Навстречу утренней заре

– Так значит…

– Да, – перебил ее Дарио, – сработало! Не совсем так, как я хотел, но такой результат тоже нам на руку. Не станет же Анна, в конце концов, копаться у него в мозгах. В любом случае ее знаний не достаточно для этого.

– И что мы теперь будем делать? – спросила Сильвия.

– Посмотрим, что предпримет королева.

Ники

Музыкант сидел за синтезатором в своей домашней студии и сосредоточенно наигрывал мелодию. Он не мог понять, что в ней кажется ему не так. Ники помнил, что несколько дней назад, когда новая песня только возникла в его голове, он чувствовал невероятный подъем и воодушевление. Но сейчас этого не было. Как будто он упустил что-то важное, не мог поймать забытое им настроение своей мелодии.

Молодой человек вновь и вновь упорно нажимал на клавиши и в конце концов со злостью ударил кулаком по инструменту. Ники обхватил рукой лоб и с шумом выдохнул. В этот момент он услышал, как открылась входная дверь. Это, должно быть, Анна. Сегодня утром она написала, что будет у него дома в четыре часа. Музыкант со смесью беспокойства и любопытства ждал встречи с ней.

После позавчерашнего происшествия в «Глиняном Дворце», узнав, что в его жизни существует не знакомая ему девушка, о которой, тем не менее, известно всем, Ники был очень удивлен тому, что его память оказалась нарушена так избирательно.

Он чувствовал себя прекрасно, и на сегодняшнем обследовании в клинике подтвердилось отсутствие каких бы то ни было травм. Доктор, проводивший осмотр, сказал, что частичная потеря памяти – явление нередкое и в данном случае, скорее всего, кратковременное, и что Ники не стоит беспокоиться по этому поводу, так как в ближайшее время все должно прийти в норму.

В этой ситуации молодого человека больше всего тревожило то, каким образом ему сообщить Анне, что он ее не помнит, и как он должен вести себя с девушкой, которую он сейчас воспринимает как чужого человека.

Позавчера после первого дня съемок она позвонила Ники и спросила, как все прошло. Музыкант постарался ответить как можно более нейтрально, без подробностей и дал понять, что устал и расскажет обо всем при встрече. Анна отреагировала спокойно, вполне доброжелательно и в тот день так же, как и на следующий, когда в съемках принял участие оркестр, больше не звонила.

И вот девушка наконец появилась в его домашней студии. На ней были узкие белые джинсы, свободная морская блузка в сине-белую полоску и изящные туфли без каблука. За прошедшие два дня, надеясь, что это поможет ему вспомнить Анну, Ники просмотрел все их совместные фото, скопившиеся за два года, и с улыбкой похвалил себя за отличный вкус и удачный выбор, однако подумал, что привлекательность и обаяние девушки во многом может объясняться ее фотогеничностью.

К счастью, увидев Анну вживую, молодой человек убедился, что и в действительности она была очень красива и нравилась ему еще больше, чем на фото. Ей необыкновенно шла короткая стрижка, ее открытое, ясное лицо было спокойно, и лишь взгляд ярко-зеленых глаз выражал легкую озадаченность или сомнение.

– Ники, – произнесла Анна, – что с тобой произошло? Вчера мне позвонил Хойер и, как обычно, на грани истерики рассказал, что на тебя упал прожектор, и ты частично потерял память, – она помедлила и, видя, что музыкант не спешит с ответом, продолжила таким же твердым, но чуть более тихим голосом. – Он сообщил, что ты помнишь все, кроме меня.

В первую секунду молодой человек мысленно возмутился из-за того, что Хойер проигнорировал его просьбу не говорить Анне о несчастном случае. Но одновременно с этим он почувствовал облегчение, что ему самому не пришлось делать это. Между тем девушка терпеливо ждала его ответа.

– Это так. Мне очень жаль, – искренне проговорил Ники. – Но доктор сказал, что память скоро восстановится.

– Я надеюсь. Но ты можешь рассказать мне, как все это произошло?

Музыкант сообщил все, что он помнил. Анна слушала его внимательно, достаточно сдержанно, не проявляя эмоций. При этом ее интересовали странные вещи: был ли в зале кто-нибудь посторонний, не показалось ли Ники, что кто-то из присутствующих вел себя необычно. Молодой человек ответил, что не припоминает ничего такого, и попросил Анну не волноваться, выразив уверенность в скором выздоровлении.

