Огнетушитель дьявола

Слава богу, за ним прилетели создатели, вспомнившие о ценном объекте, так и не пожелавшие вступить в контакт с людьми, забрали своего «робота», и все закончилось более или менее благополучно. А главную роль в этом деле сыграл отец Кузьмы, протаранивший Демона и заставивший его очнуться от миллионнолетнего сна, оценить ситуацию и убраться с Земли.

Два года после этого Игнат Ромашин пролежал в коме, но все-таки выжил и снова влился в ряды безопасников. В свои шестьдесят шесть лет он все еще занимался боевыми искусствами и работал комиссаром погранслужбы УАСС. Однако приучить к единоборствам сына ему не удалось. Ромашин-младший не полюбил этот вид самореализации, хотя спортом занимался – довольно неплохо играл в гимнасион[3]. Отец и мать Кузьмы жили под Волоколамском, на берегу небольшого живописного озерца, и Кузьма, давно имевший свое жилище в Московском мегаполисе (Строгинская жилая гроздь, сто десятый уровень, парковое кольцо, зона тысяча первая), любил гостить у них в свободное от работы время. Правда, удавалось это нечасто, ритм работы комиссара погранслужбы не позволял отцу отвлекаться от дел надолго.

Снова раздался прерывистый настойчивый писк.

Над плотом кружили уже три кружевницы и явно требовали от лежащего человека еды. Эти существа на самом деле были не бабочками, а термитами, завезенными на Марс и претерпевшими мутацию. Как правило, они селились возле человеческих жилищ и нахально требовали пищи. Кузьма перевернулся на бок, кое-как дотянулся до походной кухни, достал из блокпласта банку сгущенки. Открыв, поставил на край плота и стал смотреть, как кружевницы длинными хоботками едят сгущенку. Потом искупался в прозрачно-зеленоватой воде, испытывая восхитительное чувство легкости, и включил интервижн, чтобы послушать новости.

Ничего особо выдающегося узнать он не надеялся, по привычке меняя каналы и выбирая спортивный, однако неожиданно заинтересовался сообщением Информцентра Солнечной системы об обнаружении искусственного объекта за орбитой Плутона. Объект больше всего напоминал суковатое полено размерами десять на полтора километра и представлял собой гигантский космический корабль. Как он оказался у границ Системы, почему следящие устройства, контролирующие пространство Системы, не заметили его приближения, в сообщении не говорилось.

И еще одно известие неприятно подействовало на Кузьму: так называемые «мертвяки» – «мертвые зеркала» появились уже не только на других планетах Системы, но и на Земле. «Мертвяками» же их назвали по той простой причине, что от обычных «хронозеркал», возникших в Солнечной системе и вообще в Галактике более семидесяти лет назад, они отличались смертельным воздействием на человека и вообще на любое живое существо. Если в простое «зеркало» можно было войти как в дверь и выйти через какое-то время обратно живым и невредимым – время задержки варьировалось от минут до нескольких дней, – то войдя в «мертвое зеркало», человек возвращался уже мертвым. Без всяких видимых причин. Медики пришли к выводу, что у людей просто останавливалось сердце. И таких случаев с момента обнаружения «мертвяков» насчитывалось немало.

Выключив аппарат объемной видеоинформсети, Кузьма поразмышлял над услышанным, оглядел акваторию озера, сильно вытянутого в меридиональном направлении и сверху похожего на банан, заметил в лесу на западном берегу столбик дыма: там явно жгли костер, – и решил устроить себе праздник знакомства. Одному отдыхать уже поднадоело, захотелось внести в размеренную растительную жизнь толику разнообразия.

Кузьма развернул десятиметровой длины плот, сварганенный из четырех полос пенокремнелита, идущего на строительство подземных холодильников, прочного и легкого, как пробка, и погнал его к берегу, используя небольшой струйный движитель. До берега было километров семь, и когда плот приткнулся к темно-коричневым базальтовым столбам и валунам, еще недостаточно обточенным прибоем, солнце заметно сползло к горизонту. Наступал вечер, шестой вечер на озере Валлес и седьмой вообще на Марсе, куда прибыла троица друзей с Земли, уповающая на увлекательный и необременительный отдых.

Кузьма вздохнул. Ходя и Герка давно были на Земле и лишь позвонили по разу, не обещая скорого возвращения. А отпуск без них все-таки терял смысл.

