Научите своих детей

– Имеем ли мы право на свидание с ним?

Том промолчал.

Перед выходом из штаба, Марвин остановил Тома и тихо, ртом к уху, заговорил:

– Что ты себе позволяешь? Я всю ночь расписывал итоги по осмотру, заверял их, пока ты шлялся неизвестно где. Сейчас ты тащишь этих двоих в морг, ты совсем рехнулся?

Томас отвёл от его лица взгляд, развёл руки и сказал:

– Его сестру нужно расшатать.

– Я тебя уважаю, Том, но не будь таким ублюдком – у меня есть семья. В отличие от тебя.

Томас развернулся и посмотрел Додсону прямо в глаза:

– Ты свободен.

Он выдернул папку с материалами у Марвина из рук и направился к парковке, где его ожидали две свидетельницы. Додсон злостно смотрел ему вслед.

«Так будет намного проще»

Сев за место водителя, он попросил сесть миссис Смолину или Софию рядом с собой, аргументируя это тем, что он не хочет давать им возможности переговариваться, когда будут задаваться вопросы. София, как он и планировал, села рядом. Они выехали.

– Извините, что пришлось изменить локацию наших переговоров, но, наверное, вы тоже заинтересованы в ходе расследования, и вам нельзя игнорировать все инсайды, сопутствующие делу.

Миссис Смолина всю дорогу молчала, прижавшись к своему креслу. Одной рукой она держала ладонь Софии.

– Расскажете о вашей жизни в Канаде.

Томас вёл машину медленно, полноценно наблюдая то за одним, то за другим «допрашиваемым». София иногда ловила его наблюдающий взгляд на себе, отчего, как Томас и думал, сильно контролировала себя в контексте выражаемой речи – она всегда говорила с паузами, отрывисто, конкретно, не позволяя проскользнуть лишним словам.

– По сравнению с тем, что творится там, у нас, мы живём в шоколаде.

– Это вы про отца?

– Нет, про распад Союза.

– А что там происходит? – Том прекрасно знал, чем наполнены улицы государств, только что потерявших надзорное правительство, но ему был интересен ответ девушки.

– Здесь хоть за жизнь не страшно. Там и убить, и изнасиловать, и ограбить на каждом углу могут. Наркотики везде. – Она закрыла рукой глаза, протёрла их несколько раз. – И трупы.

– По причине?

– По причине тех же наркотиков!

– А до этого будто у вас их не было?

– В том то и дело, что не было такого. Неужели вы такой глупый, и не понимаете, что творится с обществом, а особенно с молодёжью, когда нет ни рабочих мест, ни милиции, когда заводы встали, когда нет ни продовольствия в магазинах, ни водопровода нормального?

Она говорила очень нервно, сильно переживая. Том уже и сам пожалел, что включил «дурака».

– Ни о каком искусстве и речи не может быть, да?

– Мы с мамой стараемся, проводим агитирующие благотворительные акции повсюду, где светим своими картинами. Почему вы интересуетесь нами? Вам же нужен только Карл.

– Это верно, – сказал Том и на некоторый момент замолчал.

Дальше они ехали совсем тихо, лишь изредка переглядываясь через сиденья. Через двадцать минут оказавшись у территории парковки Медицинского Института Торонто, все трое покинули машину и направились ко входу. Там их встретил ассистент Гордона и проводил на нижние этажи.

Перед самым входом в морг Том поздоровался с Тоддом:

– Добрый вечер, Гордон.

– Очень рад вас видеть, мистер Поулсон. Хоть кто-то разбавит мои ночные посиделки здесь своим присутствием – студенты надоели, – он улыбчиво посмотрел на присутствующих женщин. – Кто эти дамы? – Спросил он Томаса, близко прислонившись к его уху.

– Это родственники подозреваемого, мисс Радищева и миссис Смолина.

Тодд сделал удивлённое лицо.

– Им нужен лишь один ответ, Гордон. – Том посмотрел сначала на Софию, затем на миссис Смолину. – Кем была изнасилована миссис Дойл.

«Давай»

Гордон задумчиво снял очки, не торопясь с ответом.

– Вы даже не посмотрите на тела?

– Гордон, у нас с тобой будет довольно-таки объемный разговор, но я хочу оповестить об этой важной детали расследования этих людей. Уже поздно.

– Боюсь, новость для них будет не столь радостной..

