Просветление – путешествие без начала и конца. Последний цикл бесед Ошо

Поэтому бедные страны все больше и больше становятся католическими, все больше и больше становятся христианскими. Однако на самом Западе христианство теряет свое влияние. Церковь посещают не более двадцати пяти процентов населения. Семьдесят пять процентов людей совершенно разочарованы. Эти двадцать пять процентов в большинстве своем – женщины, и они ходят в церковь по особой причине: это единственное место, где можно посплетничать, встретиться с другими женщинами, посмотреть, кто лучше одет, у кого лучше шуба, у кого лучше украшения, у кого лучше автомобиль. Церковь – это единственный клуб, куда допускают женщин. Все остальные клубы – для мальчишек, где состарившиеся мальчишки разговаривают о женщинах, но самих женщин не пускают.

Даже на вечеринках, после того как закончится ужин, женщины удаляются в отдельное помещение и оставляют мальчишек одних. Мальчишки будут пить, кричать, драться и нести всякую чушь, которую они не могут произнести в присутствии женщин, так как им немного неловко. И поэтому женщины удаляются. И это хорошо, поскольку женщинам тоже есть о чем посплетничать: кто в кого влюбился. Пусть мальчишки занимаются своим делом; состарившиеся девчонки будут заниматься своим.

Церковь – единственное место, в котором все религии позволяют женщинам собираться вместе; на все прочие общественные собрания они не допускаются. Женщины не могут быть членами многих организаций, многих клубов; все эти организации ориентированы на мужчин. Пространство женщины, ее территория – это дом. Ей приходится ограничиваться пределами этой территории. Поэтому церковь была и остается единственной отдушиной; женщины ждут воскресенья.

Так что эти двадцать пять процентов – женщины. Возможно, в них также входят некоторые мужчины, которые боятся отпускать своих жен одних, и некоторые мужчины, которые ходят в церковь, чтобы найти себе новую подружку. Но это не имеет никакого отношения к религии.

Д. Т. Судзуки появился на Западе с новым подходом к жизни. Людям он понравился, потому что это был очень образованный человек, очень ученый, и он открыл западному уму совершенно новую концепцию религии. Но она так и осталась концепцией, рассуждением; глубже этого она не пошла.

Нечто подобное произошло в Китае. До того как в Китае появился Бодхидхарма, Китай уже был обращен в буддизм. Бодхидхарма пришел туда четырнадцать столетий назад, однако философия и религия Гаутамы Будды проникла в Китай две тысячи лет назад – за шестьсот лет до того, как туда пришел Бодхидхарма. За эти шестьсот лет схоласты обратили в буддизм весь Китай.

В те дни обратить всю страну было легко. Нужно было просто обратить императора, и тогда обращенными оказывались весь его двор, вся армия и вся бюрократия. А когда император со всей своей бюрократией, армией и всеми так называемыми мудрецами императорского двора становились обращенными, народные массы просто следовали за ними.

Народные массы никогда ничего не решали сами. Они просто смотрели на тех людей, которые провозглашали себя великими – по власти, по уму, по богатству. Если эти люди становились обращенными, народные массы просто следовали за ними.

И вот, за эти шестьсот лет в Китай приходили тысячи буддистских ученых-схоластов, которые обратили Китай – императоров, правителей. Но, тем не менее, это еще не было подлинным посланием Гаутамы Будды. Хотя Китай и стал буддистским, будда еще не появился.

Бодхидхарма был послан своим мастером; им была женщина. Она сказала: «Схоласты подготовили путь, теперь отправляйся ты. Ты там чрезвычайно нужен». Бодхидхарма был первым буддой, пришедшим в Китай, и он принес совершенно другое понимание – не понимание ума, а понимание не-ума.

Запад полностью готов для манифеста Дзен. Интеллектуально, Д. Т. Судзуки, Алан Уотс и многие другие – мы будем говорить о каждом из них – подготовили дорогу. Теперь нужен только Бодхидхарма, Гаутама Будда или Махакашьяпа, кто-то, чей Дзен – не одна лишь философия, а подлинное переживание «не-Я», подлинное переживание погружения в небытие.

И, погрузившись в небытие, вы удивитесь тому, что бояться нечего. Это ваш истинный дом. Теперь вы можете праздновать, потому что нет ничего большего, чем эта тайна. Это небытие открывает все двери. Пока вы ограничены своим «Я», само представление об отдельности от Существования заставляет вас страдать.

