Мелодия тумана

– Пошли со мной, – сказал Арон и взял меня за запястье. – Здесь не место для обсуждения подобных историй.

Мы вышли из-за стола и даже не поблагодарили Мэри за вкусную еду, которую она приготовила.

– Тут нам не помешают, а мне нужна полная тишина, – Арон распахнул высокие двери библиотеки и обернулся назад. – Надеюсь, никто внезапно не захочет окунуться в мир литературы. Не хочу, чтобы меня и тебя отвлекали.

Когда мы прошли в библиотеку, Арон попросил меня присесть за стол, а сам начал бегать между книжных рядов и что-то старательно на них искать. Он был похож на сыщика, который обдумывал, где же может быть та или иная спрятанная вещь. Глядя на Арона, я не понимал, что происходит. Ли искал что-то определенное. Но что?

Я наблюдал за действиями друга и не находил в них ответы на вопросы, которые гремели у меня в голове. Я не понимал, что он ищет. Я не знал, и даже не имел смутного представления, о чем именно он хочет рассказать. Все происходящее отдавало чудаковатостью. Я сидел как дурак, вертя головой то в одну сторону, то в другую, наблюдая за Ароном и пытаясь при этом понять – что он делает; что так старательно пытается отыскать. По жестам его рук, по походке, по вдохам и выдохам было ясно только одно —в этот момент он чертовски сильно переживал.

Арон сел напротив меня после десяти минут поисков и беготни. Он свалил на стол груду старинных книг и буклетов, глядя на меня как на человека с другой планеты. Во взгляде Арона застыло безумие. Между моих лопаток пробежал холодок.

– В этих книгах ты найдешь ответы на все свои вопросы, – отрывисто произнес Арон. Он открыл первую книгу из стопки и начал что-то старательно искать на ее пожелтевших страницах. – А точнее – в одной их них. Там более точная и подробная информация.

– Арон, подожди, – я поставил локти на стол и сжал пальцами рук разболевшиеся виски. – Что? Зачем мы пришли сюда? Какая литература? Какие к черту книги? Я просто попросил тебя рассказать мне об Элизе! Зачем этот цирк с поисками старья? Вот какой год у этой книги?

Я схватил первый попавшийся на глаза том. Он выглядел как старая мочалка – страницы выпадали, корешок был порван, а нити, что делали из книги – книгу, отсутствовали.

– Осторожно! – закричал Арон. – Это самая важная книга из всех, что лежат на этом столе! Это конец восемнадцатого века!

– Восемнадцатого?! – переспросил я, не веря ушам.

– ДжонгХен, пойми, если я все расскажу тебе на словах, ты не поверишь мне и скажешь, что я выжил из ума, – сказал Арон, не сводя с меня пристального, обжигающего взгляда. – Даже сейчас, держа в руках ценную литературу, настоящее сокровище семьи Феррарс, которое подтвердит мои слова, я не знаю – поверишь ты всему, что я расскажу или нет.

Я молча слушал Арона и чувствовал себя еще большим дураком. Я не понимал Арона. Как бы я не хотел, но у меня не получилось связать мое знакомство с Элизой с этой библиотекой старинных книг. А вот Арон видел эту связь, и она сильно отзывалась у него внутри – пока я сидел, как дурак, руки друга била мелкая дрожь.

– Может уже хватит ходить вокруг да около? – не выдержал я. – Если ты будешь тянуть еще минуту – я сойду с ума. Встань на мое место – я же ни черта не понимаю из твоих слов!

Арон сжал губы в тонкую линию и принялся листать книгу.

– «Легенда призрака замка Беркшир», – прочитал Арон.

– Что это? – спросил я и Арон поднял на меня глаза.

– Это – ответы на твои вопросы, – тихо произнес Ли и впился костяшками пальцев в толстый переплет тома. – Это – об Элизе Феррарс, о девушке, которая живет в этом замке два с половиной века.

– Что? – усмехнулся я. Я думал, меня разыгрывают.

«Призрак? Два с половиной века назад? О чем вообще говорит Арон? Он сошел с ума или это у меня проблемы со слухом?», – брякнуло у меня в голове.

– ДжонгХен, Элиза – это призрак замка Беркшир. Она – дух, фантом. Называй, как хочешь, как твоей душе больше угодно. Но она не человек.

Арон говорил тихо, спокойно. Он никуда не торопился. Было видно, как долго он собирался с мыслями, чтобы рассказать мне то, что рано или поздно я все равно бы услышал. Элиза – мертвец. Девушки с белокурыми волосами в физическом обличии не существовало.

