Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания

Дорога была чистая, без единого пятнышка грязи или снега. Она петляла по полям и лесочкам. В других местах снега было предостаточно, когда Любимка ступил с дороги, тут же провалился по щиколотку.

Они поднялись на пригорок, вдали виднелась россыпь аккуратных домиков. Над многими вился густой дым из труб и раздавались звонкие удары молотов по наковальне. Любимке даже почудилась музыка в этом перезвоне. Посреди деревни на самом видном месте высился красивый белокаменный храм.

– Деревня зовётся Плавской. Она лежит к юго-востоку от Тулы, – принялся объяснять Шестерён. Дальше имеется ещё две крупные деревни: Дубенская – там лучшие в мире кожевники, и Узловская – они славятся верёвками и тканями. Есть ещё Коробки и Клейменево. С востока Тесницкая деревня, а с запада Глинянка и Дулево. В каждой свои мастера и умельцы.

– Здесь, судя по названию, кузнецы, – сказал Стоян.

– Не только, – вместо Шестерёна ответил калика Олег и пояснил. – Был тут, пока Несмеяну искал…

– Глядите! – от продолжения разговора их оторвал возглас Пелагеи. Отрок поглядел, куда она показывает и задохнулся от восторга. К ним ехала повозка, в которую никто не был впряжён.

– Ничего себе! Самоходная повозка! Слыхал, как про них сказывают – не верил!

Вперёд выдвинулся важный Шестерён.

– Да. Это она. Мастер использует земную тягу не только для защиты земель, но и для хозяйства.

Повозка катилась с невообразимой скоростью, и через пару ударов сердца была уже рядом.

– Тпрру! – вскричал возница и дёрнул какой то рычаг. Колеса прекратили вращаться, повозку протащило ещё какое-то расстояние, и она встала.

Возница был мальчишкой лет двенадцати, взъерошенный и ушастый.

– Это ты кому тпрру кричал? – сунулся вперёд Любимка. – Никого нет, а он тпррру кричит!

– Себе и кричал, – улыбнулся мальчишка. – А сейчас крикну – "но, пошла милая!" – и поеду.

Он и правда так крикнул, и повозка тронулась. Любимка глянул на Шестерёна, тот пожал плечами.

– Косность мышления. Простые люди не готовы к переменам, которые им несёт Данила-мастер. Вот и видим такие картины…

Когда стали спускаться к деревне, вдруг закружилась позёмка. Потоки снежной крошки поднялись и соединились в снеговиков, которые встали вдоль дороги и приветливо махали руками ветками.

– Неужели Данила-мастер способен управлять в своих землях даже снегом?! – поражённо проговорил Олег.

– Вряд ли, – качнул головой Дыня. – Скорей всего это специальный пропитанный земной тягой снег.

– Возможно, они и с полигонами так могут, – сказал Стоян. – Тогда это будет что-то типа нашего Кома.

– Ого! – восхитился Любимка. – С Комом было интересно. Вот бы повторить!

Он вспомнил, что Кома они прошли только благодаря командной работе, но тут же отмахнулся – справлюсь. Я с тех пор вырос.

Когда спустились к деревне, звон молотов сделался громче, теперь в нем отчётливо слышалась мелодия.

– Дон-дон! Банг-банг!

На центральной улице деревни было устроено с дюжину открытых походных кузниц. В каждой заправляло по нескольку крепких коренастых мужичков. Перед каждым стоял ряд стоек с целым набором молотов от огромных, которые явно весили больше самих кузнецов, до совсем крохотных.

По тому, как уходили в твёрдую замёрзшую землю ножки стоек, даже самые крохотные молоточки весили ничуть не меньше громадных. Едва кузнецы увидели обоз, тут же всполошились.

– Гость в дом! Дон! Дон!

– Бей! Бей! Подарок хей!

Первый кузнец подхватил стальной пруток, сунул его в огонь, раздул пару раз меха. Тот мгновенно сделался красным. Вытащив заготовку, кузнец осторожно поднял самый маленький молоточек.

– Дин-дон! Банг-банг! Пш-ш-ш!

И вот он уже повернулся к Пелагее с прекрасным железным цветком. Он был выкован столь искусно, что во всем, кроме цвета походил на настоящий.

– Прекрасное изделие для прекрасной боярыни! – улыбнулся мужик. Пелагея приняла его без излишней скромности, но щеки заалели.

Остальные кузнецы тоже вовсю трудились, напевая и музыкально стуча на все лады. Никто из гостей не ушёл без подарка.

