Полная версия
Последний Иерусалимский дневник
«От Бога всем людям завещаны…»
От Бога всем людям завещаныразличных событий причины:от облика встреченной женщинытеряют рассудок мужчины.«Унывать я не буду, и пусть…»
Унывать я не буду, и пустьчаще стала являться с утране тоска, не печаль и не грусть,а угрюмая злая хандра.«Заметно для ума почти что всякого…»
Заметно для ума почти что всякого,как Бог в его игре не ограничен:в земную жизнь мы входим одинаково,а выход из неё весьма различен.«Увы, но бытие необратимо…»
Увы, но бытие необратимо,возможности проносятся гуртом,и всё, мимо чего прошёл ты мимо,уже навряд ли встретится потом.«За весьма умеренную плату…»
За весьма умеренную платув залах то убогих, то большихставлю я непрочную заплатуна тоску читателей моих.«Всё юное осталось позади…»
Всё юное осталось позади,однако любопытен и поныне я:мне до сих пор забавно, что дождиприносят в души капельки уныния.«С утра сегодня думал я печально…»
С утра сегодня думал я печально,откуда изошла моя порода:таким уже родился я случайно,и вышло, что семья не без урода.«Я храню ещё все заблуждения…»
Я храню ещё все заблужденияи ещё не боюсь ни черта,но уже после даты рожденияочень явно возникла черта.«Что я уехал не напрасно…»
Что я уехал не напрасно,хотя открылась тягот бездна,мне было совершенно ясноещё задолго до отъезда.«Последняя сегодня сигарета…»
Последняя сегодня сигарета,и спать пойду. Всё будет хорошо.Но душу непрерывно травит это:вчера ещё один из нас ушёл.«Напрасны старания меткими фразами…»
Напрасны старания меткими фразамидойти до потомков цитатами:все мудрые мысли давно уже сказаны,записаны и напечатаны.«Прошли года азарта и горения…»
Прошли года азарта и горения,уже едва-едва плетусь я к чаю,но старческого умиротворенияпока что я в себе не замечаю.«В это время, довольно суровое…»
В это время, довольно суровое,ибо тело заметно ветшает,состояние духа херовоемне смеяться ничуть не мешает.«Время заката не столь уж и скверное…»
Время заката не столь уж и скверное:тянется дней караван,с нами имущество, издавна верное —книги, бутыль и диван.«На старости растаяли мечтания…»
На старости растаяли мечтанияпроехать этот мир путями разными,и дивные далёкие скитанияне манят уже душу их соблазнами.«В культуру вклад я не вносил…»
В культуру вклад я не вносил,я век отдал порханию,но помогал по мере силсвободному дыханию.«Дороги зла нам не известны…»
Дороги зла нам не известны,у них затейлива игра,и часто дьявольски совместныони с дорогами добра.«Я на свете прожил много лет…»
Я на свете прожил много лет,и развеялся грех упования,что надолго останется следмоего на земле пребывания.«Весь век я жил сам по себе…»
Весь век я жил сам по себеи большинству не доверяя,ведь большинство сродни толпе,а от толпы не жду добра я.«Что про себя скажу я в оправдание…»
Что про себя скажу я в оправдание,когда явлюсь в небесное судилище?Что честно исполнял моё призвание —людей я утешал в земном чистилище.«Мне осенью жалко вождя революции…»
Мне осенью жалко вождя революции:недвижны скульптуры вождя,о кепку и голову яростно бьютсяхолодные струи дождя.«Во сне у пространства раскрылась калитка…»
Во сне у пространства раскрылась калитка,и дивную видел я сцену:«Попытка – не пытка», – шептала улитка,ползя на кремлёвскую стену.«К сути всех сегодняшних событий…»
К сути всех сегодняшних событий,в том числе – значения огромного,тянутся невидимые нитииз былого, давнего и тёмного.«Увы, мы часто не по жадности…»
Увы, мы часто не по жадности,а просто чтобы жить нормально,легко впадаем в грех продажности,хотя вполне чисты формально.«А в социальной иерархии…»
А в социальной иерархиинигде я не был очень долго:то, как пичужка, я упархивал,то утекал, как речка Волга.«Я получил образование…»
Я получил образованиене в институте и не в школе —о жизни горестное знаниесудьба мне выдала в неволе.«Второго уже века очевидец…»
Второго уже века очевидец,не будучи нисколечко учёным,тем более ни капли не провидец,я будущее вижу очень чёрным.«На склоне лет нелепо браться…»
На склоне лет нелепо братьсяза то, что сделать не могу;я заебался спотыкатьсяна каждом жизненном шагу.«Какие-то мысли неясные…»
Какие-то мысли неясныесегодня тревожат меня;мечты и надежды напрасные —не близкая им, но родня.«Не грущу о непознанных дамах…»
Не грущу о непознанных дамах,молча прячу обиду свою,но в мечтах, безнадёжно упрямых,я мерзавок легко познаю.«Мыслишка это вредная, отравная…»
Мыслишка это вредная, отравная,но часто я терзаюсь от печали:какая-то была ошибка явная,что именно таким меня зачали.«Ничуть не жаль, что разные высоты…»
Ничуть не жаль, что разные высотыуже мне и приснятся-то едва ли,обидно, что природные красотыменя довольно мало волновали.«То, что старость бывает растлительна…»
То, что старость бывает растлительна,я уже от себя не таю:я живу безобразно растительно,это греет усталость мою.«Круговорот недельных дней…»
Круговорот недельных днейнеслышно делится на месяцы,и с каждым годом всё сильнейв рассудке мысли бесятся.«Основа основ и начало начал…»
Основа основ и начало начал,занятное дело – семья:покуда жену я к себе приучал,она приучила меня.«Не знаю, что со мной такое…»
Не знаю, что со мной такоеи как унять тоску мою;я б утопил её в запое,но днём не пью.«Тёмное молчащее народное пространство…»
Тёмное молчащее народное пространство,издавна живущее по своим обычаям,мудрость и кретинство, святость и засранствомиру поставляют с равным безразличием.«Жалобой дышат малейшие звуки…»
Жалобой дышат малейшие звукис некой огромной ладьи:умные падлы и хитрые сукивласть обрели над людьми.«Кончается мой повседневный уют…»
Кончается мой повседневный уют,лихие пошли времена,а птички засранки поют и поют,везде их весной до хрена.«Мир мерзоты – един и стоек…»
Мир мерзоты – един и стоек,а внешне – чистый монолит;потом какой-нибудь историкего на группы расчленит.«Хочу высокое сказать…»
Хочу высокое сказатьпо части бытия,но трудно мысли увязатьво время пития.«Когда греховный возраст позади…»
Когда греховный возраст позадии прошлое завязано узлом,то долго ещё душу бередитустойчивая память о былом.«Мне сны очень жуткие снятся…»
Мне сны очень жуткие снятся,и ясно мне видится в полночи:я в роли подонка, мерзавца,предателя, суки и сволочи.«Едва назад я оглянусь…»
Едва назад я оглянусь,родные вспомнив лица,ко мне опять былая гнусьиз памяти сочится.«Я горьким дымом сигареты…»
Я горьким дымом сигаретыготов дышать до поздней ночи;здоровью вредно, только этоменя поддерживает очень.«Законы природы ничуть не нарушив…»
Законы природы ничуть не нарушив —ещё нам не ведомы эти законы, —в иную реальность летят наши души,нам только не слышится свист заоконный.«Когда умру однажды я…»
Когда умру однажды я —хотел бы летом, на закате, —то соберётся вся семья,и за столами мест не хватит.