Вам нужно найти способы, а эти способы легко найти лишь тогда, когда есть кто-то, кто уже прошел по пути, кто знает, что небытие – это не что-то пустое. Исчезая, вы на самом деле не исчезаете, вы становитесь Целым. Если смотреть отсюда, это выглядит так, как будто вы исчезаете; если смотреть оттуда, это выглядит так, как будто вы становитесь Целым. Спросите у капли росы.

Я уже рассказывал вам о Кабире…

Когда он впервые погрузился в небытие, он тут же написал прекрасное стихотворение, в котором есть такая строка: «Капля росы упала в океан». Его стихи очень красивы:

«Херат херат хей сахи, райя кабир херайя» – «О, мой друг, мой возлюбленный, я отправился на поиски себя, но случилось что-то странное. Вместо того чтобы найти себя, я исчез точно так же, как капля росы исчезает в океане».

«Бунд самани самунд мен со кат хери джайи» – «Капля росы исчезла в океане. Как теперь снова найти ее?»

Это было его первым переживанием. Потом он стал все больше и больше осознавать океан и совершенно забыл о капле. Перед смертью он позвал своего сына Камала. Несомненно, Кабир выбрал для него правильное имя. «Камал» означает «чудо» – и сын Кабира действительно был чудом. Кабир позвал Камала и сказал ему:

– Вскоре я собираюсь покинуть свое тело. Прежде, чем я уйду, ты должен исправить одно из моих стихотворений. Лишь небольшое изменение…

Я написал: «Бунд самани самунд мен» – «Капля росы погрузилась в океан». Ты должен это изменить. Просто поменяй местами слова: «Самунд самана бунд мен» – «Океан исчез в капле росы» – потому что теперь я вижу это с другой стороны.

Мое первое переживание было на этом берегу; а сейчас я говорю с дальнего берега, оттуда. Теперь я знаю, что капля не падала в океан; это океан упал в каплю.

Камал ответил:

– Я с самого начала сомневался в этой строке. Я могу показать тебе свою версию.

И он показал Кабиру свой вариант записи этого стиха – в нем эта строка была вычеркнута.

Кабир сказал:

– Ты поистине камал. Ты – чудо. Ты понял это раньше меня.

И они вычеркнули строку.

Камал ответил:

– Я с самого начала подозревал, что это – заявление новичка, первое заявление, которое делает человек в момент встречи с небытием. Но когда он становится небытием, это утверждение оказывается совершенно неправильным. И поэтому теперь, когда перед самой смертью ты одумался, я могу порадоваться, что ты больше не новичок, ты стал частью Целого.

И он записал новую строку: «Океан упал в каплю росы».

Я уже говорил вам, что Кабир назвал своего единственного сына Камалом, «чудом», потому что этот юноша, несомненно, был необычным человеком. В некоторых ситуациях на него сердился даже сам Кабир, потому что тот задавал вопросы, на которые даже Кабир не мог ответить. И это всегда происходило в присутствии тысяч последователей Кабира. Его единственный сын вставал и заставлял отца чувствовать себя неловко, поскольку тот был не в состоянии ответить на вопрос.

Однажды Кабир очень разозлился – должно быть, это еще до его просветления – и сказал Камалу: «Буда ванш Камал ка» – «Мой род заканчивается на мне, Камал!»

Говоря «мой род», он имел в виду то, что люди Дзен называют своим наследием, своей линией преемственности, своими мастерами. Они имеют в виду не родителей.

Кабир сказал:

– Мой род заканчивается на мне. Я не могу тебе доверять.

Камал ответил:

– Если ты не можешь доверять мне, то не можешь доверять и самому себе. Но поскольку этой фразой ты от меня отрекся, я не останусь в твоем доме. Я построю рядом с ним маленькую хижину, так чтобы, когда легковерные люди придут к тебе, а потом отправятся обратно домой, я мог развеять навязанные им убеждения.

И он обосновался прямо напротив дома Кабира, и поскольку все знали, что он – сын Кабира, то, прежде чем уйти от Кабира, люди заходили отдать дань уважения также и его сыну.

