Просветление – путешествие без начала и конца. Последний цикл бесед Ошо

Поэтому когда кто-то говорит: «Схватить, завоевать», он все еще говорит на языке ума и по-прежнему остается насильственным. Об этом свидетельствуют его слова.

Дзен не должен быть ни объектом, ни субъектом. Это трансцендентальное переживание. Это выход за пределы всех видов двойственности: наблюдатель и наблюдаемое становятся единым целым, познающий и познаваемое становятся единым целым. Так что дело не в завоевании или захвате, а просто в расслаблении в самом себе.

Это не борьба и не война, а полное успокоение, глубокое погружение в свой собственный покой. И по мере того, как вы погружаетесь все глубже и глубже, вы обнаруживаете, что растворяетесь. В тот момент, когда вы становитесь единым с существованием, вы приходите к своей сущности. И это возможно только через расслабление, через покой.

Утверждение Судзуки рационально, но не сущностно, а Дзен – это единственный во всем мире сущностный подход.

Маленькая биографическая справка. Как-то раз, совершая путешествие, Танка Теннен остановился на ночлег в храме…

Вам известно значение имени Теннен; оно означает «абсолютно естественный».

Дзен – это ваша сущность; и совершенно не важно, знаете вы об этом или нет. Если вы это знаете, вы не будете напрасно спотыкаться, не будете снова и снова падать в одни и те же ямы. Если вы знаете, вы будете идти как человек, у которого есть глаза. Если же вы не знаете, то будете идти с закрытыми глазами. Всю свою жизнь вы будете напрасно страдать от невзгод, напряжения, беспокойства. Однако для вашей внутренней сущности нет никакой разницы. Вы все время являетесь буддой – и во сне, и бодрствуя, знаете вы об этом или нет. Если вы знаете, жизнь становится блаженством. Если не знаете, жизнь становится страданием.

Так что это просто вы. Если вы готовы глубоко погрузиться в себя, оставаясь в глубоком покое… Это не победа, это просто вспоминание того, что буддовость – это ваша сущность, ваша дхамма.

Танка Теннен остановился на ночлег в храме. Было так холодно, что он разжег костер, используя в качестве дров одну из деревянных статуй Будды. Когда на следующее утро монахи из храма набросились на него с кулаками, Танка объяснил, что он сжег статую для того, чтобы взять кости Будды.

– Откуда у деревянной статуи возьмутся кости? – спросил Танку Теннена монах.

– А тогда почему вы на меня набросились? – ответил Танка.

Только человек огромного понимания, только человек, познавший свою буддовость, может сжечь ночью статую Будды. Ночь была такой холодной; настоящий будда страдал от холода, а ненастоящий будда стоял на пьедестале, поэтому Танка взял одну из статуй – это была деревянная статуя – сжег ее и был совершенно счастлив.

Утром, когда монахи из храма обнаружили, что он сжег статую Будды, они, конечно, очень рассердились.

– Что ты за человек? Мы думали, что ты Дзен-мастер, а ты уничтожил одного из наших самых ценных Будд. Зачем ты это сделал?

Танка ответил:

– Ночь была очень холодной.

Он просто показывал этим монахам: «Вы забыли свою сущность будды и поклоняетесь статуям, созданным человеком. Будды поклоняются статуям из дерева, камня или мрамора – это абсурд! Что за духовный сон овладел вами? Вы что, совсем забыли, кто вы такие?»

Поэтому он сказал:

– Ночь была холодной, и будда очень замерз. И здесь же сидел фальшивый будда. Я сжег статую; это было всего лишь дерево. – И чтобы внести полную ясность, он добавил: – Я пытался найти кости Будды.

В мире Будды кости будды называют «цветами». Когда будда пробуждается, даже его кости перестают быть костями, и потому их называют не костями, а «цветами». Постепенно, постепенно в Индии распространился такой обычай, что кости любого человека, когда он умирает…

В Индии тело должно быть сожжено на погребальном костре, и на третий день, когда костер полностью остынет и тело полностью сгорит, родственники и друзья идут на место сожжения, чтобы собрать «цветы». Это так называется. Они собирают кости. Эти кости нужно опустить либо в реку, либо в океан, чтобы они обрели вечный покой, – но их не называют костями.

