Миры во вселенной. Вопросы без ответов, или Трагедия века

– Понятно, – задумчиво поддакнул Андрей, а затем продолжил: – Как он вообще такой весь больной вовсю общается с врачами??? Сердце работает ни в норме… Сотрясение мозга… Подобный диагноз с сердцем ладно, хоть не ладно конечно, но терпимо, однако с повреждением височной части… Да он как минимум должен пролежать без сознания очень долгое время в этом случае… И эта патология в сердце опять таки мне не даёт покоя. Что там за эксперимент проводился?

– Ты снова подходишь всё к той же теме, – лёгкое недовольство мелькнуло в словах собеседника.

Однако Андрей не унимался:

– И всё же?

– Извини, но я не хочу больше говорить про этот чёртов эксперимент, – взорвался Дмитрий Сергеевич. – Меньше знаешь-крепче спишь. Мало тебе того, что об этом «фокусе» умалчивает пресса?

– Эксперименте, – спокойно поправил его Андрей. – Вещи надо называть своими именами.

– Да хоть колдовство, мне плевать. Не знаю как ты, но лично я не хочу загреметь под фанфары. Мне ещё дорога моя работа Андрей.

– Да что ты так кипятишься? – спокойно парировал тот. – А если учёный вдруг откроет нам что-то интересное, но при этом мы унесём это в могилу?

– Вот именно, последнее ты правильно подметил, – с раздражением произнёс Дмитрий Сергеевич. – Можешь идти и сделать попытку поговорить с этим «Рэмбо», но в случае, если вдруг тобой заинтересуются какие то службы, а они тобой явно заинтересуются в подобном случае, то я тебя не знаю и вообще вижу в первый раз.

Андрей расхохотался.

– Чего ты смеёшься, – не выдержал второй врач.

– Послушать тебя, дак это дело государственной важности, – на что Дмитрий Сергеевич устало махнув рукой в сторону коллеги, развернувшись направился по коридору в какую-то палату:

– Иди к своему учёному побеседуй, но меня в это не впутывай, – напоследок произнёс он.

– Ну вот и познакомились, – усмехнулся Андрей, а затем направился к палате в которой лежал объект, точнее правильнее будет сказать субъект их ссоры.

Его поместили в отдельную палату, и сейчас учёный встретил Андрея довольно оживлённо: махнул ему рукой в знак приветствия, и заёрзал в своей постели.

– Я смотрю наш больной (к этому времени врачи уже извлекли пулю из плеча учёного) пошёл на поправку! – На что тот отреагировал странным образом: почему-то указав взглядом куда то в противоположную сторону. Андрей моментально среагировал, но не увидев там ничего необычного, пристально уставился на учёного: «А может нет никакого смысла говорить с умалишённым, – мелькнула мысль, а за ней вдогонку другая, – ни смотря на то, что трипанация не будет произведена, результаты обследований совсем не утешительные… Всё равно никакой толковой информации от него сейчас не добьёшься». Андрей уже собрался было выбросить из головы затею допросить учёного, как тот, словно читая его мысли произнёс:

– Я знаю, вы считаете меня сумасшедшим, уверяю вас это не так. Я был там и я всё видел. – Он даже слегка приподнялся на локтях.

Андрей уже хотел было спросить: видели что?, как тут же остановил себя: «а есть ли смысл об этом спрашивать?»

Учёный окончательно приподнялся на локтях и собрался рассказывать, но Андрей прервал его:

– Нет, не утруждайте себя, вам сейчас не желательно совершать лишних движений.

– Ничего, терпимо, – спокойно ответил учёный, и чуть подумав продолжил: – вы мне конечно сейчас не поверите… Не знаю вообще стоит ли мне вам об этом говорить, но чувствую я себя сейчас нормально, поскольку эти существа, когда прикоснулись ко мне, передали мне какое-то тепло, а в следующий момент я сразу пришёл в себя. Я напрасно в них стрелял испугавшись. Это какой-то высший разум. Они вылечили меня, понимаете?

– Это просто к вам вернулись чувства, и вы пришли в сознание, – попытался переубедить его Андрей, но тут же подумал: «А собственно зачем я вообще пытаюсь переубеждать сумасшедшего?» И неожиданно учёный, задумчиво посмотрев в глаза Андрею, произнёс нечто такое, чем поверг его в шок:

– Нет, я не сошёл с ума в момент стрельбы на улице, как об этом считают многие… в том числе и вы. Почему вы мне не верите? Знаю, всё это звучит как полный бред, но я правда видел каких то… каких то, я не знаю даже как их назвать. Это концентрация фотонов, частиц света, или что-то в этом роде, я не знаю, природа их мне неизвестна, но в простонародье это так называемые кластеры: сгустки концентрической энергии, однако там есть ещё… мыслеформы.

