11 миллисекунд

Когда Акея рассказывала Алатою о Белом Холме, о Зале кристаллизации, о самих кристаллах и мостах, он слушал так восторженно и удивленно, что рассказчице хотелось говорить все больше и больше. Впервые она встретила кого-то, кто не знал ничего о ее мире, и для кого все это звучало как самая удивительная сказка. Поэтому Акея рассказывала обо всем, даже о самых мелких деталях. А он все спрашивал и спрашивал. И именно поэтому Алатой за неделю собрал намного больше информации, чем все остальные тууксы, которые действовали тайно. Ни самый старший Адила, ни проворный и самый быстрый Асхарту, ни хитрый Лэйкито не узнали, почему почти все мосты разных цветов и форм – они думали, это просто украшательство, и только Алатой узнал, что каждый мост – это отдельный эксперимент. Ни один из них не узнал, что главные секреты хранят не книги, а давины, а Алатой знал даже имена и главные черты характеров давинов, адреса, где давины живут и дни, когда давины приезжают к правительнице Асфетее и ее советникам для больших совещаний. Никто из троих других тууксов не знал, что формулы всех когда-либо изобретенных эликсиров хранятся не в Зале кристаллизации, а где-то в Алатуме, а Алатой узнал и это.

Во взгляде Адилы Алатой читал уважение к себе как к равному, в рукопожатиях Асхарту он чувствовал восторг. Лишь Лэйкито стал опускать глаза, и Алатой понимал, что старший брат ревнует. Лэйкито всегда был героем, он был смел, ловок, он не привык уступать. Теперь же ему пришлось уступить первенство мальчишке, который почти случайно попал в состав экспедиции, когда один из группы сорвался со скалы и сильно повредил ногу. И хоть Алатой был хорош во всем, Лэйкито казалось, что его младший брат еще мал для таких путешествий.

Алатой был рад, что смог узнать так много. Но чем больше он узнавал, тем больше к радости примешивалось еще что-то… Он осознавал, что ему просто повезло встретить эту странную рыжую девчонку, которая рассказывала все, что он хотел, почти безо всяких хитростей, потому что была проста, как открытая книга. Это была легкая победа. И он понимал, что эта победа, которую по частям приносила Акея на блюдечке – буквально каждый день, вместе с едой, грозила обернуться для нее бедой и большой болью.

Туукс гнал от себя эти мысли, прятал их за чувством ликования от скорой удачи в рискованном и важном деле. В конце концов, не для того он был отправлен сюда, чтобы стать подружкой какой-то местной девчонке, нет, нет, нет! А то, что она попалась на его пути – это была удача, это было провидение. Значит, все идет правильно, все идет так, как нужно, значит небо на стороне его народа.

И Алатой усмирил внутренний голос, который то и дело хотел сделать его плохим. В ту ночь в доме Акеи он впервые за долгое время спал крепко, поэтому проснулся не на рассвете, как хотел, а тогда, когда солнце было уже в зените. Темный чердак пропускал мало света, в этом было все дело. Он сел, пытаясь вспомнить, как здесь оказался. Сон был такой крепкий, что он вспомнил все спустя лишь полминуты. Алатой вышел на маленький тесный балкончик – в саду увидел женщин и маленьких мальчишек. Он вернулся на чердак, допил сок, который остался от вчерашнего ужина, и заметил новую корзинку, прикрытую полотенцем. Под ним оказался свежая еда – завернутые в лепешки овощи, ягоды, орехи. Он потянулся было за едой, но накрыл корзинку, не тронув из нее ничего. Он снова почувствовал себя жестоким обманщиком, и от негодования на собственные мысли глухо рыкнул и ударил кулаком по стене.

«Ну все, довольно», сказал он себе, вышел на балкон, огляделся с полминуты по сторонам, поднял левую кисть, потом наклонил ее, словно трогал что-то невидимое, затем сделал шаг назад, как для разбега, прыгнул вверх и… исчез.

Акея, которая в этот момент вошла к нему на чердак, это увидела. Она застыла от удивления, потом медленно подошла к балкону, вышла. Она смотрела по сторонам и нигде не увидела своего тайного друга. Ее сердце тревожно застучало.

6

– Что это у тебя на руке? – спросил Адила. Они встретились там же где и всегда – в густых зарослях, в верхней части ущелья, куда талиостийцы не поднимались.

