Синг-Синг

– Да, протянул Мортон, – он даже смеется… Но, успокойтесь, это я кажусь ему таким смешным. Да, ну их!.. Стоит ли обращать внимание на каждого проходящего зубоскала.

После некоторого молчания Мортон, крякнув раза два, спросил не спеша:

– Скажите, мисс Форсайт, есть ли у вас какие-нибудь средства?

– Да, я кое-что скопила. Более трехсот долларов.

– Немного, нынче жизнь очень вздорожала.

– Мне многого не нужно, я полагаю что мне хватит этой суммы пока я найду себе занятия.

– Вы ремесленница?

– Нет, я была прежде учительницей.

– А я механик и слесарь, мисс.

– Хорошее ремесло. Вы не пропадете.

– Вам не любопытно знать почему я попал в такое положение?

Мисс Форсайт из Бостона посмотрела на Мортона и с сериозным выражением на лице возразила:

– Понимаю, вы хотите расказать вашу историю с тем чтоб и я…

– О, нет… нет!

– Тогда же зачем и вам исповедываться?.. Да и не все ли равно что вы сделали.

– Вы правы мисс, я об этом и не подумал.

– Важно вот что: как вы согрешили из мести, злобы, или…

Мисс Форсайт затруднялась по-видимому найти еще какую-либо подходящую степень мотивов.

– Я согрешил без умысла… после нанесенного мне тяжкого оскорбления, пояснил тихо Мортон.

Мисс Форсайт как-то легко вздохнула и приветливо посмотрела на Мортона.

– Я тоже! неожиданно ответила она, – но только с умыслом. Вы пожалуй счастливее меня в этом случае…

– Умоляю вас, не будем больше говорить о прошлом.

– Не будем пожалуй, но от этого на душе легче не станет. Отнимите у меня мою совесть, тогда я все забуду и навсегда.

– Это невозможно, проговорил Мортон грустно качая головой.

– Да, это невозможно! Вот и будем мыкаться по белому свету с нашею вечною внутреннею пыткой, без отдыха и покоя! Что из того что люди может-быть простят? Разве им дано свыше право прощать? За такие преступления как мое нельзя ожидать полного прощения на земле.

– Ну, а там?..

Мортон указал на небо.

– Да, если мы сподобимся безропотно снести свое бремя до той минуты когда Господь велит ангелу смерти принять наши раскаявшиеся души. Легче отсидеть век в тюрьме чем сознавать себя виновным…

– Это ваше убеждение?

– Не убеждение, а вера! проговорила с ударением на последнем слове мисс Форсайт.

Увлекшись разговором они незаметно себе дошли до небольшего беленького двухэтажного дома с красною крышей и зелеными оконными ставнями. Домик прилегал к лесной тропе и отличался тем что над широким входом с шестью ступеньками красовалась большая вывеска с заманчивою надписью: «счастье и отдых прохожаго». Около домика стояли две повозки та один (неизбежный для всех деревенских жителей Штатов) бэгги на высоких колесах.

– Мисс Форсайт, вот какая-то таверна! сказал Мортон, указывая на беленький домик.

Мисс Форсайт устало подняла голову и посмотрела вскользь на вывеску:

– Может-быть просто кабачек; тогда мне там нечего делать.

– Нет, не кабачек; если на вывеске биллиард, то это не кабачек, а таверна или просто постоялый двор на перепутья между Синг-Гиллом и Нью-Йорком. Войдемте отдохнуть.

– Как хотите; я признаться из сил выбилась.

Мортон не ошибся: «кабачек» оказался таверной, которую содержал бывший каторжник, добродушный и услужливый «Джо».

Минуту спустя Мортон, ведя под руку свою даму, вошел в шумный bar-room (буфет) таверны.