Мы просидели в тишине около четырех минут. Этого времени мне хватило, чтобы до моего мозга дошли слова Арона. Они не переварились, не усвоились, я не смирился с ними – нет. Они просто дошли до меня и пронзительным звоном отзывались в ушах. Я сидел, не моргая, и смотрел на свои руки, которые казались мне в тот момент совершенно чужими.

– Ты не веришь мне? – молчание нарушил Арон. Его вопрос прозвучал как не из этого мира. Я услышал нотки отчаяния, беспомощности и грусти. Я уловил даже мольбу.

И тут мне привиделась ситуация: мы с Ароном стоим на краю ущелья. Внизу шумит река. Только вот Арон стоит с одной стороны этого ущелья, а я – с другой. Он просит меня перейти к нему через перекинутое шаткое бревно, а я не могу – боюсь, что упаду и расшибусь об острые скалы, которые торчат внизу. Мне страшно сделать даже шаг навстречу Арону, который в это время тянет ко мне руки, зовет меня, просит и умоляет перейти через ущелье. А я стою, как вкопанный, и глупо смотрю себе под ноги, прекрасно понимая, что, если я сделаю хоть шаг вперед – все изменится навсегда.

– Я понимаю, каково тебе сейчас, ДжонгХен, – произнес Арон, так и не дождавшись моего ответа. – Раньше я тоже ничего не знал об истории этого замка. Потом долго не мог принять ее. Мой разум отвергал эту истину как самую настоящую ложь. Но факты, ДжонгХен. Факты нельзя стереть так же просто, как штрихи простого карандаша с белой бумаги.

– Расскажи мне, – попросил я, глядя на свои руки. – Расскажи мне все, что знаешь. Я хочу знать, кто такая Элиза Феррарс.

Я сделал первый шаг над ущельем, надеясь, что, если оступлюсь, Арон успеет схватить меня за руку и спасти.

Перелистывание страниц. Тяжелые вздохи и разминки затекших пальцев рук. Арон принялся читать мне то, что вскоре я навсегда хотел бы забыть. Забыть. Не помнить. Не знать. Проклятие английского рода. История призрака замка Беркшир.

– Давай начнем с ее биографии, – сказал Арон. – Леди Элизабет Феррарс – дочь пятого Графа Беркшир Томаса Феррарс и Графини Джорджианы Феррарс.

Я закрыл глаза, вслушиваясь в тихое и монотонное чтение своего друга. Мне казалось, что его голос звучал из другой вселенной. Он был глух. Я слышал его через призму. Через тонкое невидимое стекло.

Глава №14

Эта история началась в середине 18 века. Дочь Графа Йоркширского Джорджиану Ослак насильно выдали замуж за пятого Графа Беркширского Томаса Фераррса. Их семьи дружили не одно поколение, поэтому овдовевший отец Джорджианы и родители Томаса посчитали правильным наконец породниться, чтобы Север и Юг Англии обрели политическую дружбу. Случилось это сразу после рождения девочки.

Венчание состоялось, когда Джорджиане исполнилось 17 лет, а ее мужу – 20. И если Томаса в этом браке все устраивало, девушке с самого начала пришлось несладко – она не только стала женой нелюбимого мужчины, но вместе с этим ей пришлось уехать в Беркшир, в Южную часть Англии, где были не только другие порядки и устои, но и люди очень сильно отличались от северян.

Джорджиана Ослак принадлежала к древнему северному роду Англии. Ее кожа была аристократически-бледной, глаза голубыми, а волосы – белоснежными. Они струились как водопад, когда гувернантки принимались их расчесывать, чтобы после завить и поднять вверх, делая прическу более массивной и величественной. Томас же был наоборот – с темными волосами, юношеской бородкой, которая обрамляла его скулы, маленьким ртом и карими глазами, он походил на настоящего аристократа. И это неудивительно. Род Феррарс был одним из самых старинных в Англии.

С 15 лет к Джорджиане начали свататься молодые бароны и престарелые лорды ближних графств. Они не знали о ее помолвке с Томасом, и поэтому неизменно получали необоснованные отказы. Их просто выпроваживали за дверь и говорили никогда больше не возвращаться.

Еще до рождения детей оба Графа зареклись молчать в обществе о своей сделке. Граф Беркширский боялся, что девушка вырастет ветряной и до брака запачкает имя его сына. Именно поэтому мужчина приказал объявить о помолвке только за несколько дней до торжества, когда целомудренность девушки будет подтверждена семейным врачом. А поскольку графство Беркшир всегда считалось элитарным и могущественным, отец Джорджианы не посмел отступить и отказаться от брака, который мог принести ему не только хороший годовой доход, но и более выгодное положение в высшем обществе. Тем более Граф Йоркширский сдавал позиции – с каждым годом его доходы становились все меньше. Виной тому были спекуляции на экономическом рынке. Желая заработать больше, граф системно проигрывал. Единственное спасение он видел в дочери. Выйдя замуж за сына влиятельного Графа, она могла поправить положение отца.