Впервые «цветами» назвали кости Гаутамы Будды. Разве можно сказать, что кости Гаутамы Будды – это просто кости? В этом теле жил самый пробужденный человек; из этого тела исходило великолепие, блаженство, возникающее из ниоткуда. Именно поэтому Будда сказал: «Само это тело – будда, и сама эта земля – лотосовый рай».

Когда вы познаете свое небытие, оно начинает сиять. Это сияние исходит даже из ваших костей, ваших глаз, вашей кожи – все приобретает новую благодать, новое величие, новое великолепие. Ваши слова становятся золотыми, ваше молчание становится невероятно ценным – песней без звука. Даже когда будда идет, его тело выражает его буддовость. Если будда смотрит вам в глаза, его глаза выражают высшую истину. Независимо от того, говорит он что-нибудь или нет, он непрерывно распространяет вокруг себя определенную энергию. Он – излучатель, испускающий высшее блаженство.

Поэтому естественно, что если такой человек, как Гаутама Будда, стал просветленным в сорок два года и после этого жил еще сорок лет – на протяжении сорока лет Будда пребывал в этих костях, плоти и коже – то разве возможно, чтобы все эти кости и кожа не были затронуты этой потрясающей метаморфозой? Отсюда происходит это выражение – «цветы».

Переводчик сутры забыл об этом. Он просто говорит, что Танка Теннен сказал: «Мне нужно было сжечь статую, чтобы взять кости Гаутамы Будды» – не цветы. Но с изменением сознания меняется все. Все становится невообразимо прекрасным.

Танка сказал это, чтобы спровоцировать монахов, поставить их в тупик. Главный священник храма, конечно, сразу же сказал: «Откуда у деревянной статуи возьмутся кости?» Откуда у деревянной статуи возьмутся «цветы»?

Танка доказал свою правоту. Он говорит, что деревянная статуя – это не будда, что у нее нет даже костей, у нее нет даже «цветов» Будды. Это просто кусок дерева, которому придали определенную форму. Можно придать дереву форму, но нельзя сделать его буддой.

Монахам нечего было на это ответить, и тогда Танка спросил: «А тогда почему вы на меня набросились? Почему вы сердитесь на меня?»

Есть много вариантов этой истории. Вариант, который нравится мне – и я не знаю, есть он в священных писаниях или нет, – не знаю, откуда я его взял, но я совершенно уверен, что этот вариант правильный.

Танку Теннена обнаружили не утром, а посреди ночи, когда священники увидели, что в храме горит огонь, потому что они спали в храме. Верховный священник прибежал с криком:

– Ты что, с ума сошел? Что ты делаешь? Ты сжег одного из моих самых ценных Будд!

Тогда Танка взял свой посох – а будда уже почти догорел – и начал искать «цветы» в углях, оставшихся от статуи. Верховный священник спросил:

– Что ты делаешь?

Танка ответил:

– Я ищу цветы Будды. Я слышал, что у Будды были кости, и что они превратились в цветы. Я ищу эти цветы.

Верховный священник рассмеялся. Он сказал:

– Несомненно, ты сумасшедший. Это просто деревянная статуя, это не Будда!

Тогда Танка Теннен воскликнул:

– Ага! Так это не Будда! А ночь еще так длинна и очень холодна, а у вас здесь так много деревянных статуй; пожалуйста, принесите еще одну или две.

Верховный священник сказал:

– Ты очень опасный парень! Я не могу допустить, чтобы ты оставался в храме. – И он выгнал Танку Теннена из храма прямо посреди ночи.

Стояла холодная, морозная зима, и Танка Теннен сказал:

– Что вы делаете? Вы – мой верховный священник, и вы выгоняете меня из храма. Только для того, чтобы сохранить свои деревянные статуи, вы выгоняете будду!

Но верховный священник не слушал, он просто вытолкал его вон и запер двери.

А утром, открыв двери, он увидел, что Танка Теннен сидит у дороги рядом с мильным камнем. Собрав немного диких цветов и положив их на мильный камень, он сидел перед ним и пел прекрасную мантру, которую ученики обычно пели перед Буддой: «Буддам шаранам гаччами – припадаю к стопам Будды; сангам шаранам гаччами – припадаю к стопам тех, кто в общине пробужденного; дхаммам шаранам гаччами – припадаю к стопам высшей истины».

