Либералы и экономика России. Издание переработанное и дополненное

Расставаясь с детством окончательно,

Может, и с тобой я расстаюсь?

В аттестате у меня были сплошные четвёрки. Исключение составляли два предмета: химия – 5, английский язык – 3. С приятелем поехали смотреть на ЛЭТИ (Ленинградский электротехнический институт). Своим внешним видом он внушал уважение: охотно верилось, что именно в этом доме профессор Александр Попов изобрёл радио. Подал документы в приёмную комиссию. Пришло время экзаменов. Первым была литература. Избрал свободную тему и в ней на трёх страницах описал, как умирал Андрей Болконский. Получил 2 и на этом экзамены, естественно, закончились. Рая поступила в Технологический институт.

Но не все поступали в институты. Был у нас в классе парнишка Костин (называю его по фамилии, потому что боюсь ошибиться в имени), который ушёл работать на прииски Якутии. Он мне писал оттуда. У меня не возникло столь экзотического желания; в общем, пошёл на завод к отцу.

С Раей встретился ещё 2 раза. В первый она пригласила меня на свою свадьбу (жених был не Виктор). Из свадьбы помню только, как она пела под аккордеон:

В том городе южном, где синие дали,

Где воздух, цветы и тепло,

Ее черноморскою чайкой прозвали,

И имя ей то подошло.

После свадьбы она перебралась к мужу. Пока работал на заводе, я написал ей несколько длинных писем, в которых не говорил о любви. Письма были чисто товарищеские, просто я в это время чувствовал себя одиноким и хотелось высказаться. Ответов не было.

Второй раз я её увидел у метро «Площадь Восстания». Я был с женой, она с мужем. Рая показала высшую степень энтузиазма, а я, скорее, смущение. Разговор не получился, и мы разошлись, каждый в свою сторону.

ЗАВОД

Свидетельство отца

На ОВРЗ (Октябрьский вагоноремонтный завод) им. Л. М. Кагановича я пришёл в бригаду электромонтёров и занимался прокладкой новой электропроводки в приходящих на ремонт вагонах. В основном это были немецкие купейные вагоны. Бригада боролась за звание «Бригады коммунистического труда». Это было интересное начинание. Чтобы представить его сущность, нужно соединить 10 христианских заповедей, роман Н. Г. Чернышевского «Что делать» и руководящую и направляющую роль КПСС. Поскольку ни одна составляющая коммунистического труда не запрещает алкоголя, то совместное посещение театров («Что делать») было заменено совместными пьянками. В отношении к труду – тут со всей строгостью. Довольно быстро я показал себя способным рабочим, и при распределении бригады по объектам никто не отказывался брать меня в напарники, я бы сказал даже совсем напротив. Когда мне предложили издавать стенгазету, я не отказался и использовал свои школьные навыки. У нас в бригаде работал товарищ по фамилии Сова. Я не смог удержаться и поместил в газету стихотворение Дениса Давыдова «Логика пьяного»:

Под вечерок Хрунов из кабачка Совы,

Бог ведает куда, по стенке пробирался…

Приходили с других участков почитать это стихотворение. Спрашивали, а где работает Хрунов? Сам Пётр Сова только посмеивался: «Ну, откуда им знать, кто такой Денис Давыдов!» Ну, а я потихоньку набирал популярность.

Зашёл в бригаду листоправов моего отца. Там получил полезные навыки, как править листы металла. Иногда возвращался домой вместе с отцом. Электромонтёрам предписали посещать курсы повышения квалификации, которые проходили в обеденное время. Естественно, для меня не составляли труда задачки преподавателя. Я решал их с лёту, что способствовало повышению уровня моей значимости.