Джорджиана Ослак росла как свинья на убой – ее лелеяли, кормили, но за пределы поместья не отпускали. Она редко посещала официальные приемы и балы, оставаясь в своей комнате с гувернанткой и книгами. Если ей и разрешалось покидать территорию поместья, то только в сопровождении отца. Именно на таких приемах в нее влюблялись мужчины, готовые сию же секунду согласиться на брак.

– Помни, Джорджиана, ты – невеста Виконта, будущего Графа Беркширского. Тебе не позволительно смотреть на других мужчин, – каждый раз напоминал ей отец, когда они покидали дом.

Во время таких напутствий Граф Йоркширский расправлял широкие плечи, становясь вдвое больше своего роста. Маленькой и хрупкой Джорджиане он казался гигантским как шкаф, который стоял в ее холодной и пропитанной одиночеством комнате. Девочка не знала ни любви, ни заботы.

На протяжении семнадцати лет Джорджиану оберегали как золотой Грааль. Но трудны не оказались напрасны. Когда девушка давала в церкви обет перед Богом, и ее душа, и тело оставались чистыми. До замужества она не успела испытать привязанности ни к одному мужчине.

Но жесткое обращение отца сильно отразилось на будущей жизни Джорджианы. Своим детям – Элизабет и Гаю Феррарс – она дала жизнь не только в ее биологическом смысле. Молодая мать воспитывала их в свободе и только при муже становилась суровой, чтобы не навести на себя и детей подозрений. Томас не отличался жестокостью, как его собственный отец, но и жене потакать бы не стал, считая, что она всего лишь мать наследника титула. Джорджиана – обычная женщина. Не более.

Но говоря о наследнике, первым ребенком Графа и Графини Беркширских стала девочка.

Она появилась на свет 1 ноября 1776 года в самом элитарном графстве Англии – Беркшир. Несмотря на южное происхождение отца, внешность Элизабет была северной. Она пошла в мать – стала такой же светлолицей, белокурой девушкой с голубыми глазами, которые напоминали безоблачное небо или морскую гладь. С самого раннего детства девочка походила на хрустальную куклу, которая при неправильном обращении могла разбиться. Именно поэтому за воспитание дочери взялась Джорджиана. Первые пять лет она отказывалась от помощи гувернанток, и сама занималась дочерью. Джорджиане хотелось подарить девочке то, чего была лишена она сама, ведь ее мать скончалась при родах. Любовью Элизабет никогда не была обделена.

Но если внешне Элизабет и напоминала хрусталь, ее характер больше походил на военную сталь. Девочка росла сильной и бойкой. И когда ей исполнилось семь лет, она взбунтовалась против распорядка дня, который вела день ото дня.

– Матушка, почему мы только и делаем, что постоянно читаем, пишем и музицируем? На улице такая погода, я хочу гулять! – кричала малышка, грозно глядя на обессиленную Джорджиану. Та не знала, что ей делать.

– Родная моя, потерпи чуть-чуть. Хочешь, мы с тобой выйдем в парк? Там так красиво сегодня, – нежным голосом ворковала Графиня и гладила дочь по светлым, вьющимся волосам.

– Как вчера, позавчера и неделю назад!

У Элизабет наворачивались слезы. Максимум, что она делала – училась, гуляла с матушкой или гувернанткой по парку и общалась с дочерью Графа Хэмпширского – заносчивой и кокетливой Анной, которой недавно исполнилось десять лет.

– Мы что-нибудь придумаем, родная моя, обязательно придумаем…

Джорджиана оставалась бессильной перед своим мужем. Но когда Томаса подняли по государственной службе, и он реже стал появляться в Беркшире, Джорджиана воспользовалась этим и разрешила маленькой Элизабет покидать замок на час или два. За это время никто не успевал заметить ее отсутствия. Сначала девочке удавалось погулять по лесу недалеко от замка, а потом она и вовсе начала уходить в соседнюю деревню, чтобы пообщаться с местными ребятами, с которыми не так давно завязала дружбу. Перед этим Элизабет переодевалась в лохмотья, которые прятала за шкафом в своей комнате, и скрывала белоснежные волосы в черном платке. В деревне ее принимали за свою.

