Либералы и экономика России. Издание переработанное и дополненное

Был футбольный матч между 911-й и 912-й группой. Тогда я неплохо бегал и, конечно, был знаком с футболом. Так вот, я оторвался от противников по правому краю и дальше, прокинув вперёд мяч, начал выходить к воротам на ударную позицию. В это время Лена выскочила из-за ворот и отбила мяч в сторону, дело в том, что на воротах стоял её муж. Я слегка оторопел, а потом обиделся и встал на свои ворота, где у нас дела тоже не клеились. Но на неё обратил внимание. Мальчики её не осудили и штрафной удар не назначили.

В 1964 году возникла игра КВН и быстро стала популярной среди студентов. «Демобилизованные» нашей группы взяли дело КВН в свои руки. Нет, это была не «Весна в ЛЭТИ», это было гораздо хуже. Армейский юмор своеобразный. Наша команда вышла на сцену с песней «А ты не бей кота по пузу мокрым полотенцем». Меня в команду не приглашали, за что большое спасибо.

В моду вошёл танец твист. Очень популярен был «Let’s Twist Again». По-прежнему я знакомился с девушками из общежитий на танцах. Сначала была студентка из Финансово-экономического института, потом из Текстильного института. Обе девушки были симпатичные и хорошие (поэтому не буду называть их имён), но у них были серьёзные намерения, включая определение дальнейшего местожительства, но я к этому ещё был не готов.

У меня появились новые знакомые из 911-й Д и 913-й групп. Из них выделил бы Юрия А. У него было много самых разных знакомых, видимо потому, что он никогда не делал подлостей. Были у него знакомые и среди стиляг, и среди проституток, и среди вполне обычных людей. Сам он служил на радиолокационной станции. У него быстро увеличивалась лысина, и он объяснял её наличие именно влиянием излучения радиолокатора. С ним начались моё участие в поездках с палатками на лоно природы. В основе поездок тоже была пьянка, хотя она и совмещалась с восприятием природы. У костров много пели.

Юра был слабым в психологическом плане человеком. Когда его не приняла девчонка, которая ему очень нравилась, он решил напиться. Я был рядом. И вот портвейн и пластинка с песней Константина Сокольского по кругу:

Дымок от папиросы

Вздымается и тает…

У него было желание утопиться (он жил на набережной Невы). Бросить его было нельзя, вот и пили. Лишь много позже я узнал, что он заподозрил измену своей девчонки со мной. А я не имею к ней никакого отношения, хотя и видел её пару раз в его же присутствии. Убедить его в этом даже спустя много лет было невозможно.

У него обнаружили туберкулёз и отправили в санаторий «Сосновый бор» вблизи Зеленогорска после лечения. Я приехал к нему. Пробыл несколько дней. Медперсонал поставил меня на довольствие и определил кровать. Надо сказать, жили они в режиме полной свободы в пределах территории санатория. Вокруг санатория был шикарный сосновый лес. Больные где-то раздобыли авто «Запорожец» и гоняли по нему прямо по лесу. Дверь машины закрывалась на капроновый чулок. Много пели (про палку Коха, например). Было уже прохладно, но спали с открытым окном. В конце концов, я просто простудился.

Однажды я оказался в одной компании с его двоюродной сестрой (не хочу идентифицировать её). Как-то получилось так, что нам не пришлось долго объясняться. Эта была сумасшедшая ночь (вся ночь без перерывов), и я потерял невинность. Утром мы расстались свеженькими и довольные друг другом. В дальнейшем Юрка по каким-то причинам воспрепятствовал дальнейшим нашим встречам. Хотя, поскольку эта девушка сыграла важную роль в моём воспитании, я хотел бы увидеть её ещё раз. Кто бы знал, чем это могло кончиться.

Начались предметы по специализации факультета, и у меня резко повысилась успеваемость. Я стал получать повышенную стипендию. Понятно, что лишние оценки «отлично» укрепляли мои претензии на повышенную стипендию. Самым сложным предметом была теория поля. Здесь сменился математический аппарат описания, и сам предмет был перенасыщен математикой. Преподавал нам блестящий специалист Юрий Яковлевич Юров. Он не только прекрасно знал свой предмет, но был ещё человеком с развитым интеллектом. Во время лекции он свободно переходил с русского на английский язык, в общем, на экзамен к нему шли как на Голгофу. Во время сдачи экзамена он задал мне вопрос:

– Вот вы привели здесь одну формулу, а откуда вы её взяли?

