Полная версия
Последний Иерусалимский дневник
«Всё, что мне вдруг является мысленно…»
Всё, что мне вдруг является мысленно,от чего и смешно мне, и страшно,никогда я не выражу письменнои не выскажу вслух бесшабашно.«Прошу понять, прошу прощения…»
Прошу понять, прошу прощения,что по душевной мутной темения прекратил с людьми общениеи стыну в тянущемся времени.«Я мыслитель очень небольшой;…»
Я мыслитель очень небольшой;в мире всё загадочно и чудно,но во что-то верить всей душойс возрастом уже довольно трудно.«Поскольку жизнь весьма причудлива…»
Поскольку жизнь весьма причудлива,крута, как опытная блядь,не стоит вязко и занудливоеё зигзаги вычислять.«Я хорошо живу, наверно…»
Я хорошо живу, наверно:небритый, дряхлый и чудак;что дальше будет очень скверно,всё не поверю я никак.«Ни фанфары, ни литавры…»
Ни фанфары, ни литаврыпуть мой не сопровождали —видно, ждут на небе лаврыи подобие медали.«Когда вполне достиг развития…»
Когда вполне достиг развитиядуховный мой материал,я первородный грех соитиявесьма охотно повторял.«Слабо светят фонари…»
Слабо светят фонари,давит грусть недужная,темнота во мне внутригуще, чем наружная.«Так уже близко расставание…»
Так уже близко расставаниес уютной участью земной,что нарастает расстояниемежду живущими и мной.«Поток ушедших очень густ…»
Поток ушедших очень густ.И без надежд на воскрешение.Любимых родственников куст —моё по жизни утешение.«Иллюзий нет, увяли ожидания…»
Иллюзий нет, увяли ожидания,мечтаний дух давно уже зачах;но славно, что в сезоне доживанияне думаешь о прошлых мелочах.«Ежели кого раздумье точит…»
Ежели кого раздумье точит,есть весьма известная граница:думать может каждый всё, что хочет,но не стоит мыслями делиться.«Сливаются тела, умы и души…»
Сливаются тела, умы и души,играют струны творческого духа,и, праздник этот вовсе не обрушив,с косой в руке является старуха.«Давно несёт меня течение;…»
Давно несёт меня течение;года для ереси не те,но тяжко мне увеличениесомнений в Божьей правоте.«Слава непоседливому херу!..»
Слава непоседливому херу!Нынче понимаю я вполне,сколько женщин делали карьеру,нежно возлегая на спине.«Прапредки нам оставили в наследство…»
Прапредки нам оставили в наследство —за что их каждый день благословляю,то болеутоляющее средство,которым я печали разбавляю.«Боюсь, не ждёт меня хвала…»
Боюсь, не ждёт меня хвалаот тех, кто сменит нас,а современников хуламне похуй и сейчас.«Кремлёвским гостем буду я навряд ли…»
Кремлёвским гостем буду я навряд ли,что надо как удачу понимать,а то пришлось бы мне различной падлеизгаженную руку пожимать.«Когда с годами меркнет свет…»
Когда с годами меркнет свети глуше жизни тон,полезен дружеский советоставить выебон.«Мне симпатична точка зрения…»
Мне симпатична точка зрения,давно усвоенная мной,что жизнь моя – лишь предварениепока невнятной, но иной.«Люблю я свет прозрачный утренний…»
Люблю я свет прозрачный утренний,который льётся на кровать,но осуждаю голос внутренний,бормочущий «пора вставать».«Зимний воздух пахнет сыростью…»
Зимний воздух пахнет сыростью,ошалело дует ветер;чьей-то жалостью и милостьюмы живём ещё на свете.«Мне хорошо в уюте здешнем…»
Мне хорошо в уюте здешнем,ношу я стоптанные тапочки,а что творится в мире внешнем,признаться честно, мне до лампочки.«Из гущи разных сновидений…»
Из гущи разных сновиденийодно я помню до сих пор:мне длинный список заблужденийчитает жирный прокурор.«Родились мы у очень разных женщин…»
