“Nomen mysticum” («Имя тайное»)

Неизвестно, что бы произошло, если бы на помощь не пришёл кастелян – он сделал шаг вперёд и, заслонив княгиню, положил руку на эфес сабли.

– Моё! – повторила старуха, обеими руками переломив палку, словно судейский жезл. Кастелян выхватил из ножен клинок. Лицо старухи исказилось, подбородок затрясся, бессмысленные глаза закатились, она попятилась назад и упала в высокую траву.

– Уйдём, уйдём, – умоляюще прошептала Катажина. Кастелян левой рукой сжал правую ладонь княгини, правой обнял за талию и повёл прочь. Эльжбета, боясь отстать, семенила рядом.

– Моё! – за спиной в третий раз каркнула нищенка, погрозив иссохшим, костлявым, но страшным в своём безобразном бессилии кулаком, в котором были зажаты обломки. Славута почувствовал, как спутница теряет равновесие, и, ускорив шаг, почти вынес Катажину из ворот погоста, где их ожидала ни о чём не подозревавшая Эльжбета.

– Ваша милость, что случилось? – захлопотала она вокруг княгини. – Вам стало плохо?

– Всё хорошо, всё пройдет… – Катажина с видимым облегчением опёрлась на плечо придворной дамы и сделала несколько шагов, но вскоре силы окончательно покинули Катажину – её дыхание стало прерывистым, она опустилась на траву и неожиданно разрыдалась. Кастелян, не зная, что делать, подал руку спутнице, однако княгиня и бросила на собеседника холодный уничижающий взгляд. Краска досады отразилась на щёках – она, княгиня Радзивилл, сестра короля Польского и великого князя Литовского, вторая дама Речи Посполитой, позволила себе раскиснуть перед каким-то безвестным шарачком, да ещё в присутствии придворной дамы.

Решительным движением княгиня отстранила кастеляна.

– Прошу не забываться, пан Славута.

Кастелян, сжав губы, сделал шаг назад и застыл в холодно-почтительной позе.

Гордыня, на мгновение затопившая разум, схлынула, как сходит вода при отливе – и Катажина вновь почувствовала себя слабой и одинокой женщиной. Да гори огнём все титулы, короны, гербы, если рядом простого человеческого понимания.

– Да что случилось? – не унималась Эльжбета. – Пан Славута, я побуду с княгиней, а вы отправляйтесь за каретой и лекарем…

– Ничего не надо… – Катажина ослабила шнуровку на вороте платья. – Просто та старуха… она напугала меня…

– Какая старуха? – Эльжбета склонилась над княгиней.

– Та нищая старуха… – выдохнула из себя Катажина. – На кладбище…

– Какая старуха? – переспросила Эльжбета, после чего перевела удивлённый взгляд на кастеляна.

– Разве вы её не встретили? – спросил Славута.

– Никого не было.

Княгиня и кастелян обменялись взглядом, после чего Катажина, опираясь на руку кастеляна, поднялась с травы.

– Пан Славута, проводите нас до костёла. А потом ступайте.

– Вы уверены? Я могу подождать.

– Нет, нет, мы придём сами.

Через Слуцкую браму спутники вошли в местечко, где их пути разошлись: Славута повернул направо, к церкви Святой Троицы, Катажина и Эльжбета – налево, к костёлу Святого Миколая Чудотворца.

Людей на утренней мессе было немного. Войдя в костёл, княгиня преклонила колени, перекрестилась, прошептала: “In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen”[], и заняв место не возле алтаря, как обыкновенно, а поодаль, в левом нефе.

Ксёндз читал: “Sanctus, Sanctus, Sanctus Dominus Deus Sabaoth Pleni sunt caeli et terra gloria tua. Hosanna in excelsis. Benedictus qui venit in nomine Domini. Hosanna in excelsis” [10]. Облачённые в белые одежды мальчики, стоявшие возле алтаря, звонили в колокольчики, подавая знак, когда миряне должны встать на колени. Ещё один плебан кропил прихожан святой водой.