Алатой повернул руку и посмотрел на свое запястье. На его светлой коже появилась дорожка из мелких неровных горошин оранжевого цвета.

– О, нет! – воскликнул он и стал тереть руку, чтобы избавиться от рисунка. Но цвет не исчезал. Тогда Алатой выбежал из кустов, пробежал чуть дальше к роднику и стал смывать оранжевый цвет на коже. Но и это не помогло.

– Глазам своим поверить не могу! – смеялся Адила. – Ты заразился от них этой ерундой! Чем ты занимался вчера?

– Ничем таким, – ответил Алатой. Он хотел было добавить, что спал на чердаке в доме у Акеи, но не осмелился. Хотя теперь он думал, что причина была именно в этом. Быть может, это случилось от соприкосновения с кушеткой или одеялом. А может, это их еда? Может, так высыпают пятнами все эти цветы, которые они едят? За эти дни Алатой съел немало лепестков, из которых была приготовлена еда. Он к ним даже привык, и больше не считал, что это безвкусная масса для набивания живота.

– Надеюсь, пятна отмоются со временем, – сказал Алатой.

– Или появятся новые, – ответил старший и снова захохотал. Но потом успокоился, откашлялся и сказал серьезно. – Сегодня вечером собираемся для финального плана. Лэйкито сейчас где-то около их рынка, Асхарту в ущелье, он рисует на плане схему их дворца на той главной горе.

– Уже? – удивленно спросил Алатой.

– Да, последние сутки были очень удачными, мы много смогли узнать. И ты много сделал, Алатой, я горжусь тобой, – Адила похлопал парня по плечу. – Завтра мы удивим этот город и получим то, что нам нужно. Пока есть время можешь прогуляться еще разок, у тебя это отлично получается.

Алатой присел на камень. Ну вот и все, подготовка подходит к концу. Больше не нужно будет скрываться от всех, прятаться по кустам, лежать на голой земле по ночам. Больше не нужно будет болтать с Акеей. Почти все уже известно, и для дальнейшего ее знаний мало. Будь она дочкой давина, например, можно было бы этим воспользоваться и сделать дело еще проще. Но она простая девчонка, она даже не может находиться в Зале, когда идет кристаллизация.

Алатой не знал, чем заняться до вечера. Разумно было бы остаться здесь, ждать остальных. Он думал, что подготовка займет еще несколько дней, что он еще увидится с Акеей, сможет сказать ей «спасибо» за ночлег и… может даже сказать «прости». А теперь он просто исчезнет. Алатой не знал, как ему поступить, но чувствовал, что закончить вот так их дружбу он не должен.

Но как еще он может ее закончить? Да и дружба ли это? Разве можно называть дружбой обман? А раз он раскроется все равно, то не стоит и продлевать его теперь.

…Она смотрит такими ясными честными глазами…

Алатой пошел на реку, умыть лицо, отвлечься от навязчивых мыслей. Вода была очень холодная, но для туукса такая температура была привычной. Он еще раз посмотрел на пятна на руке. Это странно. Никто из его группы не окрасился, только он. Да еще и в рыжий! Алатой не хотел признаваться даже себе самому, но чувствовал, что эти пятна – не просто от цветов, которые росли здесь в садах каждого дома, не просто от еды, которую он единственный из тууксов ел здесь каждый день, они – от Акеи. И хоть они не так много прикасались друг к другу – лишь когда он поднимал ее в воздух, и вчера, когда они сидели в гроте, кажется, ее рука прикасалась к его руке – все равно это от нее.

…Она смотрит так, как никогда и никто на него еще не смотрел – почти не моргая, словно обнимая взглядом…

Алатой разделся полностью и нырнул в заводь у берега. Ему давно нужно было сделать это – кровь забурлила в нем, голова просветлела, появилась энергия, какой он давно не чувствовал в своем теле. Он выпрыгнул на берег, сделать несколько движений, чтобы размяться, прыгнул в воздух и совершил пару кувырков, после чего снова быстро оделся и пригладил волосы назад.

Теперь он был бодр, мыслил ясно. Все шло просто идеально – то, для чего он прибыл сюда, получается гладко, даже лучше, чем планировалось. Да, Акея хорошая девушка, но хорошая девушка – это еще не друг. Однако раз совесть мучает его – хорошо. Он попрощается, и все на этом.