Правильный ответ был: это получается при разложении в ряд Тейлора. Но я ответил по-другому:

– Эта формула находится в пособии таком-то на стр 13, четвёртая строчка сверху.

– Это я проверить не могу, но, чтобы поставить Вам «отлично», я должен задать вам дополнительный вопрос.

– Юрий Яковлевич, это будет нечестно. Если вы не удовлетворены моим ответом, то должны мне поставить в зачётку «хорошо».

– Ну что же, если Вы настаиваете…

И поставил «хорошо». Потом он проверил пособие и убедился, что я сказал правду. В деканате он поделился с коллегами этой историей. Зам. декана Васильева потом удивлялась:

– Надо же! Сам Юров ему хочет поставить «отлично», а он отказывается.

Эта история, возможно, оказала важную услугу в критической для меня ситуации, а сам я полюбил ряд Тейлора (и очень часто пользовался им).

Была у нас симпатичная преподавательница английского языка. Как и все преподаватели, она часто заводила разговоры на отвлечённые темы:

– Вот мы раньше совсем по-другому отмечали сдачу зачётов.

– А как?

– Мы заходили в кафе, брали мороженое и пили крюшон, а вы?

– А мы скидываемся на портвейн.

Приближалось время госэкзамена. Я уже говорил, что не очень-то дружил с английским языком. Тысячи (перводы по тематике специальности) я сдавал успешно, а вот со свободным разговором беда… Но минимум «хорошо» надо было как-то получать. И вот я как-то так невзначай говорю:

– А вот я думаю, что успешную сдачу вашего предмета мне тоже нужно отметить как-то по-особенному.

– А как?

– А вот, если смогу и дальше получать повышенную стипендию, то после сдачи встану кверху ногами.

– Какие глупости!

Однако при приёме госэкзамена она меня не насиловала, я успешно сдал… и встал кверху ногами прямо перед комиссией.

Четвёртый курс. Летом я со студентами из 913-й группы отправился в Молдавию. Они списались с председателем совхоза, и поэтому нас там ждали. Мы собрались на Московском вокзале, расселись в вагоне, девочек провожали мамы. И тут примчался представитель комитета комсомола и объявил, что по решению комитета комсомола мы должны отправиться на сенокос. В мягкой форме мы отправили на сенокос его самого.

В Молдавии мы занимались различными сельскохозяйственными работами, но больше всего уборкой овощей, в основном помидоров. Поле было большое, а помидоры росли очень быстро. Пока мы доходили с одного конца поля до другого, помидоры уже вырастали там, где их начали убирать. Поэтому ящики с помидорами отвозили каждый вечер. Студенты работали добросовестно, и эти ящики шли прямо на реализацию. Продуктивность этого поля была такова, что когда мы уже уезжали, помидоры остались гнить на поле. Убирать их было некому.

Слева направо: Я, Нина, Надежда, Юра, подруга

Жили мы в одном пустовавшем дворе: девушки в хате, мальчики рядом в хозяйственной постройке. Из девушек несколько человек было из хора ЛЭТИ. Пели мы при всякой возможности, много и с удовольствием. Пели, в основном, популярные песни нашего времени. Меня привлекала Нина К. Она чем-то была похожа на Катерину Маслову из фильма «Воскресение» (артистка Тамара Сёмина), поэтому у неё было (как и у меня) второе имя – Катя. Для меня она так навсегда и осталась Катей. Впрочем, там было несколько пар, но сложилась и мужская компания алкашей: Юрий А., Борис Т., Борис К. и я. Здесь было принято покупать вино в плетёных бутылках ёмкостью 10 литров. Каждую новую бутылку Борька сопровождал словами римского полководца Атона Старшего: «Карфаген должен быть разрушен».

