Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

«Почему мы привлекли к этому делу военных? – уже оказавшись в отставке, объясняет Н. С. Хрущев. – Высказывались соображения, что если мы решим задержать Берию и провести следствие, то не вызовет ли Берия чекистов, нашу охрану, которая была подчинена ему, и не прикажет ли нас самих изолировать? Мы совершенно были бы бессильны, потому что в Кремле находилось довольно большое количество вооруженных и подготовленных людей. Поэтому и решено было привлечь военных» (цит. по: Лаврентий Берия. С. 9).

«В эти часы в Москву входили танки Таманской дивизии – по Киевскому шоссе, Дорогомиловской улице, через Бородинский мост. На Смоленской площади они свернули налево, на Садовое кольцо, и далее – к центру. К стратегическим точкам города» (Ю. Жуков. С. 491).

30

Обращает на себя внимание последовательность, с какой на следующий день после ареста Л. П. Берии расположены фамилии в этом перечне.

31

2–7 июня.

32

А. А. Фадеев.

33

Слова Фадеева: «Слишком много денег. У писателей слишком много денег. Я об этом написал записку в ЦК. Надо умерить и подрезать доходы», – вызвали негодование Леонида Леонова, председательствовавшего в то время в Литфонде: «У кого много денег? У тебя – да. Но если они тебя мучают – отдай их в какой-нибудь детдом или, наконец, просто в Литфонд на ссуды писателям. Но ведь другие-то – я это знаю по Литфонду – писатели живут, еле-еле сводя концы с концами. Сколько у нас еще нищеты? Что это за жест? По Толстому получается, Алексею Константиновичу: «мы вчера осетра с трудом съели».

Пересказывая этот заочный диалог двух классиков, Корнелий Зелинский не удержался, впрочем, от язвительного реального комментария: «А ты, брат, как председатель Литфонда, вымахал себе двухэтажную собственную дачу из фондовых материалов по казенной цене и на участке Литфонда. Вот какой был ты председатель. Да что себе. Еще и дочери на том же участке отдельную дачу построил. Дочерям квартиру отдал, а новую, пятикомнатную, получил для себя, с женой» (К. Зелинский // Минувшее, 5. С. 99–100).

См. также рассказ А. Беляева о жалобах Л. Леонова (22–27 мая 1967 года) на свое скудное материальное положение (Коммерсантъ-Власть, 28 сентября 2009).

34

См. письма А. Фадеева от 23 мая (в соавторстве с А. Сурковым), 25 августа, 11 сентября, 14 сентября, 19 октября. «В связи с этими записками, – рассказывает Фадеев в письме Владимиру Ермилову от 4 мая 1956 года, – я просился тогда на прием к тт. Хрущеву и Маленкову. Но мне на это не ответили, и я не был принят. Тов. Поспелов – со слов Суркова – был „обеспокоен“ тем, „не показываю“ ли я эти записки писателям и не объединяю ли их таким образом на платформе, вызванной моей „депрессией“ в связи с моим, известным тебе заболеванием» (А. Фадеев. Письма и документы. С. 212).

35

Как вспоминает Л. М. Каганович, «во время сентябрьского Пленума ЦК в перерыве между заседаниями Пленума, в комнате отдыха, где обычно происходил обмен мнениями членов Президиума по тем или иным вопросам, Маленков неожиданно для всех сказал: „Я предлагаю избрать на этом Пленуме Хрущева Первым секретарем ЦК“.

Я говорю „неожиданно“, потому что о постановке такого важного вопроса обычно предварительно осведомляли. Когда я потом спросил Маленкова, почему он не сказал никому об этом предложении, он мне сказал: перед самым открытием Пленума ЦК к нему подошел Булганин и настойчиво предложил ему внести на Пленуме предложение об избрании Хрущева Первым секретарем ЦК. „Иначе, – сказал Булганин, – я сам внесу это предложение“. „Подумав, что Булганин тут действует не в одиночку, я, – сказал Маленков, – решил внести это предложение“. На совещании Булганин первый с энтузиазмом воскликнул: „Давайте решать!“ Остальные сдержанно согласились и не потому, конечно, что, как нынче могут сказать, боялись возразить, а просто потому, что если выбирать Первого секретаря, то тогда другой кандидатуры не было – так сложилось» (Л. Каганович. С. 564).

