство увидал во мне, в сопливом злобном мальчишке, Виктор. И именно такого вот меня он учил выживать. Не стремился переделать, объяснить необъяснимое – просто учил как выжить таким, какой я есть. Или так, или всю жизнь в психушке на транквилизаторах.

Но я был свободен, вполне себе обеспечен, сделал пару удачных вложений, поиграл немного на бирже… Короче – наслаждался жизнью. До поры до времени. Пока не купил себе этот долбанный Ягуар.

2

«Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сперва купить что-нибудь ненужное»

Эдуард Успенский «Дядя Федор, пес и кот»

Когда волк, медведь, росомаха, еще кто-то из животных заняты своим выживанием, это занимает у них практически все время. В на досуге они размножаются, заботятся о потомстве, либо спят. Но в человеческом обществе бывают периоды, когда обстоятельства настолько смягчены, что времени для выживания практически не требуется. Некоторые люди – коих я уважаю, ибо они стоят на эволюционной лестнице много выше всех прочих, включая меня, – находят для себя дело жизни. Дело. Великие художники, писатели, гениальные финансисты, врачи, ученые, торговцы, создатели лекарства от рака, атомной бомбы, Ай-фонов и прочего. Остальные же, в большинстве своем, удовлетворяются хобби, покупкой ненужных безделушек, либо еще чем. Некоторые искусственно создают для себя какое-то псевдо «дело». Военные, политики, всякие там религиозные деятели.

У меня нет хобби. То есть, у меня есть коллекция оружия, но это скорее объект утилитарного назначения. В моей коллекции нет ничего что называется «для души». Каких-нибудь там легендарных стволов, исторических и совершенно бесполезных на фоне современных высокотехнологичных композитных инструментов смертоубийства. Я как-то слышал как один такой фанатичный коллекционер оружия называл подобные стволы «мужскими игрушками». Не знаю как у кого, но у меня при словах «мужские игрушки» возникли нехорошие ассоциации.

Однако же, иногда я склонен себя побаловать. Ягуар был из серии такого вот баловства. Модель 1957 года, кабриолет, черный, в идеальном состоянии… Вот на кой ляд он мне сдался? Два ответа. Хочу. И могу себе позволить. То есть, я даже не миллионер, конечно, но у меня свое отношение к деньгам. В основном, правда, мое особое отношение к деньгам заключается в отсутствии той распространенной паранойи большинства людей, симптоматизируемой в виде «Заботы о завтрашнем дне». Некоторые граждане в этом вопросе перегибают, честное слово. Ты не голый, не голодный, у тебя есть крыша над головой… Нет, человек требует гарантий, что так будет продолжаться и завтра, и послезавтра, и через сто лет… и вообще, что он будет жить вечно и счастливо. Как будто они бывают – такие гарантии. Кто жил на улице и смог вырваться, тот меня поймет. А раз так, почему бы мне не позволить себе приобрести в личное пользование кусочек красоты? И я приобрел.

В салоне молодой парнишка-менеджер сам не верил в свое счастье, когда я заявил, что забираю этот вот шедевр. Они вообще не собирались выставлять его на продажу – подразумевалось, что он должен просто стоять тут «для красоты». Но раз наступило такое время, кризис… Вот еще забавная особенность – как бы ни шли дела в мире, всегда найдется кто-то у кого кризис. По-моему, нормальное состояние расстройства воображения нашем варианте реальности. Мы без кризиса не можем. Хочешь, чтобы человек творил чудеса и рвался прыгнуть выше собственной головы (или просто поднял задницу с дивана) – убеди его, что у него кризис.

В общем, сделка была оформлена стремительно, словно молодой менеджер опасался, что я в любой момент могу передумать. Документы оформляли каких-то полчаса. На вопрос хочу ли я, чтобы машину перегнали ко мне домой или куда я укажу или нет, меня поначалу озадачил. А когда я сообщил, что намерен вот просто взять, сесть в машину и уехать, озадачился сам менеджер. Насколько я понял, по его представлениям, такую машину следует любить, пылинки с нее сдувать, хранить в гараже, хвастаться перед друзьями. Но ездить?!..