VI. Таверна Счастье и Отдохновение Прохожого

Известный «отель» не менее известного Джо Сниффа был открыт для пеших и конных гостей круглый год в течение дня и ночи. Мортон входя со своею спутницей в «буфетный зал» таверны увидал у стойки целую толпу самого разнокалиберного народа. За буфетом хозяйничал помощник Сниффа, Ирландец Падди О'Райян, рыжеватый коренастый малый лет тридцати, который то и дело хватался за бутылки, оделяя гостей разными крепкими напитками в роде: виски, олд-рай-бранди, айриш роля и т. д. Падди заправлял таверной по ночам, то-есть с полуночи до шести часов утра, пока отдыхал его патрон. Буфет представлял большую пеструю комнату, по середине которой стоял, неизбежный в Америке, огромный глиняный spittnon (плевальница); направо от входа был расположен liar, или прилавок, а на левой стороне комнаты с невозможно пестрыми обоями стояло несколько столиков и стульев. По стенам виднелись разные дешевые олеографии и портреты президентов, Вашингтона, Линкольна и генерала Гранта; под ними красовались пестрые картинки с изображениями известных боксеров, знаменитых рысаков: Dexter, Mayflower и а также изображения яхт Henriette и Columbian Star. Над зеркально-стеклянным продолговатым шкафом орехового буфета были расставлены чучела призовых драчунов-бульдогов, крысоловок и большое чучело горного калифорнийского орла с распростертыми крыльями. К раздвижным дверцам буфетного шкафа были прикреплены два плаката с надписями на первом: «No trust» («Нет кредита»), а на другом: «Ешьте, пейте и угощайтесь, но не забывайте платить за все Джо Сниффу, которому ничего даром не дают…» Около буфетчика Падди суетился его подручный, мальчуган лет шестнадцати, с плутоватою смазливою физиономией и бойкими карими глазами, который «делал стойку» (выражение Сниффа) над гостями, дабы тот или другой не улепетнул из таверны ранее уплаты за съеденное или выпитое, несмотря на выразительное внушение в виде второго плаката с характерною надписью. Плутоватый Фиппс[15] видел и слышал все и всегда, кстати и некстати; так и теперь, когда вошел незнакомый джентльмен, под руку с дамой, буфетный пойнтер обратился к Ирландцу со словами:

– Смотри, Падди, к нам пожаловали новые гости и кажется не здешние. Вот пугалы-то!.. Не нищие ли?…

Затем Фиппс подбежал к Мортону и спросил его:

– Что вам угодно?

– Отдохнуть и позавтракать.

– Здесь, в буфете отдыхать нельзя, за то выпить сколько в горло влезет, лишь бы деньги были.

– Уйдемте отсюда, тихо сказала усталая мисс Форсайт.

– Зачем уходить, мам, бойко вмешался Фиппс, – вы можете занять отдельную комнату на верху.

– Нам нужно две отдельные комнаты, пояснил Мортон.

– Извольте хоть все шесть, у нас они все пустеют, так как гости разъехались по домам и на камп-митипг «братьев Христа» в Йонкерс-Плен. Вы не методисты?

– Нет. Покажите нам комнаты, молодой человек, и постарайтесь дать удобную и хорошую кровать для этой леди.

– Я вам дам такой пуховик что самой жене президента будет завидно. Пошевеливайте только ходулями и следуйте за мною на верх.

– Пойдемте скорей отсюда, мне что-то тошно; здесь ужасно разит водкой, сказала мисс Форсайт.

– Конечно, не кислым молоком и не шоколатом, мисс, на то и bar-room чтобы спирт лился рекой в глотки, вставил Фиппс улыбаясь.

– Ведите! сердито сказал Мортон, сверкнув глазами на болтливого и фамильярного Фиппса, который тихо насвистывая лесенку «Shofly, don't bodder me!» указал новым пришельцам рукой направо. Мортон и его дама пошли за ним во второй этаж; отворив дверь одной уютной, светлой и «веселенькой» комнаты, Фиппс сказал:

– Это для вас, мам, доллар в сутки.

– Вам нравится? сказал Мортон.