Однажды к нам зашёл председатель совхоза и спросил, не сможет ли кто-нибудь помочь ему починить радиоприёмник. Я согласился, и он отвёз меня к себе домой. Жил он неплохо, а радиоприёмник был «Фестиваль». Это был первый советский приёмник с дистанционным управлением. Поломка была не сложной, но негде было взять даже приличный клей. Пришлось в качестве клея использовать смолу какого-то дерева и использовать другие суррогаты. В благодарность директор отвёз меня в питомник новых сортов персика. Разрешено было пробовать всё. Какие красивые деревья и к тому же усеянные плодами! Как было вкусно! Никогда не видел столько сортов персиков.

Мы зарабатывали на уборке помидор 5 рублей в день. Полный очень вкусный обед в совхозной столовой из свежих овощей стоил где-то 20-30 копеек. Литр сухого вина – 1 руб. К тому же нас возили по местным достопримечательностям. Никаких межнациональных трений не наблюдалось. Время шло весело. Посередине села был то ли водоём, то ли лужа. Было жарко, а купаться было негде, и наши девушки одели купальники и отправились купаться в этом водоёме, а с другой стороны в то же время привели купаться свиней…

Когда пришло время возвращаться в Ленинград, я решил навестить школьного приятеля Виталия С., который служил после окончания военного училища неподалёку на Украине. Я побыл у него около недели. Там на танцах познакомился с девушкой. Тёплым вечером в парке мы с ней целовались. Делала это она со всем своим южным темпераментом. «Валька, мой Валька!» – страстно шептала она. Возвращался в Ленинград из Кишинёва. Последнее воспоминание —вкуснейший люля-кебаб в привокзальном ресторане.

Как только начались занятия, нас вызвали в комитет комсомола. Наиболее ершистым (конечно, и мне тоже) влепили по выговору за неподчинение распоряжению комитета комсомола.

Без дела я обходиться не мог, из СЭПЦ вырос, хотелось большего. Я устроился лаборантом на кафедру РПУ (радиоприёмные устройства). Руководил кафедрой профессор Аркадий Петрович Сиверс. Он относился к старому дворянскому роду (возможно, это обстоятельство сыграло важную роль в моей жизни). Я делал часть макета для определения помехоустойчивости приёма радиолокационных сигналов. Руководил этой работой Вениамин Алексеевич Богданович (тоже будущий профессор). Это был умный и интересный человек. Было заметно, что в выбранной им сфере статистической радиотехники у него многое получится, но однажды он мне признался, что жалеет о том, что не стал врачом. Тогда я этому удивился, но позже понял, что умный человек всегда жалеет о том, что он не сделал чего-то главного в жизни. Он мне подсказал, что после завершения обучения в институте мне следует пойти на курсы математики при матмехе Университета (что я впоследствии и сделал).

Я без труда вписался в коллектив и позволил себе петь во время работы. Никто не возражал. Тем временем на кафедре стал образовываться джаз-банд. Мне предложили спеть популярную тогда песню «Only you». Я попробовал и стал петь потише. Правда, и оркестр по мере понимания того, что нужно играть не на волноводах, а на настоящих инструментах, стал угасать.

Пьянки-гулянки с Виктором Б. продолжались. Уж где только это не происходило! В принципе, он был надёжный друг, только вот с ориентацией на пьянки. Была у него ещё одна слабость: использовать в своей речи словечки, которые мало кто знает. Вообще говоря, это привычка демагогов – заготовить что-нибудь такое для дискуссии заранее (например, из энциклопедии) и спросить оппонента: а ты это знаешь? Эта привычка меня сильно раздражала, и я решил Виктора проучить.

Как-то невзначай, я ввернул такую фразу:

– Эта ситуация требует использования ларингофона.

Я заметил его стойку на незнакомое. Через некоторое время он меня спрашивает:

– Слушай, Вася, а что такое ларингофон?

Я ему объяснил. Фишка была в том, что по характеру его службы в армии он должен был знать это слово.