Родились мы у очень разных женщин,росли в тени разнящихся идей,а личностей повсюду много меньше,чем общее количество людей.«Нисколько я не буревестник…»
Нисколько я не буревестник,но страх не стих…А злобный этот век – ровесниквнучат моих.«Всего сильней люблю беспутные…»
Всего сильней люблю беспутныечасы куренья одинокого,а мысли, шалые и смутные,всегда кишат во мне и около.«Игра печали, гнева, упований…»
Игра печали, гнева, упований —идёт у всех, то бурная, то плавная;мелодия моих переживанийничью не повторяет – это главное.«Стихов моих огромный корпус…»
Стихов моих огромный корпус,на прочий мусор не похожий,охотно выставлю на конкурсхерни, забавной и расхожей.«С таким количеством смертей…»
С таким количеством смертейидёт столпотворение —боюсь, в аду среди чертейзаметно изнурение.«Старость верит в медицину…»
Старость верит в медицину,сотворившую вакцину;мрём теперь не от ковида,а от собственного вида.«Я жил без пафоса и шума…»
Я жил без пафоса и шума,я на задворках ошивался,подобно всем о Боге думали всем подобно ошибался.«Я сижу в замечательной клетке…»
Я сижу в замечательной клетке,где решётка – мои убеждения,а мои неизвестные предкивидят это, копя осуждения.«От нас уходят наши старики…»
От нас уходят наши старики,напрасны и забота, и лечение;но долго ещё смерти вопрекине тает их душевное свечение.«Забавны дряхлости приметы…»
Забавны дряхлости приметы:круг интересов и желанийнастолько сузился, что нетуо них уже и поминаний.«Поживши в лагерном бараке…»
Поживши в лагерном бараке,с меня изрядно сбившем спесь,теперь я знаю: в душном мракепросветы есть, и воздух есть.«Ничьих церквей не прихожанин…»
Ничьих церквей не прихожанин,а в том числе – и синагоги,я незаметный горожанин,из лагеря унёсший ноги.«Чему я мог бы научить?…»
Чему я мог бы научить?Я сам обучен очень плохо,а чтобы к жизни приручить,меня херачила эпоха.«Чуждаясь вязкой и кипучей…»
Чуждаясь вязкой и кипучейвеликой нужности труда,я уповал в судьбе на случай,со мной случавшийся всегда.«Воспитан я довольно хорошо…»
Воспитан я довольно хорошо,но мысли мои пакостны и едки;в кого же я характером пошёл?Смеются в небесах немые предки.«Очень много в России замученных…»
Очень много в России замученных,чьи останки неведомо где,и несчётно количество ссученных,всю страну содержащих в узде.«Творец не обещал нам возвращение…»
Творец не обещал нам возвращениев сей мир, который сильно перегружен,но у меня окрепло ощущение,что новые края не будут хуже.«Мне кажется – порой уверен даже…»
Мне кажется – порой уверен даже,что делается силой очень грознойи нету ничего на свете гаже,чем делавшийся властью жук навозный.«В той тишине и пустоте…»
В той тишине и пустоте,откуда мысли и слова,всё напрочь чуждо суете,и всё не дважды два.«Смирившись со всеми потерями…»
Смирившись со всеми потерями,увидел я с возрастом ясно,что были простые тетери мы,и много теряли напрасно.«Живу я только настоящим…»
Живу я только настоящимбез опасения и дрожи,умру я пьющим и курящим,зато прекрасно век я прожил.«По райскому гуляя парку…»
По райскому гуляя парку,из ада выгнанный чуть ранее,скручу я дивную цигаркуиз листьев с дерева познания.«Что судить пытаюсь объективно…»
Что судить пытаюсь объективно —вся моя гражданская активность;но когда мне что-нибудь противно,я свою теряю объективность.«Всему на белом свете есть предел…»