Когда Ники заметил, что был бы очень рад, если бы Анна помогла ему восстановить память о ней, девушка наконец улыбнулась, и музыкант увидел, как ее глаза наполнились теплым сиянием.

Они сидели в небольшом, уютном кафе «Каштан» и, общаясь за ужином, испытывали разные чувства. Рассказав Ники об их первой встрече, о самых интересных случаях в их совместной жизни, Анна призналась, что для нее сегодня – вечер приятных воспоминаний. Ники, напротив, воспринимал этот ужин как первое свидание. Он с интересом слушал девушку и с удовольствием наблюдал, как в ее ровном, спокойном взгляде порой загорается и тут же гаснет живой, влекущий к себе, обманчивый огонь. В остальном Анна прекрасно владела собой.

Ее речь, жесты и положение тела отличались естественным изяществом и гармоничностью. Для ужина с музыкантом она выбрала свободное короткое платье мятного цвета, сделав ставку на простоту и элегантность, а не на желание привлечь внимание к своей фигуре и во что бы то ни стало понравиться Ники. Анна вообще вела себя довольно спокойно, и молодой человек безуспешно пытался по ее внешнему облику понять, что она переживает, и какие мысли ее волнуют.

В один момент, когда они пешком возвращались домой, Ники не выдержал и спросил у нее:

– Анна, скажи, твоя сдержанность объясняется тем, что ты не знаешь, как вести себя со мной, или это твое обычное состояние?

Девушка усмехнулась.

– Ох, Ники, ты всегда обвинял меня в недостаточной эмоциональности.

Огни и шум ночного города стремились прорваться сквозь преграду из тяжелых портьер, с трудом раскачиваемых свежим ветром, проникавшим в комнату через открытое окно. Несмотря на полумрак, Ники увидел, как потемнели ярко-изумрудные глаза девушки, которую он целовал.

Анна улыбнулась. Молодой человек не стал выдерживать долгую паузу и вновь коснулся ее мягких губ. Затем он, осторожно убрав ее руки со своих плеч, посмотрел на девушку, чей взгляд выражал некоторое недоумение, и сказал:

– Я очень хочу тебя, но считаю, что с моей стороны воспользоваться случаем сейчас было бы неуважением к тебе и злоупотреблением твоими чувствами.

За одну секунду глаза Анны поменялись дважды: темный цвет желания, лишь на миг уступив место жестокому, разящему блеску, преобразовался в спокойный, холодный свет.

– Я уверен, что в определенных ситуациях ты позволяешь себе более ярко выражать эмоции, – улыбнулся Ники и, заметив, что его намек ничуть не смутил Анну, продолжил: – И больше всего сейчас я хочу убедиться в этом. Но мне кажется, что правильным будет не спешить.

– Хорошо, – ответила девушка, шагнув в сторону двери. – Я займу комнату для гостей.

– Подожди, – остановил ее музыкант, – это сделаю я. Останься тут.

Анна

Ведьма резким взмахом руки раздвинула портьеры и впустила в комнату ночной воздух и лунный свет. Что за неуместное благородство! Как глупо отказываться от удовольствия, если они оба знают, чего хотят! В этот момент все напряжение, все волновавшие ее мысли, сомнения и силы, которые девушка затратила на то, чтобы скрыть это, превратились в злость на музыканта.

Анна уже собиралась отправиться в комнату для гостей и потребовать от молодого человека считаться с ее желаниями, и, кто знает, может быть, появление длинных черных волос на пике наслаждения помогло бы ему все вспомнить.

Ведьма вздохнула, закрыла глаза и покачала головой, пытаясь подчинить рассудку свою импульсивность.

Разумеется, Ники прав, нет необходимости спешить. И уж конечно, она не станет говорить с ним о магии, пока память музыканта полностью не восстановится. Анна сделала еще один глубокий вдох и призналась себе, что злится не из-за его слов. Ей было неприятно осознавать, что кто-то посмел вторгнуться в ее жизнь. Ведьма понимала, что несчастный случай на съемочной площадке таковым не был. Это – колдовство. Но кто рискнул вступить в противоборство с королевским Эфиром и какую цель он преследует, Анна не знала. Возможно, злоумышленник, не страшась наказания или надеясь его избежать, хотел убить Ники, но ее заклинание защиты помешало этому.