Даже император царства Варанаси был приверженцем Кабира. Кабир был бедным человеком, ткачом. Как-то раз император Варанаси, который уже несколько дней не встречал Камала, – а император приходил послушать Кабира почти каждый день и заметил, что Камал отсутствует, – спросил Кабира:

– Где Камал?

Кабир ответил:

– Это грустная история. Я просто как-то рассердился и сказал ему, что мой род заканчивается на мне, а он тут же ушел прочь, сказав: «Если твой род заканчивается на тебе, я больше не принадлежу твоему роду». Он живет отдельно, прямо напротив моего дома, и смущает моих учеников. Он – моя головная боль! Он ушел из дома, и поэтому я даже не могу ничего сказать. Он постоянно находится там.

Император Каши[4] сказал:

– Я могу пойти и поговорить с ним, но какие у вас с ним проблемы?

Кабир ответил:

– Тысячи проблем. Люди приносят деньги, алмазы, изумруды и всевозможные ценности, а поскольку мне ничего этого не нужно, я от всего отказываюсь. А он сидит рядом со мной и говорит им: «Хорошо, если он отказывается, давайте все это мне. Как бы то ни было, нехорошо, что вы пришли с подношением и уходите отвергнутыми. Преподнесите все это мне».

И вот, я отказываюсь, а он собирает. Я говорю ему, что это неправильно, но он отвечает: «Думай о себе. Я сам знаю, что правильно и что неправильно. Не указывай мне! Я не твой ученик, я твой сын».

Тогда император сказал:

– Не волнуйся, я пойду и во всем разберусь.

Он принес с собой огромный бриллиант и сказал Камалу:

– Я принес этот самый дорогой в стране бриллиант в качестве подношения тебе.

Камал ответил:

– Ты можешь вставить его в бамбуковую крышу моей хижины. Если никто его не унесет, он останется там. Иногда я буду видеть, что мою хижину украшает самый драгоценный камень. У меня здесь не так уж много украшений.

Император подумал: «Похоже, Кабир прав: его сын очень умный и хитрый. Он не берет камень, но говорит мне: „Просто оставь его там. Если никто его не унесет, я буду им любоваться“. А когда я уйду, он, конечно, заберет его». После этого император целую неделю не приходил.

Через неделю он пришел и спросил Камала:

– Где тот бриллиант?

Камал ответил:

– Если только его никто взял, он должен быть на крыше. Ты сам его там оставил, так что легко сможешь его найти. У меня не было возможности взглянуть на него. Я смотрю внутрь, а твой бриллиант – снаружи.

Император сказал:

– Отлично! – а затем посмотрел на крышу и обнаружил алмаз точно в том месте, куда он его поместил.

Позже он сказал Кабиру:

– Ты пал жертвой недоразумения. Твой сын – настоящее чудо. Я думал, что он меня обманывает, но он даже не взглянул на бриллиант, не говоря уж о том, чтобы к нему прикоснуться. Он сказал мне: «Если его кто-то и взял, я об этом не знаю, потому что я смотрю внутрь. Его может взять кто угодно. В моей хижине нет двери, ее никто не охраняет. А мне иногда бывает нужно пойти к Гангу, чтобы помыться, – любой может его взять. Поэтому, если бриллиант еще там, ты его найдешь». И я его нашел, он был там. Камал даже не взглянул на него. Поэтому ты ошибаешься. Твое представление, что его интересует богатство, совершенно ошибочно.

В конце концов, Кабиру пришлось прийти к хижине и сказать Камалу:

– Прости меня, возвращайся. Я был неправ. Ты просто пытался проверить меня: рассержусь я или нет – и я, конечно, рассердился. Я думал, что в тебе говорит жадность.

Камал ответил:

– Я твоя плоть и кровь, самый твой костный мозг. Как ты мог даже подумать, что я могу быть жадным? Ты разозлился и разоблачил сам себя: оказалось, что все твои поучения не злиться, не жадничать были лишь поверхностными.

Какое тебе дело, если я что-то беру; почему тебя это интересует? Должно быть, в тебе есть жадность. И так же, как на поверхность вышел гнев, твоя жадность тоже в любой момент может выйти наружу. Если бы в тебе не было жадности, ты просто был бы свидетелем тому, что Камал берет подношения, вот и все. Это дело Камала – заботиться о своей собственной жизни; это не твое дело. Я не твой ученик. Я сам себе мастер.