– Мысле-что? – удивился Андрей.

– Это долго объяснять по научному, а говоря проще, это ваши мысленные образы. То, о чём вы думаете, в любой момент может воплотиться в реальность… но ни здесь, ни в нашем мире, а там. И вот, когда время смещается…

– О чём вы говорите? – не выдержал Андрей.

– Это всё эксперимент. Я объясню: под воздействием мощного, магнитного поля мои клетки разрушились, и теперь периодически я проникаю в эти миры, но только на несколько мгновений. Однако, даже этих нескольких мгновений вполне достаточно, чтобы жизнь показалась адом.

– А в тот момент, когда я зашёл к вам, вы тоже видели этих… существ? – осторожно спросил Андрей.

– Да!

«Боже, неужели я и вправду говорю с сумасшедшим?»

– По поводу мыслеформ, – спокойно продолжил учёный, – сейчас я вижу то, о чём вы думаете. – Его лицо изменилось. – Не советую вам видеть подобное.

Андрей смутно представил, что может сейчас видеть учёный, и его внутренне передёрнуло. «Вот уж действительно хорошо, что я этого не вижу». Тут Андрей понял, что попытка пролить свет-любопытства на тайну с экспериментом оказалась бесплодной, и он развернувшись направился к выходу. – Вам сейчас нужно хорошенько отдохнуть, – уже у двери произнёс он. – Я приглашу медсестру, она поставит вам укольчик. Только не пугайтесь, это вас лишь успоко…

– Но вы же ничего не поняли, вы все считаете меня психом, но я вам ещё многого не рассказал, дослушайте пожалуйста.

Андрей обернулся, побеждая в себе желание распросить его об этом многом:

– Почему же психом, просто человеком, страдающим нервным расстройством. Вот и всё. Вам нужно отдохнуть и восстановить силы понятно? – Андрей уже окончательно решил было выйти из палаты, как в следующий момент слова учёного остановили его прямо на пороге:

– Если не верите мне, можете спросить об этом эксперименте Кэрол Линдси. Она подтвердит мои слова.

И тут Андреем окончательно овладело любопытство. Не в силах больше сдерживаться он развернувшись подошёл к койке больного. – Это кто, организаторша эксперимента?

– Ни совсем, правильней будет сказать его идейный руководитель. Она только подала идею, но в последний момент сама в нём не… – Неожиданно учёный запнулся, снова, как было недавно пристально вглядываясь куда-то за спину Андрею. Тот не стал реагировать поняв, или домыслив, что там может видеть учёный.

– Значит эта, как вы её назвали Кэрол Линдси только подала идею с магнитным полем? А-а-а в чём заключался сам эксперимент, можно узнать подробно его детали? – Теперь Андрею было уже безразлично что он перешёл грань.

– К сожалению этого я не могу вам рассказать.

– Почему? Вы же хотели.

– Передумал, боюсь что об этом узнает кто-либо ещё, хотя… хотя я наверно итак в тот раз сболтнул лишнего. И всё равно много ещё на мой век помимо вас найдётся желающих узнать про тот эксперимент. Будь он неладен. – Учёный вдруг расхохотался так, что Андрей (в который раз) начал сомневаться в своей недавней уверенности относительно его здравых рассуждений.

– Я смотрю вам значительно лучше Сергей Павлович. – Впервые за время разговора он назвал учёного по имени отчеству, и тем самым оказал ему честь. Сергей Павлович перестав смеяться, пристально посмотрел в глаза Андрею, но тот выдержал его взгляд. – Дак что насчёт вашего самочувствия, вам и вправду легче? – И тут же Андрей понял какую глупость спросил. Пару минут назад учёный видел в воздухе какую-то охинею, и он ещё спрашивает как тот себя чувствует. «А может это и вправду последствия эксперимента, и он что-то там видит странное, чёрт его знает? Впрочем это ещё допустимо, но чтоб ему помогли выжить какие-то существа…? – Андрей не мог прийти к единому мнению, метаясь в догадках».

– Самочувствие лучше, но дело не в том Андрей Геннадьевич. Я подумал насчёт вашего вопроса, относительно эксперимента.

– Я слушаю вас!

– Но только у меня к вам убедительная просьба.

– Да, конечно.

