Манагер

Вокруг было чисто, есть меня никто не собирался, и я приступил к изъятию проклятой стрелы. Перво-наперво надо избавиться от наконечника – я переломил стрелу возле этого прекрасного изделия из обсидиана – вулканического стекла – завывая от боли и матерясь так и такими ругательствами, что до сих пор и не подозревал, что их знаю. Переломить одно дело, а надо еще открутить обломок – а это вот было трудно. Дерево очень прочное, волокнистое, высушено на славу.

Через пять минут мучений, и это сделал. Теперь осторожно потянуть за оперённый конец…ой, как больно!

ААААА! Гадина!

Меня пробило такой болью, что тут же вытошнило. Из раны потекла кровь, которую я попытался унять, обмотав руку листом растения, похожего на банан. Похожий на банан – как я его себе представляю. Да наплевать, банан, не банан! Обмотал, да и всё тут!

Минут через пять кровь утихла, и перестала капать – и вовремя. С отвращением я увидел, что к моей крови, накапавшей на зелёный мох, кинулась целая вереница каких-то жучков и паучков, жадно поглощающих вкусную красную ннаку. Представилось – вот так уснёшь на земле – и проснёшься ли? А ведь придётся спать, куда деваться!

Только вот надо будет уши заткнуть, чтобы не залезли всякие уховёртки и жуки.

И тут же ехидный голос внутри спросил – а ноздри и задницу тоже прикроешь?

Снова бегу. Хлюп-хлюп-хлюп…сколько есть сил, на свободу! На волю, в пампасы! Интересно, а есть тут пампасы? Есть, наверное – это же степи на их языке. Ну, в смысле, на индейском. Или не на индейском? Да ладно тебе нудничать, Васька, беги, спасайся!

Кровь совсем остановилась? Славно. Это очень славно. Значит, чуток еще поживёшь, орёл степной, казак лихой.

Бег…бег…бег…и чего это я пренебрегал физкультурой? А почему не пошёл в рукопашный бой? Сейчас бы эдак красиво всех врагов положил, а потом сказанул: «Я ещё не докурил своей последней сигареты!»

И чего несу? И не курил я никогда – как-то не принято это было в нашей семье, и сигарет тут никаких нет… Но какой-нибудь кальян точно есть – здесь все признаки морального разложения, а значит есть и кальян.

Чёрт с ним с кальяном, я хочу отдыхать и пожрать хоть чего-нибудь. А вокруг никаких плодовых деревьев, никаких плодов, ничего съедобного. Жука сожрать? Да они тут все небось отравленные, мне только поноса не хватало…

Ладно, перебьюсь. Найду потом чего-нибудь, хорошо ещё что масса тела большая, запаса надолго хватило, если бы тощий был – помер уже. «Пока толстый сохнет, тонкий сдохнет!» – чеканный афоризм.

Ну – всё. Надо поспать хоть пару часов. Ноги отваливаются, заплетаются, того и гляди грохнусь. От того, что я себя загоню, лучше не будет. Они там тоже люди, тоже отдыхают, сейчас, небось спят – пока до лагеря дошли, пока погоню организовали. Шамана же они без охраны не оставят? Значит полноценная погоня могла выйти только часа через два. И это как минимум. А скорее всего часов через пять – пока опомнились, пока пришли в лагерь, суета, всех собрали – поехали! Ату его, этого манагера!

Фигушки вам. Не найдёте…

Выбрал сухое место и лёг на спину, закрыв глаза. Натруженные ноги отваливались, но всё-таки, всё не так плохо, как думалось. Заметил странную вещь – на меня не садятся мошки, москиты, жучки и паучки – жужжит, летит с намерением меня поиметь и ррраз! – будто наталкивается на невидимую преграду и отворачивает в сторону. Нет сил думать над этим…а так есть хочется, просто ужас. Заставил себя успокоиться и медленно погрузился в сон.

Снилось мне, что я дерево – не то, большое, а то, каким оно было до того – молодое шустрое деревцо, весело сосущее корнями питательные вещества из размякшей сырой почвы. И так это было вкусно и хорошо, и так приятно…

Я проснулся с хорошим настроением – рука не болела, и даже есть не хотелось, а в теле такая бодрость и свежесть – сам удивился, ведь и поспал-то всего часа два. Некогда думать – бежать надо. И я побежал.