Кузьма вспомнил, как два дня назад, когда они были еще вместе, над озером пролетели на антигравах две девушки, транспортирующие за собой капсулу стандартного туркомплекса. Они искали место для стоянки и приглашали друзей в гости. Герка, необычайно быстро сходящийся с людьми, даже пообещал завернуть к ним на чай. Одна из девушек, блондинка с роскошными золотыми волосами, весьма заинтересовала ксенопсихолога, не обремененного узами брака, она понравилась и Кузьме, ответив ему заинтересованным взглядом, но познакомиться они не успели. Спутница блондинки потянула ее за собой, и они умчались вперед, скрывшись за полосой тумана. Теперь Ромашин прикидывал, не принадлежит ли костер, дым которого он обнаружил, биваку незнакомок. После разлуки с друзьями это было бы неплохой компенсацией за одиночество.

Привязав плот к одному из валунов, Кузьма натянул шорты, белую футболку и кроссовки, положил в гостевую сумку бутылку шампанского, коробку конфет (все это богатство принадлежало Герману, предусмотрительно запасшемуся атрибутами знакомства именно на такой случай), нацепил пояс-антиграв и поднялся над береговой линией на десяток метров.

Струйка дыма, которую он заметил с озера, несколько посветлела, но была видна хорошо на фоне серо-фиолетовой стены рифта. До нее было всего около двух километров по прямой, но если бы Кузьма решился идти пешком, преодолевать каменистый, усеянный обломками скал и валунами береговой откос ему пришлось бы не менее часа, несмотря на меньшую, чем на Земле, силу тяжести.

Под ногами поплыли трещины, изломы скал, ямы с водой, пласты горных пород, покрытые зеленоватым налетом ила и водорослей. Чуть выше этот налет сменился куртинами голубоватого мха, а у самой стены каньона рос уже настоящий кустарник – марсианский можжевельник, крапивник, суходол, буревей, переходивший в редкий лес, состоящий из плосковершинных сосен и карликовых – не выше трех метров – секвой. Секвойи на Марс завезли американцы еще двести лет назад, надеясь, что эти земные гиганты покорят марсианские просторы, но секвойи хоть и выжили в суровых условиях чужой планеты, расти, как на Земле, до двухсотметровой высоты, отказывались.

Вскоре Кузьма услышал музыку, шум и среди высоких столбовых скал заметил палатки лагеря: их оказалось не две, как он думал, а целых восемь. Настроение слегка упало. Он надеялся еще раз увидеть золотоволосую незнакомку с теплыми янтарными глазами, но ей с подругой хватило бы и одной, в крайнем случае, двух палаток, а тут располагалось восемь, что означало: лагерь принадлежал какой-то большой группе путешественников. Золотоволосая девушка здесь скорее всего не отдыхала.

Однако делать было нечего, отступать не хотелось, и Кузьма опустился на каменистую марсианскую почву, еще не измененную травой так, как на Земле. Последние полсотни метров до лагеря он решил пройти пешком.

Прислушиваясь к долетавшим из лагеря звукам, он медленно двинулся вперед, разглядывая скалы и деревья.

Местность здесь была живописная, скалы диаметром от двух до десяти метров и высотой до сорока-пятидесяти придавали ей необычный «археологический» колорит. Так и казалось, что сейчас он увидит жилище марсианина или его самого с копьем в руке. По-видимому, лагерь отдыхающие разбили в этом месте не случайно, о чем говорил и ручей, сбегающий к озеру по камням. Подумалось, что здесь поработали ландшафтные операторы, создавшие уголок «дикого» отдыха для какой-то важной персоны.

Кузьма остановился, зачерпнул пригоршню воды, попробовал на язык. Вода была вкусная, пресная, колючая, как нарзан, и попахивала мятой. А поскольку ключей и минеральных источников на Марсе не водилось, Кузьма сделал окончательный вывод: источник создали искусственно, а скалы обработали для придания ландшафту «археологической законченности». Это подтверждало прежнее заключение Кузьмы о вмешательстве в пейзаж терраформистов. Захотелось посмотреть на людей, отдыхающих в этих местах, ради которых хозяйственники пошли на значительные затраты для облагораживания дикой природы.

Кузьма двинулся было дальше и вдруг услышал голоса. Невольно сбавил шаг, прислушиваясь, потом и вовсе остановился. Разговаривали двое: мужчина и женщина – и, судя по эмоциональной окраске речи, ссорились.

– В конце концов, я мог бы тебя и не приглашать, – зло бросил мужчина.

– Тогда зачем пригласил? – сдавленным голосом отозвалась женщина.