36

Как видим, Анатолия Софронова, возглавлявшего «русскую партию», в списке «рабочих» секретарей правления ССП уже нет. См. 16 октября.

37

«Роман Леонова „Русский лес“ оказался тусклым, витиеватым и безжизненным», – записывает в дневник Корней Чуковский (К. Чуковский. Т. 13. С. 156).

38

Речь идет о танцевальной программе «Мир и Дружба» по мотивам произведений разных народов.

39

Михаил Кедров в 1946–1955 годы – главный режиссер МХАТа, Алла Тарасова в 1951–1955 годы – директор этого театра.

40

Дневниковая запись Александра Довженко от 2 февраля 1954 года:

«Всё, что я узнал о суде над ним, о его уничтожении и о содержании обвинительного заключения, <…> всё настолько отвратительно и мерзостно, настолько преступно и так патологически-мерзко, что дальше уже некуда. <…>

Как же так случилось, что на самом наивысшем этаже нашего здания нового мира завелась аморальная, недопустимая гадость? Что же тогда мы собой представляем? Кто мы? Почему это стало возможным? Что делать? Стыдиться, возмущаться, презирать? Саркастически качать головами? И т. д. и т. п.? Правая рука большого <человека> на протяжении почти двух десятков лет была рукой мелкого мерзавца, садиста и хама. Вот трагедия! Вот что заводится за высокими непроветриваемыми стенами. Тысячи агентов-дармоедов, расставленных по улицам и везде, где надо и не надо, на протяжении двадцати лет охраняли предателя родины, партии… Что это? Кому же теперь клясться в верности?

<…> Будьте вы прокляты, предатели жестокие, авантюристы» (А. Довженко. С. 709; пер. с укр.).

41

«<…> Настоящее название, уничтоженное редакцией, „Гнилой зуб“ <…>» (Л. Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. С. 625). Одновременность этих публикаций в «Литературной газете» дала повод Александру Раскину для эпиграммы:

Не день сегодня, а феерия!Ликует публика московская.Открылся ГУМ, закрылся Берия,И напечатана Чуковская (Там же).

42

Узнав об этом в декабре 1962 года, Александр Твардовский, – как записывает в дневник Владимир Лакшин, – «был очень раздражен <…> ему кажется, что это помешает „Теркину на том свете“, скомпрометирует его.

Дементьев склонил Александра Трифоновича на публичный ответ С. Юрасову, но я уговорил его не без труда – воздержаться от печатания ответа в журнале. Пусть идет где-то в собрании сочинений, а нам не следует терять лицо и выступать в духе мелких пропагандистов» (В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева. С. 96).

43

Это письмо было написано и отправлено после многоступенчатых согласований с правлением ССП СССР, Секретариатом и Президиумом ЦК КПСС.

44

Высшая мера наказания, т. е. смертная казнь.

45

«Шолохов вышел из редколлегии „Нового мира“ и в сущности только потому, что предложил куски из 2-ой книги „Поднятой целины“, а А. Т., прочитав их, сказал ему: „Да-а, первая книга была получше…“» (А. Кондратович. Новомирский дневник. С. 45).

46

И. В. Мейерхольд (1905–1981) – дочь и ученица репрессированного и к тому времени еще не реабилитированного В. Э. Мейерхольда, жена Меркурьева.

47

Лауреатом Нобелевской премии в 1954 году стал американский прозаик Эрнест Хемингуэй, в 1955 году – исландский прозаик, поэт и драматург Халлдор Лакснесс, в 1956 году – испанский поэт Хуан Хименес.

48

Правильно: М. Лифшиц.

49

Это письмо, – 24 марта сказано в докладной записке Отдела науки и культуры ЦК КПСС, – «дезориентирует молодежь – читателей газеты» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 211).

50

Решением Государственной закупочной комиссии, – вспоминает Биргер, – «<…> с выставки купили две работы. Один пейзаж и этот самый мой портрет. <…>

Потом с этого портрета репродукцию выпустили, потом он поехал на международную выставку в Бухарест, и я сразу, прямо с выставки был принят в члены Союза. Вдруг я как-то оказался подающим надежды молодым художником» (М. Киселев, Б. Шумяцкий. С. 66).