Стоян получил стального человечка, похожего на Глиняшу. Олегу досталась застёжка на его прозорливую суму, Савелий держал в руках крохотный, словно предназначенный для мизинца напёрсток. По тому, как погрузились в снег его ноги, подарок был очень тяжёл. Угодили даже Фёдору, дав ему несколько швыряльных звёзд с острыми краями.

Тягатели тоже получили подарки. Димитрий заколку для плаща в виде знака своего отца князя Ермака, Неждан очередной крохотный, но тяжёлый ножик. Конопат обрёл молот средних размеров, Болтя, неожиданно, бубенчик, на который он заворожённо уставился, словно на сокровище.

Ярополку дали простой блестящий шар, а Любиму – крохотную стальную коробочку, в которой висела в воздухе совсем уж миниатюрная стрелка.

– Чевой это? – нахмурился отрок. – Всем хорошие штукенции, а мне – коробку!

Стоян поглядел и расхохотался:

– Они явно знают про нас больше, чем мы сами, – он ткнул Олега, прилаживающего застёжку к суме. – Любиму, погляди, компас подарили!

– Чего ты смеёшься? Полезная вещь! – ответил Олег и тоже заржал.

Любимка покраснел.

– Ёшь-матрёшь! Да объясните же! Чево это?!

– Стрелка всегда кажет на север, – снизошёл до ответа калика Дыня. – Если с умом пользовать – не потеряешься.

Олег и Стоян вновь заржали. Любимка покраснел и отвернулся.

– А у этого чего? – он увидел, что Ярополк вертит шар. Тот попытался спрятать подарок, но было поздно. Все к нему повернулись. Стоян подошёл и взглянул прищуренным каличьим взглядом.

– Ого! Тоже не плохо. Это концентратор тяги. Сжимаешь шар в ладони и вливаешь в него земную тягу. Входит очень много, а потом использовать можно почти мгновенно.

Он отступил от них и взглянул на тягателей сурово:

– По сути своей и то и другое – костыли. Вы оба должны уметь делать такие вещи без помощи предметов. Я про ориентирование по лесу и накопление тяги. То, что вы этого не умеете, моя боль, как наставника.

Он оглянулся на довольных кузнецов.

– Но наши хозяева щедры и великодушны. Участникам состязаний делать подарки, которые помогут закрыть их слабые стороны.

– Ага, – ухмыльнулся калика Олег. – Ты представь, что они своим подарят?

Все разом повернулись к Шестерёну. У того на ладошке плясал крохотный человечек, составленный из величайшего множества хрупких деталей. Парень глядел на него с таким восхищением, что даже не заметил общего внимания.

– Похоже, они просто подарили нам то, в чем мы больше нуждаемся, – сказал дядька Стоян. Он повернулся к тягателям и добавил, уже мягче. – В таком разе – я рад. Выходит, что вы оба жаждете стать сильнее. Это похвально.

Любимка с Ярополком переглянулись и скромно потупились. Один сжал стальной шар в кулаке, второй заинтересованно поглядел на стрелку, которая и правда как не крути, указывала в одном направлении – туда, где осталась Москва.

Поблагодарили кузнецов и отправились дальше. Едва вышли из деревни, Любимка заорал в полный голос:

– Глядите! Глядите! Ёшь-матрёшь! Как в сказке же!

Прямо на них ехала большая белёная… печь. На ней с гордым видом восседал парень в красном кафтане и тулупе из белой овечьей шерсти.

Ехала печь прямо по снегу, сзади оставалась ровная и гладкая поверхность из спёкшейся, уплотнённой земли.

– Ух ты! – так и подскочил Шестерён. – Емеля! Вы все-таки сделали это?

– Это Василиса умница. И Данила конечно, – отозвался парень, лениво растягивая слова.

– А твоя мечта сбылась, наконец, – расхохотался Шестерён. – Целый день лежать на боку и одновременно приносить пользу городу.

Емеля лишь вяло махнул в ответ и поехал дальше. За ним оставалась ровная и надёжная дорога. По ней они и двинулись. Дорога нырнула в лес, и все опять разохались.

– Воистину, Даниле до всего есть дело в своей вотчине. Каждое дерево было аккуратно подстрижено, ухожено и облагорожено. Словно вошли не в лес, а в княжеский парк.

Любимка подошёл к ближайшему дереву и с удивлением его разглядел. Такое ощущение, что оно росло под управлением человека. Слишком ровный ствол, слишком равномерно расположены ветви и слишком одинаковые они по форме и размеру.