Глава 4

Уже двое суток я шёл лесами, забирая вправо от реки – прикинул, что ловить меня должны как раз вдоль неё, а значит, моя задача уйти в противоположную сторону. Переправляться, по понятным причинам, я не собирался, и это означало, что других вариантов, по большому свету, у меня и нет. Лес большой, найти людей там трудно – это ещё партизаны доказали. Так что я пёр и пёр через джунгли, наугад придерживаясь направления в сторону моря. Обнадёживало одно – море я никак не обойду, а как только уткнусь в море, так и пойду по берегу влево, до города. Конечно, мне приходило в голову, что в городе мне не будет очень-то и сладко – ну, пришёл я в порт, к примеру, и что? А где гарантия, что меня опять не захватят и не обратят в раба? Сейчас я даже ниже раба по статусу – совсем никто, животное, бродящее по джунглям. Даже за раба кто-то ответит – он кому-то принадлежит, а я не принадлежу никому и никому не нужен. От чувства своей беспомощности и потерянности у меня просто слёзы накатывались на глаза. А может и от усталости.

А в остальном моё путешествие было вполне удовлетворительным – болота возле реки сменились вполне проходимыми сухими тропами, вытоптанными в густых зарослях разнотравья, громадных грибов и цветов. Постоянно попадались кусты какого-то растения, на которых висели жёлтые с красным боком плоды, размером с кулак, вкусом напоминающие сразу и орехи, и яблоки – их плотная сахаристая мякоть прекрасно утоляла голод. Да и голод-то был для меня понятием отдалённым – я почти не хотел есть. Вернее так – есть я начинал хотеть примерно во второй половине дня, а с утра был вполне бодр, весел и полон сил.

Заметил – что это действовало только тогда, когда ложился спать прямо на земле, если же забирался на ветку, просыпался голодным, злым, уставшим – проверено.

Раненая рука меня больше не беспокоила, более того – рана затянулась и на её месте остался только небольшой шрам. Объяснить я это не мог, поэтому задвинул размышления о случившемся в самый дальний закоулок моего ошеломленного мозга.

На третий день я стал ощущать чьё-то присутствие – вот не вижу никого впрямую, но – мелькнёт тень на периферии зрения, затихнут кричащие птицы, или наоборот разорутся – как я читал, это признак того, что меня кто-то преследует, зверь или человек. Если бы это были люди – скорее всего я бы уже лежал связанный, или вообще валялся со стрелой в спине, но…до сих пор ничего такого не случилось. Значит, звери?

Однако – это были люди.

Уже под вечер, когда я перелез через толстый ствол упавшего дерева, возле куста со знакомыми сочными жёлто-красными плодами, увидел несколько людей, практических голых, только на причинном месте был приделан какой-то сосуд – вроде выдолбленной сушёной тыквы. Мне сразу вспомнились земные аборигены из джунглей – они носили что-то подобное, и чем сосуд был больше, тем важнее был воин. Мне кажется, что это соответствует желанию некоторых мелких людей купить автомобиль как можно большего размера – джип, величиной с дом, к примеру – чем это не современный сосуд на причинном месте? Сколько раз я наблюдал, как тип в таком джипе медленно-медленно переползает рельсы, возвышающиеся над мостовой аж на сантиметр. Для него джип не средство преодоления пространства и бездорожья, а вот такой написьник – и чем он больше, тем важнее и значительнее чувствует себя этот «хозяин жизни». И теперь скажите – далеко ли мы ушли от голых дикарей?

Так вот – дикари были голыми, в написьниках, лица разрисованы белой краской – ну что у них такая тяга к белой краске в джунглях?! Ах да! – вспомнил я – белый цвет у многих народов означает, что хозяин разрисованного лица имеет отношение к отправке на тот свет – белый цвет, цвет траура, цвет загробного мира. Убийца, одним словом.

Эге-ге…не нравится мне их цвет…не хочу я на тот свет. Что там говорил Аркан? Не делать резких движений, не угрожать, не нападать!

Кстати сказать – аборигены стояли вполне спокойно и не выказывали никаких признаков агрессии – стоят себе и смотрят на меня, как на бегающего во дворе щенка. Один из них отделился от группы и плавными движениями, так, что не хрустнула ни одна хворостинка на земле, подошёл ко мне.

Минуты три мы рассматривали друг друга – абориген был черноволосым, сероглазым, довольно смуглым – там, где не было белой краски, пропорционального сложения – худощавый, как и все тут, не толстый, и самое главное – ниже меня на полголовы. Он осмотрел меня с ног до головы, осторожно протянул руку и пощупал мои плечи, которые были шире его плеч чуть не в два раза. А может и в два.