Кабир глубоко задумался и согласился с Камалом:

– Пожалуй, ты прав. Моя озабоченность и мой гнев по поводу того, что ты собираешь деньги, говорят о моей жадности, а не о твоей, демонстрируют мой гнев, а не твой. И ты ушел с такой радостью, прикоснувшись к моим стопам и сказав: «Если ты утверждаешь, что твой род заканчивается на тебе, тогда с меня начнется новый род, сразу после тебя».

Так Камал вернулся в семью. Он был преемником Кабира, и он был гораздо более выдающимся человеком, гораздо более осознающим, бдительным, гораздо более понимающим. Но странное дело: помнят не его, а Кабира. После Кабира осталась организованная религия – Кабир Пант, «Путь Кабира». После Камала не осталось ничего. Он никогда не создавал себе никаких последователей. Хотя его слушали сотни людей, он оставался лишь другом. Он помогал людям, делился с ними своим светом, но никогда не давал никаких практик, никаких заповедей, никаких принципов, которым нужно было бы следовать.

Стоит вам познать медитацию, и вам больше не нужно ни за кем следовать. Ваши глаза открыты, и ваш собственный свет указывает вам путь; и все правильное и хорошее происходит без вашего выбора. Не то что вы это делаете, вы просто не можете поступать иначе.

На протяжении шестисот лет буддизм в Китае был не более чем интеллектуальным упражнением, хорошей гимнастикой. Однако Бодхидхарма, придя в Китай, изменил все представление о Дзен. Люди говорили о Дзен как о еще одной философии, что совершенно неверно; как о еще одной религии, что тоже неверно. Дзен – это бунт против ума, а все ваши религии и философии принадлежат уму.

Это единственный бунт против ума, против «Я», единственный бунт, уничтожающий все границы, которые держат вас в заключении, и совершающий квантовый скачок в небытие. Но это небытие очень живое. Это жизнь, это существование. Это не гипотеза. И когда вы совершаете этот прыжок, первым переживанием становится ваше исчезновение. А окончательным переживанием будет то, что вы стали Целым.

Несколько вопросов…

Первый вопрос:

Почему так много мыслящих людей на Западе занялись изучением Дзен?

Они ощущают огромный вакуум и хотят его заполнить. С вакуумом жить невозможно. Вакуум пуст, и из-за этой пустоты жизнь становится грустной, серьезной.

До сих пор все религии заполняли ваш вакуум ложью. Сейчас эта ложь разоблачена. Многое для ее разоблачения сделала наука. Кроме того, гигантскую работу по разоблачению всей этой лжи, предлагаемой религиями, проделали великие медитирующие, мистики со всего мира.

Современное человечество находится в странном положении: старое потерпело крах, оказалось обманом, а новое еще не появилось. Поэтому существует разрыв, промежуток, и западная интеллигенция пытается найти что-то, что не окажется новой ложью, не будет просто утешением, но преобразит вас, совершит глубокие изменения в самом вашем существе.

Несомненно, Дзен – это правильный подход к жизни, высшая истина. Без веры во что бы то ни было, не становясь последователем или верующим, вы просто входите в свое собственное внутреннее пространство и попадаете в безграничное небытие Целого. Но это то же самое небытие, из которого вы появились и в которое снова возвращаетесь.

И когда источник и конечная цель станут единым целым, наступит величайшее празднование. В этом праздновании не будет вас, но в нем будет участвовать все существование. Деревья будут разбрасывать цветы, птицы будут петь песни, и все океаны и реки будут веселиться.

В то мгновение, когда ваше сердце растворяется в сердце Вселенной, все существование становится вашим домом. Именно тогда происходит Дзен. В результате этого растворения во Вселенной вы возвращаетесь к первоначальному источнику – свежему, вечному, безвременному, всеобъемлющему. Единственное, что нужно, – это свобода от «Я». В этом вся суть Дзен.

Вы слышали о разных свободах: о политической, психологической, экономической свободе – существует много видов свободы. Но высшая свобода – это Дзен, свобода от самого себя. Это не нужно принимать на веру, это необходимо пережить на собственном опыте. Только в таком случае вы познаете. Это вкус. Кто-нибудь может рассказать вам, что сахар сладкий, но если вы его не пробовали, вы слышите слово «сладкий», но не понимаете, что это такое. Единственный способ – это заставить вас съесть что-нибудь сладкое.