51

В Ленинграде.

52

Теперь их имена напрочь забыты. Произведения Ц. Галсанова, Л. Коробова и даже четырежды лауреата Сталинской премии Н. Вирты не переиздаются. Что же касается А. Сурова, то он памятен разве лишь по сонету-эпиграмме Эммануила Казакевича:

Суровый Суров не любил евреев,Где только мог, их всюду обижал.За что его не уважал Фадеев,Который тоже их не обожал.Но вышло так: сей главный из злодеевОднажды в чем-то где-то не дожал,И Бубеннов, насилие содеяв,За ним вдогонку с вилкой побежал.Певец «Березы» в жопу драматургу,Как будто иудею Эренбургу,Фамильное вонзает серебро…Но, следуя традициям привычным,Лишь как конфликт хорошего с отличнымВсе это расценило партбюро…(Вариант см.: 323 эпиграммы. С. 68).

53

Н. Вирта восстановлен в СП СССР в 1956 г., А. Суров – только в 1982 г.

54

«<…> Любопытные страницы, где лени и стали <т. е. ритуальных упоминаний Ленина и Сталина> нет и в помине», – 21 апреля комментирует в письме Ольге Фрейденберг эту публикацию автор (Б. Пастернак. Т. 10. С. 38).

55

Сомневаясь в возможности прижизненной публикации романа, Б. Пастернак 16 апреля особо отмечает в письме сестре О. М. Фрейденберг, что «слова „Доктор Живаго“ оттиснуты на современной странице, запятнаны им!» (Б. Пастернак. Т. 10. С. 25).

56

«Разумеется, – защищая эту публикацию от нападок В. Ермилова, 3 июня высказывается в своем дневнике Сергей Дмитриев, – стихи последние Пастернака довольно слабые, и есть в них образы поэзии субъективной. Но почему же Пастернак должен писать и думать, как Сурков или Твардовский? Ответа нет. Стереть всякую поэтическую индивидуальность, что ли, нужно? Поэзия Суркова и Твардовского действительно ближе одна другой, нежели поэзии Пастернака. Но почему ближе? Потому что Сурков и Твардовский в меньшей мере поэты, нежели стихотворные публицисты. А Пастернак – поэт: он чувствует мир, природу, людей, переживания по-своему и по-своему их в определенной своей системе образов дает. Ермилову и ему подобным поэзии не нужно. Нужна политическая публицистика в стихотворной форме. Могут быть поэты, удовлетворяющие такой нужде. И великие поэты. Например, Маяковский. Но почему все поэты должны быть Маяковскими, да и могут ли они им стать?» (Отечественная история. 1999. № 6. С. 124).

Сам же Б. Пастернак 2 сентября написал М. Баранович: «<…> То, что написал обо мне весной Ермилов, ни капли не обидело меня. Со своей точки зрения он совершенно прав, становясь на его место, я с ним согласен» (Б. Пастернак. Т. 10. С. 49).

57

Стихотворение «Рассвет» будет впервые опубликовано в московском альманахе «День поэзии 1956».

58

На самом деле все десять («Весенняя распутица», «Белая ночь», «Март», «Лето в городе», «Ветер», «Хмель», «Бабье лето», «Разлука», «Свиданье», «Свадьба»). Ошибка памяти Огнева объясняется, по-видимому, тем, что восемь других стихотворений Пастернака были напечатаны тоже в «Знамени», но в сентябрьском номере за 1956 год.

59

Андрей Турков в биографии Твардовского пересказывает отклики первых слушателей и читателей поэмы: «Читала я, – вспоминала С. Караганова, заведовавшая в журнале отделом поэзии, – чувствуя холодок по спине, невольно оглядываясь на запертую дверь комнаты. Мне было страшно… Сталин умер меньше года назад».

«„Интересно – оторвут ему за это голову?“ – бормотал Николай Асеев, слушая, как автор читает поэму собравшимся в редакции, хотя и сам подтвердил: „Что до того света, то всё совершенно верно – я давно на нем живу“» (А. Турков. Твардовский. С. 199).

60

«<…> средне беллетристическое, газетно-злободневное произведение, давшее название целому периоду нашей истории» (Р. Орлова, Л. Копелев. С. 13).