Всему на белом свете есть предел,хотя его границы нам не видно;забвение – наш истинный удел,и это иногда весьма обидно.«Я много очень думал этим вечером…»
Я много очень думал этим вечером —о близких людях, вирусе и риске;а так как, в общем, делать было нечего,то я себе плеснул немного виски.«Хвала приятней, чем хула…»
Хвала приятней, чем хула,но слышу я довольно тонко,и мне сомнительна хвалаот несомненного подонка.«Люблю любой ночной мой сон…»
Люблю любой ночной мой сон,в нём вовсе нет распутных ню:дневным раздумьям в унисонплетёт он бурную херню.«Блуждая по райскому лугу…»
Блуждая по райскому лугумеж зарослей дивных растений,я встречу, быть может, подругу…Но будем тогда мы лишь тени.«Из бестолкового придурка…»
Из бестолкового придурка,дела с которым – смех и горе,не выйдет даже мелкий урка,не говоря уже о воре.«В числе опасных жизненных шагов…»
В числе опасных жизненных шагов —пишу стихи без фиговых я листиков;не знаю о количестве врагов,но множество имеется завистников.«Умён я менее, чем более…»
Умён я менее, чем более,но чувство твёрдое не мнимо:Творцу забавно своеволие,а вольномыслие – любимо.«Стихи – занятие несложное…»
Стихи – занятие несложное,за то и любит их народ;я из пустого лью в порожнее,а после лью наоборот.«Светившийся почти что святостью…»
Светившийся почти что святостьюскопил изрядный капитал,поскольку веру с вороватостьювесьма успешно сочетал.«Во мне заложены послойно…»
Во мне заложены послойнозаветы греков и еврейство:жить неприметно и достойно —вполне моё эпикурейство.«Уже я разумом усталым…»
Уже я разумом усталымне верю в общий путь к добру,таким вот умственно отсталымя и помру.«Весьма печален мой недуг…»
Весьма печален мой недуг:меня облапил мерзкий хмырь,склероз явился – подлый друг,теперь по жизни поводырь.«Увы, я смертное создание…»
Увы, я смертное создание,и я терплю годов остуду:сейчас я хуже, чем я ранее,но много лучше, чем я буду.«А думать если трезво и общо…»
А думать если трезво и общо,то в жизни на последнем рубежесужается понятие «ещё»,и ширится уплывшее «уже».«Достаточно и выпивки, и хлеба…»
Достаточно и выпивки, и хлеба,и книжек про любовные соития,но вечно заволакивают небокакие-то приблудные события.«Живу я, крепко затаясь…»
Живу я, крепко затаясь,моя обитель мной любима,и времени густая грязьпотоком шумным льётся мимо.«Во мне заметно одряхление…»
Во мне заметно одряхление —да, век мой прожит;но женской задницы явлениеменя тревожит.«С людьми, которыми горжусь…»
С людьми, которыми горжусь,с кем дружно пил в былые дни,теперь за стол я не сажусь —уже давно ушли они.«Не знаю, стоит ли кичиться…»
Не знаю, стоит ли кичиться,что не был в общем хороводе;лежит сомнения горчицапочти на каждом бутерброде.«Потом ухватят душу черти…»
Потом ухватят душу черти,но только я ведь жив пока ещё,ничуть не думаю о смертии симпатичен окружающим.«Надежд у нас в душе – весьма избыточно…»
Надежд у нас в душе – весьма избыточно,мечтания роятся в нас, как тени,и все они обычно – о несбыточном,о том же – кинофильмы сновидений.«Высоких мыслей гул высокий…»
Высоких мыслей гул высокийко мне доносится из книжек,но жизни низменные сокипока что мне гораздо ближе.«Судьба рисует траектории…»
Судьба рисует траектории,несхожие между собой,и оставляет след в истории,кто не смиряется с судьбой.«На небе – ни одной звезды;…»
На небе – ни одной звезды;курю, кайфуя;мне хорошо, что без уздытеперь живу я.«Есть страны, обречённые судьбой…»