А я вот сел и поехал, оставляя вдали обалдевшую физиономию менеджера. А через пару дней мне позвонил владелец салона и принялся невнятно бормотать в том смысле, что вот их молодой сотрудник допустил страшную ошибку, что Ягуар нельзя было продавать, что он уже куплен другим человеком, у него уже есть владелец. Ну и что? Мое какое дело? Я заплатил, документы оформлены – машина моя. Хозяин все бормотал и бормотал, меня же интересовали две вещи. Первое – как он узнал мой телефон. Насколько я помню (а я такие вещи запоминаю, приучен), свой номер в салоне я никому не сообщал. И второе – мне показалось, или он был до смерти напуган? Интересно, чем?

В любом случае, возвращать машину я не собирался. Даже после того как владелец салона предложил мне выкупить машину обратно в полтора раза дороже. Удивительно – на тот момент я не нуждался в деньгах. И я повесил трубку. Он несколько раз перезванивал. Я видел на определителе его номер и не отвечал. Пару раз он перезвонил с другого номера. Я вешал трубку. В итоге он отстал.

А потом… Да, прожив некоторое время в благополучии я не то чтобы разучился считать варианты – я просто обленился и время от времени этого не делал. Отследить меня было достаточно сложно – адреса нет, квартиры куплены на другое имя. Но как же легко отследить коллекционный Ягуар 1957 года!

И вот однажды я обнаружил, что за мной следят. Сперва я глазам своим не поверил. Но все было очевидно – во всяком случае, для меня. Жутко недоброго вида верзила в черном внедорожнике. Память на лица у меня хорошая, и когда ты видишь такую страхолюдную рожу несколько раз за день, даже дурак сообразит, что это неспроста.

Это не спецслужбы и не полиция – слишком по дурацки выглядел мой хвост. Тогда кто? Мафия, какая-нибудь? Тоже идиотское словечко «мафия». Кто под ним подразумевается – одному автору понятно. А после появления в обиходе таких перлов как «русская мафия», «кавказская мафия» и прочее… Интересно, с какого похмелья сицилийские традиции так проколбасили цивилизованный мир? С гениальной подачи Марио Пьюзо с Копполой вдогонку? Нет, ну понятно – кто еще у нас создает стереотипы кроме Голливуда?

Но все же – кто меня пас? Первым моим порывом было нагло подойти к следующему за мной по пятам джипу, постучаться в окно и поинтересоваться – какого черта, собственно? И это было бы элегантным решением в духе того же голливудского боевика. Красиво. Правда, у голливудских героев есть существенное преимущество – они бронированные, заговоренные, неубиваемые и вообще. Бессмертные по сценарию, а значит, абсолютно. Ну, или, как стали говорить позже – у них врублен чит-код. Иначе как объяснить тот факт, что они ухитряются, совершая совершенно идиотские поступки, не то что достигнуть своей цели в виде хронического торжества справедливости в одном отдельно взятом мире одного отдельно взятого вот этого самого фильма, а просто прожить те немалые два часа, что идет сам фильм? Так что мне подобная линия поведения не подходила. Информация. Кто владеет информацией – тот владеет миром. Не всегда и не обязательно, но как правило.

И я на протяжении необходимого мне для осознавания времени собирался усиленно делать вид, что никакого хвоста не заметил и вообще, что я самый обычный лох и ничто лоховское меня не минует. Как говорил Виктор, убедить противника в том, что ты лох – хороший шаг к тому, чтобы его отыметь.

Однако же, все кончилось неожиданно быстро, как-то совсем не по шпионски. Однажды вечером, придя к себе домой (в одну из квартир) я обнаружил, что все «маячки» на моей двери сорваны. В квартире кто-то побывал, а может, был до сих пор. Для чего я ставлю «маячки»? Да вот как раз для таких случаев. Параноика можно обвинять в паранойе только до тех пор, пока его страхи не начинают сбываться. А тут…

Я стоял перед дверью и мучительно пытался сообразить как поступить. Прикинуться ничего не подозревающим и войти? Один из вариантов. Самый предпочтительный. Еще бы знать кто там, в квартире, побывал (или есть?). Нет, точно есть. Черт возьми, работал телевизор! Ну и что это за засада? Вряд ли это какие-то серьезные люди. То есть, сами-то они себя наверняка считают серьезными, только вот серьезные ребята наверняка заметили бы мои маячки и сделали все, чтобы вернуть их на место. Как выглядят серьезные ребята в данном контексте я, правда, представлял себе слабо. Полиция? Нет, это вряд ли. Что в них серьезного? То есть на своем уровне вполне, но… Спецдепатрамент? Ну, эти бы меня на завтрак схряцали не отвлекаясь от серьезных дел. И маячки бы не повредили, и своих бы навтыкали… Только вот на кой ляд бы я им понадобился? Информации мало. Мафия? Опять эта мафия?

