Полная версия
Последний Иерусалимский дневник
«Я жил негромко и неброско…»
Я жил негромко и неброско,хотя весьма любил застолье;ни блеска не было, ни лоскав моём умышленном подполье.«Какая б ни была трагедия…»
Какая б ни была трагедияи сколько жизней оборвётся —о ней потом энциклопедиясушёным текстом отзовётся.«Ну да, поэт я небольшой…»
Ну да, поэт я небольшой,но есть особенность одна:пишу в согласии с душой,которая не всем дана.«Я всё хотя рифмую без различия…»
Я всё хотя рифмую без различия,при всей любви к бумажному листуя не дорос до мании величия,а в сторону обратную – расту.«Я не силён душевным нюхом…»
Я не силён душевным нюхом,и было понято не мной:есть люди с очень сильным духом,но запах духа – он дурной.«Случайностей полно всегда грозит нам…»
Случайностей полно всегда грозит нам,несхоже протекают судьбы личные;а также теребят нас паразиты,и в том числе – двуногие различные.«Чтобы слова не тратить попусту…»
Чтобы слова не тратить попусту,но чтобы высказаться всласть,давайте скажем вслух и попросту:ебись конём такая власть!«Идёт к концу существование…»
Идёт к концу существование,земного времени провал,а вместе с ним – повествованиепро то, как жил и рифмовал.«Меня в далёком детстве часто били…»
Меня в далёком детстве часто били —за то, что я еврей, а веселюсь;теперь вот еду я в автомобилеи разве что полиции боюсь.«Душа человека – потёмки…»
Душа человека – потёмки,мы знаем о ней очень куцо;когда-нибудь наши потомкиподвалам её ужаснутся.«Ларьки, палатки и киоски…»
Ларьки, палатки и киоски,творя свой вечный будний сбыт,напоминают нам про плоский,великий и унылый быт.«Осенняя тоска, сезонная морока…»
Осенняя тоска, сезонная морока —мне это ежегодно суждено;а чувство – что не выполнил урока,который задан был уже давно.«Душе опасны спор и прения…»
Душе опасны спор и пренияпро человеческие качества:мои благие намере́ния,про ад услыша, смылись начисто.«Как и вся страна, такой и я…»
Как и вся страна, такой и я,в чём-то безусловно я калека:под гипнозом страха и враньяпрожил я чуть больше полувека.«Мы в лютый шторм на утлой палубе…»
Мы в лютый шторм на утлой палубеспасенья ждём. И надо ждать:Господь читает в день по жалобе,Ему до нас ещё лет пять.«И солнце с запада взойдёт…»
И солнце с запада взойдёт,и все моря вольются в реки,и станет мудрым идиот,и люди выйдут в человеки.«Не знаю, что со мной такое…»
Не знаю, что со мной такое,меня как будто развязали,ведь помышлял я о покое,а суечусь, как на вокзале.«Заочный друг мой, лютый книгочей…»
Заочный друг мой, лютый книгочей,давай во имя правды миф разрушим:словесности разнузданный ручейвпустую протекает через души.«Я не умел учить и наставлять…»
Я не умел учить и наставлять,уроки я проваливал бы с треском;чиновная нахрапистая блядьумеет это делать с хамским блеском.«Обряды разные творят…»
Обряды разные творятвосток и запад, юг и север,и осознать никто не рад,что мы вражду тем самым сеем.«Мне пока ещё не в чем покаяться…»
Мне пока ещё не в чем покаяться,и положена мне Божья милость…Я пишу, а перо спотыкается —это память во мне оживилась.«Порой из опыта, порою по наитию…»
Порой из опыта, порою по наитию,от мысли, что иного нет пути,заранее готовы мы к событию,которое должно произойти.«О смерти мысли не напрасно…»
О смерти мысли не напрасноко мне приходят вечерамии сообщают мне бесстрастно,что финиш мой – не за горами.«Что жизнь даётся людям не навечно…»
