11 миллисекунд

Она встала и быстро вышла. Потом один за одним помещение покинули все – и советники, и их помощники. Остался лишь один Антал. Сначала, провожая других, он встал, но потом, когда все удалились, снова вернулся и сел за огромный стол, скрестив руки и склонив почтенную голову. И через пару минут вернулась Асфетея. Она молча села на свое место, они помолчали немного и она произнесла:

– Если это пророчество, и наши худшие опасения сбудутся, то нам нужно решить, когда и что сказать остальным. Я верю, что мы можем повлиять на исход, пророчества нужны не для устрашения – но для того, чтобы бороться, чтобы противостоять плохому изо всех сил.

– Да, да, – кивал Антал, – все так. Мы будем бороться. Но я изучил все вдоль и поперек! Этого не должно было случиться сейчас, прежде чем мы сможем построить мост, потому что нога жителя Левого берега еще не ступала здесь. Еще рано! В Каменной книге сказано точно – «Сначала берега сойдутся», и лишь потом случится это, лишь потом. Быть может, древние ошибались, но нам все же стоит продолжать хранить тайну, Асфетея, – Антал впервые поднял глаза на правительницу. – Нам нужно подождать, чтобы не испортить по ошибке все то, что мы так долго создавали. Все это – вся наша земля прекрасна, наша наука, мы так близки к успеху! Мы должны молчать. Кто знает – книга еще может быть нашей, и мы постараемся найти ее, Асфетея, я обещаю – мы сделаем все, что возможно.

Асфетея кивнула в знак согласия.

9

Даливиарт был зол! Он был очень зол. Ему казалось, даже найди он книгу прямо сейчас, уже не получится заслужить особое к себе отношение. Потому что Асфетея оказалась недовольна тем, что поиски столь долгие. Но где искать книгу, как искать – было совсем непонятно. Они обошли почти всю территорию, оставалась только полоса на высокогорье и небольшая часть низин. Эвфсиней теперь и сам отправился на поиски, сменив свою привычную мантию на простую и теплую одежду. Он ничему никого не учил, был задумчив, и в его присутствии Даливиарт совсем потерял авторитет, что еще больше сердило его. Несмотря на поручение Асфетеи, Эвфсиней выглядел еще спокойнее, он тихо беседовал с людьми, что-то обдумывал, и со стороны Даливиарту казалось, что таким способом можно прийти только к провалу.

– У вас очень красивые деревья, – говорил он, например, одному из жителей высокогорья, что простиралось к юго-западу от горы Саави. – Они все еще держат листву, в то время как в низине деревья уже оголились. Вы сами ухаживаете за ними?

– Я и мои внуки, – охотно отвечал хозяин. – У меня их четверо, они у меня молодцы, крепкие ребята и во всем помогают. Днем работают на лесопилке, а по вечерам и в выходные, когда свободны, помогают дома.

– И никуда не ходят? – спросил Эвфсиней с хитрой улыбкой, словно не веря, что молодые парни все время сидят дома.

– Ну как же, ходят иногда, ходят, – засмеялся хозяин дома. С друзьями на реку часто, летними вечерами они гуляют у Белого Холма, на мосту там часто бывают. Говорят, оттуда вид на звезды особый.

Эвфсиней кивал и размышлял о чем-то.

– Это конечно, возле Холма бывать всем нравится, в сумерках из купола свет светит особый.

– Да, мои сыновья тоже часто ходили туда, когда были моложе. Да все мы ходили, это ж место особенное наше, оно дышит верой и надеждой.

– Теперь все чаще молодежь интересуется созданием кристаллов, – сказал Эвфсиней. – Многим хочется знать все секреты, работать на Белом Холме. Хотя, что там – ведь секретов-то особенных и нет. Что обед варить, что двор мести, что цветок выращивать – все для одного дела, все во благо нашей Талиостии. Прежде каждое дело было почетным, теперь, как мне кажется, молодые так и рвутся в Зал.

Собеседник пожал плечами.

– Может и так, вам виднее. А наши ребята далеки от этого. Они там просто с девушками прогуливаются. Девушкам нравится красота, дело известное. А будь их воля, так к себе на лесопилку бы приглашали, – талиостиец рассмеялся, и Эвфсиней, пожимая его руку, попрощался, поблагодарив за беседу.