Вагон – замкнутое пространство. Часто приходилось работать вместе с малярами. Чего только я там не наслышался. Но ко мне малярши не приставали, считали меня слишком интеллигентным мальчиком. Однако совместных пьянок избежать было невозможно. Когда это произошло в первый раз в квартире у бригадира, не помню, сколько я выпил, но очухался я на травке на паровозном кладбище. Постепенно я стал менее восприимчивым, и, надо сказать, это мне пригодилось по жизни не один раз.

То, что я называю пьянкой, называют также и корпоративами, и дружескими попойками, и встречей друзей и много ещё как. Но пьянка – короче. Книга и так получается длинной.

Получая очень приличную для своего возраста зарплату, я решил купить себе магнитофон. Однако это почему-то не понравилось моим родителям. Пришлось проявить решимость: я сварил себе ведро квасу и купил буханку хлеба. Поняв через несколько дней, что я не шучу, родители смилостивились. Впоследствии магнитофон сыграл серьёзную роль в установлении моей независимой роли в коллективе студентов, даже не считая того, что я всегда любил музыку, всякую, но хорошую. Рэпоподобной «музыки», к счастью, тогда ещё не было.

Магнитофон «Эльфа» 10

Помню ненавязчивое распределение облигаций, лотерейных билетов, вступление в ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту). Попал на районные соревнования по стрельбе ,и оказалось, что я неплохо это делаю. На соревнованиях встретил бывших школьников. Взгрустнулось. Вечером, не помню как, оказались у девчонок. Они пели:

Манит сень акаций прогуляться

Хоть на момент.

Завтра, знаем сами, ждёт экзамен,

Но сердце не камень.

Ночью лунною девчонка юная

Из-за тебя погибнет, кажется, студент.

Спасибо, девочки, я вас понял.

Начальство, конечно, знало о моих успехах на курсах. Меня вызвал начальник цеха и предложил поехать в Харьков на курсы подготовки специалистов по холодильным установкам. Это было новое перспективное дело, учитывая, что население тогда ещё не ведало о домашних холодильниках. Я отказался, потому что плотно готовился к новым экзаменам в институт. Поскольку начальство этого никак не ожидало, в трудовой книжке уже была прописана новая специальность. Заработок мой, учитывая мой возраст, был довольно высок – 1500 руб, а на новой специальности он стал бы ещё выше. С экономической точки зрения мой поступок был непонятен, но я хотел стать студентом. Родители не разделяли этого моего желания. Тем не менее на заводе не могли этому препятствовать, и обязаны были предоставить мне отпуск для поступления в институт. Я подал документы, и начались экзамены. Экзамены по профильным предметам я сдал на 5. К последнему экзамену я отнёсся легкомысленно и по сочинению получил 3, но это уже не имело значения. Я стал студентом группы 911 РТФ (радиотехнического факультета) ЛЭТИ.

ИНСТИТУТ

ЛЭТИ 2014г

Первый курс. В то время в Ленинграде в пятёрку наиболее престижных вузов входили Университет и четыре технических вуза, в числе которых был и ЛЭТИ. Техническое образование считалось более престижным, чем гуманитарное (даже среди девушек), и уж совсем никто не стремился в экономисты. При приёме в институты произошли серьёзные изменения.

Были введены профильные дисциплины. В ЛЭТИ это были устная и письменная математика и физика. С двумя остальными: английский язык и литература, у меня было сложнее, но их вес был ниже. С английским языком мне предстояло иметь дело и в институте и дальше по жизни.

У меня как-то по-особенному устроена голова. Она любит иметь дело с интегральной, образной, требующей анализа информацией, а, например, правописание считает ненужной информацией. Английский язык мозг считает ненужной информацией, потому что я думаю исключительно на русском языке, используя символы и образы. Английские слова мне только мешают, потому что они лишние. Так что способности к языкам у меня нулевые. Мозг отказывается расходовать память (ведь она ограниченная) на эту ерунду. Когда я говорю «моя голова», это не значит, что она какая-то особенная. Может быть, у других людей тоже происходит что-то подобное, но я этого не знаю. Поэтому и не хочу обобщать.