– Чего же еще! Послушайте, скажите правду, спокойно у вас в отеле?

– Еще бы! у вас тише чем в Синг-Сингском отеле, а там, говорят, тихо как в могиле. Теперь я покажу вам вашу комнату, сар! сказал Фиппс Мортону, который ввел свою спутницу чрез порог в комнату.

– Хорошо. Я скоро к вам вернусь, обратился тот к мисс Форсайт, – и если хотите, позавтракаем вместе.

– Непременно. Дайте мне только умыться… У вас есть женская прислуга? спросила она Фиппса:

– Есть, я пришлю к вам вашу красавицу Нукси; она хот ведьма, то-есть чортова кума, но служит лучше дюжины ирландских лентяек с растрепанными патлами.

– Мне все равно, пришлите вашу Нукси. Пока до свидания, Мортон. Приходите через полчаса.

– Ну, пойдемте, сэр, мне некогда с вами нянчиться, надо в буфетной стойку держать над охотниками полировать на счет Прусского короля.

С этими словами Фиппс побежал вдоль корридора, а за ним не торопясь пошел Мортон, притворив в плотную за собой дверь комнаты мисс Форсайт.

– Halloh, сар!.. сюда! вот ваши палаты, закричал Фиппс в конце корридора.

Мортон вошел в узенькую конуру с одним окном, в которое можно было любоваться леском.

– Нукси и к вам прилезет, только смотрите не влюбитесь, а то её ревнивый кум рожками-то своими решето из вас сделает.

– Убирайтесь, молодой человек, и не чешите языка точно пьяная прачка, отрезал Мортон, снимая свою ветхую жакетку и бросая ее на кровать с пестрым пикейным одеялом;

– О! да вы не из ласковых, сар, что жь, могу и убраться…

Спустившись вниз, Фиппс доложил рыжему буфетчику что «великан от Барнума» и «бледнолицая крошка» не муж с женой и что они заняли две отдельные комнаты:

– Багаж у них есть? спросил Падди, наливая стакан рому какому-то бородачу.

– Какже: башки набитые трухой, да ходули, все это несомненно собственное.

– А деньги?

– Надо полагать есть; впрочем, едва ли миллионы.

– Следи за ними, хуже нет гостей как, безбагажники.

– Не беспокойтесь… Эх, выспаться бы теперь!.. Устал я что-то.

Фиппс зевал во весь рот.

– Успеешь. Снеси-ка эти стаканчики в кухню и отдай вымыть их. Ну, шевелись, соня!..

Фиппс юркнул под буфет, и держа корзинку со стаканами в руках, спустился широким люком в подвал, где помещалась кухня таверны.

Народ все прибывал, в особенности окрестные фермеры, огородники, пастухи, погонщики с буксирных барок и прочий трудовой люд. Падди торговал бойко, еще бойчее пили гости, споря на лету о политике и разных буйных стачках в Нью-Йорке.

По уходе Мортона мисс Форсайт сняла безобразную соломенную шляпу и ватерпруф, и в ожидании прихода «чортовой кумы» кинулась на мягкую широкую постель. Усталые веки её тяжело опустились, и незаметно подкралась минута забытья, той неодолимой дремоты что после бессонной ночи налетает краткими мгновениями, чередуясь с такими же краткими проблесками окружающей действительности. Мисс Форсайт попыталась открыть глаза, но комната только на миг словно в тумане промелькнула её глазах и снова исчезла. Вместо неё кротко засияла луна сквозь ветви деревьев над тихими водами Гудзона с длинным лунным столбом в темном зеркале вод, а зеленая листва шелестит с каким-то загадочным шорохом, словно нашептывая что-то и вот в самом деле отчетливо слышится слова: «спи, спи, моя голубка!..» Мисс Форсайт быстро открыла глаза и в страшном испуге на миг онемела. Над нею близехонько наклонялась чья-то страшная рожа, сплошь выпачканная сажей, скаля зубы и ворочая огромными белками глаз под курчавою шапкой черного барашка…

Корнелии мгновенно пришли в голову все расказы о членах шайки Куклуксклана,[16] она крикнула на всю комнату, но рожа взвизгнула еще громче и отскочила от постели, очевидно перепуганная не меньше самой мисс Форсайт.