«Не тяни, ублюдок»

Миссис Смолина скривила своё длинное лицо, втиснувшись между рук дочери. Лицо же Софии было непоколебимо и ждало ответа.

– Это сделал тот, кто сейчас находится под стражей, – со всевозможной мягкостью в голосе сказал Гордон.

София сильно выдохнула, её губы еле заметно задрожали. Мать была не в силах сдержать очередной позыв слёз.

Тома охватило чувство удовлетворения. Карл – убийца! В эйфории, игнорируя состоянии сопровождающих, он с едва заметной издёвкой поинтересовался:

– Не желаете ли поучаствовать в дальнейшем сборе информации у медэксперта непосредственно при телах?

София ненавистно посмотрела на него, затем приобняла мать, нашёптывая ей просьбы остаться тут, пока сама девушка сопроводит детектива. Итог – миссис Смолина осталась в коридоре этажа, перед дверьми морга.

Том играл, он чувствовал, как делает то, за что его можно считать бесчеловечным, но его ли вина в том, что он пусть в показательной манере, при помощи лаборатории, подтвердил вынесенный ранее вердикт? Именно поэтому он разрешил Софии идти с ним.

– Стоит ли мне вам напоминать, что материалы дела, должны быть засекречены между теми лицами, кто их узнал? – Том задал девушке риторический вопрос.

– Не стоит, – грубо ответила она.

Гордону должно было быть комфортно от наблюдения столь нелепой картины, когда жёсткий детектив-профессионал издевается над далеко не счастливой девушкой. Иначе почему он украдкой улыбался?

Помещения морга холодные, пахнут отвратительным формалином, безжизненное освещение, но ни один из присутствующих не ощущал дискомфорта. Эксперт и детектив по ясным причинам, но девушка.. – она явно не хотела показывать уязвимости.

Первое тело, что было выдвинуто из холодильника – миссис Дойл.

Том забыл, зачем он тут. Внезапный приступ ярости, ограничивающийся лишь в его сенсорном поле на небольшое мгновение затмил разум, чуть не проявив активную аффектацию. Он резко поднял свою левую руку и сильно укусил себя за запястье, что не осталось без внимания – Гордон вопросительно смотрел на Томаса.

– Привожу себя в чувства – не спал всю ночь, – пояснил Том.

Тодд кивнул.

– Вы сами всё видели, Томас.

«Да, я сам всё уже видел»

– Попытаюсь вкратце, полное заключение будет готово через три-четыре часа, после заключения второго. Одиночное пулевое ранение в области грудины, пуля – девять миллиметров, из Макарова, что был найден на месте преступления. Длина раневого канала – семь и три сантиметра, диаметр – пять миллиметров. Пуля сломала грудину, повредила артериальный свод, также двумя осколками было повреждено лёгкое. Смерть – от остановки сердца вследствие потери крови, меньше вероятности – асфиксия, ещё меньше – пневмоторакс, нужно ещё пересмотреть трахею. Далее по телу – половые органы травмированы, плевра – повреждена, как и стенки влагалища, что говорит о диком, – Гордон расширил глаза и наклонил голову, – насильственном виде секса перед, именно перед смертью, также как и достаточные выделения местных желез. Из самых свежих травм на теле остаются – синюшные повреждения на левом бедре, а точнее на квадрицепсе, чуть ниже таза, было сделано примерно за полчаса до смерти, аналогичные повреждения того же промежутка времени – с правой стороны шеи. Шею как будто бы охватывали и сжимали. Примечательны следы от фиксации рук – возможно наручниками, стяжками – тоже, не более часа.

– Следы? Наручники? Их же не было на месте..

– Да. Я тоже не заметил следы из-за длинных рукавов блузки.

«Какого?.. Нужно вернуться»

– Упала она от выстрела на правое бедро, затем удар рёбрами, плечи – голова. Ну, это вам понятно, небольшое последствие выстрела. Анализы крови, кстати, совпадают с той кровью, что была на рубашке подозреваемого, – Гордон протянул Тому пачку справок. – Там же – анализ ДНК под ногтями убитой, сравнённый с подозреваемым – тоже совпадает. Вот ещё доказательство по крови и пальцам на пистолете, блузе и волосах миссис Дойл, грязи на обуви и полу дома, отпечаткам на дверях и телефоне. – Гордон вздохнул. – Эх, такой талант загубили.