Были предоставлены привилегии для поступления отслужившим в армии. Зачем это было сделано – непонятно. Поступившие в институт оказались в двух группах, отличающихся и по возрасту, и по предыдущему местопребыванию – школа и армия. Конечно, это создало предпосылки для дедовщины. Я пришёл с производства и очень не любил насилия, особенно морального. Поэтому у меня с «демобилизованными» отношения сразу не сложились. Я совершенно не подчинялся их диктату, и это их раздражало. Эти отношения усиливались ещё и тем, что по той же причине я не был активным комсомольцем, в отличие от «демобилизованных». Я вообще считал комсомольские мероприятия просто потерей времени. Совершенно понятно, что «демобилизованные» относились к этому так же как, к приказам, целесообразность которых не обсуждается. Понятно также, что у меня в дальнейшем были проблемы и с историей партии и марксистско-ленинской философией. Всё это мозгу было не нужно. В какой-то степени мне помогало то, что и для большинства преподавателей это не было насущной темой.

Неожиданно у меня совершенно не пошла химия. Позже всё стало на свои места. Просто то, что нам преподавали на первом и втором курсе, относилось к общеобразовательным предметам: теоретическая механика, сопромат, начертательная геометрия и т.д. Это всё не укладывалось в общую схему, и мой мозг этого не принимал. Эта его метода могла запросто привести к тому, что меня могли отчислить за неуспеваемость. Всё изменилось на третьем курсе, когда пошли профилирующие предметы, и я перешёл на повышенную стипендию. Вообще-то, большинство из этих предметов мне как радиоинженеру никогда не понадобилось.

По новому подходу к высшему образованию, на первом курсе студенты знакомились с производством. Днём мы работали, а учились вечером. Меня направили на завод, занимающийся СВЧ оборудованием. Поскольку у меня уже была производственная практика на ОВРЗ, я попросился в бригаду электриков по обслуживанию станков. Имея уже навыки, я быстро вошёл в курс дела. Мне нравилось запускать станки. Авторитета мне добавила одна история. Лучшие специалисты бригады пытались запустить пресс. Когда их энергия истощилась, я попросил разрешить попробовать мне. Без особой охоты мне разрешили. Пока они бились над запуском пресса, я набросал в голове свою схему, которую и собрал довольно быстро. Пресс запустился сразу.

Посещая все цеха со станочным оборудованием, я общался со многими людьми. Запомнилось одно знакомство. У фрезерного станка работал молодой парень, еврей, который в перерывах читал книжки на английском языке. Поскольку я периодически прослушивал Би-Би-Си, завели разговор о часто звучащей тогда в эфире группе «Монти Саншайн» (их знаменитая мелодия «Маленький цветок», соло кларнета). Получил ещё порцию информации по не советской жизни. Конечно, хотелось выяснить, почему он у станка, а не в институте, но если он сам об этом не заговорил, то я не считал возможным выведывать это. Впрочем, позже я как-то узнал, что он с родителями просто ожидал разрешения на выезд из СССР.

В нашу бригаду прислали футболиста. Дело в том, что в то время в СССР не было профессионального спорта (у нас был только любительский спорт), и зарплату спортсмены получали на предприятиях, хотя реальную работу с них никто не требовал. На чердаке, на бетонном полу мы собирали компанию и гоняли с ним шайбу. Часто заходили разговоры, а что он собирается делать, когда закончится его спортивная жизнь. Под эти разговоры он пытался приобрести новую специальность, но желания для этого было маловато.