В их гроте Акеи еще не было. Алатой уже чувствовал голод, но твердо решил не принимать от нее пищи, лишь попрощаться. Поэтому пока ждал ее, наелся ягод и фруктов, что смог найти на деревьях неподалеку. Она пришла только ближе к шести.

– Привет! – крикнула она еще издали, забыв о предосторожности. Она весь день так ждала этой встречи, что теперь ей не терпелось расспросить друга обо всем.

– Алатой! Ты пришел! – выдохнула она, подбегая.

«Да, чтобы попрощаться», – готовился сказать юноша, но медлил.

– Скажи мне, скажи, я весь день мучилась – куда ты исчез утром? Ты спрыгнул и исчез!

– Вот он я, – ответил Алатой.

– Но ты же не прыгнул? То есть прыгнул, но потом в воздухе растворился! Я видела! Как ты это делаешь?

– Акея, о чем это ты? Я просто прыгнул, как обычно.

– И не исчез?

– Нет.

– Мне что же – показалось?

– Возможно, потому что я вот он – перед тобой.

Акея нахмурилась, она засомневалась, действительно ли утром видела исчезновение Алатоя. Неужели, ей и правда померещилось?

– Сегодня был такой день! Сначала ты, ну или это мне показалось, потом еще на Белом Холме… Прости, я сегодня не могла вовремя уйти.

– Ничего, я тоже был занят и, вообще-то, пришел ненадолго, – сказал Алатой. – Я пришел попрощаться, Акея. И поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала. Если бы не ты… Я прошу заранее простить меня за все, я желаю тебе только добра, так что… постарайся не грустить, не винить себя ни в чем…

Он взял Акею за руки и просто сжал их сильно и искренне, вложив в этот жест всю свою благодарность.

Акея смотрела удивленно, не понимая, почему и в чем она может себя винить. Она была смущена от того, что он так крепко держал ее за руки. Они у него были чуть прохладные, но все равно было приятно. Он пришел попрощаться – это она поняла… Возбуждение, с которым она пришла сюда, стремительно уступало место сожалению и грусти.

– Утром ты не съел ничего, почему? – спросила она.

Алатой отпустил руки. И отвел взгляд. Он сказал, что торопился, потому что сильно проспал. Акея хотела достать из сумки новый сверток, но юноша остановил ее рукой. Он сказал, что ему пора.

– Куда вы уходите? – спросила она. – Разве вы не хотите встретиться с талиостийцами?

– Я не знаю, Акея, не спрашивай. Это все будет решаться завтра. Но что бы ни случилось, помни о том, что я сказал.

Акея хотела было спросить что-то и уже открыла рот, но остановилась. Ей показалось, что она слишком глупая девчонка, ведь с чего она взяла, что Алатой и его земляки должны идти к простым талиостийцам, дружить с ними и общаться так же, как они общались все эти дни. И почему она решила, что Алатой сможет открыто прийти к ним в гости, познакомиться с ее родителями, братьями, дедушкой Гайи и всеми остальными?

Не для того они преодолели бесконечные бурные воды Талиоста, чтобы просто так разгуливать по городу и вести праздные разговоры. Конечно. Наверное, они отправятся к правительнице, это ей они расскажут о своем путешествии, о жизни на Левом берегу.

– И что же – мы больше не увидимся? – спросила Акея, и ее глаза наполнились слезами. – Я так привыкла… приходить сюда и болтать с тобой. Сегодня вот у нас книга пропала, представляешь, я хотела тебе рассказать…

– Пропала книга?

– У Маадала пропала прямо из-под носа! Вторая священная книга Талиостии. Все были сбиты с толку, все так разволновались. Такого никогда не случалось. Такого вообще не должно было случиться, но это произошло. И никто не знает, куда она исчезла.

– А кто это – Маадал?

– Давин, дядя моей мамы. Никто никогда даже не заходит в Зал, а сегодня утром книга просто исчезла, когда он работал. Все так разволновались, и даже кристаллизации не было.

– Подожди, один из давинов – твой родственник?

– Да, Маадал.

Алатой напряженно застыл, мысли забегали в его голове, но он постарался не подать вида, как сильно его заинтересовала новость.

– Может быть, книгу просто взял кто-то из тех, кто работает в Зале? – спросил он как можно равнодушнее.

Акея усмехнулась.

– Зачем?

– Чтобы сделать кристаллы.

– Зачем? – повторила Акея так, что Алатой понял – он говорит что-то действительно глупое.

– Чтобы сделать новые эликсиры, – все-таки неуверенно предположил он.