Что жизнь даётся людям не навечно —равно для мудака и мудреца,и лучше проживать её беспечно —как раз от неизбежности конца.«Наносит возраст поражения…»
Наносит возраст поражения,и не доверишь никому,как тяжки эти унижениятвоей гордыне и уму.«Обилием высоких воспарений…»
Обилием высоких воспарений,по счастью, никогда я не грешил,но много появилось подозрений,что я в себе романтика глушил.«Плывут по небу облака…»
Плывут по небу облака,и видеть их довольно странно:тому, что жив ещё пока,я удивляюсь непрестанно.«Судьбу свою негоже знать заранее…»
Судьбу свою негоже знать заранее.Подростку похвалиться ещё нечем.Чуть позже происходит возгорание.Потом фортуна гасит наши свечи.«Моё сознание расколото…»
Моё сознание расколото,я стал похож на инвалида:то бродит тень серпа и молота,то светится звезда Давида.«У старости – несчётно привилегий…»
У старости – несчётно привилегий,о долге не заходит даже речь;нельзя соревноваться только в беге,чтоб морги и больницы поберечь.«Прошла куда-то девка тучная…»
Прошла куда-то девка тучная,и жалость вдруг ожгла мне грудь:живот огромный, попка скучная —её любил ли кто-нибудь?«А жизнь, поскольку обаятельна…»
А жизнь, поскольку обаятельна,а мы податливы и хрупки,нас подвигает увлекательнона идиотские поступки.«Всё в этой жизни увядает…»
Всё в этой жизни увядает —цветы, азарт, любовь, дискуссия,лишь никогда не пропадаетвойны повальная конвульсия.«А вечером является тоска…»
А вечером является тоскаи вовсе без причин упадок сил,как будто днём я тяжести таскал,волок их, поднимал, переносил.«Не знаю. Сомневаюсь. Что-то слышал…»
Не знаю. Сомневаюсь. Что-то слышал.Совсем не понимаю эту хрень…А если в ком-то знаний выше крыши,то крыша уползает набекрень.«Куда сильней, чем путь стремительный…»
Куда сильней, чем путь стремительный,люблю я благостный уют;во мне смолкает гул мыслительный,когда мне курицу дают.«Когда вечерняя тревога…»
Когда вечерняя тревогаменя прихватит невзначай,я вмиг налью себе немного,и рад, что это был не чай.«Единства человекам не дано…»
Единства человекам не дано —у всех ко всем имеются счета;а миф, что все евреи заодно, —заветная еврейская мечта.«Женитьбу я считал пустой…»
Женитьбу я считал пустойигрой, чтоб деток завести, —вот почему я холостойходил почти до тридцати.«Всё, к чему отнёсся я небрежно…»
Всё, к чему отнёсся я небрежно,чем я пренебрёг, похороня,несколько поздней не слишком нежноловко по лбу щёлкало меня.«Причина вся – в уме, душе и совести…»
Причина вся – в уме, душе и совести,от них так часто смотримся мы мрачно:от них текут потоки вязкой горести,что мы сотворены так неудачно.«Не так уж безнадёжно был я пуст…»
Не так уж безнадёжно был я пуст,и вдруг меня не станут презирать,а маленький поставят в парке бюст,чтоб было воробьям на что посрать?«Весь век я тихим обывателем…»
Весь век я тихим обывателемпожить хотел. И получалось.Но слать покой к ебене материмне тоже изредка случалось.«Я пью, молчание храня…»
Я пью, молчание храня.Теперь увидимся мы снова,когда судьба пошлёт меняна то трёхбуквенное слово.«Знают взрослые и дети…»
Знают взрослые и дети:правды нет на белом свете.Но, по счастью, есть веселье —девки, музыка и зелье.«Осенняя пора – не только листопад…»
Осенняя пора – не только листопад,холодные дожди и шалый ветер,она ещё и мысли невпопад,что длится так недолго жизнь на свете.«Поскольку не животные, а люди мы…»
Поскольку не животные, а люди мы,то мы из нашей речи накропалиморя и океаны словоблудия,в котором с детства каждого купали.«Стихами я прихвачен был не сразу…»