– Иисусе сладчайший!.. залепетала она довольно пронзительным голосом, – чего же вы так всполошились, мисс? Здравствуйте, красавица моя!.. Это я… Нукси… здешняя служанка. Что прикажете?

Корнелия слабо улыбнулась, приходя в себя.

– Здравствуйте, моя милая; дайте мне воды, я хочу умыться.

– А вот, пожалуйте к умывальному шкафчику, там вы все найдете, моя красавица.

Мисс Форсайт молча встала и подошла к тому углу где стоял умывальник.

– О, Боже мой, Боже мой, да какая же вы бледная и изнуренная, мисс, что это с вами? Не больны ли вы? воскликнула Нукси.

– Устала… очень устала.

– Пополощитесь, моя красотка, а потом я уложу вас спать, и ангелы небесные убаюкают вас и дадут вам отдых тела и покой души… Ох, ох! вижу что вы не богаты счастьем и радостями этой бренной жизни.

Мисс Форсайт не возражала, обливая лицо и голову водой, потом распустила свои густые волнистые волосы и сказала негритянке:

– Голубушка, откройте этот сак и поищите гребенку.

Нукси бросилась к столу и начала шарить в дорожном мешке:

– Извольте, дорогая мисс; садитесь, я вас сейчас причешу… Ах! да у вас настоящая ранняя зима на голове. Седин-то сколько! О, мисс..! мисс!

– Как, разве я поседела?!

Мисс Форсайт бросилась к зеркалу, взглянула и ахнула… Она увидела что все темя и виски её были покрыты частыми серебристыми ниточками. Горькая улыбка скользнула по исхудалому лицу.

– Что жь, моя милая, ведь ничего не поделаешь! пора… мне уже тридцатый год идет.

– Раненько, дорогая моя мисс, седеть-то. Вот посмотрите на меня какая у меня смоляная мочалка, сказала Нукси, ткнув кулаком в свою мохнатую и курчавую шевелюру, которая так недавно еще показалась Корнелии бараньею шапкой. – Я-я-их![17] А мне ведь будет годков сорок с хвостиком. Притом я девица, и могу сказать что приличная девица, чиста как снежинка на зимнем поле. О, Нукси никогда не позволяла себе увлекаться… О! никогда, мисс, это знают ангелы небесные которые охраняли бедную чернушку. Ну, да что я заболталась! Садитесь, мисс, я устрою вам такую прическу, на славу! Хотите по модному? Гнездом или пробочником с шишкой?

– Нет, голубушка, нельзя ли попроще?… сказала мисс Форсайт, садясь на табурет по середине комнаты.

Услужливая Нукси начала расплетать длинную густую косу. Черные руки проворно скользили в прядях волос бледной мисс, которая молча сидела наклонив голову.

– Ну, полюбуйтесь, моя красавица, вот вам и зеркало!

Мисс Форсайт внимательно стала рассматривать свой облик. «Боже, как я изменилась»! невольно проговорила она в полголоса.

– Ну, будет любоваться, мисс, вы точно с роду зеркала-то не видывали.

– Да, моя милая, давно… очень давно я не видала своего лица, сказала бледная мисс из Бостона.

– Значит вы не кокетка и не занимались собою… Ну, теперь ваша головка причесана и приглашена, хоть сейчас на пикник поезжайте! Вы любите танцовать, мисс?

– Нет.

– А я вот очень любила, и не так давно еще прыгала точно молодая коза, но когда наш благочестивый проповедник растолковал нам что пляс это утеха дьяволам, я бросила танцы навсегда.

– У вас можно позавтракать?

– Можно, мисс; наша кухарка Бриджет мастерица; что прикажете?