61

См., например, реплику Хрущева на заседании Президиума ЦК КПСС 25 апреля 1963 года: «<…> понятие о какой-то оттепели – это ловко этот „жулик“ подбросил, Эренбург <…>».

62

Полуслучайно встретившись с Анной Ахматовой 7 июля, Константин Федин излагает в дневнике ее осмотрительную трактовку ленинградских событий:

«Все это рисуется ею совсем не так, как передается сплетниками: беда, конечно, в том, что негодники английские студенты, перед к<о>т<о>рыми Зощенко сказал свое неуклюжее слово, по приезде в Лондон расписали в газетах и раздули его выступление как бог знает что… <Зощ>енко затем выступил на собрании ленинград<ских> писателей, желая, по-видимому, оправдаться, и с ним случилась истерика… Вряд ли он избудет теперь свое несчастье…» (Константин Федин и его современники. Т. 1. С. 49–50).

63

Уйдя в запой, А. Твардовский на этом заседании отсутствовал. И, как подчеркнул Александр Фадеев в процитированном выше письме М. И. Твардовской, «никакие формальные отговорки не могут снять нехорошего впечатления, произведенного отсутствием Саши. Если бы он был в больнице, все-таки было бы понятней, почему он не может быть на секретариате. Но надо сказать, что на эту сторону дела никто не педалировал, если не считать того, что один из секретарей поставил вопрос Сергею Сергеевичу <Смирнову>, во время речи последнего, почему же отсутствует редактор, и когда С. С. ответил, что „болен“, потребовал расшифровать, чем болен. Потом уже никто к этой теме не возвращался. Первый секретарь сказал: „Не пришел, потому что в результате общественной критики понял, что ему либо придется отступать, либо встать против мнения такой инстанции, которой он обязан подчиняться“» (А. Фадеев. Письма и документы. С. 331).

64

Как отмечено в докладной записке Отдела науки и культуры ЦК КПСС от 21 ноября, «с резким осуждением поэмы Твардовского выступили писатели Катаев, Сурков, Федин, Симонов и секретари ЦК КПСС» (цит. по: Р. Романова. Александр Твардовский. С. 436). Их-то годы спустя Твардовский и винил: «<…> не будь квалифицированной интерпретации Суркова и др. – эта штука могла быть опубликована, ее бы читали и похваливали те же идейно-выдержанные вурдалаки, которые запретили ее (предварительно сняв для себя копийку). Распространенность вещи в списках, по-видимому, огромная: письма из разных мест, изустные свидетельства и т. п.» (А. Твардовский. Дневник. С. 239).

65

По сведениям В. Огрызко, первоначально секретарь ЦК КПСС П. Н. Поспелов рекомендовал назначить на этот пост Владимира Ермилова. См. об этом же дневниковую запись К. Чуковского от 13 июня.

Стоит внимания, что кандидатура Ермилова как преемника Твардовского возникнет еще один раз спустя 9 лет (см. 23 марта 1963 г.).

66

«В „Новом мире“ («Отречемся от „Нового мира“»), – 7 августа пишет Марку Азадовскому Юлиан Оксман, – остается Дементьев, кот<ор>ый, наконец, поднял веки и отмежевался от Твардовского. Главным редактором намечался Друзин <…>» (М. Азадовский – Ю. Оксман. Переписка. С. 362).

67

Исаак Эммануилович Бабель расстрелян в Бутырской тюрьме в ночь на 27 января 1940 года.

68

Л. Ю. Брик.

69

Н. Петров – постановщик, А. Тышлер – художник, Р. Щедрин – автор музыки к этому спектаклю.

70

Запись в дневнике Корнея Чуковского от 15 декабря: «Весь город говорит о столкновении Эренбурга и Шолохова, говорившего в черносотенном духе» (К. Чуковский. Дневник. С. 179).

71

Позже радиостанция изменила свое название на «Радио „Свобода“».

72

Свои пожелания делегатам съезда по «Радио „Освобождение“» направили также Джон Дос Пассос, Торнтон Уайлдер и Эптон Синклер.

73

Владимир Померанцев и Михаил Лифшиц не названы прямо, но именно они прежде всего имелись в виду.

74

«Только что вернулся со Съезда, – записывает в дневник Корней Чуковский 15 декабря. – Впечатление – ужасное. Это не литературный Съезд, но антилитературный съезд» (К. Чуковский. Дневник. С. 179).