Стихами я прихвачен был не сразу,студентом был уколот я судьбой,пожизненно в себя впитав заразу,которой и обязан всем собой.«Лишь тем дано благополучие…»
Лишь тем дано благополучие,кто с каждой властью вяжет нить;сальери могут в этом случаелюбого моцарта травить.«В будущем, совсем когда-нибудь…»
В будущем, совсем когда-нибудь,в дымке безусловно иронической,вся наша сегодняшняя мутьмелкой будет пылью исторической.«Однажды надо мной сгустились тучи…»
Однажды надо мной сгустились тучи,пять лет я в невесомости парил,и сумрак, для России неминучий,меня весьма стихами одарил.«Лично я – и тих, и примитивен…»
Лично я – и тих, и примитивен,мне не по душе высокомерие,только к тем, кто суетно активен,острое питаю недоверие.«Ища душевную гармонию,
потратил я немало лет…»
Ища душевную гармонию,потратил я немало лет,и отыскал в себе иронию —на всё про всё простой ответ.«Два раза в день теперь я сплю…»
Два раза в день теперь я сплю —все старцы склонны к наслаждению,а то, что вечером я пью,приносит радость пробуждению.«В могиле большинство моих товарищей…»
В могиле большинство моих товарищей,друзей и собутыльников моих,я в памяти брожу, как на пожарище,и очень ясно вижу лица их.«Что стар я стал, не удивительно…»
Что стар я стал, не удивительно.Остался пьющим.И счастлив я. Что раздражительновокруг живущим.«Забавно мне, когда в царьки…»
Забавно мне, когда в царькилгуны идут площадные, —они проворны, как хорьки,и столь же кровожадные.«Сугубо нечто философское…»
Сугубо нечто философскоевсегда мечтал я сочинить,но легкомыслие бесовскоервало мне начатую нить.«Очень ведь была простая схема…»
Очень ведь была простая схема:врали и в глаза, и за глаза;только нынче вся эта системанапрочь отменила тормоза.«Я не являл предубеждение…»
Я не являл предубеждениени к одному из лиц двуногих,а чувство слало упреждение,что опасаться надо многих.«Версии, трактовки, варианты…»
Версии, трактовки, варианты,тяга к непостижным раньше знаниям —это наши фантики и фантыв детских наших играх с мирозданием.«Амбиция, понты и фанаберия…»
Амбиция, понты и фанаберия,когда ты с настоящим кем-то рядом,потешны, как порыв высокомерияу мелкой обезьяны с голым задом.«Не запах распустившейся фиалки…»
Не запах распустившейся фиалки,а дивны мне, пока идёт игра,колеблющийся пламень зажигалкии первой сигареты вкус с утра.«Когда умру и стану прахом…»
Когда умру и стану прахом,когда на Страшный суд явлюсь,про то, что не был я монахом,я сразу судьям повинюсь.«Непостижимый дух могучий…»
Непостижимый дух могучийвсе наши судьбы хмуро вертит;любви загадка – много кручезагадок старости и смерти.«Подростку, снились мне кошмары…»
Подростку, снились мне кошмары,потом – окрестные девицы,на склоне дней мне снятся шмары,кокотки, гейши и певицы.«Я не хотел бы встретить гения…»
Я не хотел бы встретить генияи с ним пить водку или чай,мне страшно с гением общение:а вдруг он пукнет невзначай.«Любое юных лет воспоминание…»
Любое юных лет воспоминание,когда уже приплыл по жизни к устью,стесняет стариковское дыханиеи душу обволакивает грустью.«Различны были сочинения…»
Различны были сочинения,где глаз мой мысли находил,их я в порыве вдохновенияна грядках собственных садил.«Про наше дряхление – враки…»
Про наше дряхление – враки,зря числимся мы стариками,мы долго ещё вместо дракипобедно сучим кулаками.«Стеснительный, неловкий, угловатый…»