– Ни одной девушке книга не нужна, – говорил он своим молодым помощникам, когда они отошли от дома. – Ни одному старику не нужна, ни одной матери, ни одному отцу. Забот у наших людей всегда хватает. Это кто-то из молодых ребят. Это те, кто в наше время иногда пренебрегает долгом и ждет больше радостей от жизни, чем способен дать другим. Нам нужно искать таких.

При этих словах Эвфсиней кинул на Даливиарта короткий пронзительный взгляд, и тот закутался глубже в свою накидку. Он был зол и на Эвфсинея, который был медлителен, говорил раздражающие вещи, словно выживал из ума – искать книгу нужно быстро, а не разводить все эти наблюдения. Даливиарт был зол и на себя – ему очень хотелось ослушаться, оставить свою группу и начать действовать активно, но он не мог на это осмелиться. И так еще один день до самого вечера они ходили и ходили, но не только книгу не нашли, но и вообще, казалось, потеряли надежду на успех.

Поздно вечером, едва чувствуя ноги, Даливиарт шел к себе, но вдруг на пути остановился. Он повернул по коридору влево и подошел к двери Акеи, постучал.

– Да, войдите, – отозвалась она. Даливиарт вошел и застал девушку за все тем же занятием – она возилась со своими нитками.

– Я хотел поговорить немного, можно? – спросил он.

– Конечно, – Акея поднялась на ноги, но потом снова села, поправила волосы и приготовилась слушать.

– Как вы чувствуете себя? Вам комфортно? У вас есть все, что нужно?

– Да, спасибо. Адагойя приносит мне так много еды, и мне неловко оставлять. Так что не знаю, как там с цветом кожи и волос, а вот растолстеть я у вас могу, – она улыбнулась, и Даливиарт снова подумал о том, что в ней есть что-то особенное. Она не была красавицей, а обрамленная всей этой рыжиной, выглядела, конечно, нелепо, но, тем не менее – она притягивала взор светом, что излучали ее глаза.

– Думаю, вам придется остаться у нас надолго, – сказал Даливиарт. – За все эти дни вы ничуть не изменились, вам нужно больше времени.

– А может быть, оно мне совсем не нужно? Может быть, это как раз признак того, что пребывание здесь ничего не изменит? Грифалия каждое утро осматривает меня как больную, но если я и больна, так только тоской по дому.

Они помолчали некоторое время.

– Я хотел спросить у вас, – сказал Даливиарт. – Вы работаете на Белом Холме, скажите, где прежде хранились книги?

– Я этого не знаю, – пожала плечами Акея, – никто не интересовался ими, пока не случилась пропажа. Все знали, что они есть, но никто из нас их не видел. Только давины, и может быть, Исида, или кто-то из тех, кто давинам помогал. Найти книгу не получается?

Даливиарт покачал головой.

– Все эти поиски – глупая затея! – сказал Даливиарт нервно. – Мы обошли все что можно, я даже представить не могу, где еще нам предстоит бродить завтра! Эвфсиней, похоже, выжил из ума, все что он делает, не вызывает никакого доверия. Впрочем, и остальные советники тоже ведут себя, как дети, все надеются на чудо, словно кто-то вдруг вытащит книгу из-под кровати и положит перед нами с извинениями. Как же! Время идет, Асфетея недовольна, и я чувствую, что нужно предпринимать решительные действия. Нужно обыскать Белый Холм, нужно опросить всех – опросить жестко!…

Акея перебила его.

– Вы полагаете, что давины еще не сделали этого? – спросила она с некоторой обидой за тех талиостийцев, кого безмерно уважала. – Или что там есть кто-то, кто намеренно что-то скрывает?

– Книга исчезла! – с иронией в голосе ответил ей Даливиарт. – Вы полагаете, на Холме нет ни одного виноватого в этом талиостийца?

Акея открыла было рот, чтобы что-то возразить, но вдруг страшная мысль перехватила ее тело словно жесткими прутьями, на несколько секунд она перестала дышать. Эта мысль застучала в затылке с такой силой, что ей показалось, что от ударов ее качнуло вперед, и ноги ослабли. Чтобы не упасть, она медленно села на кровать и прикрыла глаза. Нет ни одного талиостийца. Потому что это сделали тууксы. Быть может, даже он…

Даливиарт что-то говорил о том, что нужно проявить больше твердости в отношении ко всем, кто работает на Холме, что значение давинов слишком переоценено, их возвели в ранг неприкосновенных, а между тем, есть много ученых, которые делают несравнимо больше для Талиостии, чем давины. Он говорил, но Акея не слышала.