Летом мы с ним съездили на лесозаготовки в Радофинниково. В бригаде как-то сразу прониклись доверием к Виктору и поручили ему чикировку – обвязка поваленных деревьев для подготовки транспортировки трактором. Учитывая, что местность была болотистой, это была очень нелёгкая работа. Меня, видимо, посчитали слабаком, и я должен быть делать подчистку на вырубке. Когда мне доверили обрубку веток на поваленных деревьях, я так обрадовался, что бодро начал махать топором и тут же въехал себе по ноге. Я попал в медсанчасть и пробыл в ней до окончания срока договора. Когда увольнялись, я получил по среднему бригады, а Виктор значительно меньше.

Пошли мы с ним однажды на охоту. Ружьё было у «демобилизованного». Ходили, ходили и, вдруг выскочил заяц. И вот я вижу, как он ведёт ружьё вслед за зайцем, а оказываюсь между ними. Да…

Приехал отец, сходили с ним за грибами. Грибов тогда там было – немеряно.

Однажды, не помню уже как, мы с Виктором оказались у Катьки. Вечером после портвейна остались у неё спать. И вот ситуация: я чувствую, что не могу ему доверять. Началось состязание, кто первый заснёт. Ему это надоело, и он заснул. Я перебрался к Катьке в кровать. Она не возражала, а я – перегорел. Чувствую, что не могу, а она – как бревно. Катька мне это запомнила.

Ездили мы к Виктору на малую родину – в Волховстрой к родителям. Помню плотину и как мы с ним пили чистый медицинский спирт в морге, у его сестры. Тогда я впервые увидел его подругу – Валентину П. Она училась в 1-ом мединституте. В общежитии 1-го мединститута познакомился с кореянкой. Звали её Венера Ли. Учитывая, что кореянки мало похожи на Венер, такое сочетание имени и фамилии наводило на юмор, но девчонка она была хорошая, и обижать её не было никакого желания. Как-то она предложила попробовать её национальную еду. По виду она напоминала какашку. Вкус – как у перца чили. Есть невозможно, а она ест и смеётся. А ещё она продемонстрировала, как пить водку через соломинку.

Виктор играл не только в преферанс, но и в очко поигрывал. В общежитии строительных рабочих однажды я наблюдал, как они с приятелем проигрывали одному парню, в игре с которым просто хотели заработать. Азарт ему мешал, и смотреть на это было неприятно.

Я неплохо освоился с преферансом, правда, никогда не играл с целью заработать деньги. Игра с целью выигрыша – очень скучная игра. Я всё же играл скорее для тренировки ума, так, чтобы было интересно. Но карты есть карты, однажды в общежитии я проиграл стипендию. Тогда я посчитал, что налетел на мошенника, но теперь я бы этого не утверждал, потому что понимаю, что иногда (особенно, если этому постоянно тренироваться) можно играть без ошибок. В компании хороших игроков, которые играют умно и не азартно, в среднем все достигают одинаковых результатов. Ну, проиграл и проиграл. Но, к сожалению, нашёлся доброхот, который пожалел бедного студента и донёс это происшествие до комсомольского комитета. Поскольку я уже был на заметке комитета, меня раскрутили по полной программе. Огня ещё добавила мать, которая решила, что я иду по кривой дорожке, и написала в институт письмо. К этому времени, к сожалению, у неё с отцом начался разлад. Отец, узнав об этом, сам отправился в институт и имел разговор с проректором. Но комитет уже запустил механизм исключения. Меня вызвали на эшафот и долго изучали, почему я так не люблю комсомол. Вообще-то, я просто был равнодушен к комсомольским затеям, но когда меня раз за разом подводили к нужному для них высказыванию, я не выдержал и сказал, что действительно, я с большим удовольствием делаю взносы в ДОСААФ, чем в комсомол, просто потому, что вижу от первой организации больше пользы. Этого было достаточно. Меня пустили по инстанциям.

Первым было комсомольское собрание группы. Первой реакцией группы было удивление «демобилизованных» и равнодушие «школьников».

– Ну и что? Я и сам играю в преферанс, – говорил представитель «демобилизованных».

Но тут представитель комитета обратил внимание на идеологическую распущенность и недисциплинированность обвиняемого. Это нашло отклик у «демобилизованных», но всё же голосовать им не хотелось. Нельзя было затягивать процесс, и я повернулся спиной к голосующим. Быстренько было проведено голосование, и я был переведён на следующий круг.