Стеснительный, неловкий, угловатый,от робости немного хамоватый,мечтающий сыскать по жизни путь —таким я был, чего не жаль ничуть.«Достоинства мои и недостатки…»
Достоинства мои и недостаткимежду собой увязаны так тесно,что те, кто на грехи людские падки,печалятся, что им не интересно.«А спросят – я отвечу попросту…»
А спросят – я отвечу попросту:что не подвёл я наше племя,что время я провёл не попусту,поскольку жил всё это время.«Цветёт садовая ботаника…»
Цветёт садовая ботаника,меня укрыв от суеты,отведал я кнута, и пряника,и насекомой мерзоты.«Я никогда не тратил нервы…»
Я никогда не тратил нервы,чтоб непременно был я первый,и всё моё существование —одно сплошное отставание.«Давно те годы позади…»
Давно те годы позади,когда, по-юношески тонок,тянулся к женской я груди,как новоро́жденный ребёнок.«Пришли ко мне хандра и меланхолия…»
Пришли ко мне хандра и меланхолияи в душную меня замкнули клеть,и пакостного, стыдного безволияне в силах я теперь преодолеть.«Как сезон дождей ни назови…»
Как сезон дождей ни назови,сердцу это вовсе не отрада;осенью не надо о любви,осенью о пьянстве думать надо.«Я засыпал на умных книжках…»
Я засыпал на умных книжках,я и теперь не эрудит,а память о былых интрижкахдоныне душу бередит.«Вокруг такая ночью тишина…»
Вокруг такая ночью тишина,и страшно вдруг нечаянно подумать,что где-то в этот час идёт война,где много крови, ярости и шума.«Опять передо мной бумаги лист…»
Опять передо мной бумаги листи ручка моя, полная чернил;я всё же крепко на руку не чист:свой давний стих опять я сочинил.«Сейчас, если присмотришься поближе…»
Сейчас, если присмотришься поближе,то видно, как расщелина легла:энергия добра гораздо ниженакала торжествующего зла.«Сохранение достоинства и чести…»
Сохранение достоинства и чести —это вечная душевная задача,очень важная особенно в том месте,где за это нас дубинками херачат.«Прошлое – ушедшее, уплывшее…»
Прошлое – ушедшее, уплывшее,долгое туманное былое;и неважно – бывшее, не бывшее,а в воспоминаниях – живое.«Уже который год подряд…»
Уже который год подрядя наблюдаю сгусток плотный:сполна людьми руководяти здравый смысл, и страх животный.«Еврейский дух слезой окрашен…»
Еврейский дух слезой окрашен:мы помним, скольких нас убили,мы униженья помним наши,страшнее сказок наши были.«Я хуже вижу, плохо слышу…»
Я хуже вижу, плохо слышу,машину реже я гоняю,но мной устроенную нишуя регулярно пополняю.«А если обсуждать литературно…»
А если обсуждать литературно,учитывая критиков галдёж,то часто я писал весьма халтурно —уж очень это было невтерпёж.«Забавно мне дружить с мыслишкой вздорной…»
Забавно мне дружить с мыслишкой вздорной,мне часто приходящей на мгновение,что всякий труд, усердный и упорный, —проклятие, а не благословение.«Когда бурлили страсти моровые…»
Когда бурлили страсти моровые,гнобить евреев тайный был указ,у нас кипели драки дворовые,и гордо я носил подбитый глаз.«В нас ещё пробудится сердечность…»
В нас ещё пробудится сердечность.Может, ощутим её не сразу мы,но вернётся к людям человечность,накрепко увязанная с разумом.«Что больше стало зла и фальши…»
Что больше стало зла и фальши —я мало этим озабочен,но реже я смеюсь, чем раньше, —вот это мне печально очень.«Уходит наше поколение…»
Уходит наше поколение,и мне обиднее всего,что будущее населениео нас не вспомнит ничего.«Тихо совершается история…»
Тихо совершается история…Пух легко слетает с тополей…И дымятся трубы крематория…Словом, по чуть-чуть ещё налей.«Люблю я побыть в одиночестве;…»