– А мне наши корявые деревья больше по душе, – бухнул Фёдор, ударив себя в стальной нагрудник. – Они все разные, а тут будто одно и то же дерево колдовством размножили и расставили…

Настенька подошла и приложила руку к гладкому стволу.

– Они живые, но как будто спящие…

– Это строительный лес, – сказал Шестерён. – Его специально таким растят, чтобы удобнее было бревна делать. А леса, которые для красы – растут сами, как им пожелается.

Настенька с болью посмотрела на эти ровные красивые деревья, которые их же красота обрекла на скорую гибель.

– Это ужасно, – пролепетала девушка. Пелагея подошла и положила ей руку на плечо.

Правильный лес вскоре закончился, они взобрались на очередной пригорок и недоуменно остановились. Внизу раскинулась пустая равнина. Любимка увидел перекрестье нескольких крупных дорог, которые внезапно обрывались, и две реки, одна впадает в другую. Лёд ещё не стал, по водной глади шли тяжёлые тёмные волны.

– Тулица, – сказал Шестерён и хитро глянул на спутников. Олег тоже улыбался.

– Я не понял, чево это?! – заволновался Любим. – Везде все при деле, а тут такая прорвища места и ничего.

Шестерён заулыбался шире.

– Позёр, – бросил Стоян.

– Почему позёр? Это же очень впечатляюще! – сказал Савелий.

– Толку скрывать город, если все знают, что она там находится.

– Город?! – Любимка разинул рот. – Какой город?!

– А вон этот, – Савелий указал пальцем, чуть присев и прищурясь, словно глядел против солнца. Любимка тоже присел, склонил голову и ахнул.

Воздух задрожал, словно над костром, пошёл пятнами и изгибами, а потом из ниоткуда проступило что-то огромное, похожее на большой сладкий пирог, который готовила Дуняша.

Город. Это был город Тула во всей красе. Прямо в излучине двух рек лежало кольцо каменных стен, которые окружали крохотный отсюда сверху городок, с множеством замысловатых домиков, башенок и большим многоэтажным центральным замком-дворцом.

– Как же это?! – пролепетал Любимка. – Цельный град поспрятать?! Такого не бывает!

– Тулица – значит тайное место. Вот он и решил… – задумчиво проговорил Олег. – Но все равно. Какая мощь.

– Столько сил, чтобы этот мираж создать, а толку… – Стоян потёр бороду, хрустя волосками.

– Мираж?! – Любимка восторженно моргал глазами. – Как же это?! Это невозможно!

– Сейчас я все объясню, – начал Шестерён педантично. – Тут неподалёку есть очень похожая долина, с помощью пространственных облаков и дождевых линз мы перенаправляем свет…

Любимка со стоном отпрыгнул от тульского тягателя и заорал:

– Наперегонки! Кто скорей до реки!

И с воплем ринулся вниз. Следом сиганул Ярополк и Неждан.

– Постой, я не досказал, – кинулся вдогонку Шестерён.

Навстречу им из города выехали всадники на крохотных издалека черных конях.

Сказ 8 – Данила-мастер и Василиса Премудрая

Тульские земли. Тула.

И воины, и лошади оказались обыкновенными. Не големы и не усиленные земной тягой витязи. Разве что доспех слишком мудрёный и седла изобилуют множеством кармашков, ремешков и крохотных механизмов.

– Я глава стражи Тулы, – зычно выкрикнул передний всадник. От прочих он отличался шлемом с тремя серебряными шестернями на боках. – Меня зовут Стерх, и я буду вас сопровождать.

По плотной и ровной дороге да под горку лошади шли веселей, а телеги и фургон катились, почти не громыхая. Вдоль дороги то и дело подымались снежные фигурки. Одни показывали в сторону Тулы, другие прыгали и весело размахивали руками.

Один так потешно тыкал прутом, похожим на меч, что Любимка попытался пристроиться к нему с поединком. Стоян идею не одобрил.

– Держи себя в руках. За нами наблюдают.

И действительно, чем ближе они подъезжали к каменным стенам, тем больше посреди снежных фигурок появлялось настоящих людей. Любимка понял, что это жители Тулы пришедшие поглазеть на гостей.

– Давай, что ль, развлечём публику, – сказал Савелий. Он вдруг подпрыгнул, легко перекувыркнулся в воздухе и приземлился головой вниз на два пальца – указательный и средний.

Топ-топ-топ, – пальцы засеменили, ступая, словно ножки крохотного человечка. Зрители восторженно захлопали.