– Зачем кому-то делать эликсиры, если их и так делают в Зале.

– Чтобы сделать больше для себя.

Акея и правда не понимала, о чем он говорит. На Правом берегу, где все делали одно дело – искали возможность построить мост через Талиост, где каждый, кто к этому готов, может работать в Зале, – никому и в голову не приходило делать кристаллы в одиночку, для себя, тайно.

По искреннему недоумению своей подруги Алатой понял, что такая версия любому из талиостийцев покажется глупой. И он, конечно, уже почуял неладное. Не просто так пропала книга, и сами жители тут не при чем.

Но другая мысль уже заставляла его думать быстрее и быстрее. Если бы он раньше знал, что в Зале работает дед Акеи! Ведь это может быть так удобно…

Ему пора было уходить, времени совсем не оставалось. Он сказал что-то невнятное на прощание, словно начал и тут же передумал, потом вдруг стянул с ее головы платок и провел ладонью по волосам – от макушки до самых кончиков. После чего повернулся и уже через мгновение скрылся в темноте, оставив Акею стоять в холодных сумерках – тоненькую, незащищенную, честную, искреннюю, рыжую.

7

– Кто украл книгу у давина? – спросил он Адилу сразу же, как только вошел в пещеру, где у костра его уже ждали трое остальных.

Адила встал.

– Откуда это тебе известно? Твоя девчонка рассказала?

– Да, она. Это вы?

– Лэйкито сделал это утром, – ответил Адила и посмотрел на старшего брата Алатоя. Тот бросил исподлобья колючий взгляд.

– Но зачем? – возмущенно спросил Алатой. – Зачем было воровать одну книгу?

– Остынь, остынь, парень, – ответил Адила и пригласил всех сесть к костру. – Да, теперь у нас есть Вторая книга, и это кое-что меняет, поэтому давайте обсудим.

Оказалось, что Лэйкито сделал это без приказа. Несколько ночей он сторожил Белый Холм по ночам, изучал местность и все дороги вокруг. Несмотря на то, что талиостийцы полностью доверяли друг другу, они очень ответственно охраняли Зал кристаллизации. Но забравшись на купол и увидев, что одна из книг просто так лежит на столе, Лэйкито не смог сдержаться, и пока никого не было, спрыгнул вниз через одно из потолочных отверстий и похитил книгу. Почему талиостийцы охраняли Зал, было бы понятно любому тууксу, но не Алатою, который лучше других узнал этот народ благодаря Акее. Если никто из них не охотится за кристаллами, то зачем все четыре входа стерегли охранники, зачем двери закрывались на тяжелые засовы и замки? Или это Акея так наивна? Она ведь пятнадцатилетняя девчонка. Это так. Но она отнюдь не глупа. Она работала на Белом Холме уже несколько лет, там работали ее братья и Маадал, неужели она могла не знать, что кому-то могут быть интересны секретные формулы эликсиров?

Алатой думал обо всем этом, пытаясь уловить и то, что говорил Адила. Лэйкито просто оказался рядом тогда, когда книга была на виду, взять ее заняло у него лишь минуту. Но так ли легко можно было бы достать остальные? Теперь вряд ли.

– Это все меняет наши планы, Алатой прав. То, что сделал твой брат, выгодно на мизинец, и я пока не знаю, что делать с этим, – говорил Адила.

– Эта книга – не то, ради чего мы так старались! Попасть сюда стоил немалых трудов, и мы были так близко к блестящей победе! – воскликнул вдруг Асхарту. Он был очень зол и искры негодования так и летели в сторону Лэйкито. – Мы не можем помахать одной книгой перед носом Асфетеи и требовать подчинения! Чем ты только думал?

– Это верно, одной не достаточно, и это проблема, – громко сказал Адила, прекращая спор. – Лэйкито ответит за свое неповиновение, но позже. По плану завтра мы не можем захватить Зал, потому что они наверняка будут к этому готовы, о чем Лэйкито следовало подумать. Но теперь остается мало времени, Асфетея наверняка уже знает о пропаже, а значит, нам нужно менять план. Так что же Лэйкито, есть у тебя новые идеи?

Лэйкито сжал челюсти. Он теперь чувствовал себя совсем не так как днем, когда вернулся с добычей, ожидая, что станет героем. Теперь он чувствовал себя глупым мальчишкой, ослушавшимся приказа. Но он был храбр, умен, и сдержан. Оступившись, он знал, что должен исправить то, что натворил.