– Об этом, кроме нас никто не должен знать, я могу вам доверять?

– Помните что-нибудь о клятве Гиппократа? – вопросом на вопрос ответил врач.

– А я дал клятву самому себе.

– Итак, я вас слушаю! – спокойно произнёс Андрей, и как раз в этот момент в палату зашла средних лет медсестра, с целым монологом:

– Андрей, пусть учёный побудет один, больному сейчас очень нужен покой. Ииии потом, тебя вызывает главврач. Валерий Евгеньевич сказал, чтоб ты шёл к нему сию же минуту.

– Он что, так и сказал Ирина Викторовна?

– Да, да, он так и сказал.

И Андрей насторожился, а затем удивлённо пожав плечами вышел. «К чему бы всё это??? Что я такого сделал, или не сделал наоборот???»

…Медсестра закрыла за Андреем дверь и бросила мимолётный взгляд в лицо учёного. Она чётко прочитала в нём сейчас какой-то непонятный страх… то-ли он снова что-то видел… какие-то мыслеформы медсестры… то-ли что-то предчувствовал…

Глава 7

Кэрол Линдси вспомнила себя студенткой университета. Такой юной, сдающей нудные, как ей тогда казалось экзамены (впрочем и по сей день некоторые из тогдашних экзаменов кажутся ей ненужными и скучными), ходящей на бесконечные лекции по всяким там естествознаниям и психологиям человеческих взаимоотношений. Она и без того, как думала сама, неплохо знала эту психологию. Ещё она вспомнила немало старых, библиотечных книг по основам и так сказать «глубинам» физических процессов: книги о взаимодействии излучения с веществом, книги по физике полупроводников, а также книги по атомной, ядерной, и различным другим физикам, какие только есть, вплоть до книг по физике космического пространства. Термодинамика тогда и наноэлектроника сейчас, были и есть так сказать основополагающим источником её научного обогащения. В своё время она даже написала целый трактат, посвящённый взаимодействию магнитного поля Земли с приливно-отливными фазами Луны. Причём Кэрол не просто описывала в нём голые факты (известные наверно почти любому школьнику), а именно делала упор на подробное описание, с многочисленными рассчётными и теоретическими выкладками. Сейчас она вспомнила вдруг одного интересного профессора по высшей математике. Мистер Хоскерс (Чак Хоскерс), так звали этого умного, щепетильного, и даже слегка дерзкого профессора. Тем не менее Кэрол ему импонировала, из-за своих стремлений к знаниям, а впоследствии и она сама стала брать пример с этого профессора. И даже нисмотря на то, что он заставил её тогда изрядно попотеть на своём весьма серьёзном экзамене, тем не менее этот факт не помешал Кэрол восхищаться его талантом, в дополнении с постоянным стремлением к самосовершенствова-нию… И всё же она не видела себя математиком. «До Эйнштейна мне далеко, – подумала Кэрол и снова погрузилась в воспоминания о тех давних (как будто прошло уже лет сто) студенческих годах. – Да, весёлые были годы». Кэрол начала вспоминать свою яркую студенческую жизнь, вне стен института. Тогда ей сильно нравился один парень, кстати глава бейсбольной ассоциации института Билл Мэлоун, и ещё раз кстати гроза всех местных (чуть-ли не всего института) девчонок. Многие из них сходили по нему с ума, однако чувства Кэрол к бейсболисту вскоре остыли (хотя правильней было бы назвать эти чувства элементарной сексуальной страстью) и она нашла свою настоящую любовь Дарта Линдси. Кэрол познакомилась с ним на одной вечеринке в честь университета. Только он учился в другом, а именно в Вэбстэрском, находящемся километрах в 7—10 от её Вашингтонского. Вход был по пригласительным, и вообще тех кому не было 18-ти просто не пускали, тем не менее Дарт, каким-то образом подделав пригласительный, смог попасть на ту вечеринку, и так Кэрол с ним познакомилась. Потом начались серьёзные встречи, недвусмысленные речи Дарта о попытке пожить отдельно от родителей у него, а дальше как говорится больше, они поженились… Кэрол постаралась выбросить эти воспоминания из головы, поскольку она и по сей день не могла ни думать о тех прожитых мгновениях жизни, как минимум с благоговением, а затем снова переключилась на институтскую жизнь… В её голове сейчас как-то не произвольно всплыл некий Майкл Рокуэл. Серьёзный, трудолюбивый парень, однако бывший из числа тех неудачников-бедолаг, над которыми постоянно смеялись сверстники и старшекурсники. Его дразнили, обзывали выскочкой и зубрилой, тем не менее, именно на последнего он и походил: всегда ходил особняком со стопкой книг, и постоянно носил очки (подчас складывалось мнение что он и спал в них) …Однако институтские годы прошли и этот Майкл Рокуэл стал выдающейся личностью, также как и Кэрол сейчас учёным, но только с большой, если не сказать с гигантской буквы, и даже затмил собой многих современных, крупных деятелей в области науки. Итак, бывший чей-то объект насмешек теперь поменялся ролями с черезчур смешливыми, и стал свысока смеяться над ними сам. «Вот уж действительно, хорошо смеётся тот, кто смеётся последний. – Кэрол с грустью усмехнулась: – достичь бы и мне его высот…» И именно в этот момент её мысли разрушил удивлённый голос Памэлы Карриген:

– Кэрол, да ты меня совсем не слушаешь!

– 0 чём ты говорила? – улыбнулась та, – я задумалась, прости.

– Уж не о своём ли новом творении?

– Нет Памэла, – улыбка словно застыла на лице Кэрол. – …Я вспоминала сейчас свои институтские годы.

– А меня ты там не вспоминала случайно? – Теперь и Памэла улыбнулась.

– Не успела, – весело отозвалась Кэрол, – ты быстро разрушила всю мою мысленную сюжетную линию.

– Да, а действительно забавное было время, особенно когда мы с тобой сдавали на 4-м курсе экзамен этому злюке Холбергу, помнишь Кэр?

Та кивнула головой и продолжила серьёзно:

– Ты кажется рассказывала мне что-то… наверное что-то важное Памэла, да?

Памэла Карриген была по возрасту примерно как Кэрол, и тоже являлась научным сотрудником этого университета, в одной специализации с ней, словом была её помощницей. Она носила длинные волосы (в отличии от коллеги), была чуть менее стройной шатенкой и в который раз в отличии от Кэрол, так не зацикливалась на работе, как она.

– Да, – ответила сейчас Памэла Карриген. – Я говорила тебе, что к нашему счастью доказала теорию этих провалов во времени. – Она обвела рукой пространство университетского кабинета, в котором они сейчас находились. – Они кругом эти провалы Кэр. – Памэла улыбнулась, а Кэрол следом громко рассмеялась. – Ты над чем смеёшься? – удивилась Памэла.

– Просто об этом мне уже сообщал Кен Браун, ну всё равно приятно это услышать от первоисточника, то есть из твоих уст Пам.

Та усмехнулась:

– А я хотела тебя обрадовать, сюрприз устроить!

– Но ты меня итак обрадовала.

– Но сюрприз то не устроила, – наиграно всхлипнула она, а в следующий момент обе научные сотрудницы вышли из здания университета и уже садились в «додж» Кэрол (они сумели отпроситься у шефа чуть пораньше, т. к. Кэрол нужно было в этот день многое успеть, а Памэла решила съездить с ней за компанию к Берту Сайлонсу…)

– Слушай, вчера к нам приезжал сам Стивен Хокинг Пам, – произнесла Кэрол. В этот момент её машина уже вовсю сливалась с самой толчеёй машин, в среде безумного городского движения.

– Да?…И что он говорил?

– Он сказал, что ему очень понравилась моя теория.

– Это радует Кэрол.

– Да брось Пам, единственное, точнее единственный, кто меня сейчас обрадует (хотелось бы в это верить во всяком случае), дак это влиятельный Берт Сайлонс… А скоро его ждёт приятный сюрприз.

– …И что Кэр, сам Стивен Хокинг сказал тебе это лично?

Кэрол замялась, вспомнив вчерашний инцидент:

– Вообще-то сегодня мне об этом сообщили мои коллеги.

– А что было вчера?

Кэрол снова замялась:

– Просто вчера я, Сэм и Кен ушли чуть пораньше, т. к. мы решили посидеть в каком-нибудь кафе. – Кэрол не горела желанием про это рассказывать, хотя, с другой стороны, Памэла всё равно об этом может узнать от других сотрудников.

– Ясно!

Они остановились на перекрёстке, недалеко от Фонтбоунсского колледжа. Этот колледж находился в пригороде, а следом пролегал прямой участок дороги. Они миновали Сэнт-Луисскую галерею, затем очередной перекрёсток, и наконец свернули с Клэйтон-Роад на главную дорогу, с 2-х сторонним движением. За ней последовал поворот на второстепенную и миновав Вэствуд, вскоре они оказались как раз в нужном месте… За медицинским центром помощи святого Джона их ожидал офис Берта Сайлонса. Здесь же неподалёку, километрах в 2-х, 3-х от этого места находился колледж баптистов штата Миссури, Кэрол ещё успела подумать, что тот выбрал подходящее местечко для своей деятельности.