То, что он нащупал, ему, видимо, понравилось, и абориген повернулся к своим товарищам и сказал что-то на странном щёлкающем, будто птичьем языке, напоминавшем токование глухаря. Подумалось – а ведь он ко мне спиной повернулся. Значит, доверяет? Доверяет – не доверяет. По крайней мере врагом не считает, как я понял. И это уже хорошо…

Абориген повернулся ко мне и что-то прощёлкал на своём языке. Я подумал, и ответил – на языке рабовладельцев:

– Я не понимаю!

Абориген подумал, кивнул, и на ломаном имперском сказал:

– Идти со мной. Нет больно. Нет смерть. Гость.

Я кивнул головой, абориген довольно улыбнулся – выглядело это довольно странно – белая маска разошлась в сторону, как у персонажа театра Кабуки, и зашагал по незаметной тропе.

Я последовал за ним, остальные аборигены позади меня. Всем телом ощущалось их присутствие за спиной, а мысли о том, что в любой момент могу лишиться жизни, не способствовали спокойствию духа. Впрочем, по здравому размышлению, у меня было гораздо больше шансов получить нож в спину от моих современников, чем вот от таких дикарей. В их понятиях всегда было слово «табу», по отношению к гостям – гостя нельзя убивать, нельзя его есть, обижать – если он соблюдает законы племени и тоже не нарушает табу.

Вообще-то это скользкая и непредсказуемая штука – что есть табу, а что не табу? А как добиться, чтобы тебя признали гостем? Ведь есть ещё такое понятие как «чужак», и во многих языках «чужак» и «враг» обозначаются одним словом.

Вспомнилось, как в мордовских лесах, не так уж задолго до революции, местные жители привязали к дереву и оставили в лесу в жертву богу леса – Киреметю случайно попавшего к ним чужого – даже какое-то расследование царских властей было по этому поводу. А ведь всего прошло с тех пор полторы сотни лет…что такое полторы сотни лет по сравнению с сотнями миллионов лет?

Эти мысли бились в голове, когда я смотрел в смуглую спину идущего впереди аборигена, ведущего меня по тропинке – с интересом отметил, что москиты его тоже не едят, и сделал зарубку в голове – спрошу попозже, как они этого добиваются.

Шли мы около двух часов – я понял, что каким-то образом в своих блужданиях я практически вышел на деревню аборигенов, спрятавшуюся в густых джунглях.

В ней было около сорока хижин, по меркам древнего мира – довольно-таки большое племя. Грубо прикинул – если в каждой хижине человек пять обитателей – двести человек народа. Нет, гораздо больше – это взрослых человек пять, а сколько детей? Значит – раза в три, минимум, больше, если со стариками и детьми.

Много это, или мало? Для Земли – мало, для Машрума. а что для Машрума? Я ведь его ни черта не знаю. Хватит делать предположения, надо выкинуть из головы лишние мысли, и пока что просто выживать, насколько мне это позволят делать.

Никогда не думал, что со мной могут приключиться такие дикие события, и ещё, нечто странное со мной происходит – с тех пор, как я попал в этот мир, у меня как будто бы выключили обычные для человека чувства – основным из которых является страх. Нет, не выключили – притупили. Я боюсь, да, но, почему-то, мне не верится, что меня могут убить…так, что ли…опять не так!

Не могу этого передать словами – вот могут убить, да, я это понимаю, не хочу этого, но этакого всепоглощающего ужаса, подавляющего волю и заставляющего вместо борьбы усесться на землю и принять свою гибель с тупой покорностью, у меня нет. Наоборот, у меня откуда-то взялась ТАКАЯ безумная, дикая бесшабашность, что сам себе удивляюсь. Берсерк, да и только!

И ещё – пробило на юмор. Иногда хочется просто дико хохотать над тем, что со мной происходит. Может я слегка спятил во время переноса на Машрум? Если так – то это хорошее сумасшествие. В этом мире надо быть немного безумным…чтобы выжить.

Мой провожатый резко остановился, так, что я чуть не воткнулся ему в спину, обернулся, бросил:

– Вот эта хижина идти. Тебя ждать Хранитель. Говорить правда, не бояться. Друзья.