– Подождите немного пока придет один джентльмен, он будет завтракать тоже.

– Ваш родственник?

– Нет.

– А… а! Я-я-их! женишок стало-быть?

Нукси оскалила зубы.

Кто-то постучался в двери.

– Войдите! сказала мисс Форсайт.

В комнату вошел Мортон со свежим и гладко-выбритым лицом.

Нукси смотрела на него с полуоткрытым ртом.

– Вы что будете кушать? спросила мисс Форсайт.

– Все что вам угодно.

– Ну, на мой вкус не полагайтесь, я давно привыкла к одному и тому же меню…

– Вы служанка? быстро спросил Мортон.

– Да, я Нукси, здешняя горничная для приезжих леди, и вам могу служить, сэр.

– Закажите мне: чаю, кружку парного молока, яичницу, бифстек и если можно то кукурузные лепешки с патокой.

– Можно… можно, сар, а вам, мисс?

– Яичницу, чаю и хлеба с маслом.

– Бегу, минут чрез десять все будет готово и подано.

Жирная Нукси тяжело в перевалочку поплелась к выходу.

– Ну, вот мы и под крышей, мисс! У вас здесь чисто и уютно.

– Да, слава Богу, я довольна. Садитесь, мистер Мортон.

Мортон сел и молча украдкою поглядывал на свою попутчицу. Его видимо озадачило одно обстоятельство: он понять не мог каким образом в течение целой ночи он не заметил того что теперь так резко бросалось ему в глаза: бледная мисс из Бостона, несмотря на свою худобу и сильную проседь, была положительная красавица, словно выточенная из мрамора античным резцом, и эта красота еще возвышалась идеальным выражением, какой-то девственной чистоты с несомненным преобладанием духа над плотью.

– Что мы будем делать после завтрака? спросила мисс Форсайт, прерывая довольно долгое молчание.

– Вы вероятно уснете вплоть до обеда, а я отправлюсь в городок на рекогносцировку; хочу поискать портного, а для вас модистку.

– Ах, да пожалуста, а то, право, совестно отправляться дальше в таких тряпках.

Нукси немилосердо стуча башмаками ввалилась в комнату с огромным подносом, на котором были расставлены заказанные блюда.

Мортон помог ей расставить посуду, и придвинув кресло к столу, просил мисс Форсайт сесть.

– Ну, я полагаю что я теперь буду здесь лишняя: кушать вам придется, мисс и сар, а не мне; пока до свидания. За посудой я зайду потом.

– Не раньше обеда, потому что мисс ляжет, и я бы желал чтобы никто не тревожил ее. Слышите?

– Ни… ни! я никого не впущу сюда.

Нукси вышла. Мортон и его дама ели молча и с удовольствием пили чай.

– Давно я не едал таких corncakes![18] воскликнул Мортон, уплетая мучное. – А все-таки в городке было бы лучше остановиться, для вас в особенности.

– Все равно, лишь бы под крышей и на койке.

– Вы не прихотливы.

– Прежде мои вкусы, желания и капризы были очень развиты, бесконечны и эксцентричны, ну, а теперь я давно уже забыла все.

– Бог даст когда-нибудь опять заживете по старому. Вы еще имеете полное право кредитоваться у счастья и требовать то что жизнь не дала или вернее опоздала дать вам.

– Ну, едва ли! улыбнулась мисс Форсайт. – Мы с вами кажется вышли в тираж; по крайней мере мой нумер.

После завтрака Мортон спешил откланяться чтобы дать покой усталой мисс Форсайт.

– Пока до свидания, сказала она, – хотите, будем вместе обедать?

– Непременно. Что может быть печальнее обеда в одиночку.

– Не привыкайте, однако; завтра вам все-таки придется обедать одному или с толпой.

– Как!

– Странный вы человек, надо же нам и расстаться…

– А наш уговор?