Тууксы украли книгу. Они не друзья. Они не хотели знакомиться, у них другие планы. Быть может, книгу украл Алатой. Он врал. Он не друг. Он пользовался ею. Она рассказывала ему все. Он врал. Алатой врал.

Грудь разрывало на части, Акея дышала с трудом. Делала один короткий болезненный вдох и замирала, потом вынужденный выдох. Она закрыла глаза и увидела его лицо – он улыбался ей, и от этого боль в груди стала еще сильнее.

– Акея! Вам нехорошо? – Даливиарт сел на корточки и посмотрел на ее лицо.

Акея подняла голову, собралась и смогла ответить «Нет, все в порядке».

– Мне показалось, вам больно, у вас вдруг сделалось странное лицо, точно ничего не болит?

– Я устала, – тихо сказала она. – Я слишком много вышивала сегодня, глаза болят. Мне нужно спать.

– Хорошо, – ответил Даливиарт, – я желаю вам хорошего отдыха.

Он кивнул ей, хотел что-то сказать еще, но промолчал, и пошел к выходу.

– Мне нужно домой! – вдруг выкрикнула она ему в спину. Даливиарт повернулся и молча посмотрел на девушку . И хоть он был рядом, она крикнула снова. – Мне нужно домой!

– Но вы не можете…

– Почему? Почему кто-то другой решает, что я могу, а чего нет? Я здесь так долго, и нет от этого никакого толка! Я умираю здесь от тоски в четырех стенах, я должна идти домой, иначе я здесь заболею. Понимаете?

Она была готова заплакать, но держалась. Даливиарт неожиданно для себя самого медленно подошел к ней, протянул руки и приобнял. И Акея охотно бросилась к нему на грудь и зарыдала. Она плакала так некоторое время, и Даливиарт ей не мешал. Но как только первая волна слез стихла, и она смогла оторвать от его груди опухшее от слез лицо, он сказал ей.

– Я предлагал вам столько удовольствий здесь, сколько вы не найдете больше нигде, вы сами отчего-то выбрали сидеть здесь затворницей. Я сожалею, что вам здесь так грустно. Но так решила Асфетея, мы не можем просто так взять и отменить ее волю. Так что сидеть будете здесь столько, сколько нужно.

Акея застыла. В его последней фразе слышалось столько же черствости, сколько сочувствия было в его объятиях.

Даливиарт действительно смотрел зло, он сам не мог себя понять – что же он чувствует к этой девушке? Его чувства менялись так быстро, что он и сам не мог понять, отчего эта переменчивость. Он отвернулся и решительно распахнул дверь, чтобы уйти.

Едва он вышел из комнаты, как его сбил с ног один из молодых помощников.

– Эй, поосторожнее! – окликнул его Даливиарт.

Юноша повернулся. Его глаза были широко раскрыты, дыхание прерывалось.

– Даливиарт! Ты здесь! Ты что не знаешь?

– О чем?

– Книги пропали!

Акея тоже вышла в коридор.

– Какие? – спросил Даливиарт.

– Великие книги! Две другие! Недавно, под вечер обнаружили их пропажу. Теперь нет всех трех книг!

Часть четвертая

Нежданные гости

1

От горы Саави вниз в направлении Белого Холма тянулась длинная полоса талиостийцев. Впереди шли Антал, Эвфсиней, за ними Асфетея и все остальные советники и помощники, за которыми увязывались и те простые жители, кто успевал увидеть шагающих в ночи обитателей Алатума. Чем ниже спускались идущие впереди шествия, тем длиннее становился его хвост. И тогда как в других обстоятельствах спуск вниз из Алатума до Белого Холма занял бы много часов, сегодня, несмотря на сильный холод, несмотря на то, что среди остальных шла сама правительница, уже около 3-х часов ночи они достигли цели.

Повсюду на Белом Холме, отражаясь в кристаллах мостов и дорог, горели факелы, ворота были распахнуты, раскрыты все четыре входа.

Давины вышли навстречу.

– Великая Асфетея, – произнес Маадал, – прости нас! Нам нет оправданья, мы допустили эту страшную потерю!