Священник сказал:

– Послушай, ты сжег моего будду – это был безумный поступок. Теперь ты ведешь себя еще безумнее. Это мильный камень, а не будда; а ты положил на него цветы и припадаешь к стопам этого мильного камня!

Танка Теннен ответил:

– Это то же самое, это просто предлог. У вас предлогом служат деревянные статуи, а у меня – этот камень. В нем скрыт каменный будда. Если какой-нибудь скульптор уберет все лишние куски, то появится будда. Годится любой предлог. Вы так сильно разозлились, когда я сжег один из ваших предлогов. Но это то же самое, что и ваша деревянная статуя; и в этом камне тоже нет костей Будды.

Мне просто захотелось под этим ранним утренним солнцем, когда дует этот прекрасный ветерок, когда воздух наполнен ароматом цветов и птицы чирикают и поют свои веселые песенки… Мне нужно было выразить свою благодарность человеку, от которого произошел мой род. Без него, наверное, не было бы стольких просветленных людей.

Гаутама Будда открыл новую главу в сознании человечества. Конечно, я припадаю к его стопам и склоняюсь перед истиной, которую он открыл, и припадаю к стопам тех, кто стал просветленным благодаря тому, что он поделился своим просветлением. Я не был бы тем светом, которым являюсь сейчас, если бы Будда не передал Махакашьяпе с цветком лотоса то, что не может быть высказано. Я выражаю свою благодарность величайшему в истории человеку, поднявшемуся над умом.

Я знаю, что так было на самом деле. Если вы не найдете эту историю в писаниях, исправьте их. Когда вам попадутся эти писания, исправьте их, потому что они не передают подход Танки Теннена со всей точностью; они очень бедны. Я люблю богатство – а подлинное богатство происходит из осознанности, из сознания.

Действуя таким образом, Танка Теннен пытался заставить всех этих священников и монахов осознать: «Что вы делаете? Вы забыли о реальности и поклоняетесь статуям. Подходит любой камень, потому что в любом камне скрыт Будда».

Я вспоминаю одну историю о Микеланджело…

Он шел по рынку, где продавался мрамор, и перед одной из лавок увидел большую глыбу мрамора. Он спросил хозяина:

– Сколько она стоит?

Хозяин ответил:

– Нисколько, потому что она лежит здесь уже десять лет, и никто о ней даже не спрашивал. У меня в лавке не хватает места, поэтому я выкинул ее на другую сторону дороги. Вы можете ее взять, тогда у меня освободится место, чтобы поставить несколько других камней. По-видимому, эта глыба совершенно бесполезная.

Микеланджело взял глыбу и через год пригласил владельца лавки:

– Можете прийти и взглянуть. Ваш камень расцвел.

И это было величайшее из творений Микеланджело – лишь несколько лет назад его уничтожил какой-то безумец. Это была статуя Иисуса Христа. Мать Иисуса, Мария, сняла с креста его тело; голова почти обнаженного Иисуса лежит у нее на коленях, а она глядит на его лицо. Это была одна из самых прекрасных в мире статуй.

Хозяин лавки не мог поверить своим глазам. Он спросил:

– Как вам это удалось?

Микеланджело ответил:

– Дело не во мне. Когда я проходил мимо глыбы, Иисус обратился ко мне: «Я лежу в этом камне. Просто убери лишние куски, и я проявлюсь».

И когда я посмотрел на эту глыбу, я увидел Иисуса на коленях у матери рядом с крестом. Камень выглядел очень странно, потому что внутри него была заключена статуя – крест, Иисус, лежащий на коленях у матери, Мария. Этот камень действительно казался очень странным. Но я совсем немного поработал над ним, откалывая лишние куски, и вот какое произошло чудо.

Эта статуя находилась в Ватикане, и лишь несколько лет назад – может быть, десять – какой-то сумасшедший с молотком явился туда и разбил головы Иисуса и Марии, и разрушил эту прекрасную статую, подобную которой, возможно, никогда уже больше не создадут, потому что Микеланджело рождаются не часто.

Этого человека схватили, но было уже слишком поздно. А на суде он заявил: «Я не Микеланджело, поэтому я не могу создавать, зато я могу разрушать. И мне хотелось, чтобы мое имя вошло в историю, мне хотелось увидеть свои фотографии на первых полосах во всех газетах. Мне это удалось, и теперь я готов понести любое наказание».