– Вы теперь свободны, так как вы меня пристроили и водворили здесь. Я никуда не спешу и проживу здесь до тех пор пока отдохну окончательно. Вам же надо отправляться дальше и идти навстречу новой трудовой жизни, тем более что вы верите в вашу звезду. Дай Бог чтобы вы не разочаровались раньше чем следует.

Мортон пожал её исхудалую руку и задумчиво направился к буфету. Там уже кипела денная работа За стойкой, вместо рыжого Падди, теперь стоял сильно плешивый толстяк с красным носом на добродушном румяном лице, с заплывшими глазками и двухэтажным подбородком, одетый как-то весь на распашку, живой двойник Фальстафа. Как бы ради вящего сходства, возле него вертелось некоторое подобие и мистрис Квикли в челаде с пунцовыми лентами.

– Вы хозяин таверны? спросил Мортон, подходя.

– Пока я, что же дальше? ответил толстяк, пристально глядя на вошедшего.

– Я ваш жилец и желал бы с вами переговорить.

– Это вы приехали рано утром с дамой?

– Я.

Толстяк протянул Мортону руку и спросил:

– Как поживаете?… Не хотите ли хватить утреннюю порцию виски для воодушевления?

– Благодарю вас, не пью.

– Хорошее дело для вас, но для меня…

– Отчего же, это не помешает вам выпить за мое здоровье и на мой счет.

– Извольте! Сюзи, налей мне ромку, да получше! обратился трактирщик к жене. – Вас как зовут, сэр? спросил он, выдав залпом ром и запивая его водой.

– Мортон.

– А меня Снифф… Джо Снифф, слыхали? Нет? Ну, все равно, а вы откуда приехали?

– Из… из Альбани, ответил, заикаясь, Мортов. – Я хотел переговорить с вами насчет моей дамы; она не так здорова; позаботьтесь чтоб ее никто не потревожил наверху; она теперь спит.

– Лишния слова; у меня в доме никто не посмеет беспокоить женщину, особенно больную.

– Могу я нанять подводу чтобы доехать до городка и обратно?

– Можете, но лучше пройдитесь леском, не далеко, всего три мили.

– Ладно; у вас когда бывает обед?

– А когда голод в желудке моих гостей поднимет возню и забьет тревогу. Часов не знаем; хотите, обедайте хоть сейчас.

– Нет, часа в три или четыре.

– All right! Послушайте, мне говорили что ни у вас, ни у вашей знакомой нет никакого багажа, правда?

– Правда, ответил немного конфузясь Мортон.

– Налегке, значит?

– Я вот оставлю вам в залог двадцать пять долларов за себя и за больную леди до уплаты по первым счетам; коли не хватит, добавлю.

Снифф просиял, услыхав что у Мортона были деньги; но когда тот, засунув руку в карман жакетки, вынул оттуда ящичек и поставив его на прилавок, открыл отодвижную крышечку, трактирщик быстро схватил Мортона за руку и сказал:

– Полноте, полноте, к чему это? Спрячьте ваши деньги, я вам верю, Снифф не закладчик и не живодер! Кушайте; пейте и кутите сколько угодно, всегда успеем сосчитаться.

Снифф протянул Мортону руку, тот крепко пожал ее.

– А теперь ужь как хотите, извольте выпить с Джо Сниффом. Я вам налью винца; шерри или кларету?

– Лучше шерри.

– Сюзи, налей этому джентльмену старого шерри, а мне рому. Живей! Вы курите?

– Прежде курил, а теперь поотстал немного.

– Сюзи, подай нам две хорошие гаванские сигары.

Новые знакомые чокнулись и закурили сигары.

– У вас дело есть в городке? спросил Снифф.

– Да, хочу отыскать портного для себя и модистку для моей знакомой.

– Ага, понимаю! хотите прифрантиться немного? Дело… дело. Вот что я вам посоветую: отыщите в Синг-Гилле, на Линкольновой улице, продавца готового платья Дана Пинкертона и скажите ему что я вас послал к нему, только и всего. Прислал, мол, старичина Джо, только и всего. Что касается портнихи, то Пинкертон свезет вас к ней, а моя добрая жена поможет вам сделать покупки в Синг-Гилле. Так, Сюзи?