Он ободряюще улыбнулся, и неожиданно подмигнул правым глазам – мол, не тушуйся! Этот жест был таким неожиданным и земным, что я остолбенел и захлопал глазами – вот тебе и дикари! Наличие ноутбука и мобильника ещё не предполагает цивилизованности, а краска на лице и копьё в руках не означает глупости.

Почему-то, когда мы видим человека из цивилизации уровня первобытно-общинного строя, сразу считаем, что они что-то вроде эдаких имбецилов, которые и понять-то ничего не смогут из того, что им наговорит гениальный человек из будущего. Однако стоит помнить, что эти люди выжили, и с успехом выживают без каких либо машин и приспособлений, там, где современный человек продержится хорошо если сутки. После пребывания в этом мире я уже немного излечился от комплекса «большого брата», но некоторые вещи всё ещё меня удивляли.

Войдя в большую плетёную хижину, состоящую из многих комнат, входы в которые сейчас были прикрыты навесами из циновок, я увидел сидящего у стены человека – без раскраски, в обычной набедренной повязке, который со вкусом попивал из высушенного узкогорлого сосуда какую-то жидкость, по запаху напоминающую пиво или вино. Так бы я и не унюхал этого самого запаха, но часть жидкости капала из сосуда прямо ему на грудь, увешанную амулетами, и растекалась по грудным мышцам – довольно-таки рельефным и внушительным. Крепкий мужик! Жилистый.

Человек поднял на меня глаза и спокойно сказал:

– Садись, Хранитель, поговорим. Я знал, что ты придёшь.

– Какой такой хранитель? Откуда ты знаешь язык имперцев?

– Хммм…ну как мне не знать язык имперцев – за те пятьсот лет, что я живу, уж наверное я выучу язык Империи. Какой хранитель? А какие ещё Хранители бывают? Хранители Семени, конечно.

– Какого такого семени? – вытаращился я на человека, в глубине души понимая, что скоро получу разгадку всем странным событиям, происходившим со мной последнее время – пятьсот лет? Ты утверждаешь, что живёшь пятьсот лет?! Да я бы тебе на вид дал не более двадцати пяти – тридцати!

– Все Хранители выглядят так. Все мы пребываем в расцвете сил, пока не придёт момент, и мы не поймём – время пришло. А пока не пришло – наслаждайся жизнью, пользуйся всем, что дарует тебе благословенное Семя.

– Послушай, уважаемый, я не знаю, как тебя зовут – я из другого мира, ничего не знаю об этом мире, не знаю никаких семян, хранителей, если ты, как сказал мне провожатый – друг, расскажи, что происходит. Расскажи обо всем, что я должен знать об этом мире и о Хранителях в частности.

Почему-то мне кажется – что это всё не понравится тихому манагеру… – это я уже пробормотал себе под нос, сосредоточенно обдумывая сказанное собеседником. В голову лезло всякое, самое фантастичное – лучше будет выслушать его до конца и уже потом это всё обдумать.

– Да, я вижу – ты странный человек. Рост у тебя, как у нас, акомов, но ты шире в плечах и массивнее чем мы, кожа твоя бела – это видно сразу. Так как же ты оказался Хранителем? Ведь это очень, очень непросто! Вижу – ты не понимаешь. Хорошо, тогда я тебе расскажу…

– Расскажи, пожалуйста – представь, что перед тобой ребёнок, которому ты в первый раз что-то объясняешь, постарайся доступно для его незрелого ума всё разъяснить.

– Незрелого ума? – усмехнулся человек – хорошо сказал. Имперцы считают как раз наоборот – их ум зрелый, а вот мы совершеннейшие придурки. Только вот никак не могут нас найти в джунглях и сделать рабами, хотя мы и ходим чуть не у них по ногам. Эти мерзавцы портят наш лес, уничтожают деревья…если мы их не убиваем, это не потому, что не можем – просто не хотим излишнего кровопролития. Ну да ладно, речь не о том. Значит, ты девственно чист, как маленький ребёнок и жаждешь знаний?

Я усиленно закивал головой – жажду, жажду! Ох, как жажду!

– Ну, тогда слушай: в нашем мире есть особые деревья. Наши предания говорят, что это и не совсем деревья, а души наших предков, вселившиеся в них, и даже не души, а сами предки, только ставшие этими деревьями. Деревья эти огромная редкость – я в своей жизни видел только два – одно из них то, Семя которого сейчас находится во мне.