Конечно, было продолжение и алкогольной традиции в новых условиях. Новое – это новый «напиток» – «чёрт». Так здесь называли технический спирт. Посвящение состояло в том, что выпив без закуски стакан спирта, нужно было выйти через проходную. Удовольствие в этом было маленькое, я старался избегать, но не всегда это удавалось. Был в бригаде и «интеллигент». Иногда мы с ним выходили на Большой проспект Петроградской стороны, а там полно было разливочных пунктов. Он ознакомил меня с коктейлем: 100 г коньяка и 100 г шампанского. Надо сказать, и то и другое я попробовал впервые. Это было намного лучше, чем «чёрт». Однажды он привёл меня домой и познакомил с женой. Мы послушали пластинки из серии «Поют участники VI фестиваля». После Московского фестиваля это была самая популярная музыка, особенно итальянских исполнителей.

Я научился сам делать трансформаторы – это мы делали с одним участником бригады, который, так же как и я, увлекался изготовлением высококачественных усилителей. Схемы брали из популярного тогда журнала «Радио». Впрочем, это входило и в круг наших обязанностей.

Потихоньку подошло окончание производственной практики, однако, мне не хотелось расставаться сразу с дополнительными деньгами, и я ещё некоторое время продолжал работать дежурным электриком, совмещая работу и учёбу.

Второй курс начался с отправки на уборку урожая в колхоз. Я ездил в колхоз во время отпуска, так что был при деньгах. Здесь я познакомился с Виктором Б., с которым впоследствии проводил много времени. Это был своеобразный парень. Его можно было бы определить как вечного студента, но более точно – пофигист. Это была своеобразная прослойка людей, у которых был свой воспеватель – писатель Василий Аксёнов. Была к этому и лукавая «философская» подоплёка – хочешь жни, а хочешь куй, всё равно получишь (мало), хотя эта конкретная формулировка возникла уже в эпоху Брежнева. Я бы определил наиболее популярные в то время произведения Аксёнова «Апельсины из Марокко» и «Звёздный билет» как повести ни о чём. Зачем он поступал в этот институт, для меня загадка. Можно предположить, что исходя из уровня его популярности. Как он поступил – вторая загадка, ясно только, что помогли льготы для поступающих после службы в армии. Источник доходов – тоже загадка. Возможно, кормили родственники, возможно, не отдавал долги. Главными занятиями его в институте были: брожение по общежитиям, пьянки, игра в карты. Нельзя сказать, что это не прошло и мимо меня. Был он совершенно бесшабашный. В колхозе он делал стойку на руках у обрыва. Впрочем, эта бесшабашность его подвела. Однажды при организации очередной пьянки в общежитии строительных рабочих, он встал на перила балкона и стал тянуть на себя шкаф. Оторвалась перекладина шкафа, и он полетел с 5-го этажа на асфальт. В полёте сложился, перевернулся и приземлился на ноги, раздробив себе пятки. Из больницы написал записку: упал почти трезвый.

У мозга помимо управления организмом есть ещё две важные функции: творческая и чувственная. Эти функции не могут выполняться одновременно, время, когда человек предаётся чувствованию, вычитается из времени, когда человек занят творчеством. Когда человек занят творчеством, как правило, ничто не должно мешать работе мозга в этом направлении. Человек отключается от внешнего мира. К примеру, я в трамвае понял, как взять интеграл, над которым бился несколько месяцев. К чувствованию я отношу и приём алкоголя: это наиболее простой способ перевести мозг в режим чувствования. И именно это приводит к привыканию. Когда кто-то говорит, что алкоголь ему помогает в творчестве, то это откровенная ложь слабого человека. Алкоголь порождает лишь химеры. Я проверял это на себе. Когда мне казалось, что под влиянием алкоголя в голову пришла гениальная мысль, то я её записывал, а через день, читая её, понимал, что за чушь мне пришла в голову. Я не берусь всё это доказывать, поэтому можете считать, что это свойственно только мне.