– Сума, помогай, – проговорил калика Олег. Его рука вытащила что-то пёстрое. Калика положил три камушка на раскрытую ладонь и – чпух, чпух, чпух – отправил их один за другим в полет.

Они взлетели высоко в небо и вдруг рассыпались яркими разноцветными цветами.

– Ух ты! Вот так красота!

Зрители отметили эту выходку одобрительным гомоном, громче всех вопил Любимка.

– А я тогда тоже.

Кап-кап! Перед глазами пали тёмные капли. Отрок рванул вдоль зрителей, оставляя за собой поднимающуюся пелену снега. А потом так же стремительно проскочил обратно, то тут, то там взмахивая руками.

Фшух! Время ускорило ход до обычного. Перед зрителями зависли в воздухе слова: "Тула здорово".

– Пф, – фыркнул Ярополк. – Ничего лучше не мог придумать.

– А ты попробуй так быстро и столько букв! Погляжу на тебя!

Ярополк отвернулся.

Дорога весело скатилась по склону и уткнулась в глухую каменную стену тульского кремля. Казалось покрытие уходит прямо под массивную кирпичную кладку.

Они остановились. Богатыри словно чего-то ждали, простой люд и тягатели недоумевали.

– Куда дальше-то? – проговорил Любимка.

– Что за шутки? – проговорил Стоян громко, будто читал роль в провинциальном театре. – Где врата, которые нас впустят?

– Где врата? – весело воскликнул Стерх. – А к чему они?

Шестерён лишь загадочно улыбнулся.

Задрожала земля, раздался негромкий хруст и щелчки. Шух! Шух! Шух! Щёлк! Щёлк! Щёлк! Кирпичи ворочались в воздухе по одной им известной траектории и прочно сцеплялись друг с другом, расходились волнами в стороны. Словно множество невидимых карликов умело складывали головоломку.

Любимка разинул рот. Там, где была глухая стена, теперь зиял проход, обрамлённый высокой выложенной кирпичами аркой. Широкая дорога как ни в чем не бывало забегала прямо в город и продолжалась, превратившись в улицу.

– Ёшь-матрёшь! Здорово как! – так и подпрыгнул от восторга отрок. – Так вот откуда Яга научилась так со своей избой обходиться.

– Тут ещё не известно, кто кому идею подал, – проговорил Стоян.

– Да, задумка бабушки Яги, – молвил Шестерён. – Данила этого не скрывает. Но она использует бревна, их не так много. А он использует тысячи крохотных кирпичей, это совершенно иной уровень воплощения идеи!

– Погодите-ка, – вдруг вытаращил глаза Любимка. – Это чево же это! Мечи-калачи! Он так весь город может, как бабуся избу?

Он представил себе каменного человека, величиной с город и ухватился за голову.

– Вряд ли, – сказал Савелий. – Запаса земной тяги не хватит…

Но в голосе не было уверенности, а взгляд сделался задумчивым, словно это натолкнуло его на дельную мысль.

Стоян тоже задумался, хрустя волосками бороды. Он был главным умельцем по технике создания любимцев и явно обдумывал теперь идею чучелка гигантского размера.

– Голема такого размера никто создать пока не пытался, но чувствовать и управлять Данила может любым кирпичиком и любым брёвнышком в городе.

– Теперь понятно, как он без дружины и воинов живёт по соседству со степью, и его до сих пор кочевники не пожгли, – проговорил Димитрий.

– А вас жгут? – спросил Ярополк.

– Бывает, – за княжича ответил Неждан. – Если позабудут уроки, которые им преподаёт батька Димитрия. Когда возвращается из путешествий…

***

В городе диковин и "всяких-разных штук", как выражался Любимка, было видимо невидимо.

Здесь все подчинялось мастерам. По его приказу вспыхивали и гасли светильники, ковровые дорожки сами расстилались перед ними, двери распахивались, хотя никого рядом не было.

Всюду на стенах висели доски, на которых пропитанным тягой песком рисовались нужные знаки или пояснения вроде "иди сюда", "поверни направо", "направо, дубина стоеросовая", "ну и делай теперь крюк через весь терем", "заблудился?! Ка-а-ак можно было отстать от своих в пустом тереме!?!?!".

Потом словесные сообщения пропали, далее доски общались с Любимом посредством стрелочек.

Когда нагнал своих, они уже располагались в просторной горнице. Двери были распахнуты. Любимка заскочил внутрь и услышал, как Стоян интересуется у настенной доски прибыли ли другие делегации.