Как говорил все тот же Виктор: хочешь оценить масштаб личности – посмотри кого эта личность раздражает. Масштаб человека можно понять из масштаба людей, которых он выводит из себя. И уж высшая форма – это когда он не просто раздражает, а побуждает их к неким действиям. Вот мне и стало интересно – кого ж это и на что я побудил.

И я решил войти.

Итак, я вошел, и увидел.

Их было двое. Один – здоровенный, недружелюбный, широкоплечий и явно очень сильный развалился на моем диване и, видимо, чувствовал себя на нем чертовски неудобно. И немудрено. По моим прикидкам, весил он не меньше килограммов ста тридцати. Не обезображенная интеллектом, но очень впечатляющая суровостью физиономия была… Нет, не «будто бы высечена из камня» – банальщина, – она напоминала некую заготовку из папье-маше для провинциального театра. Как-то все кособоко, гипертрофировано. Если бы не пустоватый взгляд выцветших глазок и бурая щетина на щеках, его вполне можно было бы принять за такой вот театральный муляж. Второй был относительно молод, одет ярко и как-то… не по идиотски даже, но… как человек, который в модном магазине сметал с полок не все самое лучшее, а все самое яркое и кричащее. Реинкарнация сороки из мифологии инков. Белый кожаный пиджак (Кто-нибудь видел белые кожаные пиджаки? Я, до этого момента, ни разу.), багровая атласная сорочка с распахнутым воротом, брюки с отливом и немыслимые туфли из змеиной кожи. Мне как-то сразу подумалось, что наряд его стоит, наверное, целое состояние и что место ему в таком наряде на ярмарке. И еще золотая цепь толщиной с карандаш на шее, и золотой браслет толщиной с не знаю что на руке, и золотой Ролекс (Ну конечно Ролекс, что же еще? Уверен, что про «Патек Филипп» И «Вашерон и Константин» он и слыхом не слыхивал.) на другом запястье, и золотой перстень с громадным камнем (обязательно бриллиантом) на пальце… Боже ты мой, из какого детского сада он ко мне сюда ввалился? И эта серьга… Серьга в ухе – массивная, золотая, висячая, даже не пиратская, а… Туда бы жемчужину побольше – ну чисто Генрих Анжуйский. Прынц хренов.

Но я постоянно напоминал себе, что должен выглядеть встревоженным и напуганным. Ржать категорически запрещалось.

– Ну, а вот и ты, – сказал бандит с отливом и легко поднялся с дивана.

У его напарника (подчиненного, телохранителя?) на это ушло несколько больше времени и усилий. Большой, могучий, но неуклюжий. Годится скорее для запугивания, нежели для какого-то внятного действия.

– Э-э… Здрассте, – промямлил я, стараясь выглядеть хотя бы растерянным.

То есть, строго говоря, таким я и был. Ибо сколь гротескно ни выглядели мои незваные визитеры, я все никак не мог понять одного – на кой ляд я им понадобился?

– А вы, собственно… кто? – поинтересовался я, стремясь придать своему голосу этакие нотки трусливого возмущения обывателя, готового и отстаивать свои права в суде и обосраться при первой же возможности от страха.

– Мы? – переспросил тот что с отливом. – Поверь, это не так уж важно.

Его коллега наконец освободил зад от объятий моего дивана, и теперь картинно возвышался посреди комнаты. Огромный, устрашающий, грозно таращащийся на меня с высоты немалого своего роста… Нет, ну правда, это что, до сих пор на кого-то производит впечатление?

– А что важно? – неуверенно поинтересовался я.

Отлив плавно двигаясь подошел ко мне вплотную.

– А важно то, что ты ездишь на моей тачке, – ласково сообщил он.