Не каждый человек может стать Хранителем – дерево само подбирает того, кто достоин носить в себе его Семя, а недостойные погибают во время преобразования. Хранителем можно стать по своей воле, или же случайно – вот как я – мальчиком залез в дупло Дерева, уснул там – и стал Хранителем, или как нас называют Деревья – Носителем.

– Я слышал где-то это выражение – носитель, мне оно приснилось! Извини, прервал, продолжай…

– От дерева Хранитель получает особые способности – он живёт в несколько раз дольше, чем обычный человек, он сильнее, быстрее и умнее обычного человека, он никогда не болеет, его практически невозможно убить – если только не уничтожить Семя – ведь оно даже из оставшегося куска организма, в котором находится, вырастит новое тело. Ну что ещё сказать… Хранитель может изменять свою внешность – так я путешествовал по миру – может питаться от земли, пуская корни. Семя следит за поддержанием здоровья Носителя и поддерживает его на уровне человека двадцати пяти – тридцати лет. Мы не старимся и не болеем, не отравляемся и не голодаем, но – наступает день, когда Хранитель понимает: его время пришло. Тогда он уходит в джунгли, пускает корни…и появляется Дерево.

В определённый момент – может через тысячу лет, может десять тысяч, Дерево решает – пора найти своего Носителя. За время жизни Дерева, Носителей может быть два или три – Деревья очень медленно растут и размножаются, потому их очень, и очень мало.

– А если я не захочу становиться деревом? Если захочу жить вечно?

– Когда-нибудь, тебе наскучит эта суета, ты захочешь покоя, и вот тогда придёт время Дерева. Не знаю, может быть кто-нибудь из Хранителей Семени и не захотел стать деревом, но мне о таких случаях неизвестно. Значит, ты будешь первым.

Ну что, давай знакомиться? Меня звать Варган, Хранитель племени акомов. Ты откуда взялся, и как тебя звать? Я видел тебя во сне – знал, что ты придёшь. Деревья сказали мне, что я должен обучить тебя всему, что знаю, чтобы ты выжил в этом мире, иначе Семя, что в тебе – погибнет. Решать, будешь ты Деревом, или нет – только тебе, никто тебя не принудит к исполнению предназначения. Я вот тоже ещё не пожил как следует в человеческом теле – отдохну в родном племени, с тобой позанимаюсь – и опять путешествовать буду, знания собирать, да и просто развлекаться. Жизнь прекрасна! Ты только представь, сколько впереди лет жизни – без болезней и голода, без страха! Ты уже заметил, что практически перестал бояться? Это результат воздействия Семени. Страх убивает разум, а Хранитель должен действовать максимально разумно и эффективно. Хранители собирают знания, но ещё – они оберегают людей. Даже если для этого приходится часть из них убить…

– А это не противоречит – как это – убить одних, чтобы оберечь других?

– Ничуть. Представь, что перед тобой убийца-маньяк, он ведь тоже человек, но если ты его не убьёшь, то подвергнешь опасности жизнь множества людей, который он убьёт. Так не справедливо ли лишить его жизни, чтобы не случилось беды?

– Варган, я попал сюда из другого мира, и первое, что я увидел – охотники за рабами. У нас рабство давным-давно искоренили, оно считается серьёзным преступлением, и рабовладельцы наказываются очень строго. С моей точки зрения, рабовладельцы заслуживают смерти. А если я решу, что их надо убивать? Как это с точки зрения остальных Хранителей, и Деревьев?

Варган нахмурился:

– Да, рабство отвратительно. При встрече с имперцами, если они выказывают признаки агрессии или являются охотниками за рабами – мы их убиваем. Но и убивать всех подряд – это будет неправильно. Рабство есть основа империи, если убрать рабство, в империи настанет хаос. Кроме того – мы не должны выдавать своё присутствие на планете – если все люди узнают о существовании Деревьев, Хранителей, жизни Деревьев будет грозить опасность – их будут выискивать и убивать. А Деревья – это мы, я и ты. В общем – всё непросто, и ты это увидишь. Ты волен поступать так, как считаешь необходимым, но самое галвное, что должен усвоить – никогда, никогда, ни при каких условиях не подвергай опасности жизнь Деревьев и Хранителей! Если Деревья решат, что ты опасен для жизни их племени, они передадут поручение Хранителям, тебя найдут и уничтожат. Тебе это ясно?

– Хммм…ясно. А как они смогут найти? Ну уехал я куда-то, и всё, с концами…за моря, за леса.