Люблю я побыть в одиночестве;молчат телефоны, как рыбы;и даже публичные почестименя соблазнить не смогли бы.«Душа моя вот-вот уйдёт в побег…»
Душа моя вот-вот уйдёт в побег,и время наступило для признания:мне кажется, не всякий человеквполне достоин этого названия.«Душа моя, выйдя на вольный простор…»
Душа моя, выйдя на вольный простор,из облачных выплыв навесов,навряд ли услышишь ты ангельский хор,скорее – хохочущих бесов.«Мы женимся, воспитываем деток…»
Мы женимся, воспитываем деток,заботимся о чести и приличии,невидимые прутья наших клеток —закон и разум, совесть и обычаи.«Живёт наш мир дыханием талантов…»
Живёт наш мир дыханием талантов,они – его опора и отрада,других животворящих вариантовуже Творцу придумывать не надо.«Отдых мы отыскиваем сами…»
Отдых мы отыскиваем сами:сон, гулянье, выпивка, игра…Лично я могу сидеть часамии совсем не думать ни хера.«Творцу послал я извинения…»
Творцу послал я извинения:мол, сознаю свою вину,но на венец Его творения —увы, нисколько не тяну.«Я бегать уже вовсе не могу…»
Я бегать уже вовсе не могу —колотится и колется под рёбрами;а помнится, когда-то на бегумне даже сочинялось что-то бодрое.«Души капризы и чудачества…»
Души капризы и чудачестватекут легко и прихотливо,порой они такого качества,что разум гасит их пугливо.«Уже я не скачу судьбе навстречу…»
Уже я не скачу судьбе навстречу,она давно осталась за плечами;за всё, что дальше будет, каждый вечеря виски пью, чтоб не было печали.«Что будоражит ум усталый…»
Что будоражит ум усталый,переживающий бессилие?Поток мыслительности шалой,которой в текстах – изобилие.«Я расположен был ко благу…»
Я расположен был ко благу,я был добра материал;я полюбил хмельную влагу,но благость я не потерял.«Меняются эпохи, стили, моды…»
Меняются эпохи, стили, моды,то мягче дух законности, то строже,и только неизменно все народывезде совокупляются похоже.«От критиков живу я вдалеке…»
От критиков живу я вдалеке,слова мои не трогают их души,по вечной поплыву когда реке,спохватятся они потоком чуши.«Маячит юность в жутком отдалении…»
Маячит юность в жутком отдалении,и зрелость уже очень далеко…По счастью, в этом явном одряхлениии курится, и пьётся мне легко.«К исходу дня мне стало скучно…»
К исходу дня мне стало скучно,всё было тускло и убого;поскольку мыслю я научно,то я себе налил немного.«Очень искренне, прямо и грустно…»
Очень искренне, прямо и грустноя скажу, опуская подробности,что старение – это искусство:и терпёжка нужна, и способности.«Впервые замечено это не мной…»
Впервые замечено это не мной,а главное – очень давно:хорошие люди из жизни земнойуходят быстрей, чем гавно.«Вопросы мои к Богу не просты…»
Вопросы мои к Богу не просты,но даже не нуждаются в ответе:как можно, чтобы столько сволотыотменно процветали на планете?«Теперь я дряхлый старожил…»
Теперь я дряхлый старожил,я уплатил все взносы членские,и вид моих ослабших жилне привлекает взоры женские.«Книги – замечательные дрожжи…»
Книги – замечательные дрожжи,чтобы круче разуму расти,позже разум чувствует, что вожжитоже говорят, куда брести.«Уходит, а точней – ушло уже…»
Уходит, а точней – ушло уже,оставив лёгкий шрам в районе сердца,то счастье, когда можешь в неглижелегко в любое зеркало смотреться.«Повсюду, где вижу я рельсы…»
Повсюду, где вижу я рельсы,что к разным ведут городам,мои незаметные пейсымечтательно ёжатся там.«Средь обольстительных сетей…»