Но взгляд был совершенно не ласковый. Холодный взгляд хищника. Я этот взгляд знал достаточно хорошо, чтобы различить его за всем блеском и сверканием в которое он был облачен. Правда, это был взгляд хищника, который явно никогда не охотился на по-настоящему опасную дичь. И отлив со всем прочим говорил именно об этом.

– Я? – страшно изумился я. На этот раз – совершенно искренне. – Я езжу на своей. Это какое-то недоразумение!

Мне понадобилась секунда, чтобы сообразить, что сейчас просто необходимо выдохнуть с облегчением и надеждой одновременно. Задача непростая, скажу я вам. Но этому Виктор меня как раз обучил. Он придумал для меня (или не для меня и вообще ничего не придумывал) понятие «многослойной искренности». Ничего нового в этом не было – этим нехитрым приемом пользуются все мало-мальски сведущие актеры, называя это «Вжиться в роль» или еще как-то. Суть в том, что ты сам должен верить в любую ахинею и вранье, которое из себя вываливаешь. Твое сознание становится как бы многослойным, и на определенном уровне ты – именно тот человек, которого изображаешь. А реальная опасность вполне может прибавить искренности и вдохновения. Сейчас, несмотря на вид этих расфуфыренных клоунов, опасность была вполне реальная. То есть, должна была быть. Эти люди пришли сюда явно не по ошибке и не для светских бесед. Другой вопрос, что они не знали к кому пришли. Но просвещать на эту тему я их и не собирался.

– Ты чертовски прав, – поддержал меня тот что с отливом и хищно улыбнулся. Его напарник, кажется, разговаривать не умел вовсе. Или реагировал только на команду «Голос». – Ты ездишь на моем Ягуаре и это явное недоразумение. Так что я пришел за своей машиной. И недоразумение разрешится само-собой. Все просто.

– Но… – Мне все стало понятно, но для обычного человека время понимания еще не пришло, так что я решил потупить. – Но я купил эту машину!

– Ты купил мою машину! – не так чтобы громко, но ну очень уж понятно проговорил Отлив. – Она ждала меня. Этот тупой продавец уже свое получил. – Он усмехнулся. – Не думаю, что он скоро сможет ходить и сам расстегивать себе ширинку.

Бог ты мой! Он что, в самом деле свалился со страниц некоего дешевого боевика? Что за попсовые фразы? Неужто на кого-то еще действует?

– Я купил эту машину! – неуверенно, но тем не менее уперто проговорил я. – Все законно. Если у вас претензии – давайте вызовем полицию. Пусть она разбирается.

Отлив печально вздохнул. Он был плохим актером – ему явно хотелось, чтобы я упирался и спорил. Ну, хотя бы чуть-чуть. И я прекрасно понимал, что не стоит обманывать его ожиданий. До определенного момента.

– Вот вечно они так, – непонятно кому сообщил он и сделал знак здоровяку.

Здоровяк сделал шаг вперед – якобы стремительно. И резко ткнул меня немереным кулачищем под ребра – якобы больно. То есть, я, как и ожидалось, охнул, схватился за ударенное и рухнул на колени, внимательно при этом следя, чтобы не задеть кофейный столик и вообще ничего не поломать, не попортить и не перевернуть. На самом деле, очень просто погасить удар в корпус. Тем более, если тебя бьет просто увалень, а не профессионал этого дела. Но я не собирался тут демонстрировать партизанскую крутизну и стойкость перед рожей… то есть, лицом врага. Мне нужно было совсем другое. На данном этапе – вывести их из квартиры.

– Ну, – проговорил отлив, – еще кого-нибудь позовем? Полицию, соседей, маму?

Я отрицательно покачал головой.

– Вот и славно, – обрадовался он. – Я пришел за своей тачкой, и я ее заберу. Ты ведь не против?

Я был не против. Даже более того – я бы с радостью проводил их до машины. Собственно, таков и был план. Но не мог же я так вот прямо об этом заявить. Даже они могли при таком раскладе что-то заподозрить. Поэтому я посоображал и, собравшись с мужеством так, чтобы было заметно, сказал:

– Я за нее заплатил двести тысяч.

– Да что ты говоришь? – делано удивился отлив. – И правда обидно.

Я не знаю как с его точки зрения – заметил я или нет жест, который он сделал в сторону здоровяка. Виктор учил меня распознавать движение пальца по смещению стопы и так далее. Так что у меня было время подготовиться и благополучно смягчить второй удар, который явно был призван опустить мне почку.

