Синг-Синг

Пришло время разлуки. Мистрис Снифф проводила новобрачную наверх в её комнату, где мистрис Мортон при помощи Нукси переоделась. Вещи были уже все упакованы, так что когда Нукси добавила к ним венчальное платье, запертый сундук тотчас был отправлен с Фиппсом на станцию железной дороги.

Проводы новобрачных были весьма трогательны. Мортон обещал Сниффу приехать с женой чрез полгода и погостить.

– А мы с Сюзи обещаем приехать к вам в качестве крестных…. на крестины!

Мортон ложал руку Сниффа, а мистрис Мортон вспыхнула как маков цвет.

Стояла чудная, теплая, лунная ночь, такая же как та когда Мортон в первый раз увидал Корнелию Форсайт на «могиле Индийца» у живописных берегов Гудзона. Новобрачные, сидя в одном экипаже, быстро катили по ровному шоссе, оставляя за собой таверну Сниффа, в стенах которой пережили столько новых ощущений. Подъезжая к станционной платформе, новобрачные увидали как Фиппс, стоя на плоской крышке дорожного сундука, отчаянно откалывал джиг; увидав их в свою очередь, мальчуган закричал:

– Ура! новобрачные приехали, дорогу новобрачным!

Эта выходка Фиппса очень развеселила мистрис Мортон.

До прибытия поезда оставалось несколько минут. Скоро вдали послышались громкие свистки, а затем показался ярко светящийся овал электрического фонаря на локомотиве, и длинная цель вагонов с грохотом вкатила под кровлю дебаркадера в облаках белого пара; раздался звонок и громкий голос станционного стороака:

– Садиться в Нью-Йорк!

Ожидавшие поезда пассажиры хлынули со всех сторон платформы, мешкать некогда было, так как поезд останавливался всего на минуту.

Мистрис Снифф бросилась обнимать новобрачную, Нукси громко захныкала, Фиппс насвистывал какой-то марш, а Мортон никак не мог оторваться от Сниффа.

– До свидания, благодарю за все! сказала растроганная до слез мистрис Мортон уаке с площадки вагона, за ней вошла Нукси, последним Мортон.

Раздался свисток, поезд тронулся. Из окна вагона показалось лицо новобрачной, за спиной её лоснилась черная физиономия Нукси с её широкою улыбкой и крупными белыми как слоновая кость зубами. Мистрисс Мортон кивала головой жене трактирщика. Мортон стоял на площадке вагона и махал шляпой.

– Гип, гип, ура!.. Да здравствуют новобрачные! закричал Фиппс, который, получив пять долларов, считал теперь Мортона настоящим джентльменом.

Какой-то субъект подошел к Фиппсу и спросил:

– Где это новобрачные?

– Спросите у бабушки, она знает.

Эпилог

Мортону повезло в «царственном граде». Он открыл слесарную мастерскую и вложил на первое обзаведение своего домашнего очага соединенные «капиталы» женин и свой, то-есть часть тех денег которые были нажиты тяжкою работой в Доме вечного молчания. Вскоре по прибытии в Нью-Йорк новобрачные ездили в Чикого, но напрасно: старушка мать Мортона давно отошла в вечность. Самый город стал совершенно неузнаваемым после «большего пожара», который, между прочим, истребил и тот деревянный домик где родился Мортон и доживала последние дни его тоскующая мать.

В доме Мортона приняла бразды правления Нукси Моффит в качестве экономки и друга мистрис Мортон. Черная жемчужина сдержала слово, подарив себя всецело своей новой госпоже. Мортон убедился на опыте в том что мисс Форсайт сделала доброе дело приняв его фамилию. Сама же мистрис Мортон говорит:

– Мой друг, я сделала немного, что могла; тебе же, Чарли, я до гроба буду признательна за то что ты примирил меня с людьми.

Около года спустя по отъезде Мортона с женой из таверны Сниффа, трактирщик получил из Нью-Йорка депешу в которой просили «друга Джо» и «любезную мамашу» приехать в Нью-Йорк и «крестить новорожденного сына Иосифа». Снифф был весьма польщен тем что Мортон дал своему первенцу имя Джо или Иосифа. Супруги Снифф живо собрались в Нью-Йорк, прогостили у Мортона целую неделю, и увезли с собой впечатление что мистрис Мортон вполне осчастливила своего мужа.