Они с Памэлой почти одновременно повернули головы вправо, на звук многочисленных голосов, и увидели толпу (человек из ста) протестующих людей. Среди толпы красовались различные лозунги, вроде: «Мы против войны, мы не для этого растили своих детей», «Прекратить тиранию в отношении мирного населения Ирака», «Запретить военный блок НАТО», «Давайте жить в мире с собой и окружающим миром», «Давайте прекратим нарушать экосистему и проводить опыты над природой», и всё в том же духе.

«Да уж опыты, – грустно про себя вздохнула Кэрол, мысленно в тысячный раз возвращаясь в тот давний, покрытый дымкой тайны эксперимент».

– А Сэм посчитал их революционерами, – вдруг выразила она.

– А что нет? – ответила Памэла вопросом и Кэрол удивлённо уставилась на неё:

– И ты туда же!

В следующий момент они уже вышли из машины и направились так сказать в гущу событий… В самом центре толпы, на небольшом возвышении, стоял виновник торжества Берт Сайлонс. Он заметил Кэрол и смотрел прямо на неё.

– Но ведь они не совершают сейчас ничего революционного, посмотри, – Кэрол на ходу указала жестом куда-то в толпу, но Памэла ничего ей не ответила…

Итак, они приблизились к ликующей массе, и Берт, чуть помешкав (как будто что-то для себя обдумывая) спустился со своего возвышения и аккуратно, раздвигая толпу, направился в их сторону. Всё это время толпа выкрикивала возгласы, почти слово в слово повторяющие содержание их плакатов, но сейчас, заметив как их духовный руководитель удаляется, все замолчали и повернули головы в его сторону.

– Помоему он пудрит им мозги Кэр, – негромко произнесла на ухо Кэрол Памэла, боясь, чтоб её не услышали эти люди.

– Стой спокойно Пам, не дёргайся, – также тихо ответила та в её сторону, и тут же засияла приветливой улыбкой, поскольку к ним приблизился Берт Сайлонс, который тоже улыбался, а потому и Памэле Карриген ничего не оставалось, как изобразить на лице светлую улыбку, однако, она получилась какой то неестественной, напыщенной что-ли.

– Здравствуйте прекрасные леди! – начал Сайлонс с приветствия.

– Здравствуйте! – ответила Кэрол за двоих.

– Ну вас я уже знаю, – он посмотрел на неё, а затем на Памэлу: – А вас нет.

– Это моя коллега, прекрасная помощница, – тут же исправилась Кэрол. – Работает так сказать под моим началом, также, как скажем вы работаете под началом сообщества «Мир в мире».

– А вы хорошо меня слушали вчера, я это ценю, спасибо! – Его улыбка на лице стала ещё шире (всё это время он улыбался). – Пойдёмте в мой офис и побеседуем там, – продолжил Сайлонс, а затем добавил довольно громко, обращаясь уже к толпе: – Уважаемые братья и сестры, я скоро вернусь к вам, как только побеседую с этими милыми созданиями. Прошу меня извинить. – Он посмотрел на Кэрол и воскликнул: – А с вами, с такой красавицей, да ещё и с настолько неординарной личностью, побеседовать для меня сейчас будет одно удовольствие. Итак, пойдёмте в мой офис, – он махнул рукой вперёд, и Кэрол с Памэлой тут же направились за ним. Сайлонс пропустил их в свой кабинет, предложил сесть, затем зашёл за ними закрыв дверь, и начал с вопроса: – Выыы Кэрол кажется прибыли ко мне с какой то целью? – Он проследил как они сели, сел сам и закончил: – Выкладывайте, если эта цель гуманна и разумна, я рад буду вам помочь.

– Понимаете, – начала Кэрол, – цель то гуманна, по крайней мере для науки, но это как бы ни совсем то, что обычно ставят за первооснову разговора приличные люди.

– Я кажется догадываюсь, – улыбнулся Сайлонс.

– Да, – произнесла Кэрол несколько нерешительно, и будто сама себе. – Да, это не просто сказать вот так сразу мистер Сайлонс.

– Берт, зовите меня просто Берт, – прервал он её.