– Как, как, мудрый и опытный Маадал, как вы допустили ее?! Несмотря на то, что вам было велено! Несмотря на все предостережения, вы это допустили! – Асфетея повернулась к остальной толпе, что не переставала увеличиваться. От обилия огней стало очень светло, и каждый мог видеть лицо правительницы, которое было искажено словно от физической боли. – Мы все допустили это! И давины, и вы – мои советники, и я. Мы были очень наивны. Живя на этой прекрасной земле, где мы создали рай, мы не научились защищать себя от возможных бед. А теперь нам предстоит сделать все возможное и невозможное – но вернуть наши ценности. Никто не должен спать, никто не должен расслабляться! Вор где-то здесь, он совсем близко. И каждый из вас может помочь в поиске. Мы не узнаем покоя, пока не вернем наш тихий рай и наши реликвии!

Она резко повернулась, взмахнув накидкой, и пошла в Зал, за ней советники.

Остальные талиостийцы, растерянные, мерзнущие на холоде, остались ждать новостей. Кто-то расходился, кто-то разбивался на кучки и бурно обсуждал случившееся. Самые отчаянные потуже закутывались в свои теплые одежды и отправлялись на какие-то неведомые поиски. Все были ошарашены, тревожны, растеряны.

Кража трех главных книг Талиостии сейчас не столько грозила всем опасностью, сколько нарушала привычный покой и переворачивала мир с ног на голову. Но был в этой толпе кто-то, кто действительно страдал, кто чувствовал боль, словно потерял близкого или ощущал себя на краю гибели. Это была Акея, которая пришла сюда вслед за всеми. Она вдыхала холодный горный ночной воздух, но не могла надышаться. Она хотела упасть на снег и перестать чувствовать, но все еще стояла и смотрела в сторону реки: туда, где грот, где еще недавно была так счастлива.

Она хотела идти туда, хоть и знала, что Алатоя там больше нет. Пропали все три книги, ему больше незачем там быть. Разум подсказывал ей, что нужно постучать в дверь Зала, войти и рассказать всем о тууксах, но она стояла, как вкопанная.

Что если Алатой не виноват? Ведь он говорил ей, что не знает, почему нужно хранить в секрете их нахождение здесь? Ведь это может быть правдой, может! Возможно, он и сам не знает до сих пор, что его земляки украли книги. И вдруг он все-таки там – в гроте.

Акея колебалась. Она заметила Даливиарта, который ходил поодаль и искал кого-то в толпе, и, испугавшись, что он искал ее, откинула сомнения и бросилась прочь, в сторону грота, где, может быть, смогла бы избавиться от сомнений и боли.

Она оббежала весь берег вдоль и поперек, она была в гроте – нашла на дереве только свое нетронутое послание. Значит, Алатоя здесь не было. Значит, он не искал ее, не ждал. И это значит, что он со своими, они вместе сделали это. Они вместе! И может даже он сам…

Она упала на снег и стала рыдать. Горячие слезы растопили большой пятак, под которым оголялась земля. Акея не могла остановиться, она просто разрывалась от боли, словно трескалась вся от головы до пят, но все еще оставалась жива. Она выплакала столько слез, сколько не выливалось из нее за всю ее жизнь и не вылилось бы никогда, не встреть она однажды этого юношу со светлым волосом и высоким лбом, с глубокими красивыми глазами, неповторимой улыбкой и таким холодным сердцем. Она думала, что Алатой – это удивительный подарок в ее очень простой жизни, а оказалось, это ее погибель. Он пользовался ее дружбу, он позволил о нем заботиться, позволил ей мечтать, чтобы потом так больно ранить.

Акея не раз за это время вспоминала тот случай, когда он просто растворился в воздухе перед прыжком, но каждый раз она уверяла себя в том, что ей тогда показалось. Иначе бы он сказал. И только теперь Акея поняла, что и это было ложью – он тогда действительно исчез, он так умеет. Значит, они умеют не только прыгать, но и умеют исчезать. Поэтому-то для них было несложно украсть все что угодно – хоть книгу, хоть сердце. Алатой – вор, о котором нужно сейчас же идти и рассказать Асфетее, но вор такой дорогой для нее, что выдать его – значит просто убить себя.