Я застонал и аккуратно повалился на бок.

– Я никак не пойму, – фыркнул Отлив, – ты что, решил меня разозлить?

Я замотал головой так отчаянно, что они засмеялись. То есть, Отлив засмеялся. Звуки, которые издавал здоровяк я бы идентифицировать не взялся.

В общем, я был сломлен, растоптан и унижен. Такой человек ни у кого не вызывает никаких подозрений – одну брезгливость. На мой взгляд, это странно, ибо из таких людей по большей части состоит наша цивилизация, но это не моя забота.

Здоровяк неуклюже растопырил свои копыта сорок распоследнего размера, ухватил меня за шиворот и принялся поднимать на ноги. Делал он это чертовски неуклюже и его действия доставили мне много больше неудобств, нежели предыдущее избиение. Интересно, ему приходило в голову, что сам я бы поднялся быстрее? Даже избитый. Впрочем, что это я – в эту голову вообще разве что-нибудь приходит? Да и кому какое дело, когда речь заходит о демонстрации власти и силы?

В общем, меня подняли на ноги и установили в таком положении. Я изо всех сил старался сохранять вид побитый и несчастный, покорный судьбе и все такое. И тут прозвучала фраза на которую я так надеялся:

– Ну, пошли, – сказал отлив. – Я же должен посмотреть в порядке ли моя тачка. И если хоть одна царапина… Короче, тогда ремонт за твой счет. Возражения есть?

Я снова отчаянно замотал головой. Вот что значит дрессировка. Всего пара плюх – и я мотаю башкой не хуже цирковой лошади.

– Да, и вот еще что, – продолжил отлив. – Если у тебя в голове крутятся какие-нибудь там глупости вроде как позвать на помощь соседей, поднять шум… – Он выразительно посмотрел на меня. – То не надо. Мой друг свернет тебе шею гораздо быстрее, чем ты успеешь вякнуть. Но даже если успеешь, даже если соседи засуетятся – вряд ли они высунут носы. Сам понимаешь.

Я понимал. Одна из причин по которой я купил квартиру именно в этом доме и районе. Случись что – никто ничего не видел, не слышал и вообще это не их дело.

– Но даже если и высунутся, – не унимался отлив, – даже если вызовут полицию… Ты же понимаешь, что полиция приехать не успеет?

Я понимал. Шел бы он уже, наконец. Сколько можно языком чесать. Мне становилось скучно.

– Но даже если полиция успеет…

Да твою ж мать! – подумал я. Почему из всех бандитов ко мне приехало главное трепло криминального мира?

– Даже если успеет. Даже если нас арестуют. Мы будем на свободе через час. Максимум – два. И представь что тогда произойдет с тобой, с твоими родными и близкими.

Я на секунду даже растерялся. Нет, вот так просто взять и спалиться? Взять и рассказать мне, что он вообще ни черта обо мне не знает, не удосужился даже… Интересно, а он знает как меня зовут? А если знает, то какое именно из имен? Вот же идиот.

Подождав какое-то время – вдруг он еще что захочет высказать, еще на какую тему пооткровенничать – я, сообразив, что он, наконец, закончил, пошел к двери. Они за мной следом.

Так мы и тянулись похоронной процессией моей гордости и уверенности цивилизованного человека в собственной безопасности. До самой стоянки тянулись. И они настолько были уверены в том, что я полностью сломлен и все у них идет прекрасно, что я аж не знал – хвалить себя за прекрасно сыгранную роль или благодарить их просто космический кретинизм.

Машину я всегда ставил как можно ближе к выезду. С одной стороны – опасность угона возрастает. А с другой – в случае чего я смогу быстро слинять, не болтаясь на пути к выезду. Не настолько я ценю вещи, чтобы ради них пренебрегать основными навыками выживания. Правда, удирать от гипотетической погони на коллекционном Ягуаре тоже как-то…

– Вот она, красавица, – проворковал отлив. – Иди подгони нашу тачку, – это уже здоровяку.

Я с трудом удержался, чтобы не заверещать и не замахать на здоровяка руками с воплями «Как, оно водит машину?».

– А ты стой спокойно, – отлив распахнул полу своего клоунского пиджака и показал мне заткнутый за пояс ствол.