В колхоз я взял с собой магнитофон. Среди записей была суперпопулярная тогда песня Стива Лоуренса «Only love me». После работы устраивали танцы. Тогда появился недорогой болгарский коньяк «Плиска». Стоил он 5 рублей и был неплохого качества. За коньяком ездили в магазин верхом на лошади без седла. Сидишь вроде бы удобно, но когда слезаешь, начинаешь понимать, зачем седло собственно нужно – чтобы после езды не ходить враскоряку. Была возможность и заработать на спиртное: каждому участнику нужно было собрать по ведру клюквы. Это было совсем не сложно – клюквы было много, а пункт приёма был рядом. В зоне нашего с Виктором внимания были две лаборантки из ЛЭТИ, которых отправили «на картошку» вместе со студентами (студентки были ну очень скромными – институт-то технический). Продолжалось воспитание чувств. Мне нравилась одна из лаборанток, но оказалось, что общение со мной, видимо, для неё было сексуальным раздражителем, и она с одним из лэтийцев вступила в отношения большие, чем поцелуи. Я этому не поверил, поспорил и проиграл бутылку коньяка. Тогда-то я понял, что означает езда на лошади без седла. Во время объяснения она с досадой протянула: «Ну, Вася…» Любовь закончилась встречей с ней в институте для обмена магнитофонными записями.

Очень много студентов в ЛЭТИ увлекалось алкоголем. Я отличился тем, что мне пришло в голову рассчитать эффективность покупки алкоголя по формуле:

C = V x G / S, где

C – коэффициент эффективности,

V – объём бутылки,

G – градус напитка,

S – стоимость бутылки.

Рассчитали табличку, по которой покупали алкоголь. Самым эффективным оказались «Плодово-ягодное» вино и разливное пиво. Многие проверили это экспериментально и согласились. Несмотря на доказанную эффективность методики и её несомненную практическую значимость, защищать диссертацию по этой теме я не стал.

Сейчас много появилось определений, кто такие интеллигенты. Я буду пользоваться определением интеллигента, принятым в СССР – человек с высшим образованием. Мне кажутся притянутыми за уши такие понятия, как рабочий-интеллигент, противник режима или истинно свободный человек. В какой-то степени эти понятия связаны и с потреблением алкоголя.

Рабочий-интеллигент не принимает алкоголя. А разве это необходимо? Пьющий человек (таких подавляющее большинство) не обязательно алкоголик. Скорее пьющий интеллигент не ставит своей целью напиться.

Противник режима и истинно свободный человек – изобретения наших liberals.

Если же пытаться обсуждать это понятие в изложении Википедии и словарей, то там можно утонуть в используемых для этого определения слов. И всё равно это скорее интуитивное понятие.

Многие интеллигенты-liberals любят рассказывать, как они боролись с режимом с помощью портвейна на кухнях, в подворотнях, на садовых скамейках и прочих местах, не принадлежащих к местам, предназначенным для употребления алкоголя. Тут нужно иметь в виду, что при еженедельном употреблении алкоголя – это уже зависимость, если чаще – это уже начало алкоголизма. Борцы хреновы.

Я учился в ЛЭТИ в то время, когда ещё были живы традиции старой научной петербургской школы, хотя уже вовсю шли переводы учёных в Москву. Помню выступление Акселя Берга в актовом зале института. Зал был забит преподавателями и студентами. Берг провозгласил: «Я убеждён, что, подобно электромагнитным полям, информационные поля окружают нас». Это было смело по тому времени, потому что любители кибернетики, информатики тогда не жаловались. И это выступление мною было воспринято положительно и повлияло в какой-то степени на мои предпочтения в радиоэлектронике. Не менее важным был подбор высокоинтеллектуальных преподавателей.