Акея рыдала, забыв все вокруг, не чувствуя холода. Но всему приходит конец, и когда влаги в ее теле больше не хватало на слезы, когда в груди вместо сердца осталась черная дыра, она встала с колен и побрела к дому. Это была не Акея, а просто существо, знающее в каком уголке можно свернуться калачиком и забыться.

В ее доме спали. Она тихо поднялась на чердак, как есть – в одежде легла на маленькую кушетку и провалилась в сон.

2

Когда-то – 118 лет назад, когда на Белом Холме на месте первой старенькой лаборатории возвели новые строения, все три священные книги было решено хранить здесь. Здесь все – от ворот, что располагались у подножия холма, до самого кристального купола было пронизано особым духом – надежды, открытий, науки и просто красоты, ибо ничего не было красивее в Талиостии, чем, кристаллы, которые рождались именно здесь, и словно были нанизаны на связующие нити многочисленных мостов, дорог и тропинок по всей земле. Поэтому именно сюда, а не на гору Саави, где они были прежде, принесла книги мать Асфетеи Далинта, когда первые кристаллы были выращены в новом Зале.

Сначала книги разместили в самом Зале кристаллизации, в стене, где для них сделали специальное углубление. Они стояли там и всегда были под рукой у давинов, когда были нужны.

Они содержали в себе всю информацию об истории Талиостии, о ее правителях и ученых, об их открытиях, обо всех растениях, составы всех эликсиров и рецепты кристаллов. Все новые рецепты, что были найдены позднее, аккуратно подшивались отдельными листками. Книги были огромными и тяжелыми, хоть и состояли из тончайших листов, изготовленных из Небесного тамаха. В последние годы к ним приделали специальные ремни, только застегивая которые можно было держать книги закрытыми. И никто – ни один давин или ученый не смог бы запомнить их содержания полностью, хотя основную часть они, безусловно, знали.

Но было кое-что, чего не знал никто, кроме нескольких талиостийцев.

Три книги не были единственными реликвиями Талиостии. Была еще одна, так называемая Каменная книга, и о ней всегда знали действующая правительница, ее мать – потому что тоже была прежде правительницей, и один или два самых старших советников. Тайну существования этой книги раскрывать было нельзя, потому что знания, содержащиеся в ней, могли направить «энергию мышления совсем в иную сторону, нежели та, в которой движется народ кристалловаров». В ней так же были все без исключения формулы эликсиров, даже те, что давно не использовались. Правители держали правду о Каменной книге в строгом секрете, веря, что нарушение этого правила, попросту говоря, поставит на мире талиостийцев крест. Зная то, о чем повествуется в ней, талиостийцы просто перестанут делать свое дело, и их светлая дорога, наполненная верой и усилиями, может непредсказуемо исказиться.

Спустя примерно сто лет, с тех пор, как три основные книги почетно разместились в Зале кристаллизации, Антал, который и был для Асфетеи тем поверенным советником, вдруг пришел к правительнице с тревожными предположениями. Он сказал, что разгадал важную вещь в Каменной книге, о которой никто прежде не догадывался. Иносказательно она сообщала, что если пропадет хотя бы одна книга, за ней исчезнут и остальные, «они последуют в небытие, а за нами следом туда сможет отправиться и весь народ».

Именно поэтому в последние годы книги стали почитать еще больше прежнего, и чтобы сохранить их и тем самым сохранить Талиостию, их убрали с привычного места и поместили в тайник, что построили глубоко в земле, под Чашей, в которой происходила кристаллизация. В этом тайнике была маленькая комнатка с небольшим столиком и стулом, где можно было сидеть и изучать книги. Выносить наверх их не разрешалось, и чтобы попасть вниз, нужно было потратить немало усилий – сдвинуть чашу, используя рычаг, и медленно-медленно, повернуть чашу вбок так, чтобы открылся спуск вниз.

Годы спокойствия шли, и давины все чаще стали нарушать правила: порой они поднимали книги наверх, чтобы пользоваться ими не отвлекаясь надолго от основных дел. Именно в один из таких дней, когда книга лежала раскрытой на одном из столов наверху, ее и увидел сквозь кристальный купол Лэйкито.