Шух-шух-шух! – ответствовала доска. "Тмутаракань – первый поверх, западное крыло. Минск – шалаши на заднем дворе в парке для прогулок. Шестерёну тоже пора!"

– Добро, – сказал первый наставник и повернулся к тягателям. – Все здесь? Даже Любим отыскался. Скажу последнее напутственное слово.

Они стояли рядом друг с другом. Димитрий и Неждан, Конопат и Болтя, Ярополк и Шестерён. И только что вбежавший Любимка.

– У всех вас за плечами испытания в Запредельных лесах. Не важно какие кто врата прошёл, вы уже показали серьёзный уровень владения земной тягой. То, что будет здесь – не менее опасно. Главное, вы должны помнить, что, не смотря на соперничество, вы все равно остаётесь товарищами и соратниками. С уважением относитесь друг к другу, и тогда ваша честь будет только расти. Желаю всем успеха и удачи. Пусть сопутствует вам земная тяга.

Все они кивнули довольно серьёзно, а Болтя в кои веки не клацнул зубами.

– Шестерён, проводи, – кивнул первый наставник.

Пока они выходили, Любимка осмотрелся. Горница была просторной и светлой. Вдоль стен выстроились лавки, в середине – обширный дубовый стол, в углу – большая русская печь. Всю стену напротив входа занимали высокие окна с вставленными прозрачными стёклами.

– Какое расточительство, – буркнул Фёдор.

– Занимайте лавки, – сказал Стоян. – Это наше пристанище на все время состязаний.

Любимка бросил узелок на ближайшую лавку и отошёл к печи. Нет ли и там каких чудесинок.

– Фурум-бурум, – услышал он фальшивый мотивчик, словно кто-то напевал под нос. Отрок осторожно заглянул за печь. Там был просторный закуток. Прямо на полу сидел человек, который крутил ключами на стене какие-то трубы. Человек весело насвистывал бравурный мотивчик.

– М-м-м! – рядом встала Пелагея и подпела незнакомцу.

– А?! Что?! – человек оглянулся и подслеповато прищурился.

Он был худощавым, лицо круглое и очень добродушное. Щеки и нос измазаны чем-то черным. На носу сидит странное приспособление из перекрещенных палочек с большими прозрачными стёклами на концах. Палочки перекрестьем цеплялись за нос так, что прозрачные линзы висели прямо напротив глаз, отчего те казались большими и искажёнными.

– О, – сказал человек и попытался вытереть руки о полу красного кафтана. – Вы уже пришли. А я тут немного увлёкся…

Он смутился. Руки от его действий не стали чище, зато на кафтане остались черные пятна.

– Что-то в трубах гудит, вот я и решил по-быстрому… – он извиняюще улыбнулся.

– Что делает тут этот холо… – начал Ярополк. Бац! Тяжёлая оплеуха едва не уронила его на пол.

– Кланяйся, тягатель, – гаркнул Стоян. – Пред тобой Данила-мастер – правитель местных земель.

Любимка вытаращил глаза. Этот замарашка – знаменитый на весь мир мастер?! Ничего себе!

– Что вы, не надо почестей, – мужчина отложил ключи и поднялся, смущённо потерев нос. Пятно на нем стало больше. – Мы тут по-простому…

– Уй, ты, радость моя! – раздалось у них за спинами. В горницу вплыла женщина небывалой красы. Она была одета в длинное нарядное платье, скрывающее сапоги. На голове парадный кокошник. Из-под него выскальзывала чёрная плотная коса и тянулась почти до пола. Лицо у женщины было румяное, с тонкими губами и острым носиком. Она улыбнулась гостям, сверкнув белыми зубами. – Гости уже пришли, а он не одет, не умыт!

Она подскочила к мужчине, в ухоженных ладонях появился ослепительной белизны платочек. Женщина плюнула на него и принялась оттирать пятно на носу мужчины. Тот замер, не зная куда деть испачканные руки. Наконец, спрятал их за спину.

Платочек сделался черным, но женщина осталась довольна.

– Знакомьтесь гости дорогие. Муж мой, Данила. Правитель здешних земель. А я, стало быть, Василиса, супруга евойная.

Она вдруг покраснела и смутилась, сделавшись похожей на молоденькую девицу.

Гости поклонились ещё более почтительно, нежели хозяину. О красе и уме Василисы в шести княжествах ходили легенды. Пелагея так и подалась вперёд, блестя глазами.