– Да уж не для того, чтобы ты демонстрировала свою независимость. Если ты со мной, изволь делать то, чего я хочу.

– А если не хочу я?

– Тогда не надо было соглашаться. Я специально выбрал место с «зеркалом», угрохал уйму кредитов на подготовку лагеря, пригласил известных людей, и после этого ты закатываешь истерику на глазах у всех и выставляешь меня на посмешище!

– Я не игрушка и не твоя вещь! Со мной так нельзя…

– Я так хочу, поняла?! И будет по-моему! Если я тебя хочу, ты будешь моей где угодно, даже в зале приемов Правительства, даже на Солнце!

– Не буду!

– Будешь!

Возня, стук раскатывающихся камней, тихий вскрик:

– Пусти, мне больно!

Кузьма без колебаний шагнул вперед, отбрасывая ногой камни, чтобы его услышали, и увидел борющихся собеседников. Мужчина повалил женщину, одетую в шорты и майку, на землю и пытался снять с нее шорты, затем одним движением разорвал на ней майку и дал пощечину. Женщина снова вскрикнула.

– Эй, красавец, – окликнул Кузьма. – Нельзя ли обращаться с дамой повежливей?

Мужчина гибко вскочил, оглядываясь, яростно сверкнул глазами. Он был выше Кузьмы на голову и шире в плечах, великолепно сложен, красив, смугл, курчав, носил бородку и усы. Кузьма перевел взгляд на поднимавшуюся женщину и вздрогнул: это была та самая золотоволосая незнакомка, с которой их свела судьба два дня назад. Она попыталась натянуть майку, закрыла грудь рукой и торопливо пошла к лагерю. Мужчина оскалился, догнал ее в два прыжка, рванул за плечо, разворачивая к себе, и дал еще одну пощечину.

– Ты уйдешь, только когда я тебе позволю! Поняла?—Он оглянулся на Кузьму. – А ты проваливай отсюда, пока я не позвал охрану!

Кузьма увидел слезы, стекающие по щекам девушки, и покачал головой.

– Сударь, вы не джентльмен. Она не хочет быть с вами, зачем же удерживать ее силой?

– Проваливай, я сказал, защитник хренов! – Мужчина толкнул девушку в спину. – Иди в лагерь, там поговорим.

В то же мгновение какая-то сила оторвала его от земли и отбросила в сторону. Кубарем прокатившись по каменистому пригорку, он ошеломленно вытаращил глаза и на несколько мгновений затих, затем вскочил.

– Ты… меня… ударил?!

– Остановил, – спокойно сказал Кузьма, поворачиваясь к незнакомке. – Извините, вас проводить?

– Не вмешивайтесь, – покачала головой незнакомка. – У вас могут быть неприятности. Это мое личное дело.

– Может быть, вас проводить на Землю? У меня есть тайф.

– Не надо, я справлюсь сама, уходите.

Девушка вытерла ладошкой мокрые щеки, на одной из которых рдело пятно от удара, и быстро зашагала к лагерю.

– Стой, Екатерина! – рявкнул смуглолицый красавец.

Но она не откликнулась, скрылась за скалой. Тогда мужчина посмотрел на Кузьму, раздвинул губы в нехорошей усмешке и проговорил, растягивая слова:

– Что ж, рыцарь, ты сам захотел на свою задницу приключений, и ты их получишь! Придется тебя проучить, чтоб неповадно было связываться с уважаемыми людьми. Ты же понимаешь, что бывает со свидетелями, попадающими не в то место и не в то время.

– Еще раз ее ударишь – поломаю руки! – глухо сказал Кузьма, включая антиграв.

– Я же тебя везде достану! – донеслось с земли.

– Я тебя тоже, – пообещал Ромашин.

На берег озера он возвращался в недобром расположении духа. Угроз незнакомца Кузьма не боялся, но сам факт конфликта подействовал на него угнетающе. А главное, не хотелось верить, что золотоволосая девушка является женой мерзавца, поднявшего на нее руку, или же любовницей.

Кузьма бросил сумку с шампанским и конфетами в палатку, отвязал плот, собираясь отчалить, и в этот момент из-за скал посыпались с воздуха на берег мужчины в ярких нарядах популярной объемной расцветки по моде «какаду». Всего их было семеро, а возглавлял отряд смуглолицый красавец, не стеснявшийся поднимать руку на женщину.

– Никак ты куда-то спешишь, приятель? – осклабился он. – Погоди, мы еще не договорили. – Он обернулся к своим сопровождающим. – Парни, этот козел напал на Катю и пытался изнасиловать. Накажем мерзавца?