Ср. с дневниковой записью Юрия Нагибина:

«И само действо съезда, от которого хочется отмыться. Ужасающая ложь почти тысячи человек, которые вовсе не сговаривались между собой. Благородная седина, устало-бурый лик, грудной голос и низкая (за такое секут публично) ложь Федина. А серебряно-седой, чуть гипертонизированный, ровно румяный Фадеев – и ложь, утратившая у него даже способность самообновления; страшный петрушка Шолохов, гангстер Симонов и бледно-потный уголовник Грибачев. Вот уж вспомнишь гоголевское: ни одного лица, кругом какие-то страшные свиные рыла» (Ю. Нагибин. С. 86–87).

75

«Скучные мертвые доклады, особенно духовно лысого Герасимова по кинодраматургии», – комментирует Александр Довженко (А. Довженко. С. 725).

76

«Съезд, – в тот же день записал в дневник Евгений Шварц, – встал, встречая его, – и не без основания. Он чуть ли не лучший писатель из всех, что собрались на съезд. Да попросту говоря – лучший» (Е. Шварц. Живу беспокойно… С. 426).

Представим, однако, точку зрения Вениамина Каверина: «Это – ложь. Встали – не все. Оставшиеся сидеть и были те, кто впоследствии основал «Литературную Москву» и поддержал Солженицына, когда он обратился со своим знаменитым письмом к Четвертому съезду» (В. Каверин. Эпилог, 343).

77

«Грубовато, но довольно здраво прозвучал выпад Шолохова против Симонова – мне особенно приятный, ибо я Симонова в его любой ипостаси считаю бездарным», – сообщил Варлам Шаламов в письме к Аркадию Добровольскому от 23 января 1953 года (В. Шаламов. Собрание сочинений. Т. 6. С. 105).

78

«<…> Почти все выступавшие осуждали речь Шолохова – и Ф. В. Гладков, и М. Турсун-Заде, и В. Ермилов, и С. Антонов, и К. А. Федин, и А. А. Фадеев, и Б. С. Рюриков, и К. М. Симонов, и А. А. Сурков. Для меня было непонятно такое единодушие, не понимаю его и теперь» (И. Эренбург. Люди, годы, жизнь. Т. 3. С. 365).

79

Елена Благинина тогда же откликнулась на речь Шолохова эпиграммой:

Тебе в молчании влюбленномВнимал народ, дохнуть не смел.Но ты на этот раз не Доном,А мелкой речкой прошумел (Книжное обозрение, 20 октября 1989 года).

80

Предысторию выступления Федора Гладкова раскрывает запись в дневнике Корнея Чуковского от 29 апреля 1957 года: «Он, по его словам, не готовился к съезду и не думал выступать на нем. Но позвонил Суслов: „вы должны дать Шолохову отпор“. Он выступил, страшно волнуясь. На следующее утро ему позвонили: „вашим выступлением вполне удовлетворены, вы должны провести последнее заседание…“

– И сказать речь?

– Непременно.

Это его и доконало, по его словам. После его выступления против Шолохова он стал получать десятки анонимных писем – ругательных и угрожающих. – „Ты против Шолохова, значит, ты – за жидов, и мы тебя уничтожим!“

Говоря это, Гладков весь дрожит, по щекам текут у него слезы – и кажется, что он в предсмертной прострации.

– После съезда я потерял всякую охоту (и способность) писать. Ну его к черту» (К. Чуковский. Дневник. С. 262).

«Поздней ночью на 28 декабря, – в тот же день Гладков пожаловался заведующему Отделом науки и культуры ЦК КПСС А. М. Румянцеву, – писатель Бубеннов М. позвонил мне по телефону и грубо бросил мне фразу, что я возглавляю борьбу космополитов против русских писателей, что русские писатели не простят мне выступления на съезде против Шолохова. Я не придал бы значения выходке Бубеннова (кстати пьяного), но перед этим звонил неизвестный человек с таким же черносотенным (антисемитским) наскоком. Очень прошу обратить внимание на этот симптоматический факт» (цит. по: В. Огрызко. Советский литературный генералитет. С. 535).