Варган усмехнулся:

– Есть, есть способы. Деревья есть по всему миру, они связаны друг с другом и с Хранителями. А Хранителем может быть любой человек, которого ты видишь, так что знай – ты всегда под наблюдением. Тебе многое даётся, но и спрос с тебя большой. Понимаешь?

– Понимаю, не дурак. Ну что же, в общем-то мне всё ясно. Теперь о себе. Меня звать…

И я рассказал Варгану всё, что случилось со мной с тех пор, как я выехал на пикник с коллективом фирмы. Он слушал внимательно, по ходу рассказа задавая дельные вопросы и комментируя короткими, ёмкими фразами. После того, как я закончил, молчал минут десять, затем сказал:

– Интересно, как это ты умудрился дожить до сегодняшнего дня? Ты везучий, Белый Вас. Впрочем – теперь тебе жить будет легче. Твои способности возросли многократно, даже среди Хранителей ты будешь сильно выделяться – и не только своим внешним видом.

– Я понял так, что ты встретил меня по заданию всей…хммм…организации Хранителей? То есть – это не собственная инициатива?

– Да. Я видел тебя в своих снах, сообщил в сеть, мне было поручено тебя встретить, и наставить на путь истинный. Итак, ещё раз – ты всё понял? Ты готов выполнять законы Хранителей?

– Типа, ты спросил – «что ты выбираешь – жизнь, или смерть?», да? Чего спрашивать-то очевидное. Хочется как-то ещё потоптать эту землю, пока меня не укоренят в горшке на подоконнике…

– Каком горшке? – недоумённо спросил Варган.

– Да это так…юмор такой у меня. Забудь. В общем – я готов подчиняться, готов выполнять законы, готов учиться.

– Это отлично. Так бы не хотелось тебя убивать…ты забавный парень.

– А осилил бы? – с прищуром спросил я – а если бы я тебя завалил?

В воздухе что-то мелькнуло, и в мою грудь уткнулся острый, как игла, конец длинного твёрдого прута, который выскочил из руки Варгана, сидевшего в полутора метрах от меня. Кончик этого стилета проткнул мне кожу, и на ней выступила капля крови. Дырочка тут же затянулась, и только это красная капелька напоминала о происшедшем. Стилет неуловимо для глаза снова исчез в руке Варгана.

– Вот так, Вас. Если проткнуть тебе мозг, ты восстановишься, но управлять телом не сможешь довольно долго. А пока ты не управляешь телом, у тебя вырежут Семя, отделив его от мозга, и ты умрёшь.

– Впечатляет. А меня так научишь? Да, кстати – а где находится Семя, где оно укоренилось и как ко мне вообще попало?

– Я же сказал – научу тебя всему, что я знаю и умею. Что касается Семени – оно сидит у тебя в черепе, в затылке, так что – береги голову, вернее – затылок. Если ты потеряешь Семя – ты умрёшь, как если бы тебе вырезали мозг. Семя теперь часть тебя, твой новый орган наподобие сердца, печени и желудка. Или скорее – второго мозга.

Запомни – ты очень, очень живуч, но не неуязвим! У молодых хранителей бывает период эйфории, когда они думают, что им всё позволено и вольно обходятся с своим телом – должен тебя сразу предупредить – ты можешь и погибнуть при определённых обстоятельствах.

– Да понял я, понял. Что теперь должен делать, конкретно – ты же теперь мой наставник, командуй, руководи.

– Руковожу! – усмехнулся Хранитель – сейчас обедать, отдыхать, а завтра с утра займёмся твоим обучением. Кстати – ты сильно голодный?

– Да вроде нет…сам не знаю – почему. С некоторых пор я не очень хочу есть. Это связано с моим преобразованием, как я понял?

– Ты правильно понял. Когда ты касаешься земли телом во время сна – из него прорастают корешки, которые впитывают из земли необходимые тебе для питания вещества. Ты можешь питаться двумя способами – как обычно, по человечески, и как дерево. В общем-то, тебе и не надо человеческого питания, но почему не доставить себе удовольствие вкусным питьём или едой? Кстати – спиртные напитки теперь для тебя закрыты. Нет-нет. Пить ты их можешь, если хочется, а вот пьянеть ты больше не будешь. Семя считает, что это отрава, и тут же расщепляет алкоголь до того, как он успеет на тебя подействовать. Чего хмуришься? Зато и отравить тебя нельзя! Вот будешь на пиру у Ока Машрума, а тебе яду-то и подсыплют. А ты только прочихаешься и пошёл дальше!