Том смотрел на это всё и усмехался внутри себя. Он искоса, незаметно, но иногда поглядывал на Софию, которая в шоке стояла перед столом, заворожённо пялясь на труп Алисы.

«Точно ли ты знаешь своего брата? Или может для тебя это всё ожидаемо..»

– С Дойл вроде всё, – Гордон поманил к себе Тома и нашептал ему: – Сегодня ночью приезжает её муж, завтра тело заберут для подготовки к похоронам.

– Отлично, – сухо прокомментировал Том. – Давай ко второму.

София тихонько шагала рядом с ними, полностью погруженная в, видимо, поражение собственной веры брату.

– Второе тело – Даниель Чарльз Хьюз. Я передавал для Марвина документы по нему, они уже у вас? – поинтересовался Гордон и тут же замял тему, увидев, как Том махает папкой, которую забрал у напарника. – Пулевое одиночное сквозное ранение в висок, теми же девятью миллиметрами Макарова, выход с левой стороны, чуть ближе от виска к затылку. Смерть… ну вы сами всё поняли. Амплитуда выстрела не соответствует возможной причине самоубийства, так что его с вероятностью девяносто девять процентов убили. Никаких других травм. Вы просили анализ крови – насиловал точно не он, и да, ваша гипотеза об его аутизме великолепна!

Томас слегка приподнял бровь.

– Я поднял его медицинскую карту в базе – он состоял у психиатра с расстройством личности и подозрением на приобретённый аутизм. Скорее всего, он даже момент перед смертью не смог разобрать. Умер без страха, о чём говорит его кровь. Карту можете позаимствовать у городской поликлиники, хотя он там особо не крутился. Но не зря ведь он был в клиентуре у миссис Дойл, так что расспросите врачей, что указаны в его эпикризах, да покопайтесь в её доме, может, средь её документов будет что-то нужное.

«Уже, без толку»

Томас был рад всему услышанному.

– Спасибо, Тодд, – он протянул эксперту руку сразу после того, как снял перчатку.

– Всегда рад с вами работать, мистер Поулсон, вы ведь это знаете! – Гордон от радости затряс детектива.

После прощания, они вышли к коридору, оставив эксперта внутри морга одного. Том повернулся к Софии:

– У вас до сих пор есть какие-то сомнения?

София обняла мать, которая выпытывающе глядела на дочь.

– Я не знаю, – сказала она, скупо теряя слёзы.

Том злобно, но незаметно, ухмыльнулся, оставив их позади себя:

– Сейчас я еду туда, где жил ваш сын. Составите компанию или мне вызвать вам такси?

Глава 12

– Мы так и не увидим Карла сегодня? – угрюмо поинтересовалась София вслед детективу.

Том остановился, развернулся в полупрофиль, оставляя обзору лишь левую щёку и край века.

– Свиданий без следователя не должно быть допущено.

– И до каких пор вы будете таскать нас за собой? – Её английский был идеален.

София рассержено отодвинула мать от себя, направляя свой грозный шаг к Тому. Сейчас она была похожа на амазонку, проникнувшую в центр битвы. Но Томас резко, за пару шагов от себя, развернулся и выставил расправленную ладонь перед собой, обозначая дистанцию для девушки. К слову, София слегка коснулась грудью этого моментального жеста, что было не запланировано ни одной стороной.

«Мягкий свитер»

– Не в ваших интересах таскаться за мной.

– Но вы ведь понимаете, как он дорог нам! – София начинала кричать, оперируя руками и хватая воздух.

Том посмотрел на её худые щёки, натянутую от напряжения кожу шеи, обхватывающую трахею и мышцы. Под её тёмно-синими, в мраке коридора нижнего этажа института, глазами, едва заметны были круги усталости и раздражения. Она всеми силами сдерживала негатив внутри себя. Посмотрев на неё, Том понял, насколько сильно она сейчас хочет кричать, разбрасывать, крушить всё вокруг. Он в очередной раз поймал себя на мысли, что этим она привлекает его.

«Нет»

– Я кажется, вам объяснил.

После этих слов он, словно охваченный необъяснимо откуда взявшимся жаром, развернулся в сторону выхода.

Выйдя на улицу, ощутив на себе приближающийся осенний холод, детектив сделал глубокий вдох, дабы успокоить своё состояние. За спиной послышался знакомый топот каблуков и резкий, звонкий вопрос:

– Зачем вы едете к нему домой?