Есть страны, обречённые судьбой,безжалостной к имеющимся жителям,на тот организованный разбой,который учиняется властителем.«Идёт годов неслышный счёт…»
Идёт годов неслышный счёт,струится в жилах кровь живая,и жизнь волнует и влечёт,весьма к концу ослабевая.«Усердно слушая и глядя…»
Усердно слушая и глядя,по мимике, словам и жестамлегко понять, что этот дядяотменно мыслит задним местом.«Мы свою не улучшим породу…»
Мы свою не улучшим породу,бесполезны мечты и попытки,но на краткое время свободувсё же дарят спиртные напитки.«В моём оставленном отечестве…»
В моём оставленном отечестве,в его немыслимой огромностископилось нынче столько нечисти,что страшен дух её духовности.«Сейчас, когда кругом такие дылды…»
Сейчас, когда кругом такие дылдыи геев необузданный помёт,я ближнего охотно полюбил бы,но он меня неправильно поймёт.«Верю я, что вновь раскучерявится…»
Верю я, что вновь раскучерявитсясолнце у вселенной на боку,и распутно шалая красавицаподмигнёт хромому старику.«Душою не преподаватель…»
Душою не преподаватель,тем более – не педагог,я просто тихий обыватель,не выходящий за порог.«Бог явно сейчас в меланхолии…»
Бог явно сейчас в меланхолии —обрыдло земное кино:ведь то, что мы только что поняли,Ему было ясно давно.«Сейчас в Москве стоять бы мне…»
Сейчас в Москве стоять бы мнев густой толпе, кричащей гневно,а в этой крохотной странетепло, уютно и душевно.«Я грамотен, но плохо образован…»
Я грамотен, но плохо образован —давно мне это стало очевидно;ну, словом, я вполне цивилизован,и только за невежество обидно.«Пока что варит мысли голова…»
Пока что варит мысли головаи не болит нигде и ничего,и зубы безупречны – тридцать два,но только своего – ни одного.«О старости ничуть я не горюю…»
О старости ничуть я не горюю,повадка моя жизненная – верная,и рюмку поднимаю я вторую —за то, чтоб остальные шли, как первая.«Чужим стихом разбудоражен…»
Чужим стихом разбудораженя так бываю иногда,что из моих душевных скважинтечёт солёная вода.«Чтоб жизнь текла благообразно…»
Чтоб жизнь текла благообразнои чтобы в ней был дух соблазна,не надо числить как убыткирасход на крепкие напитки.«На старости прекрасна эта участь…»
На старости прекрасна эта участь:ничуть не беспокоя никого,никоим вожделением не мучась,плыть по теченью срока своего.«Бег лет уже сейчас изрядно быстрый…»
Бег лет уже сейчас изрядно быстрый,кончается вода в моём колодце,и если скорбный дух у оптимистабывает, то такой и вознесётся.«Нам жить дано до полного износа…»
Нам жить дано до полного износа,о чём жалеть – банально и привычно,а пить или не пить – тут нет вопроса,решает это каждый самолично.«Неразличимый образ предка…»
Неразличимый образ предкамне часто в голову является:он осуждаем был нередкоза то, что был шутник и пьяница.«Утратил я с годами основание…»
Утратил я с годами основаниек чему-то побуждать себя невнятно,никчёмное моё существованиевполне мне симпатично и приятно.«Много чего мы посеяли…»
Много чего мы посеяли —грустно теперь и смешно:сеяли мы во спасение,но ничего не взошло.«Во мне сюжеты не шевелятся…»
Во мне сюжеты не шевелятся,герой не скачет на толпу,моя мыслительная мельницатолчёт лишь мелкую крупу.«Восхищённый прогрессом могучим…»
Восхищённый прогрессом могучим,я слежу за явлением этим:мир технически – круче и круче,и безумнее с каждым столетием.«У жизни есть таинственная сложность…»