– По полной программе, – отозвались парни, кидаясь сверху на Кузьму.

Тот понял, что отдых его закончился, чем бы ни закончилась «встреча». Драться, доказывать свою правоту не хотелось, но и покорно ждать расправы от компании каких-то высокопоставленных подонков не стоило. Молодые ребята жаждали развлечений, и эти развлечения им надо было предоставить. По полной программе. Впервые в жизни Кузьма пожалел, что не послушался отца и не стал мастером рукопашного боя.

Он вздохнул, одним движением застегнул антиграв и ввинтился в воздух, избегая рук и ног первых нападавших.

Собственно, боем эту воздушно-наземную свалку назвать было трудно. Самыми опасными из всей компании были только двое парней в серых комби – та самая охрана, о которой упоминал смуглолицый богатырь. Они владели рукопашкой, как говорил Ходя, и быстро перекрывали Кузьме пути для маневра. Остальные только размахивали кулаками и сильно вопили, вероятно, считая себя крутыми бойцами. Однако их было много, и справиться с ними Кузьма не мог. Спустя минуту он был сбит на камни, и за него принялся предводитель компании, судя по специфике движений, владевший одним из так называемых «ближневосточных» стилей, присущих адептам боевых искусств Междуречья. Кузьма любил наблюдать за тренировками Ходи и знал, что это такое.

Смуглолицый красавец был выше, шире и мощнее сухощавого на вид, без чрезмерно развитой мускулатуры Кузьмы, и если бы не слишком много говорил, издеваясь над соперником, явно рассчитывая на психическую поддержку приятелей, то быстро расправился бы с неопытным противником, метя в так называемые «точки смерти» на его теле. Он явно хотел покалечить Ромашина или вообще убить. Когда Кузьма понял его намерения, демонстрировать свою решительность ему окончательно расхотелось. К тому же берег марсианского озера мало походил на арену спортивных состязаний, на которой можно было бороться без риска сломать себе шею. Поэтому Кузьма, получив несколько мощных ударов в грудь и в голову, собрался включить свой тайф и сбежать, но не успел: ударом выпрямленной руки в грудь смуглолицый отбросил его на камни. Оглушенный Кузьма грохнулся спиной о валун и сполз по каменистой осыпи к воде.

– Это будет тебе хорошим уроком, – осклабился смуглолицый. – В следующий раз подумай, прежде чем вмешиваться в чью-то личную жизнь. Вставай, я еще не закончил тренировку.

Кузьма с трудом встал.

Смуглолицый шагнул к нему, начиная картинный разворот для удара, и в этот момент откуда-то вынеслась рубиновая нить, и камень под ногой парня пересекла огненная черта. Он остановился, выхватывая оружие, оглянулся.

Из-за скал появилась летящая на антиграве золотоволосая женщина, одетая в походный комби-костюм песочного цвета. В одной руке она держала большую белую сумку, в другой – пистолет, называемый в обиходе «универсалом».

– Оскар! Прекрати!

Смуглолицый оглянулся.

– Катя?! Почему ты здесь? Кто тебе позволил покинуть лагерь?

– Я сама себе позволила. Опусти «универсал»!

– Ты не понимаешь…

Катя выстрелила, но использовала на сей раз не лазерный импульс, а плазменный разряд. Бледный сгусток вихрящегося перламутрового пламени ударил под ноги Оскару, он отшатнулся и едва не сорвался со скалы вниз. Изумленно вскрикнул:

– Ты что, с ума сошла?! Ты же чуть в меня не попала!

– Брось пистолет и уходи.

Оскар оглянулся на приятелей, не знавших, что делать в такой ситуации, пожал плечами и спрятал «универсал» под куртку.

– Хорошо, я найду этого засранца позже. Не скажешь, куда ты собралась?

– Тебя это не касается. – Девушка опустилась рядом с Кузьмой, удивленно наблюдавшим за ней, помогла ему встать и добраться до плота. Встретила его взгляд, невесело скривила губы.

– Вы так и будете стоять столбом? Поплыли.

Кузьма с готовностью включил движитель, задал автомату курс, и плот двинулся прочь от берега.

– Эй, мастер, – насмешливо позвал Ромашина Оскар, – ты с ней поосторожней в постели, она и укусить может. Лучше привязывай.