81

«Перед съездом и во время съезда писателей, – вспоминает Александр Фадеев в письме Владимиру Ермилову от 4 мая 1956 года, – нас несколько раз вызывали с партийными членами секретариата, которые перед лицом тт. Суслова и Поспелова всячески дискредитировали и осуждали меня – при поддержке со стороны секретарей ЦК.

Меня старался защищать – не в смысле позиции моей, а лично, так сказать, – один лишь Поликарпов. На этих встречах сказали, что никаких председателей не будет, что первым секретарем будет Сурков, который, по словам т. Суслова, „зря скромничает“ и „недооценивает“ свои силы. Меня фактически не поняли, изнасиловали в смысле вхождения в новое руководство и связали дисциплиной» (А. Фадеев. Письма и документы. С. 213–214).

82

«Единственное, что приятно: не будет во главе пропитого Горького с малой буквы – Фадеева, – комментирует Александр Довженко. – Второе – возвращается в правление Поликарпов, человек честный, умный и морально чистый» (А. Довженко. С. 725).

83

Имеется в виду Георгий Максимилианович Маленков. Робеспьера звали Максимилиан.

84

Л. Сергеева. С. 49.

85

«Леня Чертков был главным заводилой и стержнем этой поэтической компании, – подтверждает Людмила Сергеева. – Он учился в Библиотечном институте, но больше всего времени проводил в Ленинке, в ее спецхране, в архивах, в походах по букинистам. Борис Слуцкий называл Черткова „архивным юношей“. Леня вместе с Андреем Сергеевым почти ежедневно обходили центральные букинистические магазины – выискивали там дореволюционные поэтические сокровища. Андрей Сергеев вспоминал о Черткове: „Благодаря ему мансарда оперировала такими редкостями, как Нарбут, Ходасевич, Вагинов, Оцуп, Нельдихен, Леонид Лавров, Заболоцкий, протообэриут Аким Нахимов, ботаник Х (Чертков быстро раскрыл псевдоним: Чаянов“)» (Л. Сергеева. С. 52).

86

Эта книга будет подвергнута разносной критике на совещании молодых литераторов Ленинграда 27 ноября 1955 года. «Тут недалеко и до „Нового мира“, и до той померанцевской линии, которая естественно потерпела полное осуждение. Нельзя сбиваться на сплошное отрицание всего положительного», – заметил А. Решетов. А Ю. Помозов обратил внимание на то, что «тягостное впечатление создается после прочтения его книги. Его герои живут мелкими страстишками, в рассказах почти не чувствуется примет нашего времени – времени великих свершений нашего народа, которое, собственно, и породило володинских героев» (М. Золотоносов. Гадюшник. С. 368).

87

Восстановлен в Союзе писателей СССР в 1959 году.

88

Посмертно восстановлен в СП СССР в 1956 году.

89

Посмертно восстановлен в СП СССР в 1956 году.

90

Выделено К. Чуковским.

91

Речь о Г. М. Маленкове.

92

Т. е. государственного переворота, по аналогии с тем, какой привел к власти Наполеона Бонапарта.

93

«Когда я слушала эти письма, – вспоминает Раиса Орлова, – мне было страшно и стыдно. Стыдно за партию и за себя, ведь прежде я считала это клеветническими слухами, отмахивалась от них или пыталась опровергать. Но после каждого письма уходила я с чувством облегчения и надежды: это партия сама очищалась от скверны» (Р. Орлова, Л. Копелев. С. 23–24).

94

В. С. Кружков – заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС.

95

См. о нем в дневниковой записи Корнея Чуковского от 8 мая 1959 года: «Умер Еголин – законченный негодяй, подхалим и – при этом бездарный дурак. Находясь на руководящей работе в ЦК, он, пользуясь своим служебным положением, пролез в редакторы Чехова, Ушинского, Некрасова – и эта синекура давала ему огромные деньги, – редактируя (номинально!) Чехова, он заработал на его сочинениях больше, чем заработал на них Чехов. Он преследовал меня с упорством идиота. Он сопровождал Жданова во время его позорного похода против Ахматовой и Зощенко – и выступал в Питере в роли младшего палача – и все это я понял не сразу, мне даже мерещилось в нем что-то добродушное, только года два назад я постиг, что он беспросветная сволочь» (К. Чуковский. Т. 13. С. 288).