Тем не менее, случившееся в очередной раз подтвердило, что ведьма не способна полностью контролировать происходящие события. Девушка как будто со стороны посмотрела на всю эту ситуацию. Работа, поездки, друзья, привычный образ жизни. И Ники. Каждый миг рядом с ним Анна чувствовала, как растет и крепнет ее магия, и удовольствие от этого было гораздо сильнее, чем раньше, когда она питала Эфир страданиями разбитых ею сердец.

Но в один миг все изменилось. Правы оказались те, кто считал отношения королевы с музыкантом ее уязвимым местом. Как она могла позволить своим чувствам настолько усыпить внимание и самоконтроль, что почти поверила, что с ней не произойдет ничего плохого!

Анна дала себе несколько секунд усмирить эмоции, и ее мысли потекли в более конструктивном направлении. Во-первых, надо узнать, кто ее противник. Это – одиночка, или речь идет о спланированной атаке не признавших королевскую власть соплеменников? И, во-вторых, Ники. Необходимо создать такое заклинание, которое бы защитило его не только от непредсказуемых несчастных случаев, но и не позволило бы впредь никому из ведьм и колдунов использовать магию против него.

Создание такого сильного заклинания даже для Анны являлось непростой задачей. Ведьма понимала, что ее магических знаний и способностей будет недостаточно для того, чтобы ее защитная магия смогла предугадать и отразить любое враждебное воздействие. К счастью, Анна знала, что должна делать.

В библиотеке Эосберга девушка несколько раз натыкалась на упоминание о возможности создать такое заклинание. Но тогда она не предполагала, что ей это может понадобиться, так как думала, что в случае прямой атаки ей удастся защитить себя. Теперь пришло время обратиться к мудрости предков и научиться новому. И хотя благодаря королевскому Эфиру освоение новых заклинаний давалось ведьме значительно легче, чем прежде, все же она осознавала, что в это раз ей придется затратить на обучение больше времени и сил. Анна приняла решение начать уже завтра, когда она вернется домой, но ей было тревожно оставлять Ники наедине с неизвестным противником, который, девушка не сомневалась в этом, вряд ли ограничится одной неудачной попыткой нападения. Единственное, что могла сейчас предпринять ведьма, было создать вокруг дома молодого человека защитный купол, неуловимый магией ее соплеменников, и таким образом иметь возможность отслеживать нарушение его границ.

Дарио

Проводив взглядом очередной теплоход, неторопливо шедший против течения Рейна, Дарио вновь погрузился в мысли об Анне. Разумеется, было бы глупо предполагать, что такое незначительное недоразумение, как потеря памяти, что-то изменит в отношениях королевы и музыканта.

Колдун вспомнил, как он наблюдал за ними в кафе «Каштан». Ее величество определенно не выглядела расстроенной и подавленной. А Роннет так был просто очарован девушкой, которую он вообще-то должен считать незнакомкой. Впрочем, стоит ли удивляться? Дарио сомневался, что найдется мужчина, способный устоять перед чарами королевы.

Молодой человек на миг представил себе, как бы Анна могла напомнить музыканту о себе. Колдуна снова охватило желание заглянуть в квартиру Роннета, но он преодолел этот порыв, как делал всегда, и в который раз заставил себя подумать об осторожности. Небезопасно слишком приближаться к королеве, тем более теперь, когда она знает, что происшествие в «Глиняном Дворце» – дело рук кого-то из ее подданных.

Прислушавшись на миг к плеску воды, Дарио вернулся к размышлениям о деле. Он уже смирился с первой неудачей, которую даже перестал считать таковой. В голове колдуна появился новый план, как можно использовать сложившуюся ситуацию с пользой для себя.

Джулиани сидел на скамье на набережной Рейна и ждал Сильвию, чтобы рассказать ей о своем замысле. В этом деле именно ей отводилась главная роль. Девушка пришла через десять минут с двумя бумажными стаканами кофе. Протянув один из них Дарио, она села рядом с ним и спросила:

– Ну что? Когда мы возвращаемся в Рим?