В то же мгновение Кузьма выхватил у девушки «универсал» и выстрелил, использовав его в качестве полевого разрядника. Невидимый сгусток силового поля вонзился в скалу, на которой стоял Оскар, раздробил ее на куски, и смуглолицый с воплем свалился вниз, на камни, сразу умерив красноречие. Послышались невнятные восклицания, ругань, шум камней, приятели Оскара бросились вытаскивать его, мешая друг другу, и девушка рядом с Кузьмой невольно засмеялась. Потом покачала головой и нахмурилась.

– Напрасно вы так с ним, Оскар злопамятен и обязательно отыщет вас, чтобы отомстить.

– Он слишком много говорит. – Кузьма протянул ей «универсал». – Извините, не сдержался, но хамства не терплю ни в каком виде. Откуда у вас оружие?

– Неважно. Я имела в виду другое. Оскар – сын Артура Мехти, знаете такого?

– Нет.

Девушка удивленно взглянула на Ромашина.

– Артур Мехти – министр общественной безопасности Правительства Земли.

– А-а… То-то этот красавчик показался мне знакомым, отца-то я лицезрел в новостях. Да вы не волнуйтесь за меня, я ведь тоже не беззащитен. У меня тоже есть друзья.

– Как вас зовут, рыцарь?—Катя окинула исцарапанное лицо Ромашина оценивающим взглядом.

– Кузьма.

– И все?

Кузьма засмеялся.

– Кузьма Ромашин, физик-теоретик, ведущий спец института ТФ-проблем. Достаточно?

– Вполне.

– А вас, кажется, зовут Катей?

– Екатериной. Катя я для знакомых, Катька – для друзей. – Она по-новому взглянула на лицо Кузьмы с упрямой складкой губ и прозрачно-карими глазами. – Комиссар погранслужбы Игнат Ромашин случайно не родственник вам?

– Отец.

Брови Екатерины прыгнули вверх. В ее взгляде сквозь любопытство и удивление протаяло уважение.

– Надо же, какая встреча. А я Катя Лапарра, внучка Яна, советника СЭКОНа[4]. Не помните такую фамилию? Ваш отец и мой дед когда-то работали вместе в секторе безопасности УАСС.

– Отец мне рассказывал. Действительно, мир тесен. А как вы оказались среди… этих… любителей острых ощущений?

Свет в глазах Екатерины погас, она отвернулась.

– Подруга уговорила.

– Та самая, с которой мы вас встретили?

– Да, это она, Майга.

– Судя по поведению, Оскар – не муж вам?

Катя искоса посмотрела на Кузьму.

– Это имеет какое-то значение?

– Никакого, – покачал он головой. – Просто меня поразили ваши отношения.

Она покраснела, отошла к краю плота, повернулась спиной к Ромашину, глядя на заходящее солнце. Помолчав, проговорила с какой-то необычной тоской:

– Оскар меня спас… рисковал жизнью… и я ему должна быть благодарна.

Но не до такой же степени, хотел возразить Кузьма, однако вслух говорить это не стал. Подкорректировал курс плота, направляя его на северо-восток, к горам Эола, до которых оставалось не так уж и много – километров сорок пути, и занялся уборкой в палатке, мечтая о том, что Катя останется с ним на плоту до конца путешествия. Однако все вышло иначе.

– Где же ваши друзья? – очнулась девушка от каких-то горестных воспоминаний.

– Увы, они себе принадлежат реже, чем хотелось бы. – Кузьма вылез из палатки с надувным матрацем в руках. – Обоих вызвали по какой-то надобности, и я теперь кочую в одиночестве. Если хотите, располагайтесь в палатке, там вполне уютно и тепло, а я переночую на открытом воздухе.

– Спасибо, я, пожалуй, воспользуюсь вашим тайфом, если он у вас действительно есть. Не хочется больше здесь оставаться.

– Что ж, дело ваше. – Кузьма с разочарованием вынес из палатки персональный тайф – тяжелый браслет из лоснящегося чернотой материала с выпуклым синим глазом антенны. О таком в свое время мечтал дед Филипп, рассчитавший вошедшую во все учебники физики «формулу Ромашина».

– Вам его вернут, – усмехнулась Екатерина, застегивая браслет на запястье, – не переживайте.

– Я не переживаю.

– Спасибо за помощь, рыцарь. Может быть, вам тоже не стоит оставаться одному? Этот аппарат вполне потянет двоих.

– Нет, я еще попутешествую.

– Будьте осторожны, не лезьте на рожон, если Оскар начнет вас провоцировать. Я уже говорила: он злопамятен.