В 1953 году был поставлен студенческий спектакль «Весна в ЛЭТИ». Воспоминания о нём были ещё совсем свежие в институте. Музыку к спектаклю написал Александр Колкер, сценарий писали несколько человек, среди которых был Ким Рыжов. В ЛЭТИ тогда ключом била художественная самодеятельность: оркестр под руководством Анатолия Бадхена, драматическая студия под руководством Наума Бирмана, знаменитый до сих пор хор ЛЭТИ. Отрицательными персонажами спектаклями были бюрократы и стиляги. Исполнителем роли главного героя Сени Птичкина был ныне доктор технических наук, профессор Михаил Смарышев («Океанприбор»). Половина стиляг Невского проспекта подражала Исааку Трегеру, который играл стилягу в «Весне в ЛЭТИ». Стиляги Ленинграда прохаживались по солнечной стороне Невского между Литейным проспектом и улицей Восстания (этот кусок Невского назывался Бродвеем или короче – Бродом). Естественно, эта независимость коснулась и меня, правда, несколько своеобразно. У меня не было денег на костюмы стиляг, и отметился я более дешевым способом. В институте я ходил в чёрном костюме с белой рубашкой и белой бабочкой (кис-кис) или чёрной рубашкой и чёрной кис-кис.

Видимо, я имел в чём-то привлекательный образ для студенток (не мне судить). Я уже говорил, что наши студентки были скромницами, но на меня обратила внимание самая эффектная студентка нашей группы Элеонора Э.. Когда она впервые появилась на занятиях физкультурой в купальном костюме, у наших «демобилизованных» отвисли челюсти, а остальные студентки выглядели серыми мышками. Моё с Эллой поведение на лекциях в дальнейшем доставляло беспокойство преподавателям. Ну что же делать – гормоны.

Я устроился на работу в СЭПЦ (студенческий экспериментально-производственный цех). Эти деньги не были лишними, но всё же уходили по большей части на спиртное и рестораны. Время от времени с мастером этого цеха мы ходили на танцы в Мраморный дворец. Однажды здесь девушка, представившаяся студенткой факультета иностранных языков, пыталась мне вешать лапшу на уши, якобы переводя песню Стива Лоуренса.

Я частенько присутствовал на пьянках в общежитиях. Не все жильцы, конечно, участвовали в этом. А один студент признался:

– Знаешь, Вася, как только приходит вечер, что-то гонит меня на танцы. Зуд какой-то.

В общем, я стал забывать Раю, но к новым знакомствам с девушками относился с прохладцей.

Третий курс. Летом нас отправили на строительство шампиньонницы в Колпино. Здесь мы работали с китайскими студентами. Откуда они были – уже не помню. Дисциплина у них была железная, брались за любую работу, но работа у них как-то не получалась. Одеты все были одинаково. В близкие контакты не вступали. Мы насмехались над ними, но куда теперь делась наша самоуверенность?

Политинформация

Работа у нас была разнообразная, но уж очень примитивная. К примеру, мы выстраивались в цепочку и перебрасывали кирпичи, чтобы переместить их с одного места на другое. На этой переброске кирпичей я близко познакомился с Леонидом А. Мы менялись поочерёдно на конце цепочки, где их нужно было ловить, в то время как остальные передавали их друг другу. Дурацкое и опасное занятие! Уже тогда стало намечаться непонятное с ним соревнование – кто круче. Вообще говоря, мне это соревнование было не интересно, но не от меня одного это зависело.

Мы выравнивали лопатами выкопанный экскаватором котлован, в который он и завалился в конце работы. Были и другие такого же типа работы.

По дороге на работу и с работы затеяли с Лёней игру в шахматы, не глядя на доску. Я довольно быстро его обыграл. Было заметно, что он плохо отображает в памяти доску. Перед окончанием партии ему секунданты начали подсказывать угрозу мата, но он её не заметил. Я про себя обратил внимание на то, что он слишком серьёзно относится к поражению.

Лёня учился в 912-й группе. В этой группе была студентка Лена С., на которую многие студенты обращали внимание. Тайно вздыхал о ней и Лёня, но у него был счастливый соперник. Честно говоря, она не совсем была в моём вкусе: слишком напоминала легкоатлетку, но многим такие девушки нравятся. Я обратил внимание на неё вследствие забавного случая. Лена вышла замуж рано, во время учёбы, и тогда она уже была Лена Г..