Том не хотел поворачиваться и ступил на лестницу, к парковке.

– У вас на руках всё необходимое, чтобы его посадить! Зачем вы едете к нему домой?!

Она мчалась за его быстрыми шагами, не давая спокойно настроиться на поток мыслей, нехотя, от недостатка внимания хозяина, тянущийся в голове. София чуть ли не бежала за спокойно шагающим Томом, и в момент, когда он приблизился к машине, обогнала Поулсона, оказавшись на его пути.

Она не хотела отступать.

– Ответьте на вопрос. – Говорила она негромко, уже выдохшись. – Что вам нужно в его доме?

Ханнивуд – довольно каноничный, привлекательный своими тайнами и в то же время молодой, относительно соседних районов, квартал. За окном автомобиля – сумрак.

Том в очередной раз чувствовал свою аритмию, задумываясь о совершённом Карлом преступлении. Посещение его логова было лишь частью того большого плана по уничтожению виновника происшествия – Том надеялся нарыть ещё что-то, что могло ухудшить участь обвиняемого. Сказать об этом сидящей на кресле слева мисс он не был готов. Очередной нож в его гордость вогнало осознание того, что Томас говорит не по причине опасений на счёт Софии, мол она помешает задуманному – он не хотел её именно беспокоить. Что же такое произошло за те пару часов, что они визуально «знакомы»?

Он незаметно косился на неё в моменты, как она отворачивалась разглядеть что-то в темноте переулков – ей не сиделось на месте. Том чувствовал дикое напряжение внутри автомобиля, которое, возможно, можно было смягчить присутствием миссис Смолиной – но она пожелала отправиться домой, а завтра же сразу, по возобновлению рабочего дня, вернуться в участок и поймать проклятого следователя.

– Что ему грозит?

София нарушила мрачную тишину, сопровождаемую монотонным рёвом двигателя и тяжёлым дыханием Поулсона, своим наполненным колебаниями от переживаний голосом. Том продолжал молчать.

Она не смотрела на него, а наблюдала перемену обстановок за окном. Такая обессилевшая, выдохшаяся лань, скорее всего ожидающая ещё больших издевательств от хищника-льва, коим, по мнению самого Тома, он ей казался. Но так было нужно.

София повернула голову, устало, лишь на мгновение, взглянув на этого самого льва, и выдавила из себя:

– Почему вы молчите.

В реплике не было слышно вопросительной интонации; саму реплику почти не было слышно.

– Приехали.

Через несколько минут Том стоял у затёсанной двери с номером 312. За ним тянулась его рыжая «подруга», с измором потирающая щеки. Однако, оказавшись на этаже, шаги Софии приобрели некую осторожность – она будто ослепла, пытаясь нащупать себе путь стопами своих ножек. Том уже жалел, что позволил ей ехать с собой.

Круговорот предположений и мыслей, постоянно беспокоящий следователя, всегда прекращался при упоминании этой девушки – то ли сам Томас насильно заставлял себя перестать думать, то ли прообраз девушки становился для него неким «седативом», что развивает торможение в головном мозге.

Нужно было лишь поближе познакомиться с особой убийцы – определить, чем он дышит – существует. Разве что-либо, кроме как дом, могло раскрыть насильно скрываемое интересующемуся?

Итак, это очередная дверь, заставляющая Тома делать глубокий вдох, прежде чем повернуть ключ в нужном направлении и попасть внутрь.

Стандартная планировка однокомнатной квартиры – длинный узкий коридор на пути к самому большому помещению, вмещающий в себя разделённый санузел, и в кое-каком месте – поворот на кухню.

Окна были тщательно запечатаны фольгой – Томас не сразу рассмотрел это. Прихожая была наполнена одной лишь прихожей тумбой, мини-комодом, на котором теснились дешёвые духи, кое-какие визитки – парикмахерская, библиотека на «русском» бульваре и что-то ещё непонятное, ручки, зажигалка и искусственный букет – походу, единственное «цветное» в этом жилище. И вправду, ничему яркому здесь не было места – лишь холодно-серого цвета обои, покрывавшие почти всю площадь стен – казалось, будто поверх гипсокартона ничего и не клеили.

Обуви у порога было немного – ещё одна пара аналогичных ботинок, что были при хозяине, и выходные тапочки-сланцы.