В комитете комсомола хотели лишь одного, чтобы я покаялся, – тогда, может быть, отделался бы строгим выговором. Но в чём мне было каяться? В том, что поехал без разрешения комсомола в Молдавию? А помидоры-то остались гнить на полях. В том, что проиграл в карты? Но я же не выиграл, не оставил кого-то без средств существования. Я всё же уже пообщался с умными людьми, и мне было как-то неудобно за тех, кто занимался этим делом. Впрочем, одна комсомолка была категорически против моего исключения и написала особое мнение. Но большинство, видимо, считало, что они занимаются общественно полезным делом. С одним из них мои пути пересеклись довольно быстро. Но об этом позже. Исключили с формулировкой: «Исключён из комсомола за аморальное поведение, выразившееся в игре в карты».

Исключение из комсомола по умолчанию предполагало исключение из института. Об этом знало руководство факультета. Но я был всё же способный студент. Кроме того, видимо, в институте понимали некую нелепость ситуации. За меня вступилась замдекана Васильева и придумала комбинацию моего спасения. Откровенно говоря, я не знал, что происходило на самом деле за кулисами этого события. Главное, что мои заступники решили, что исключение из комсомола по сомнительной причине не должно повлечь за собой исключение из института. Возможно, повлияла и «хрущёвская оттепель». Меня отправили на продолжение учёбы в новгородский филиал ЛЭТИ. Все эти события происходили в 1963 году.

В Новгороде был запущен крупный радиотехнический завод. Было принято решение развивать радиотехнику в Новгороде, и в связи с этим в 1961 году был открыт общетехнический факультет (ОТФ) ЛЭТИ с вечерней формой обучения. Для проведения учебного процесса факультету было передано здание бывшего Дворянского собрания в Новгороде (ныне музей-заповедник на Софийской площади) и здание под общежитие (ныне Новэнерго, Санкт-Петербургская ул., 3). Вот сюда я и перебрался.

Ко мне приехал Виктор Б. Походили по городу. Болтали о том о сём. Виктор планировал, как хорошо бы в башне Кремля открыть кафе. Потом залез на памятник, что меня сильно покоробило.

Часто мужики совершают непонятные поступки, особенно после пьянки. Одна моя родственница говорила по этому поводу: «Ну вот, мужиков на подвиги потянуло». Часто это сопровождается травмами.

Брат жены возле своей дачи совершенно трезвый залез на развалины дома, потерял равновесие и спрыгнул. Раздробил пятки.

Пошли купаться на Финском заливе в Приморском парке Победы. Я разбежался и нырнул – головой об камень. Привели меня в больницу. Начали готовить к операции – обрили голову в середине. Медсестра залилась смехом и подвела меня к зеркалу. Ей смешно, а я смотрю на рану, и мне не смешно.

Больше всего подобных «подвигов» связано с личными автомобилями. У меня на работе новоиспечённый доктор наук купил автомобиль. Ехал со всей своей семьёй, пошёл на обгон. Лобовое столкновение. Все выжили, а ему оторвало голову.

Понятно, что требует адреналин, но разве об этом не известно? Зачем же продаётся столько автомобилей? Вроде избытка населения у нас нет. Или есть?

Новгород мне понравился, но уровень обучения был, конечно, значительно ниже. Но меня и не собирались здесь оставлять. Пришёл запрос на перевод и через несколько дней я снова оказался в ЛЭТИ в группе 917-д. Эта группа была организована по инициативе А.П. Сиверса, по специальности «разработка и проектирование устройств космической связи». В эту группу я был переведён по его запросу.

Пятый курс. Летом мы отправились в Молдавию с Борисом К. Со всеми моими делами списаться не успели и поехали на удачу. Приехали в Бендеры, сходили в шашлычную возле вокзала и начали обдумывать ситуацию. Боря быстро поскучнел и предложил отправиться назад в Ленинград, но на наше счастье мы познакомились с четырьмя москвичами, присевшими передохнуть рядом на скамейку. Они ехали по договору, как строители, в совхоз. Мы присоединились к ним.