Давина Палестия, который допустил оплошность и поднял книгу, пренебрегая правилами, обязали покинуть должность, как только ему подыщут замену. Но об этом знали только правительница, советники и давины. И тогда-то на Белом холме и появился особенный парень, который казался смышленым, талантливым, который знал что-то, чего не знали остальные, который почему-то показался возможным кандидатом на замену. Конечно, он был слишком молод, конечно, ему предстояло много учиться, конечно, он должен был сначала доказать свои способности, но та скорость обучения, та сообразительность, с которой он действовал, очаровали одного из давинов – и Маадал, слепо доверившись талантливому Лжепарсану, стал вторым давином, совершившим роковую ошибку.

В ночь пропажи, перед правительницей и всеми советниками, у открытой подземной секретной комнаты, Маадал признался:

– Я сам вчера открыл тайник, всего лишь увлеченный спором об апциусе. Но я был здесь один, когда открывал тайник, это точно. Я пустил Парсана сюда позже, мы вместе до полуночи читали описание этого цветка, занимались изучением семян, которые уже набухли и вот-вот должны были дать ростки, мы обдумывали, как и где вскоре рассадим апциус. Мы даже написали предварительные формулы, которые позволят получить из него зеркальные кристаллы… Я был ослеплен желанием претворить все это в жизнь, я признаю, и нет мне прощенья. Я убрал книги на место, когда мы уходили, и я снова точно был один. А сегодня Парсан не пришел. Я не знал почему… Я понял только к вечеру, когда открыл тайник.

3

Они не могли понять одного – как смог этот парень выбраться с двумя большими и тяжелыми книгами через окошко высоко под куполом. Но он выбрался именно так – оно было открытым, и никто из охраны не видел, как Парсан выходил через дверь.

– У него были сообщники, – заключил Антал. – Кто-то спустил сверху веревку или веревочную лестницу, другого объяснения быть не может.

Асфетея выглядела постаревшей. Она не находила в себе сил, чтобы расспрашивать или отдавать распоряжения. Она лишь изредка обращала тяжелый потухший взгляд на Антала, словно вопрошая его о том, что теперь делать.

Остальные советники, не знающие о предсказании Каменной книги – равно как и об ее существовании, держались бодро. Один за другим они высказывали предположения о том, зачем этому парню нужны книги, украл ли он их для себя или для кого-то другого. Они подробно расспрашивали о том, как он выглядел, строили предположения о причинах его роста и догадки о том, где действительно его искать. Исида едва успевала готовить для всех горячий отвар бодрящих трав, а они все пили и говорили до самого рассвета.

Когда небо посветлело, один из помощников вышел к жителям, многие из которых продолжали стоять на улице, несмотря на холод. Он сказал, что поиски начнутся после полудня, когда правительница взвесит все решения. Талиостийцы разошлись, и вскоре все обитатели Алатума собрались в обратный путь.

Они шли медленно. В пути они встретили утро, потом полдень, и когда солнце нагрело послеобеденный воздух, они, наконец, дошли. Прежде чем зайти в Алатум, Асфетея решила пойти на утес со статуями, и ее поддержали остальные. Отсюда открывался самый восхитительный вид на горные хребты. В ясную погоду, когда солнце едва показывалось из-за горного горизонта, здесь было необыкновенно красиво и летом, и зимой. Снег искрился неповторимо, бросая отблески вокруг. Тень от скульптур ложилась ровно и четко на белое полотно утеса, и казалось, здесь нет времени. Казалось, можно разбежаться, чуть оттолкнуться от края и подняться в воздух, плыть по нему вверх, вверх, вверх.

Видя эту красоту сейчас, после бессонной ночи, Асфетея опустилась на колени. Она была слаба. Она была стара, но прежде никогда не чувствовала этого так сильно. Сегодня, когда случилось то, чего она опасалась, она поняла, почувствовала, что больше не сможет жить и править Талиостией, как прежде. Она не родила дочь, ей некому было передать свою высокую обязанность. Но, возможно, это и не потребуется. Все будет другим. И в этом осознании была и необыкновенная, пронзительная боль, и в то же время, невыразимое преклонение перед неизбежностью.

Молодые помощники помогли Асфетее подняться.

– Я благодарю всех вас за преданность и любовь к нашей земле, – сказала правительница. – Я не знаю, что ждет нас впереди, но что бы это ни было, точно одно – мы любим Талиостию, мы желаем ей только добра. Мы сделаем все, чтобы вернуть наши реликвии, чтобы продолжить наше дело. Давайте приступим к этому чуть позже, а сейчас я прошу всех разойтись для короткого отдыха.