Начиная со входа, повсюду валялась одежда – штаны, футболки, шорты – видимо, по возвращению из института и других, угодных или неугодных ему мест, он не любил останавливаться, освобождаясь от одежды на ходу.

«Не видит беспорядка в собственных действиях..»

Стены, к месту, были украшены двутонными, а именно чёрно-белыми набросками разнообразного наполнения – от классической анатомии до вульгарно позирующих девушек. Крепили листы на чёрную изоленту, уродливо оборванную, но местами аккуратно срезанную, вероятнее всего, скальпелем, который Томас нашёл на том же комоде в прихожей. Кстати говоря, скальпель в этом доме был не в единичном экземпляре – далее они были обнаружены на кухне, где хозяин оперировал ими как кухонным ножом, коего у него не нашлось, и одном (из трёх!) столов в главной комнате – Карл точил и заострял ими кучу карандашей и странного вида мелки, над рассмотрением которых Том завис. Рядом лежали небольшие зарисовки натюрмортов, скорее всего, визуализированных внутри головы художника, ибо как ни одного из запечатлённых на бумаге цветка или кувшина, в квартире не было. Это всё было выполнено трением тонкого, с мизинец ребёнка, необычного мелка об особого покрова, тёмных оттенков, бумагу.

– Это пастель.

Рыжая бестия устроила в голове Тома колоссальных размеров взрыв – неужели, после стольких лет скитаний по серому миру, эта обречённая жизнь запятнала в его голове память о данном материале – ведь когда-то она была его фаворитом, коим он выделывал на листах свою первую, нетронутую пассию.

– Единственное, чем он может рисовать – как говорил сам Карл.

София подошла к тому же столу, аккуратно проведя рукой по нелакированной поверхности рисунков. Том слышал дрожание её переменчивых вздохов, говорящее ему, что стоит отойти от этого угла дома. Но как ему избавить свою спутницу от переживай, когда всё то, что находится здесь, в миг, Том абсолютно уверен в этом, могло швырнуть её покалеченное настроение в яму нового переживания.

О, да – она не вытерпела и кинулась вон из квартиры.

Том не нашёл ничего, что было связано с Алисой. Также в квартире не было ни наркотиков, ни следов их употребления. В холодильнике стояла лишь полупустая, полуполная бутылка скоттча, а в раковине – стакан, с уже засохшим, прозрачным пятном на дне.

Вещи Карл носил обычные, неброские – исключением была, видимо, любовь к клетчатым рубашкам, коих было около десяти в его шкафу. На втором столе валялись учебники по английскому и, забавно, юридическая литература – рядом с ними исписанные тетради – остатки прошедшего учебного года.

Среди всех этих книжек Том нашёл одну изюминку – лежащих друг на друге Библию на русском языке и «Лолиту», закладка внутри которой почти достигла конечной страницы.

Между стеной и третьим, самым большим столом, валялась большая папка, предназначаемая для переноса крупных листов бумаги. Открыв её, Том обнаружил ещё большую коллекцию мастерских рисунков не только пастелью, но ещё и маслом. Средь этой кучи очень выразительным было наличие портретов, а именно красивых девушек – никого больше художник не желал изображать.

Сколько бы обычный очевидец не восхищался семи творениями, Томас же раздражительно осматривал каждый уголок – всё бесполезно. О хозяине квартиры ничто ничего не говорило – лишь его чёртовы рисунки повсюду! Не было ни дневника, ни какого-либо блокнота с заметками.

Хотя, на самом деле, для настоящего психодиагностика, данный набор говорил, возможно, о наличии акцентуаций, или, что ещё хуже, о психопатиях у самого автора, но Тому этого было недостаточно.

Выйдя на улицу, на чистый, ухоженный переулок, среди обитателей которого врятли имелись девиантные личности – хозяева местных квартирок были как из среднего, рабочего, так и из класса повыше, абсолютно ничем не увлекающееся, да и по вызовам это место было одним из самых тихих – Томас подошёл к автомобилю – внутри него, совершенно невинно, опёршись на стеклянную поверхность окна, сопела его спутница, покой которой он, в душе, так не хотел нарушить. Но в этот раз хладнокровие и бестактность взяли верх, и Томас с шумом открыл дверь, практически «по-мужски» подтолкнув спящую за ляшку. Софья встрепенулась, мгновенно застыдив саму себя за то, что позволила своей воле уснуть в чужой машине – но затем обратила на Тома непонятливый взгляд, который относился к жесту с его стороны. Нелепое молчание прервалось вопросом детектива о дальнейшем пункте назначения мисс Радищевой – имеет ли она желание двинуться с ним обратно, в участок, ради свидания с младшим братом, либо же отвезти её домой – Том украдкой хотел узнать адрес Софьи от неё самой.