В день св. Иосифа, Мортон вспоминая Джо Сниффа, пьет за его здоровье из большой серебряной чарки, подаренной в день обручения. Каждое лето мистрис Мортон с сыном и Нукси уезжает гостить в таверну Сниффа.

Часто супруги спорят о том, на кого похож их первенец, здоровый бутуз Джо; отец говорит что на мистрис Мортон, а мать утверждает что он вылитый портрет отца, Нукси при этом неизменно заявляет:

– О чем вы спорите, сар, и мам? Я вам скажу на кого похож ангелочек Джо – на вас обоих.

Ангелочек равно улыбается матери и отцу, одинаково лепечет им свое приветствие и одинаково часто протягивает свои пухленькия рученки как статному отцу с его симпатичным лицом, обросшим усами и бородой, так и красавице матери, у которой после «крошки Джо» стали цвести розы на щеках.

В годовщину своей свадьбы супруги Мортон, с сыном и доброю Нукси ездят в Синг-Гилл и гуляют вдоль изумрудных берегов Гудзона, не забывая посетить и то заветное место где расположена могила убитого индийского вождя…

О своей совести мистрис Мортон никогда не говорит, но часто ходит в церковь и где только можно помогает бедным. Иногда ей кажется что прошлое начинает стушевываться, мрачные картины потеряли свежесть красок и яркость тона. Иногда же в потаенном уголке её чуткой живой души что-то шепчет ей: «Не увлекайся мирским счастьем и помни что ты грешница и останешься ею до самой смерти.» Силой воли мистрис Мортон старается ради семьи заглушить и этот неугомонный шепот, но это не всегда удается. В такие горькия минуты, среди общего счастья, у собственного домашнего очага и вблизи дорогого ей человека, мистрис Мортон с неимоверным самообладанием скрывает от мужа происходящее в её душе… Он, впрочем, до того поглощен работой и так очаровав обаянием новой для него семейной жизни что не замечает этих временных нарушений внутренней гармонии в душевном мире его жене. Часто среди ночной тишины, когда рядом с нею покоился в здоровом сне Мортон, отдыхая после заботы и тяжелых трудов дня, она шептала молитву, прося Небо отпустить ей тот грех который по мнению мистрис Мортон не мог быть искуплен никакими земными наказаниями, даже и «вечною каторгой» среди мрачных стен Дома вечного молчания. Но и в такие минуты непередаваемой пытки, когда молодая женщина, долго борясь с бессонницей и как бы духовно прислушиваясь к воющей сердечной боли, казалось теряла последние силы, внезапно ее как бы свыше осеняло умиление…

– Боже, Господи! неизменно повторяла она, с отрадой предвкушая наступающее облегчение, – не дай мне очерстветь, ни же возроптать на заслуженную кару, но помилуй меня по великой милости Твоей и по слову Твоему что претерпевший до конца – спасен будет.

КОНЕЦ.

Сноски

1

Автор Американец, проживший много лет в России и вполне владеющий русским языком.

2

Известные грабители банков и карманщики в Нью-Йорке.

3

Так называются кельи заключенными.

4

Сладкий пирог из рубленого мяса, слив и изюма.

5

Так называются потомки кровных Голландцев.

6

Обычный цвет лица ветеранов-каторжников Sing-Sing'а.

7

Лихой и храбрый генерал-кавалерист этот был убит недавно в стычке с Индийцами.

8

Сахаром каторжники называют деньги.

9

Mimus polyglottes, американский дрозд.

10

Болтушка.

11

Он был Еврей родом из Шклова и до своего переселения в Америку назывался просто Итциг Майер.

12

Ухаживателей.

13

Бродяга, шатающийся без дела.

14

Сокращенное мадам.

15

Уменьшительное от Филиппа.

16

Тайное общество Куклуксклана, члены коего с 1867 по 1871 год совершали в штатах всевозможные насилия и самоуправства, наряжаясь в маски или пачкая себе лица сажей.

17

Характеристичный смех негров.

18

Лепешки из кукурузы.