Колдун знал, что, несмотря на готовность Сильвии помогать ему во всем, на самом деле она не одобряла его действия, как и вообще его одержимость идеей мести. После неудачи в «Глиняном Дворце» она, конечно, постаралась, как могла, успокоить Дарио, но он видел: ведьма была рада, что защита королевы оказалась такой сильной, и надеялась, что ее друг все-таки откажется от задуманного.

– Не спеши, – разочаровал ее Джулиани. – Мы доведем начатое до конца.

– Но, Дарио, ты же видишь, он снова влюбляется в нее. Что мы можем? Не собираешься же ты его убивать? – девушка с сомнением посмотрела на колдуна, который некоторое время молча изучал ее лицо. – Ты серьезно? Королева, конечно, очень огорчится, но вряд ли мы сможем отпраздновать победу над ней, каждую секунду ожидая, что она обрушит на нас свою ярость. Я уверена, что мы и сейчас в опасности.

– Сильвия, брось паниковать, – спокойно проговорил Дарио. – Тем более, у меня есть идея, как мы можем защититься от ее возможного нападения. И завершить дело, – твердо добавил молодой человек.

Ведьма обреченно вздохнула и, смирившись, приготовилась его слушать.

– В одной старой книге я вычитал рецепт очень сильного приворотного зелья…

– Ты хочешь приворожить королеву? – удивилась Сильвия.

– Не ее, а музыканта. И это сделаешь ты.

– Но зачем? Ты же понимаешь, каким бы сильным оно ни было, он не сможет влюбиться по-настоящему, – напомнила девушка. – И потом, зелье не подействует, ведь его сердце уже занято.

– В том-то и дело, что нет, – объяснил Дарио. – Анна, конечно, нравится ему и с каждым днем все больше, но сейчас он еще плохо ее знает, чтобы чувствовать влюбленность.

– Но в случае, если зелье сработает, нам больше не удастся скрываться от королевы.

– Это так, – спокойно согласился колдун. – Но поверь мне, Анна не станет ничего предпринимать против нас, – видя удивленный взгляд ведьмы, молодой человек продолжил: – Дело в том, что это необычное зелье. Оно создает нерушимую связь между ведьмой и ее жертвой. Королева не посмеет причинить тебе вред, ведь тем самым она рискует погубить музыканта, который при нападении пострадает еще сильнее. Так что не волнуйся, ты будешь в безопасности. А уж себя защитить я сумею.

Сильвия сосредоточенно обдумывала его слова.

– Но что я буду с ним делать? Он ведь превратится в безвольную марионетку.

– Просто расслабься – и получай удовольствие. «Мистерия» собирает огромные площадки. Уверяю тебя, Роннет – весьма состоятельный человек. Его банковский счет будет в твоем полном распоряжении. И еще, – Дарио сделал паузу и улыбнулся, – я не стану обвинять тебя, если ты захочешь узнать, как ему удается удивлять и так долго удерживать внимание такого искушенного в вопросах любви разрушителя, как Анна.

– По-моему, узнать это хочешь ты, – сказала ведьма и, заглянув в его глаза, спросила с грустью в голосе: – Скажи, неужели ты готов сам вот так с легкостью отдать меня другому мужчине?

Молодой человек задумался над ее словами. Конечно, следовало немедленно убедить Сильвию, что она дорога ему, но Дарио почувствовал, что сейчас девушка не поверит тому, что он скажет. Поэтому он многозначительно вздохнул и промолчал. Ведьма поняла: ей не стоит ждать от него ответа на свой вопрос.

– Хорошо, я согласна. Если это тебе так необходимо… – произнесла она.

Джулиани ласково улыбнулся ей и принялся объяснять уже продуманные им детали.

Анна

Листая составленный отцом каталог артиклей, хранящихся в замке, Анна восхищалась аккуратностью Георга фон Лаумер. И хотя барона трудно было назвать педантичным человеком, нельзя было не заметить его любовь к порядку. Она проявлялась в основанном на логике и здравом смысле стиле мышления, унаследованном его дочерью.

Книги отца всегда отличались четкой структурой изложения, грамотной аргументацией и отсутствием лишних эмоций, обнаруживающих отношение автора к теме. Даже дневник Георга, который Анна прочла после его смерти, несмотря на множество полезной для ведьмы информации был написан в достаточно сухом и сдержанном стиле. Эта особенность отца помогла девушке быстро отыскать в каталоге артиклей то, что ей было нужно.