У жизни есть таинственная сложность,но верю, что родится дарование,которое, осилив невозможность,нарушит этой тайны обаяние.«Все титулы, чины, посты и звания…»
Все титулы, чины, посты и звания,все знаки почитания и доблестейрастлительно влияют на сознание,обманывая мнимостью способностей.«Всегда силёнки были средние…»
Всегда силёнки были средние —не вырос я в богатыря,а нынче – силы-то последние,их неохота тратить зря.«Все самые весомые итоги…»
Все самые весомые итоги,жестокие порой, как прутья стали,мы видим, когда мы уже убогии жить уже болезненно устали.«От лет тюремных, в памяти живых…»
От лет тюремных, в памяти живых,одно осталось чувство ярче многих:я не люблю собак сторожевых,особенно – улыбчивых двуногих.«У любого больничного здания…»
У любого больничного здания,даже в самом из них показушном,атмосфера немого страданиярасползается воздухом душным.«Я жизнь мою творил как черновик…»
Я жизнь мою творил как черновик,надеясь, что ещё улучшу качество,и только много позже горько вник,что всё необратимо было начисто.«Когда снаружи ветрено и влажно…»
Когда снаружи ветрено и влажно,повсюду залегла глухая мгла,то очень своевременно и важно,чтобы в запасе выпивка была.«Увы, мы ничего не знаем точно…»
Увы, мы ничего не знаем точно,нам каркает о жизни вороньё,а что внедрилось в нас давно и прочно —обычно это миф или враньё.«Писать всерьёз и о высоком!..»
Писать всерьёз и о высоком!Я стану свеж, как лист капустный,и захлебнутся желчным сокомте, кого бесит смех мой грустный.«Между ткущих бесшабашно…»
Между ткущих бесшабашномысли новые и нотыте мудры, кому не страшнозачисляться в идиоты.«Давно в повадках нету детскости…»
Давно в повадках нету детскости,ещё я тихо шебуршу,уже безгрешен я по ветхости,но в мыслях я ещё грешу.«Хоть не был видный я талант…»
Хоть не был видный я талантсредь мира исполинского,зато я не был комендантконцлагеря колымского.«Я превращусь в холодный труп…»
Я превращусь в холодный труп,и про меня всё будет ясно,и не сочтёт мудак за трудменя охаять громогласно.«Несмотря на покой и уют…»
Несмотря на покой и уют —а такое случалось и прежде,все режимы однажды гниют.Этот факт укрепляет в надежде.«Уже я плохо помню прошлое…»
Уже я плохо помню прошлое:свою наивность, глупость частую;оно хоть не было роскошное,однако не было несчастное.«Я не люблю самокопания…»
Я не люблю самокопания:я всякий раз себя засуживал;дурной была моя компания,но я такую и заслуживал.«Теперь тиха душа моя…»
Теперь тиха душа моя,года смирили прежний нрав,не посылаю на хуй я,а говорю лишь – «ты неправ».«Ища себе духовную опору…»
Ища себе духовную опору,безжалостны по молодости лет,мы скатывались к яростному спору,в котором смысла не было и нет.«В минуты тягостных смятений…»
В минуты тягостных смятений,в виду путей необратимыхоглядываюсь я на тенидавно ушедших и любимых.«Мировоззрение ища…»
Мировоззрение ища,чем юность занята обычно,нельзя со всеми сообщаискать, а можно только лично.«Я не страдал особым интеллектом…»
Я не страдал особым интеллектом,к ученью не испытывал влечения,но дивным обладал зато дефектом:ленив я был до умопомрачения.«Вечно ничего не может длиться…»
Вечно ничего не может длиться —кончится однажды всё равно,только где положена граница,людям догадаться не дано.«С умом ещё пока я дружен…»
С умом ещё пока я дружени говорю в несчётный раз:поскольку дальше будет хуже,то слава Богу за сейчас.«Словарь мой жалок понятийный…»