– Как-нибудь справлюсь. Я могу надеяться на встречу с вами?

Девушка приподняла бровь, разглядывая нарочито простодушное лицо Ромашина, снова улыбнулась.

– Не обещаю, это зависит не только от меня. Но кто знает? Прощайте.

Над синим глазом антенны тайфа заклубилась серебристая пыль, окутала фигуру девушки снежным вихрем, затем этот вихрь сжался в тонкий луч, ударивший в зенит, и погас. Золотоволосая внучка Лапарры стала частью гигантской сети мгновенного транспорта, соединявшей все планеты Солнечной системы и сотни ближайших звезд, превратилась в суперпозицию информационных полей и переместилась с Марса на Землю, за одно мгновение преодолев более ста миллионов километров.

Кузьма снова остался один, ощутив вдруг прилив горечи и тоски, а также такой властный зов сердца, что едва удержался от поспешных решений: бросить плот, на антиграве добраться до ближайшей станции метро, перелететь на Землю и немедленно отыскать золотоволосую принцессу по имени Катя. Трезво оценив свое положение, он растянулся на плоту лицом вверх, закинув руки за голову, понаблюдал за быстро тускнеющей малиновой полосой заката, вспоминая все детали знакомства с внучкой Лапарры, и неожиданно поймал себя на мысли, занозой торчавшей в подсознании: откуда у нее «универсал»? С каких это пор молодые девушки носят штатное оружие безопасников? Ведь даже общественная охрана городов имеет право применять лишь парализаторы и электрошокеры. «Универсалы» – уровень спецслужб. На кого же тогда работает Екатерина Лапарра, бросившая вызов сыну министра безопасности? На пограничников, безопасников, на Даль-разведку?

Кузьма приподнялся на локтях, вспоминая поведение девушки, ее решительные действия, и покачал головой.

– Надо было сразу догадаться, – проговорил он вслух. – Если ее дед – советник СЭКОНа, то и она небось там же. Вот только Оскар…

Вот только Оскар, подумал он. Зачем ей такая грубая свинья? Разве что – любовь? Недаром говорят: любовь зла, полюбишь и… м-да. Или все-таки долг? Хорошо бы – только долг… ведь он ее где-то спас… а долг, как известно, платежом красен. Как же этот бандит умудрился ее спасти? Неужели хватило мужества? Надо бы выяснить…

С этой мыслью Кузьма уснул.

Утром он свернул палатку, упаковал снаряжение в походный кокон, подвесил его на антиграве, перепоясался вторым антигравом и взял курс на запад. Примерно в ста двадцати километрах от озера Валлес Маринерис в долине Арес Валлес располагался второй по величине город Марса – Патфайндер, откуда можно было по линии метро добраться до Земли.

Весь путь до Патфайндера занял около трех часов. Никто за Кузьмой не следил, никто не преследовал, и останавливался он всего один раз – посмотреть на обнаруженное сверху «зеркало».

Давно было известно, что «зеркала» представляют собой не только пассивные накопители информации, но и своеобразные хрономембраны, особые объекты с «глубокой хронопотенциальной ямой». Их создателей не удалось обнаружить до сих пор, хотя погранслужба и служба безопасности УАСС сделали все возможное и невозможное для их поисков. Однако таинственный хозяин «зеркал», прозванный Наблюдателем, отказывался контактировать с людьми, а его «зеркала» продолжали появляться в контролируемой землянами области космоса и следить за деятельностью человеческой цивилизации, и поделать с этим ничего было нельзя, приходилось как-то мириться, а в последнее время и охранять «зеркала», чтобы любопытствующие экспериментаторы, в основном дети и студенты учебных заведений, не рисковали своей жизнью ради бахвальства, бравады и эффектных фокусов с «хроновывертами». Эксперименты с «мертвыми зеркалами», неотличимыми от обычных, все чаще заканчивались гибелью людей.

В Патфайндере Кузьма задержался лишь для того, чтобы сдать туркокон в грузовое окно метро, а сам налегке отправился на Землю.

В Москве стоял поздний вечер середины марта: леса вокруг жилых комплексов были еще все в снегу, температура минус пять, безветрие, небо ясное, вспыхивающее полотнищами реклам, сквозь которые не всегда могли пробиться лучи звезд. Однако в конце двадцать четвертого века это было обычным зрелищем и особых эмоций ни у кого не вызывало. Хотя сам Кузьма рекламу не любил, зная ее агрессивную направленность на увеличение объема материального потребления.