Функция мастера в Дзен – заставить вас пережить небытие, или, иными словами, привести вас к вашему собственному небытию. Мастер придумывает методы, а когда они становятся старыми и привычными, отбрасывает их и находит новые методы, новые способы.

Но прошло целых двадцать пять веков с того момента, когда Гаутама Будда без единого слова передал Махакашьяпе цветок лотоса, а затем объявил всем собравшимся ученикам: «То, что я смог сказать, я сказал вам. То, что я сказать не смог, – как бы мне ни хотелось, но это просто невозможно, – я передаю Махакашьяпе». Цветок лотоса был всего лишь символом: пока вы не раскроетесь подобно тому, как цветок лотоса раскрывается под ранним утренним солнцем, когда капли росы жемчужинами сияют на лотосовых листьях… Это безмолвная передача светильника. Ничего не сказано.

Махакашьяпа впервые приблизился к Будде, принял цветок, прикоснулся к его стопам, отошел обратно и молча уселся под своим деревом. Махакашьяпа – первый патриарх Дзен. Таким образом, линия Дзен, семья Дзен, – это ответвление, безмолвное ответвление буддизма. Люди Дзен любят Гаутаму Будду, потому что Дзен фактически начался с его исчезновением. Он передал его Махакашьяпе, а затем уже сам Махакашьяпа должен был найти людей, которым он мог бы его передать.

И с того момента на протяжении двадцати пяти веков Дзен передавался без каких-либо условных средств, без какого-либо языка, от мастера к ученику, от того, кто вернулся домой, тому, кто еще скитается и не может найти дорогу.

Мастер действует как друг. Он держит вас за руку и выводит на правильный путь, он помогает вам открыть глаза, помогает выйти за пределы ума. Именно тогда открывается ваш «третий глаз», и вы начинаете смотреть внутрь. Как только вы начали смотреть внутрь, работа мастера завершена. Теперь все в ваших руках.

Вы можете пересечь этот маленький промежуток между вашим умом и не-умом за единое мгновение величайшей интенсивности и настойчивости. Или можете преодолевать его медленно, нерешительно, останавливаясь, страшась того, что вы теряете контроль разума, теряете индивидуальность, что все границы исчезают. Что вы делаете? Вы можете задуматься: «Возможно, это приведет к полному краху; возможно, ты не сможешь вернуть себе свой рассудок. И кто знает, что может случиться дальше? Все исчезает…»

Если вы уделяете слишком много внимания тому, что исчезает, вы можете остановиться из-за страха. Мастер все время фокусирует ваш ум на том, что происходит, а не на том, что исчезает. Он все время заставляет вас обращать внимание на блаженство, на безмолвие, которое на вас нисходит. Наблюдайте этот покой, наблюдайте эту радость, наблюдайте этот экстаз. Он все время делает акцент на том, что происходит, а не на том, что исчезает, – беспокойство, разочарование, тревога, тоска, он не позволяет вам даже обращать на них внимание. Не стоит хранить то, что исчезает. Просто продолжайте наблюдать за тем, что появляется из небытия.

Таким образом вы набираетесь храбрости, становитесь отважнее. Вы знаете, что не случится ничего плохого. С каждым дюймом движения происходят все более замечательные вещи. И, наконец, когда вы входите в самый источник, в центр своего существа, на вас изливается вся Вселенная, в точности как сказал перед смертью Кабир: «Целый океан упал в каплю росы».

После того как вы испытали это блаженство, этот экстаз, это божественное опьянение, какое вам дело до индивидуальности? Какое вам дело до «Я»? Что дало вам это «Я», кроме беспокойства, кроме ада? А это небытие такое чистое, безграничное. Впервые вы нашли бесконечность, вечность, и все тайны Существования вдруг открыли перед вами свои двери. И они продолжают открываться… дверь за дверью…

Этому путешествию нет конца, это бесконечное паломничество. Вы все время прибываете, прибываете и прибываете, но никогда не прибудете. С каждым мгновением вы все глубже погружаетесь в блаженство, в экстаз, в истину, и предела этому нет.