Освоив заклинание от колдовского воздействия, Анна столкнулась с определенной трудностью: попав под защиту этого заклинания, человек или предмет становился невосприимчив к любой магии, направленной на него, за исключением магии того, кто наложил заклинание, то есть магии Анны.

На горном склоне недалеко от замка ведьма в качестве тренировки создала защиту вокруг одного понравившегося ей дерева. Трудность заключалась в том, что для того, чтобы проверить эффективность этого заклинания, требовалось использовать магию, рожденную Эфиром другой ведьмы или колдуна.

Не желая привлекать к этому делу никого из своих соплеменников, девушка решила найти в замке артикль, обладающий достаточной силой и не принадлежавший ей. В тайном хранилище Эосберга находилось множество колдовских орудий, накопленных предками Анны и ее родителями. Большинство из них являлись свободными. Такими были все артикли после смерти их хозяина до тех пор, пока кто-нибудь их себе не присваивал, взяв в руки и присоединив их магическое излучение к своему Эфиру.

Анна была невысокого мнения о способности артиклей увеличивать колдовскую силу и не хотела засорять внутренний уровень своего Эфира ненужными предметами, поэтому она не проявляла особого интереса к этой части своего наследства.

Однако не все артикли в хранилище считались свободными. Некоторые из них были защищены заклинанием неприкосновения, которое на них наложили их владельцы, чтобы никто из ведьм и колдунов не смог завладеть артиклями после смерти их хозяев. Но так как сила этого заклинания напрямую зависела от силы владельца магического орудия, то часто превосходящие по силе ведьмы и колдуны с легкостью разрушали эту защиту.

Так произошло со многими артиклями, перешедшими во владение отца Анны. Тем не менее, в замке осталось несколько предметов, защиту которых не смог нарушить даже Георг, о чем он не забыл упомянуть в каталоге артиклей, присвоив каждому из таких орудий баллы по собственной шкале магической силы.

К счастью, артиклем, получившим самый высокий балл, оказалось оружие – охотничий арбалет, владельцем которого была графиня Октавия Цефирине фон Зайденрок, урожденная баронесса фон Гарденау. Еще в детстве, когда Анна знакомилась с историей своего рода по книге, написанной отцом, ей запомнилась эта умная, энергичная и предприимчивая женщина.

Графиня Октавия была придворным, любила устраивать в замке балы, обожала охоту и считалась лучшей наездницей в кантоне. В 1738 году в возрасте двадцати лет вступив во владение Эосбергом, тогда еще баронесса фон Гарденау взялась за расширение своих земель и принялась выискивать способы увеличить свой доход.

Изучая старые архивные записи, Октавия обнаружила, что одна из крупнейших шелковых мануфактур в Базеле, принадлежавшая в то время графам фон Зайденрок, перешла в их собственность незаконно.

Баронесса тут же заявила о своем праве на эту мануфактуру. С этого момента начался судебный процесс, который длился три года и завершился в пользу ведьмы.

Помимо прибыльного шелкового производства Октавии достался еще и юный граф Квирин Парцифаль фон Зайденрок, старший сын в роду, который был на пять лет моложе баронессы, вышедшей за него замуж в 1742 году.

Октавия родила мужу двух сыновей. Старший унаследовал титул отца и вернул шелковую мануфактуру в собственность графов фон Зайденрок, а младшему достался Эосберг и титул барона фон Гарденау.

Вспоминая эту историю, Анна проходила по одной из галерей замка, на стенах которой висели портреты предков, в том числе и графини. Задержавшись на минуту перед портретом Октавии, ведьма вновь с улыбкой подумала, что, наверняка, эта женщина с огненно-рыжими волосами и живым, как будто изучающим взглядом и без магических способностей могла заставить любого мужчину делать то, что ей было нужно.

Обернувшись к противоположной стене, Анна посмотрела на портрет младшего сына графини Лоренца фон Гарденау. Должно быть, именно таких мужчин дамы в прошлом называли опасно красивыми. Причем опытные из них считали, что не стоит доверять этим «коллекционерам женских сердец», потому что любовь к ним – это всегда страдание. А юные и наивные барышни, не желая слушать старших, напротив, мечтали оказаться их избранницами.