– Что если я попробую следить за Залом и так же украсть остальные книги? – спросил он.

– Это нелепо, на что ты надеешься? Что завтра на столе у давина будет лежать следующий сувенир для тебя? Или ты хочешь потратить на это год? А что если трех книг не хватит, Лэйкито? Ты недооцениваешь правительницу этого народа, – зло сказал Адила.

Адила смотрел на Лэйкито и понимал, что в голове у парня совсем не то, что у Асхарту или Алатоя. Лэйкито хотел славы.

– Ты горяч, друг мой, – успокоившись, сказал он. – Тебе нужно остыть. Мнимый успех опьянил тебя, и на некоторое время ты остался без способности трезвого судить, ты хочешь геройства в одиночку. Надеюсь, утром тебе будет проще видеть ясно.

Лэйкито снова сжал челюсти, опустил взгляд на костер и больше не говорил ни слова.

– Мы не можем идти к Асфетее с одной книгой, это точно, – подытожил Адила резко. Он был суров как никогда, его колючий взгляд в этот вечер словно изменил все его лицо. – Мы вряд ли сможет так же легко украсть остальные книги, не думаю, что стражи Зала такие простаки. Так что нам нужен новый план. Давайте искать новые идеи, которые поставят талиостийцев на колени. Потому что если мы не найдем быстрого и легкого способа их подчинить, боюсь, нам придется пролить чью-то кровь, у нас нет времени на бездействие.

Алатой вздрогнул от этих слов, они прозвучали так угрожающе, что все то, что было до этого, показалось мирной игрой. Часом ранее Алатой раздобыл еще одну важную информацию, и теперь она была очень кстати. Но, Небеса всех времен! Почему, чтобы помочь делу, ему снова нужно будет злоупотреблять добротой и дружбой этой девочки?

8

Она была племянницей давина. Талиостийцы жили большими семьями, и, возможно, Маадал жил в том же доме, в котором Алатой провел прошлую ночь. Конечно, давины – особые талиостийцы, и вероятнее всего, он жил отдельно, или хранил все ценные записи в Зале, а не дома. Но за ним можно было хотя бы последить. Акея наверняка знает многое о жизни своего родственника – одна правильно выстроенная беседа, и Алатой будет знать все, что знает она. Акея при этом даже не поймет, какие секреты выдала.

Алатой сидел у реки, в темноте. Он напряженно думал о том, может ли вернуться завтра к Акее, чтобы выведать все, что можно. Его разум говорил, что может. Он попрощался с ней, но это ерунда – он скажет, что должен остаться дольше, и Акея даже ничего не заподозрит.

Но что-то мешало Алатою. Впервые он не стремился сделать все возможное, а придумывал отговорки. Что, если Акея ничего не знает о книгах? Наверняка теперь, после пропажи одной из книг, любые попытки что-то узнать – даже если узнавать будет Акея – любые попытки будут вызывать подозрения.

Ах, как глупо все вышло, как промахнулся Лэйкито! Если бы не это, уже завтра вечером все они смогли бы говорить с самой Асфетеей. Им не пришлось бы выдумывать новые хитрости, потому что у них был готов план похищения всех трех книг. Как только они были бы в их руках, правительница наверняка бы сама отдала распоряжение подчиниться воле тууксов.

Лэйкито был старшим братом Алатоя, братом, которого он любил, которым восхищался. Сейчас Алатой не мог даже сердиться на него, он лишь чувствовал досаду, словно оступился сам, он чувствовал ответственность за ошибку брата и желал помочь ее исправить.

Мучительная неуверенность впервые терзала его. Ох уж эта Акея! Но почему он должен ее жалеть? Он прибыл сюда из Инома с миссией, он присягнул Феруджо! Он рисковал жизнью – не ради того, чтобы жалеть кого-то теперь. Но что-то словно жгло его изнутри, жгло так, что не хватало воздуха, поэтому он закатал рукава и ослабил шнуровку, обнажив мускулистую грудь. Он дышал глубоко, пытаясь охладить тело и ум холодным вечерним воздухом.

Потом Алатой поднялся во весь рост, посмотрел на луну, еще раз глубоко втянул холодный воздух, словно хотел получить вместе с ним сил и мудрости для правильных решений. Он должен рассказать Адиле, что Акея – племянница давина. И пусть Адила решит, что делать с этим, а он просто выполнит приказ старшего и выполнит наилучшим образом.