Судья не нашелся, что сказать этому человеку. Он уничтожил одно из самых ценных творений, одно из самых прекрасных произведений искусства, просто чтобы его фотографии попали на первые полосы газет, а его имя вошло в историю: «Микеланджело это создал, а этот человек разрушил». Он был готов… Он сказал: «Я готов даже отправиться на виселицу. Это не имеет для меня значения».

Если у вас глаза, как у Микеланджело, то любой камень становится чем-то, что обычные люди не замечают. Только Микеланджело может подобно рентгеновскому лучу проникнуть в глубь камня, и тогда тот способен превратиться в Иисуса, превратиться в Будду.

Танка Теннен говорил: «Зачем нужны все эти статуи, если настоящий будда замерзает ночью? Вы вытолкали меня вон. И такая же история повторяется во всех религиях. Они выгоняют будду и поклоняются статуям Будды».

Сутра:

Когда Тенджику спросили о случае с Танкой, который сжег статую, тот ответил:

– Когда холодно, мы собираемся вокруг очага, где горит огонь.

Тенджику – это еще один мастер. Когда его спросили о статуе Будды, сожженной Танкой Тенненом, он ответил: «В этом нет ничего неправильного». Он не выразил это прямо, а просто сказал:

– Когда холодно, мы собираемся вокруг очага, где горит огонь.

– Прав он был или нет? – упорствовал монах.

– Когда жарко, мы сидим в бамбуковом лесу в долине, – ответил Тенджику.

Он не говорит, правильно это или неправильно, – таков подход Дзен: не выносить суждение, что правильно, а что неправильно, – он просто говорит: «Каждый Дзен-мастер ведет себя спонтанно. Когда жарко, он идет в тень бамбуковой рощи; когда холодно, жжет дерево». Он вообще не говорит о том, совершил ли Танка что-то неправильное. Он просто говорит: «Каждый, кто пробужден, действует спонтанно. Не найдя другого дерева, Танка Теннен взял деревянную статую Будды. В этом нет ничего неправильного. Когда холодно, нужен огонь, а когда жарко, нужна тень».

Дзен абсолютно естествен. Вы должны действовать в соответствии со своей природой, а ваш отклик должен возникать из вашей спонтанности.

На следующий день после сожжения статуи Танка Теннен отправился повидать Нанё, который когда-то был учеником Эно и Дзен-мастером императора. Когда Танка развернул свою циновку для дзадзен, Нанё сказал:

– Не нужно.

Это напоминает мне… Возможно, маленький Сиддхартха все еще здесь, а может быть, он уже уехал. Когда он впервые пришел сюда, много, много лет назад, это был маленький ребенок, совсем маленький, ему было, наверное, три или четыре года. Я отлично помню тот момент, когда он пришел ко мне.

Он принес маленький коврик и вошел так, как будто был взрослым. Может быть, Маниша вспомнит, она при этом присутствовала. Он развернул коврик, как это делают ученики Дзен, и прикоснулся к моим стопам. Все, кто были рядом, рассмеялись. Этот маленький мальчик вел себя совершенным образом, чего не ожидаешь от такого маленького ребенка. Он прикоснулся к моим стопам с глубокой благодарностью, грациозно, а затем сел на свой коврик.

Именно поэтому я назвал его Сиддхартха. Сиддхартха – это имя, которое Гаутаме Будде дал его отец. Оно так же прекрасно, как и имя «Будда». Оно означает «тот, кто прибыл»: Сиддхартха – «тот, кто нашел смысл, тот, кто нашел значение существования».

И как раз сейчас он был здесь почти месяц; не знаю, здесь ли он еще. На этот раз он приехал с подружкой, он стал совсем взрослым. Анандо сказал мне, что, когда спустя столько лет, он вошел в ворота, у него на глазах показались слезы. Должно быть, он вспомнил тот первый день, когда он пришел ко мне почти двадцать лет назад.

Это был такой прелестный ребенок… Его мать рассказывала мне: «Его очень трудно найти, потому что он уходит с кем угодно. У него такая крепкая дружба со всеми саньясинами», – а он был маленьким ребенком.