Княгиня подошла к подсвечнику, на который установила семь свечей – в память о своих детях, покинувших этот мир.

Из всех детей Катажины в живых оставались только самые младшие дети от обоих браков – Теофилия Людовика, ставшая княгиней Любомирской, да Кароль Станислав Радзивилл, князь на Несвиже и Олыке, ординат несвижский.

Тридцать лет назад на свет появился её первенец, плод греховной любви с князем Дмитрием Вишневецким. Несмотря на то, что рождение ребёнка произошло всего месяц спустя после венчания Катажины с князем Владиславом Домиником Заславским-Острожским, супруг признал своё отцовство. Ребёнок при крещении был наречён Александром Янушем. Затем в браке родилась дочь Теофилия Людвика. Казалось, семейному счастью юной княгини ничто не угрожает – однако после рождения дочери князь Владислав Доминик неожиданно скончался.

Брак со вторым мужем князем Михаилом Казимиром Радзивиллом принёс семерых детей. Вначале родился здоровый Николай Франциск, затем – слабоумный Богуслав Кристоф. Трое других детей – Текла Адела, Ян и Людовик – умерли во младенчестве. Наконец, родились сыновья Ежи Юзеф и Кароль Станислав.

Ещё двадцать лет казалось, что род князей Заславских и несвижская ветвь Радзивиллов дали достаточно молодых отростков. Однако судьба решила иначе: вначале скончался болезненный Богуслав Кристоф, спустя год – Николай Франциск, затем из Острога пришла весть о смерти Владислава Доминика. А три года спустя крипта несвижского костёла Тела Господня приняла бездыханное тело Ежи Юзефа…

Огоньки свечей трепетали, словно стараясь оторваться и вознестись куда-то вверх. Уже смолкли звуки органа, стали расходиться прихожане, а княгиня, не двигаясь, стояла на коленях – её дрожащие губы беззвучно двигались, но глаза оставались сухими.

Наконец Катажина сотворила крёстное знамение и, никем не узнанная, в сопровождении пани Эльжбеты покинула костёл.

Глава VII. Алая шёлковая накидка

В замке Катажина спросила, вернулся ли кастелян – Славута уже находился в библиотеке, где слушал доклады войта и эконома. При виде княгини паны склонили головы в поклоне. Катажина, ответив на приветствие коротким кивком, опустилась в кресло.

Четыре года назад Славута, сославшись на занятость, отказался от поста эконома, сохранив за собой должности возного и кастеляна. После некоторых колебаний Катажина по рекомендации кастеляна назначила на освободившуюся должность престарелого шляхтича Мартина Гротовского, более похожего на святого отшельника, чем на эконома. Тем не менее, княгине ни разу не пришлось сожалеть о сделанном выборе – этот седой благообразный старец крепко держал в своих цепких руках всех арендаторов Мирского графства.

– Куплено железа пять слитков, всего сто двадцать фунтов. Расход железа: слесарю Слуцкому слиток весом в три фунта на лужение замков. Кузнецам Даниле и Зурке для ремонта круглой печи и дымохода – пять фунтов. Прочие слитки сложены в склад. За вставку стёкол стекольщику Дмуховскому и Мальке Гиршу выдано двадцать грошей. Гончару Дзядзичке за кувшины, иную утварь для кухни выдано сорок грошей. Маляру Турецкому за покрас ограды погоста выдано пятнадцать грошей. На цагельне в Бирбаше готова партия кирпича, нужно шесть подвод. И в Свержене готова известь.

Славута, заложив руки за спину, расхаживал вдоль стены.

– Пошли подводы вначале в Свержень, затем в Бирбашу. Новая черепица готова?

– Пока нет.

– Пошли в Карпову Луку, поторопи их. Что ещё?

– От молдавского господаря пришёл обоз с вином. Всего сорок восемь бочек.

– Половину оставить здесь, остальное отправить в Несвиж.

Эконом на секунду замялся. Кастелян остановился и с прищуром посмотрел на докладчика.

– Что ещё?

– Одна бочка пустая. Дно протекло. Возчики божатся, что сами не знают, как это случилось.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.