– Хорошо, дак вот Берт, я бы хотела заручиться вашей финансовой поддержкой перед изобретением своего прибора, вы понимаете о чём я, если также, как и я вас внимательно слушали меня на вчерашней конференции в нашем университете.

– Да, конечно Кэрол, мне очень понравилась ваша теория, хоть я и не знаток по части ядерной физики, как впрочем не большой знаток и всей науки в целом, но помоему, вы говорили весьма убедительно.

– Спасибо, – без интереса ответила Кэрол.

– Остаётся только надеяться и верить в ваш успех, – подчеркнул Сайлонс. – Я хочу от чистого сердца пожелать вам успехов в вашей разработке. Побольше бы таких людей как вы, и возможно люди бы переоценили свои духовные ценности и стали меньше воевать. – Последнее он произнёс задумчиво и продолжил, неожиданно меняя тему: – А откуда Кэрол вы узнали о моём так сказать «золотом тельце», если не секрет? Заранее прошу извинить меня за бестактный вопрос, если что, – он постарался улыбнуться (из чувства приличия).

– Из последних выпусков «Daily News» и «USA Today». Вы разве не читали эти газеты Берт?

– Всё времени не хватает, и потом Кэрол, если честно, то там сейчас вообще почти нечего читать. Эти наглые журнальишки, в последнее время особенно, готовы подбросить в народ любую «утку», лишь бы не упасть в грязь лицом и не потерять репутацию в глазах своих читателей. По мне, дак они уже потеряли репутацию в тот самый момент, когда перешагнули грань между вымыслом и бредом.

– Это вы правильно подметили, – улыбнувшись произнесла всё это время молчащая Памэла Карриген.

– Они и раньше то писали сенсации, в которые почему-то с трудом верилось, – произнёс Берт Сайлонс, – небось и про меня сейчас написали половину из того, чего нет на самом деле. Да им фантастику надо писать, а не о политике, шоу-бизнесе, катастрофах, войнах и науке.

– Вот вы снова и подвели меня к науке, – улыбнулась Кэрол. – Не хочу показаться навязчивой, но вы совсем недавно не ответили на мой вопрос Берт. Вы сказали я так красиво всё описала в своём докладе, что полагаю вы будете не против помочь мне материально, а я в свою очередь сделаю всё возможное, чтобы мой прибор был изобретён в скором времени с наилучшим эффектом, правда! Дак что вы об этом думаете Берт, да, или нет?

Тот задумался:

– Не могу сказать вам однозначно Кэрол… Не хочу вас расстраивать, но… если б вы скажем со своими коллегами вступили в мои ряды, в таком случае мы бы оба добились желательного эффекта друг для друга.

– Значит вы мне отказываете?

– Ну почему же?

– Вы предлагаете мне своего рода сделку, но я, хоть и ценю ваши стремленья сплотить людей всего мира, тем не менее не смогу в этом учавствовать, в силу определённых обстоятельств.

– Понимаю, – с грустью произнёс Сайлонс. – Работа! Эта выматывающая работа.

– Ну почему же, – улыбнувшись повторила Кэрол его слова. – Вполне приличная работа, если б не зарубание на корню всех моих последних новаций и идей со стороны шефа (Кэрол почему то только сейчас стала настораживать эта его недоверчивость, «что-то здесь явно не чисто, – подумала она, будто только вот вот очнулась от долгого дурманящего сна… Может Сэм был и прав тогда…!»)

– Как можно не верить столь замечательной женщине как вы? – тем временем произнёс Сайлонс.

– Спросите у шефа Берт, может он вам и скажет, – засмеялась Кэрол.

Неожиданно Сайлонс задумчиво посмотрел на неё:

– Скажите Кэрол, а что вы имели ввиду, когда упоминали на конференции о других мирах, описывая их? Помните вы говорили о каких-то серых громадинах с открытыми дверями… о какой-то странной обстановке напоминающей будущее?

– А, это я просто привела образный пример, – быстро нашлась Кэрол.

– Нооо, впрочем ладно… хотя нет, не ладно. Позвольте полюбопытствовать, мне правда это очень интересно? Почему вы решили, что в тех мирах обязательно должны стоять именно серые дома, и не должно быть никакой цивилизации, как у нас?

«Да потому что мой дядя был там и видел всё это, – про себя взорвалась Кэрол».

– Знаете Берт, вообще конечно в тех мирах могут быть не только серые дома, как я говорила, там могут быть и точь в точь такие же города как у нас, и населять их могут точь в точь такие же люди, а в другом случае это… первое, что мне пришло на ум Берт, дак это серые громадины.