В случае с Лоренцем правы были первые, ведь барон, так же, как и Анна, относился к группе разрушителей, представители которой рождались в роду Гарденау всего лишь шесть раз за всю историю, и последними из них были именно Лоренц и Анна. Отчасти из-за этого факта девушка с детства ощущала родство между ними и чувствовала симпатию к барону. Впрочем, пришло сейчас в голову ведьме, возможно, тому виной был глубокий, мистический взгляд сапфировых глаз колдуна, смотревшего на нее со старого портрета.

Улыбнувшись предку и своим детским фантазиям, Анна покинула галерею и спустилась в подземелье Эосберга, представляющее собой довольно запутанную сеть ходов, комнат и даже небольших залов. Многие из помещений подземелья были открыты для служащих и гостей замка. В них располагались энотека, содержащая всевозможные сорта вин, способные удовлетворить любой, даже самый экзотический вкус, холодильные камеры для продуктов, а также коридоры и залы для проведения экскурсий и представлений. Остальная часть пространства под замком была защищена заклинаниями, препятствующими проникновению в нее людей, не владеющих магией.

Анна направлялась в одно из таких помещений, которое было хранилищем колдовских орудий. Оказавшись внутри, ведьма надела печатки и зажгла лампу. Она остерегалась использовать здесь магию, чтобы, во-первых, не тревожить излучение свободных артиклей и не присоединить их случайно к своему Эфиру, а во-вторых, чтобы не нарушить защиту тех артиклей, которые все еще хранили часть Эфира своих прежних владельцев.

Таких предметов было немного, и они лежали в большом сундуке, стоящем в нише в конце хранилища. С трудом отодвинув сундук от стены, Анна открыла замок и достала охотничий арбалет графини Октавии.

Не желая привлекать внимание к этому оружию и вызывать ненужные вопросы служащих, девушка не стала возвращаться в замок, а покинула его через потайной ход, который выходил на склон горы недалеко от того места, где ведьма собиралась испытывать свое заклинание.

Подойдя к выбранному ей дереву, Анна установила принесенную заранее деревянную опору на расстоянии пяти метров от ствола и положила на нее арбалет. Честно говоря, ведьма не была до конца уверена в том, что произойдет, когда она выстрелит из него в дерево. Но она предполагала два варианта. В первом случае, предпочтительном для девушки, заклинание защиты подействует, и дерево не пострадает. В противном случае стрела поразит ствол, а это в свою очередь также будет иметь несколько объяснений. Либо заклинание не работает, либо Эфир артикля слился с Эфиром Анны, и арбалет перестал быть орудием враждебного колдовства, либо магические свойства арбалета не действуют, и это – простое оружие, от прямого использования которого магия не защищает.

Надеясь на благоприятный исход, ведьма взвела арбалет в боевое положение и, сделав глубокий вдох, нажала на спусковой рычаг.

Мгновенно преодолев короткое расстояние и едва не коснувшись коры ствола, толстая стрела-болт разлетелась на куски, не причинив дереву никакого вреда. Анна улыбнулась и похвалила себя за отличную работу. Эксперимент с арбалетом подтвердил, что заклинание от магического воздействия освоено и готово к использованию. Однако, напомнила себе ведьма, для того, чтобы защитить им Ники, необходимо подождать, когда его память полностью восстановится, а тело будет свободно от любой враждебной магии.

Через два дня, закончив все дела в Лондоне, Анна летела самолетом в Дюссельдорф, когда почувствовала нарушение границ защитного купола, сооруженного ею вокруг дома Ники. Она тут же набрала номер молодого человека, но он не ответил так же, как не сделал этого в следующие пять раз, когда ведьма безуспешно пыталась дозвониться до него.

Анне потребовались все ее силы, чтобы держать себя в руках и оставаться в самолете. Как только девушка оказалась в аэропорту Дюссельдорфа, она моментально бросилась домой к Ники.

Анна нашла его одного в квартире, и казалось, с ним было все в порядке. Музыкант обрадовался ее приходу и, видя ее обеспокоенный взгляд, поинтересовался, что случилось. Ведьма попросила его не обращать внимания и постаралась осторожно выяснить, кто приходил к нему около часа назад. Оказалось, что молодого человека посещала некто Урсула Шмидт, доктор из клиники, чтобы узнать о состоянии его здоровья спустя неделю после несчастного случая и о том, не вернулась ли к нему память.