Работа с бетоном

В совхозе мы строили силосные ямы. Москвичи уже имели навыки работы с цементом в стройотряде. Я с энтузиазмом набирался опыта. Двумя основными составляющими отдыха были песни под гитару и вино. Особой популярностью пользовались «Куплеты Евы»:

Стиль баттерфляй на водной глади

Нам демонстрировали девы…

Здесь впервые познакомился с мужской слабостью. Однажды пришлось защищаться от претензий местных пацанов, и один из нас струсил. Драки не состоялось, разум взял верх, но ощущение предательства уехало со мной в Ленинград. Однако мы привыкли друг к другу, и прощание было тёплым, почти со слезами.

В начале учебного года познакомился с помощью Юрия А. со своей будущей женой Людмилой. Училась она в группе 911-Д. У неё была высокая грудь и веснушки. Ростом она была много ниже меня. Мы с ней время от времени встречались в библиотеке и здоровались. 911-Д группа решила отметить Новый год. Меня пригласила Людмила. На столе стояли бутылки коньяка, и были нарезаны лимоны, а больше ничего. Да…

В 917-Д группе изобрели игру – «чугунные жопы». Два игрока вставали спиной друг к другу, цель игры состояла в том, чтобы сбить задницей противника. Если противник во время игры ложился на партнёра, назначался пендель. В этом случае провинившийся занимал удобную для отражения удара позицию, а второй игрок имел право беспрепятственно нанести удар. На переменах студенты с удивлением наблюдали за игрой, а затем постепенно начали перенимать правила. С помощью этой игры собралась группа: Димка А., Александр Ст., Александр Син. и я. Иногда мы собирались у кого-нибудь и читали стихи. Особенно любили Есенина. Помню, как шли мы по набережной Невы и горлопанили:

Русский с китайцем братья на век…

Начала читать лекции Галина Николаевна Носикова. Хотел написать любимый преподаватель, но потом подумал: а у меня ведь не было нелюбимых преподавателей. Были нелюбимые предметы, особенно история КПСС, политическая экономика, марксистско-ленинская философия. В изучении двух первых я не видел для себя никакого смысла. Философия была забавна с точки зрения логики, но смысла в её изучении я не видел вообще, мыслить на языке Гегеля не было никакого желания, и потом мне не нравилось, что она могла объяснить уже происшедшие события, но ничем не помогала в развитии.

Так вот, Галина Николаевна знала меня по работе лаборантом на кафедре РПУ, а там как-то просто висело в воздухе слово «дерьмо» как привычное обозначение чего-то ненужного. И вот я, отвечая на экзамене, говорю:

– Вот эти члены ряда нам важны, а этим дерьмом мы можем пренебречь.

– Ну, Петров…

А я не сразу и понял: о чём это она… Это же привычный научный термин.

Следующий курс был преддипломной практикой, и вот пришло время определяться с распределением. Мне предоставлялся первоочередной выбор, как хорошо успевающему студенту. Шла агитация представителей предприятий, и вот передо мной встал такой выбор:

– остаться на кафедре,

– ГОИ (государственный оптический институт),

– ФТИ (физико-технический институт).

Кафедру я знал, путь движения там был понятен, но хотелось сделать что-то заметное. Выбор между ГОИ и ФТИ решила монета. В конце концов, что я мог знать о моей будущей работе, кроме названия?

В то время на Большом проспекте Петроградской стороны было много пунктов разлива алкоголя. Идёт мужик по проспекту и проходит мимо такого пункта. Внутренний голос ему говорит:

– Зайдём, выпьем.

– Извини, не могу.

Идёт мужик дальше и проходит следующий пункт. Внутренний голос:

– Зайдём, выпьем.

– У меня важный разговор, не могу.

Походит мужик к следующему пункту. Внутренний голос:

– Зайдём, выпьем.

– Что ты пристал, отстань!

– Ну, ты как хочешь, а я пошёл.

Период застоя

В октябре 1964 г. на пленуме ЦК КПСС Н. С. Хрущев был обвинен в «волюнтаризме и субъективизме», снят со всех постов и отправлен на пенсию. Первым секретарем ЦК (с 1966 г.– генеральным секретарем) стал Л. И. Брежнев, председателем Совета министров СССР – А. Н. Косыгин.