Словарь мой жалок понятийный,но принял я без колебания:слой бытовой и слой бытийныйесть у любого прозябания.«Не слишком верю в жизнь я вечную…»
Не слишком верю в жизнь я вечную,совсем не верю в Страшный суд,но всякий день навстречу вечеруподъемлю я хмельной сосуд.«Иссякла жизнь моя наружная…»
Иссякла жизнь моя наружная,но я не чувствую смущение,что вдруг отпало как ненужноес людьми привычное общение.«Я долго был самонадеян…»
Я долго был самонадеяни полагал, дурак, надменно,что быть возможно иудееми русским быть одновременно.«В дискуссии, споре, полемике…»
В дискуссии, споре, полемикена темы, прозрачные начисто,мы если не все академики,то э́ксперты высшего качества.«Между убожеством и гением…»
Между убожеством и гением,от мускула до жидкой каши,между животным и растением —все эпизоды жизни нашей.«Если всё же Он – не плод репертуара…»
Если всё же Он – не плод репертуара,то Создатель наш – изысканный злодей:то и дело постигает чья-то караизумительно талантливых людей.«Не ведая ни срама, ни конфузии…»
Не ведая ни срама, ни конфузии,опричники смыкаются кольцом…Кончаются последние иллюзиио власти с человеческим лицом.«Всё, что люблю и что любил…»
Всё, что люблю и что любил,вольётся в дух ничей;и я задумчив, как дебил,смотрящийся в ручей.«Отнюдь я вырос не в розарии…»
Отнюдь я вырос не в розарии,двор был моя оранжерея,мои о жизни комментарии —от часто битого еврея.«Два больших недостатка несу…»
Два больших недостатка несу,мне скрывать их – смешно и негоже:я люблю ковыряться в носуи в душе моей собственной – тоже.«Эх, не был я в кругу литературном…»
Эх, не был я в кругу литературном,хотя он был доступен уже взору:замашкам подучился бы культурным,причастен был бы к разному позору.«Террор сегодня так естественен…»
Террор сегодня так естественен,что мы и смотрим, не шалея;никто за это не ответственен,а просто время стало злее.«Весьма изрядно я начитан…»
Весьма изрядно я начитан,уже давным-давно не зелен,тюрьмой и лагерем испытан,а в Боге так и не уверен.«Косматая седая борода…»
Косматая седая бородаотносится не к сану и не к чину,а просто убеждает без труда,что всё-таки вы видите мужчину.«Есть у природы некие каноны…»
Есть у природы некие каноны,отнюдь не закреплённые печатями:и мёртвых принимает миллионы,и всячески способствует зачатию.«Не в том печаль, что время истекло…»
Не в том печаль, что время истекло —последнего ещё не жду я дня,но выветрилось ровное тепло,которое сочилось от меня.«Напрасно крепкие напитки…»
Напрасно крепкие напиткия пил с гостями наравне:мне снились жирные улитки —мерзавки ползали по мне.«Небеса не церемонились со мной…»
Небеса не церемонились со мной:градом падали превратности различные;но, как принято в юдоли сей земной,следом сыпались события отличные.«Я жизненный почувствовал успех…»
Я жизненный почувствовал успех —и до сих пор я мысленно ликую,когда ворам на зоне – смех и грех —я говорил, что краденым торгую.«Будут зори всходить на закате…»
Будут зори всходить на закате,станет ночью светлее, чем днём;мир тогда уже кончится, кстати,марсиане не вспомнят о нём.«Я был азартный блудодей…»
Я был азартный блудодей,гуляка, к выпивке пристрастный;теперь я дряхлый иудей,для девок напрочь безопасный.«Я так погряз в текущем быте…»
Я так погряз в текущем быте,так запер ход на свой порог,что гул и жар земных событийне беспокоят мой мирок.«Анахорет и эгоист…»
Анахорет и эгоист,я улыбаюсь только спящий,и сух я, как осенний лист,под ветром тихо шелестящий.