Он мог сказать любому: «Дай мне десять рупий. Я пойду в кино». Но он не только просил для себя. Если кому-то были нужны деньги, он брал деньги у других саньясинов и приносил этому человеку со словами: «Держи, но помни: как только они мне понадобятся… Вернешь, когда сможешь».

Поэтому люди спрашивали Сиддхартху: «Можешь раздобыть двадцать рупий?» И он тут же отправлялся на поиски. Вся коммуна была у него в друзьях, и никто не мог ему отказать; он был таким милым, таким невинным. Должно быть, эти слезы появились, когда он вспомнил свой первый день здесь.

И он по-прежнему невинен и очень самостоятелен. Его отец умер. Он учится актерскому мастерству в отличной школе искусств. Я был рад, когда узнал, что он учится актерскому мастерству. Актерам очень легко быть медитирующими, поскольку они всегда играют чью-то роль и поэтому могут ясно видеть, что это не их личность. Актер может стать Иисусом Христом в кинофильме, но он знает, что он – не Иисус Христос. Так что ему очень легко осознать, что его внешнее поведение не является его существом.

На мой взгляд, актерская игра – это одна из лучших профессий для медитирующих, поскольку она учит тому, что ваша личность каждый день может меняться. Актер переходит от одного фильма к другому. В одном фильме он один человек, в другом фильме – другой, в третьем – кто-то третий. И так постепенно, постепенно он начинает осознавать – если ему известно искусство осознавания – что все эти личности приходят и уходят. И, в конце концов, он может понять, что и его собственная личность – не что иное, как актерская игра, которой его научили родители, священники, политики и учителя.

Все эти люди создают вокруг вас определенную личность, которая не является вашим подлинным существом; она нужна просто для удобства. Из духовного существа они делают социальное существо. Социальное существо – это нечто заурядное. Ваше духовное существо огромно и безгранично.

На следующий день после сожжения статуи Танка Теннен отправился повидать Нанё, который когда-то был учеником Эно и Дзен-мастером императора.

Несомненно, это был очень значительный человек, Дзен-мастер императора.

Когда Танка развернул свою циновку для дзадзен, Нанё сказал:

– Не нужно.

«…Потому что циновку для дзадзен разворачивают только ученики, а ты уже мастер. Тебе не нужно этого делать».

Танка Теннен сделал это только из уважения, потому что этот человек, Нанё, был очень старым, мастером императора, а Танка Теннен был молод, хоть он и стал просветленным. Это восточная традиция – всегда с уважением относиться к старшим… потому что это было частью естественного развития. Если человек живет естественно, то точно так же, как к четырнадцати годам он достигает сексуальной зрелости, к сорока двум годам он может освободиться от сексуального, биологического рабства – если он живет очень естественно. А когда он выходит из-под власти биологии, ему становится очень легко выйти за пределы ума.

Согласно древним расчетам, к сорока девяти годам человек должен быть способен медитировать легко, без всяких усилий. При одном условии: если до этого он жил без подавляющих религий, богов и священников. Если он жил как простое, естественное человеческое существо, без запретов, без чувства вины, к сорока двум годам он выходит из-под власти биологии.

Ваш секс – это ваше рабство; биологическое рабство. Не боритесь с ним. Если вы будете с ним бороться, то не освободитесь даже к восьмидесяти, к девяноста годам. Вы не освободитесь от него никогда. Даже перед самой смертью ваша последняя мысль будет о сексе.

Было подсчитано, что каждый мужчина думает о сексе не реже одного раза в три минуты, а каждая женщина – не реже одного раза в семь минут. Именно из-за этого несоответствия мужчины кажутся более озабоченными сексом, чем женщины. Различие невелико: три минуты или семь минут – не такая уж большая разница. Мужчине нужно подождать всего четыре минуты. У женщины может болеть голова, за эти четыре минуты она примет пару таблеток аспирина и будет готова!

Ответственность за то, что вы продолжаете оставаться в рабстве у секса, лежит на ваших религиях, которые учат вас воздержанию. Воздержание ведет к извращению вашей природы. Я хочу, чтобы вы были абсолютно естественными: когда приходит время заниматься сексом, занимайтесь сексом. Тогда к сорока двум годам вы будете свободны от него, просто свободны, и вам не нужно будет прилагать никаких усилий для воздержания. Всякий раз, когда вы прилагаете какие-то усилия, вы действуете против природы. Природа не допускает никаких усилий; она хочет, чтобы вы полностью ей следовали, и тогда она сама все для вас делает. И к тому времени как вам исполняется сорок девять лет, вы становитесь действительно зрелыми – уже семь лет были неподвластны сексу.