– Ну, понятно, мой друг.

– Благодарю вас, мистрис Снифф, от имени…

Мортон спохватился и не выговорил имени своей спутницы.

– Отправляйтесь и не забудьте: Линкольнова улица, Даниель Пинкертон. Ах, да! послушайте, Мортон, не лучше ли вам оставить деньги у меня в кассе на сохранение, к чему вам таскать их с собою.

– Пожалуй, возьмите ящичек и спрячьте.

Снифф взяв ящичек опросил:

– Сколько здесь денег?

– 800 долларов слишком.

Мортон вынул из пачки стодолларовую ассигнацию и еще несколько ассигнаций помельче.

– Вы не бойтесь Мортон, ваши трудовые деньги будут целы, твердо проговорил Снифф.

– Я не сомневаюсь; вы отгадали, Снифф, эти деньги действительно трудовые. До свидания!

– Доброго пути и возвращайтесь скорее, отозвался добродушный хозяин таверны, провожая Мортона глазами до выхода.

– Сюзи, молодец-то должно-быть крупного калибра… тихо сказал он жене.

– Ты полагаешь?

– Уверен.

– Он одаако не похож на этих, с горы…

– Так-то так, но он оттуда и не дальше как со вчерашнего вечера.

– А она, как ты думаешь?

– Кто ж ее знает, может быть приехала встретить этого рослого силача.

Мистрис Саифф скорчила постное лицо и покачала головой, так что ярко пунцовый бант за чепце задрыгал колыхаясь в обе стороны.

– Ты почему узнал что он-то с горы?.

– Уж такие глаза у меня волшебные! Однако, я пойду на верх и спрячу это чужое добро подальше… Видно что этот Мортон не из мошенников, а то он не стал бы доверять такую сумму совершенно незнакомому человеку. Ты, моя голубка, прикажи Нукси, чтоб она внимательнее прислуживала этой мисс; кто ее знает что она за птица… Эх, эх!..

Снифф побрел вздыхая на верх, к себе в спальню, где стоял лакированный массивный железный safe (несгараемый шкаф).

VII. Семья Сниффа

Мортон, выйдя из таверны, повернул к лесочку направо и бодро зашагал по широко протоптанной тропе, минуя шоссе которое вело в живописный и веселенький городок Синг-Гилл. «Славный парень, этот Снифф!» думал он, входя под сень деревьев. По дороге Мортон сломал прямой сук ельника и на скорую руку без ножа смастерил себе кое-как палку для опоры.

«Бедная, бедная мисс Форсайт, как ей трудно живется», размышлял Мортон. «Что она-то сделала чтобы так мучиться и терзаться совестью? Бедная, так жаль ее!.. Досадно мне что я не могу помочь… утешить. Ну, куда она пойдет одна?»… Еще долго думал Мортон о мисс Форсайт, временно забывая собственное одиночество. Лесная тень, аромат листвы и отрадная тишь ободрили Мортона, который из-за чащи зеленого леса увидел на широкой поляне среди роскошных нив и растительности озаренную солнцем кирпичную готическую башню церкви с сияющим крестом. Вокруг церкви ютились небольшие домики граждан Синг-Гилла. Четверть часа спустя Мортон шагал по чистенькой шоссированной улице городка, и встретив какого-то мальчика с веслами, спросил его:

– Где тут Линкольнова улица и лавка торговца готовым платьем, Пинкертона?

– Идите прямо и сверните в улицу налево: лавка Пинкертона будет направо в большом сером деревянном доме с желтою крышей и зелеными ставнями.

– Благодарю!

Мортон пошел дальше и вскоре увидал пред собою дом с желтою крышей и вывеской: «Склад готовых модных платьев Д. Пинкертона.»

В лавке за конторкой стоял пожилой джентльмен с апатичным лицом.