Средь обольстительных сетейв земных бесчисленных соблазнахесть и зачатие детей,весьма с родителями разных.«Нет, не потому, что высох в быте…»
Нет, не потому, что высох в быте,столько лиц забыл я и событий:просто мне, признаться если честно,было это всё не интересно.«Сейчас я проживаю, понимая…»
Сейчас я проживаю, понимаяслучившееся трезвой головой:в России катастрофа мироваястряслась во время Первой мировой.«Хочется мне что-нибудь победное…»
Хочется мне что-нибудь победноевыдумать про канувшие годы,но выходит вялая и бледнаяжалоба на власти и невзгоды.«Совсем с ума сошёл я, что ли?…»
Совсем с ума сошёл я, что ли?Позор рассудку моему:пишу стихи об алкоголе,и нет, чтоб выпить самому.«Дыхание душевного азарта…»
Дыхание душевного азартавлечёт к себе незримую опеку,влияя на размер земного фарта,который выдаётся человеку.«Радетели блага народного…»
Радетели блага народного,певцы круговой добродетелиполны очень часто холодногорасчёта, чтоб люди заметили.«Нынче я думал о мыслях моих…»
Нынче я думал о мыслях моих,вовсе не рад их нашествию:то столь убоги, что стыдно за них,то их предвестия – к бедствию.«Я бережно любовь мою храню…»
Я бережно любовь мою хранюко времени, когда мужал мой разум,но думаю: зачем тогда хернюя всякую плести не бросил сразу?«У дьявола полным-полно обличий…»
У дьявола полным-полно обличий,пластична его подлая природа:умелец соблюдения приличий,бывает он любимцем у народа.«Не был никогда я деловит…»
Не был никогда я деловит,но подобно всем в немом испуге,я всегда умело делал вид,что верчусь в доставшемся мне круге.«Праздники меньше люблю я, чем будни,…»
Праздники меньше люблю я, чем будни, —очень стандартны они,пьянки по праздникам сильно зануднейвыпивок в будние дни.«Я живу не скучно и не бедно…»
Я живу не скучно и не бедно,только мысли грустные ползут;думать вообще довольно вредно,это тяжелей, чем кожный зуд.«В доме – тишь, а нервы – в напряжении…»
В доме – тишь, а нервы – в напряжении,от малейших вздрагиваю звуков;что тут говорить об уважениивидящих меня порою внуков.«Ничуть былое не охаяв…»
Ничуть былое не охаяв,Россию вижу как музей —страну всесильных вертухаеви рано у́мерших друзей.«Времени поток бесповоротно…»
Времени поток бесповоротнои весьма стремительно течёт;даже затворился если плотно,щёлкает годов незримый счёт.«Жёлтыми шурша сухими листьями…»
Жёлтыми шурша сухими листьями,чувствуя усталость в утлом теле,я иду и думаю об истине.Ибо её нет на самом деле.«Я на дворе курю – охота…»
Я на дворе курю – охотапобыть вдали от суеты;приветы птичьего помётако мне слетают с высоты.«Среди всевластных упырей…»
Среди всевластных упырей,заливших кровью и помоямисвою страну, – бывал еврей?По счастью, нет. Нет-нет, по-моему.«Сегодня думалось некстати…»
Сегодня думалось некстати:там – был дурак, а тут – промашка…Но всё же в общем результатея – человек, а не какашка.«Тьма открытий, тьма изобретений…»
Тьма открытий, тьма изобретенийбыли бы сегодня на планете,если бы в живых остались тенивсех убитых в канувшем столетии.«Критерий качества режима…»
Критерий качества режима —среди других и заодно —насколько вверх неудержимовсплывает разное гавно.«Что само собою разумеется…»
Что само собою разумеется,то и будет – Господом завещано;так, отменно знает красна девица,что однажды станет она женщина.«Когда вторично налиты стаканы…»
Когда вторично налиты стаканы,и время захмелённым разговорам,то все житейской скверны тараканыбеззвучно разбегаются по норам.