Услышав о предложении свидания с Карлом, девушка выдохнула, вероятно, от ожидания в течение всего вечера данных слов, и тотчас согласилась на первый вариант.

В деле появилось ещё одно лицо – Даниель Чарльз Хьюз. По карте – тридцатисемилетний, неженатый безработный, не раз чалившийся в психиатрических пансионатах. Как позже выяснилось, из анамнезов – изначально перспективный малый, потерявший всю собранность после исключения из колледжа – данный поворот событий в судьбе заставил его пристраститься к алкоголю, а точнее, к одиночным запоям, внутри своей комнаты – одной из комнат в квартире матери, с которой жил по сей день.

Интересная личность, раз его под собственную опеку взяла Алиса – думал Том, и в его планах уже было посетить шоссе Финсера, дом одиннадцатый, где проживала матушка пациента – вдова миссис Ребекка Джулиа Хьюз. Не хотелось бы печалить её столь отрицательным известием, но Том был обязан.

Всё ещё полный, видимо, неиссякаемой энергии, Томас вылетел из автомобиля, припарковавшись у отделения. София же медленно выползла на улицу, с трудом захлопнув кажущуюся ей тяжеленной дверь.

После прохождения кордона, они сразу направились на нижние этажи, к камерам, где Томас попросил оставить офицера свою спутницу, Карла и самого детектива наедине – офицер остался стеречь входную дверь, а Томас же зашёл за гезелловское стекло, о чём, как думал он сам, не подозревала посетительница.

Карла привели через минуту – он медленно вошёл, помыкая скрепленными наручниками руками, безрадостно взглянул на сидящую за столом сестру, хмыкнул и уселся напротив. Том пытался вычерпнуть из доступного глазам сходства между ними – они казались ему одинаковыми, но в чём именно, почему-то ему не давалось понять.

Реакция появления брата у Софии была несколько нежнее, она сразу привстала, протянула к его шее руки, затем обошла стол, чтобы полностью придаться объятиям своего человека. Но, почему-то, Карл игнорировал её заботу, никак не подавая ей жестов взаимности, оставаясь на жёстком железном стуле. Его взгляд также был спрятан исподлобьем. София, заметив необщительный настрой брата, пустилась в слёзы, припав на колени, держа одной рукой его за шею, а другой пытаясь втиснуть свои пальцы в его ладонь.

Она сидела подле него около получаса, не проронив ни единого слова. На свидания полагается не более этого промежутка времени, но Том не мог остановить это молчание, так и не узрев ничего особенного, за что можно было бы ухватиться в следующем их разговоре. Они действительно просто молчали, лишь сестра, сидя перед братом, изредка похныкивала, разрушая гробовую тишину – её всхлип раздавался рёвом и эхом по пустому помещению, отчего она сразу закрывала рот, не желая некоторое время воспрепятствовать настрою Карла.

Но ещё через какое-то время он всё же заговорил. На непонятном языке. За его, вероятнее всего, вопросом, последовал, походу, ответ – тоже на незнакомом. София говорила же оживлённо, лепеча словами, Карл же изредка выдавливал из себя фразы, состоящие из двух-трёх слов.

«Чёрт!»

Том не знал, останавливать ли ему этот разговор , или же что-то очевидное может произойти – то, что незнание русского не сможет исказить.

В какой-то момент детектив осознал, что только что пред ним вырисовывалась причина узнать девушку поближе – ублюдок, что сидит подле неё, явно не рад её появлению. В чём же подвох?

Спустя ещё пять минут Томас решил остановить встречу, ворвавшись в помещение один, грубо разъединив тет-а-тет общение Софии с братом.

– Свидание закончено.

Выведя второго в коридор, он надел на него наручники и повёл к камерам. Сопровождалось это всё надежной фиксацией хилого предплечья подозреваемого и быстрым шагом детектива. Том чувствовал страх Карла.