Манифест Дзен абсолютно необходим, потому что все старые религии разваливаются на части, и, прежде чем они развалятся и человечество окончательно спятит, Дзен нужно как можно шире распространить по всей земле. Нужно построить новый дом, прежде чем разрушится старый.

И на этот раз не совершайте ту же ошибку. Вы жили в доме, которого не было, поэтому вы страдали от дождя, зимы, солнца – ведь этот дом существовал лишь в воображении. На этот раз действительно войдите в свой подлинный дом, а не в какой-то искусственный храм, не в какую-то искусственную религию. Войдите в свое собственное существование. Зачем постоянно быть копией под копирку?

Сейчас очень ценное время. Вы родились в очень удачный момент, когда старое перестало быть пригодным, потеряло свою нерушимость, когда старое просто окружает вас, потому что вам не хватает храбрости выйти из этой тюрьмы. Ведь двери открыты – по сути, никаких дверей никогда и не было, потому что дом, в котором вы живете, полностью воображаемый. Ваши боги – плод воображения, ваши священники – плод воображения, ваши священные писания – плод воображения.

На этот раз не повторяйте ту же ошибку. На этот раз человечество должно совершить квантовый скачок от старой прогнившей лжи к свежей, вечно свежей истине.

Это манифест Дзен.

Второй вопрос:

Д. Т. Судзуки, человек, познакомивший западную интеллигенцию с Дзен, сказал: «Дзен нужно хватать голыми руками, без перчаток».

Не мог бы ты это прокомментировать?

Его высказывание прекрасно с точки зрения разума. Вы должны схватить Дзен голыми руками, без перчаток. Он имеет в виду, что вы должны войти в мир Дзен без всяких убеждений, без гарантий безопасности, без перчаток. Вы должны войти в Дзен с голыми руками, обнаженными.

Но, тем не менее, его высказывание остается интеллектуальным. Он не был ни мастером Дзен, ни даже человеком Дзен. Если бы он был мастером Дзен, он не мог бы этого сказать. Мастер Дзен не может сказать, что Дзен нужно хватать. Вопрос не в том, чтобы схватить Дзен. Это старый язык ума, «завоевания природы». Только теперь речь идет о завоевании Дзен.

Дзен – это ваша реальность. Кого вы собираетесь хватать? Кого вы собираетесь завоевывать? Вы и есть Дзен.

И что он подразумевает под «голыми руками»? Руками туда не дотянуться, будь они голыми или в перчатках. Руки символизируют движение вовне, они всегда направлены наружу. Все ваши органы чувств открыты наружу, они все экстраверты. Ваши уши слышат звук, который приходит снаружи; глаза видят цвета, свет, который приходит снаружи, рука все время хватает то, что снаружи. Ни один из ваших органов чувств не может достичь внутреннего. Для внутреннего имеется другая чувствительность, «третий глаз». Рук там нет.

Прямо между вашими двумя бровями, точно посередине, расположено место, из которого можно смотреть внутрь. Когда вы с закрытыми глазами пытаетесь посмотреть внутрь, устремляетесь к своему центру, вы всегда затрагиваете «третий глаз». Поскольку он веками не открывался, он просто забыл, как открываться. Поэтому ежедневная медитация… и однажды вы неожиданно обнаружите, что этот глаз открылся, и весь путь свободен и ясен. Вам осталось просто пройти в центр.

Теперь никаких рук нет, и вопроса о завоевании не возникает. Это сама ваша сущность. Само представление о том, что Дзен нужно схватить, создает двойственность: вы – человек, который собирается схватить Дзен, а Дзен – это нечто отличное от вас. Это порождает двойственность. Именно это позволяет мне ясно понять, является человек просто интеллектуалом, или у него есть опыт. У меня есть свой безошибочный критерий, позволяющий распознать, что человек говорит лишь из ума. Каким бы умным ни был Д. Т. Судзуки, я говорю вам, что он не мастер; он все еще живет в двойственности.

Ум двойствен, он всегда разделяет все на полярные противоположности: завоеватель и завоевываемое, наблюдатель и наблюдаемое, объект и субъект, день и ночь. Он все время разделяет неделимое. День неотделим от ночи, рождение неотделимо от смерти. Это одна энергия. Но ум постоянно разделяет все на полярности, на противоположности. В Существовании нет ничего противоположного; все противоречия только кажущиеся. Глубоко внутри все противоречия сходятся воедино.