Один из лучших писателей нашего столетия, Казандзакис, написавший «Грека Зорбу», написал также книгу об Иисусе «Последнее искушение». Иисусу было всего тридцать три года… И я согласен с Казандзакисом в том, что на кресте к нему пришло последнее искушение.

В тот жаркий летний день он висел на кресте. Вы думаете, он думал о Боге? Он начал грезить о Марии Магдалине, ему представлялось: «Наверное, если бы я жил по-другому, любил Марию Магдалину и не вовлекся во все это, я не висел бы сейчас на кресте…»

В «Последнем искушении» Казандзакис описывает все это видение. Из-за этого его отлучили от греческой православной церкви. Его книгу запретили во всем мире, потому что все христиане протестовали против нее: «Это уж слишком!» Когда был снят фильм, они повсюду устраивали демонстрации протеста. А Казандзакис, один из лучших писателей нашего века, жил в полной нищете и в страдании, поскольку церковь его осудила, изгнала.

Он уже умер, но совсем недавно моя саньясинка, Амрито, виделась с его женой, которая живет в Греции. Она спросила ее: «Вы хотите присоединиться к нашему саньясинскому движению?»

Та ответила: «Мне бы хотелось, но я боюсь. Я столько выстрадала из-за того, что страдал мой муж, из-за всеобщего осуждения – а ведь он не сделал ничего плохого».

Я полностью его поддерживаю; его понимание правильно. Совершенно естественно, чтобы человек в возрасте тридцати трех лет, повешенный на кресте, стал думать: «Боже! Что я наделал? Если бы я жил по-другому, с прекрасной женщиной, которая всегда хотела жить со мной… Я говорил ей: „Уходи! Ты – искушение, уходи прочь!“» В последнее мгновение это искушение должно было прийти к нему.

Я с полным основанием могу сказать, что Казандзакис прав. Для Иисуса было совершенно естественно вспомнить Марию Магдалину, одну из прекраснейших женщин, которую он отверг. Это отвержение было неестественным. И когда Господь не совершил чуда, Иисус, конечно, должен был подумать: «Мне следовало жениться, завести детей и жить обычной жизнью. Я напрасно ввязался в эту авантюру, объявив себя сыном Божьим; похоже, что Бога вообще не существует!» Шести часов на кресте достаточно, чтобы вернуть рассудок любому.

Сейчас европейская интеллигенция выступает за то, чтобы Казандзакис был вновь принят церковью, посмертно. Но церковь абсолютно непреклонна: этот человек не может считаться христианином, он нанес огромный вред образу Иисуса Христа.

С моей точки зрения он принес образу Иисуса Христа огромную пользу. Он говорит, что Иисус Христос не был извращенцем, он был нормальным человеком. Описав это видение, Казандзакис проявил к образу Иисуса Христа больше уважения, чем кто бы то ни было.

Его жена сказала: «Я просто боюсь. У вашего мастера постоянно возникают проблемы, он попадет в беду, а я слишком много выстрадала, и я стара, слишком стара. Мне бы очень хотелось, но я всю свою жизнь страдала из-за того, что мой муж написал „Грека Зорбу“, и церковь рассердилась. Потом он написал „Последнее искушение“, и весь мир стал протестовать, сжигать его книги – а теперь запрещают фильм».

Религия причинила столько вреда, что просто невероятно – и продолжает его причинять.

На Востоке, особенно в те времена, когда религии не были организованными, когда религия была личным делом каждого, люди были очень естественными и приходили к безбрачию естественным путем. Когда безбрачие наступает естественно, оно обладает совершенно иным качеством. Нет ни подавления, ни сексуальных снов, ни вопросов. И к пятидесяти годам…

В Индии возраст пятьдесят лет называют «готовностью к уходу в лес» – ванпраштой. К тому времени, как вам исполнится пятьдесят лет, ваши дети закончат школы, колледжи, университеты; теперь они позаботятся о вашем деле, а вы можете отправиться в лес.