Наполнившись решимостью, Алатой быстрым шагом направился к гроту к остальным. Уверенно он подошел к костру, над которым на камне сидел Адила. Он был готов сообщить старшему последнюю новость об Акее, как вдруг Адила опередил его:

– Что это? – он смотрел Алатою на грудь, пытаясь разглядеть что-то в свете костра. Он нетерпеливо спрыгнул с камня и приблизился к Алатою.

– Это что – тоже пятна? – воскликнул Адила и стал расшнуровывать рубашку Алатоя.

Остальные подошли ближе. На груди у Алатоя полосой по диагонали от левого плеча к правому боку шли цветные пятна – оранжевые, красные и зеленые. Алатой поднял руку, на которой утром были рыжие пятна – они стали больше, а рядом с ними проступали еще и голубые.

– Глазам своим не верю! – громко сказал Адила. – Ты превращаешься в такого же, как они!

Алатой от удивления только хлопал глазами и не знал, что сказать. Отважный посланник Инома, проявлявший только выдержку, расчет, точность, смелость и хитрость, чувствовал себя мальчишкой, каким был, казалось, целую вечность назад.

– Она кормила его, – спокойно сказал за него Асхарту. – Он ел их пищу, возможно, в этом все дело.

– Невероятно! – воскликнул Адила. – А ну разденься. Разденься полностью.

Левый бок, левая нога вместе со стопой были оранжевыми и в некоторых местах разноцветными. Два рыжих маленьких пятнышка появились еще на шее сзади, под волосами. На левой руке, которая окрасилась первой, чуть заметные пятна были еще на внутренней стороне плеча.

– Ну, что я говорил? – спросил Адила. – Я же говорил, что появятся новые пятна, так и вышло. А ну-ка, давайте посмотрим, нет ли у остальных.

Они разделись все. Ни у одного из остальных не было ни пятнышка, разноцветным становился только Алатой.

И новый план родился сам собой – будто в головах у всех одновременно. Во всяком случае, никто бы не смог вспомнить, кто первым предложил эту идею – дождаться, пока Алатой станет разноцветным, и сможет сойти за талиостийца. От Акеи они давно знали, что на этой странной земле действуют чудаковатые правила – здесь все равны, никто не стремится работать в Зале кристаллизации, только потому, что это Зал кристаллизации. Для талиостийцев готовить еду, изготавливать одежду или обучать малых детей – значило почти то же самое, что делать кристаллы. Потому что всё и вся подчинено было одной идее. На Белом Холме работают сотни жителей, но не потому, что это особенная почетная работа. Особенной считается только работа давинов. А остальные трудятся там так же, как и все остальные на всем Правом берегу – они делают то, к чему у них наклонности, то, что нужно делать в тот или иной момент. И если на Белом Холме нужна помощь, старшие просто выбирают подходящих ребят из молодежи, и те с радостью включаются.

Одним словом, попасть на работу на Белый Холм для местного не составит труда. И если Алатой будет становиться цветным так же быстро, как у него это пока получается, через неделю-другую он сможет попасть в Зал.

Проблемы только две – Акея, которая его знает, и его рост. Асхарту сразу же решил, как решить первую:

– Мы выкрадем ее, – просто сказал он. Алатой изменился при этом в лице, но никто этого не заметил, а Асхарту продолжил. – Мы подержим ее какое-то время в горах, чтобы не мешала, а потом вернем.

– Я могу сказать, что жил один на окраине, что болел в детстве, и поэтому стал выше, – предложил Алатой. – Они доверчивы. То, что среди них еще не было никого такого роста, не сделает меня лгуном, они лишь удивятся.

Все было решено. И чтобы Алатой мог скорее стать цветным, он должен был вернуться к Акее, чтобы есть странную талиостийскую еду, пить соки, которые, напротив, были вкусны, валяться в цветах, нюхать их, срывать и даже втирать лепестки в кожу, и дружить с рыжей – прикасаясь к ней так часто, как это только будет возможно.

Часть третья

Даливиарт

1

День был пасмурный, холодный. Дул сильный ветер, обещающий ранний снег. В Алатуме – доме советников Асфетеи были зажжены огни во всех каминах, овальный зал совещаний был готов ко встрече с правительницей, и атмосфера здесь была под стать погоде – напряженная. Правительница появилась раньше, чем ее ждали.