– Идём, моя радость, – Василиса увлекла мужа из комнаты. – Нашим гостям надо отдохнуть и приготовиться.

– Но как же… – Данило так и потянулся к трубам.

– Потом, свет моих очей. Позже.

Почти силой, она вытолкала мужа за дверь и улыбнулась гостям. Любимка залюбовался, словно солнце выглянуло.

– Мне прислать вам девицу или голема?

– Рекомендую голема! – высунулась из-за двери взволнованная физиономия Данилы. Нос опять быль испачкан. – Я лично его готовил. Его функционал явно больше девицы…

– Нам, э-э-э, – энтузиазм мастера явно пугал Стояна.

– Конечно, голема. Когда ещё такое увидим! – вскричал Любимка. Данила просиял. Василиса улыбнулась и попыталась вытолкнуть его из проёма двери.

Мастер совсем было поддался её давлению, но вдруг прищурился, вгляделся в Любимку. Лицо его сделалось скорбным.

– О, мой друг… – проговорил он печально. – Он ушёл!

Отрок опешил, остальные дружно подались в стороны. Кто-то, кажется это был Ярополк, хихикнул. Но мастер ничего не замечал. Он подошёл и дотронулся дрожащей рукой до кармашка, в котором лежал Глаз Ворона.

И тут Любимка все понял. Сияющий Витязь!

– Да, – в его голосе тоже появилась печаль. – Он храбро сражался и ушёл. Он оставил свой пост мне.

Данила-мастер поглядел на него, и во взгляде чувствовалось благодарность.

– Он всегда был храбрым, – проговорил он, все ещё мыслями пребывая в прошлом. – Сам попросил меня заключить его тягу в шар, чтобы и после смерти защищать Русь. Стало быть, он обрёл покой!

Богатыри почтительно молчали, Ярополк хмурился, силясь понять о чем речь, Пелагея что-то строчила в книжице.

– Мы найдём минутку, чтобы ты все рассказал в подробностях, – печально молвил Данила. Василиса ободряюще положила ему руку на плечо. – А пока… – он встрепенулся и снова стал прежним рассеянным недотёпой. – Так вы выбрали голема? Я пришлю вам.

И не слыша возражений, он выскочил за дверь.

***

Голем притопал почти сразу, они даже не успели толком поругать Любимку за поспешный выбор. В отличие от тех штке, котоыре тягатели встретили на полигоне богатырских испытаний, этот человекообразный механизм был утончённым и совершенно не страшным. Сделанный из тонких стальных листов и прутьев, он выглядел даже хрупким. Внутри крутились шестерёнки, сжимались и разжимались часовые пружины, что-то жужжало и позвякивало. В нескольких местах Любимка приметил шарики, похожие на Глаз Ворона. Они едва заметно мерцали почти незаметные при дневном освещении.

Голем был плавен в движениях и очень ловок. Он быстро заставил стол яствами и напитками, ни разу ничего не уронив и не пролив.

После обильной трапезы гости расположились на отдых, а потом на доске с шуршанием начертались слова: "Торжественная церемония богатырских состязаний начнётся…". Далее шли цифры, которые все время перерисовывались. Отсчёт шёл от тысячи к нулю.

– Ну, богатыри и тягатели! Не посрамим отечество! – сказал Стоян. Любимка ощутил, как учащается биение сердца.

– Да! Покажем им, чего стоит силушка богатырская! – он вскинул руку.

В кои веки его никто не одернул и не поправил. Остальные участники тоже вскинули руки и сказали:

– Не посрамим!

Сказ 9 – Переполох на торжествах в честь открытия состязаний

Тульские земли. Тула.

Зал был круглым и просторным, с высоким куполообразным потолком. Как лепестки огромного цветка от центра к стенам расходились шесть совершенно одинаковых секторов. Внизу, в самой узкой части каждого сектора стояли три высоких кресла для руководителей княжества, дальше шли кресла попроще, а потом и вовсе скамьи. Все это располагалось на гигантских ступенях, амфитеатром расходясь к стенам. На верху каждого сектора в стене было прорезано широкое окно, застеклённое разноцветными витражами.

Витражи были выполнены в символике шести княжеств, являя из себя настоящие произведения искусства. У московского княжества это был прямой меч, каплеобразный щит и шлем, у новгородских земель – ладья, которая везёт огромную мошну, у Тмутаракани на витраже красовались подмётки сапог, а у Минска – раскидистое дерево. Казаки предпочли прочему изогнутый меч и крепко сжатый кулак.