Но перед отцом Элизабет оставалась примерной и послушной. Пусть девочка никогда не следовала предписанным законам и поступала так, как считала нужным, она уважала титул Графа Беркширского и даже мысли не допускала о том, чтобы запачкать его. Элизабет послушно музицировала с матушкой, читала книги и делала реверансы при встрече с важными гостями. Никто и подумать не мог, что эта талантливая и прилежная девушка ведет себя как настоящий деревенский мальчишка, когда остается одна.

Так шло время, Элизабет взрослела. Но даже когда ей минуло четырнадцать лет, она не перестала тайно покидать замок. Пока гувернантки отлучались за учебниками по математике или латыни, она сбегала и часами бродила в лесу или наведывалась в гости к своей деревенской подруге Шарлотте.

Свобода наполняла Элизабет до краев. Только вдали от замка она чувствовала себя по-настоящему живой.

А еще Элизабет переполняла благодарность матери. Она знала, что той не легко ее прикрывать. И особенно от грозных гувернанток, которые казались настоящими охотничьим собаками – дай им волью, и они нашли бы Элизабет по ее запаху.

– Матушка, ты можешь быть спокойна, со мной все будет хорошо, я не глупа, – постоянно успокаивала Джорджиану Элизабет, когда возвращалась после долгой прогулки. – Сегодня я играла с Шарлоттой. Ты помнишь ее? Она дочь мясника, такая смешная девочка – мечтает выйти замуж за Графа…

– Знала бы она, чем можем обернуться ее мечта, – обнимая дочь, говорила Джорджиана. – Мечтать нужно осторожно. Ведь когда мечты сбываются, ты потом не знаешь, что с ними делать. Оказывается, что тебе они и вовсе не нужны. Поэтому скажи ей, чтобы мечтала не о Графе, а о взаимной любви с хорошим человеком. Пусть он хоть кур разводит. Главное не статус в обществе, а любовь.

– Наверное, да.

Элизабет никогда не спрашивала, почему мать помогает ей. Она все понимала. За долгие годы брака Джорджиана так и не полюбила Томаса Феррарса, и дочь это видела. Когда она общалась с деревенскими ребятами, она поражалась, какие счастливые у них родители. Их матери выглядели иначе – они всегда были румяны и веселы. Иногда лупили своих детей, когда те проказничали, но все равно оставались счастливыми. Они цвели. Даже без денег их глаза не покидал огонек.

С семьей Феррарс дела обстояли иначе. Даже когда Джорджиана смеялась или сидела на официальных приемах, где постоянно приходилось улыбаться, ее взгляд оставался пустым. Больше всего на свете Элизабет не хотела повторить судьбу матери и выходить замуж по расчету. Вдоволь насладившись свободой, девушка решила, что ни при каких обстоятельствах не посадит себя в клетку.

– Я выйду замуж только по любви, – заверяла себя девочка, не зная о намерениях отца, ведь после пятнадцатого дня рождения дочери, Томас начал подыскивать для нее подходящую кандидатуру для брака.

Об этом он не сообщал даже Джорджиане, прекрасно зная, что та станет всячески мешать будущей сделке. За долгие годы жизни с ней, Граф научился чувствовать жену. Пусть и не до конца, но что-то ему явно подсказывало – Джорджиана воспротивится, если брак их дочери будет сделкой. Она поднимет шум и поссорит его с Элизабет. А этого Графу хотелось меньше всего. Пусть их семья не считалась счастливой, Томасу было важно сохранить путь натянутые, но все же хорошие отношения.

В пятнадцать лет Элизабет познакомилась с сыном Герцога11 Болтон Питером Паулетом. Случилось это на Королевском балу в Виндзорском замке12.

Пока девушка играла на фортепиано для почетных гостей, ей удалось привлечь внимание молодого Маркиза13, который в будущем должен был перенять титул отца. Весь вечер юноша крутился недалеко от Леди и никак не мог заговорить с ней – Элизабет ни на шаг не отходила от родителей. Только когда бал подходил к концу, девушка извинилась перед ними и вышла в соседнюю комнату, чтобы вдали от ненавистного общества аристократов насладиться красотой местного парка. Она подошла к окну и в этот момент распахнулась дверь – на пороге стоял Питер Паулет.

– Вы прекрасно играете, – сказал Маркиз, когда подошел к молодой Леди и поклонился.

– Спасибо, – сдержанно ответила Элизабет и пристально посмотрела на юношу. Как и любая девушка, она сразу отметила его приятную наружность. Темные волосы, завитые в прическу, худое телосложение, высокий стан и мягкие черты лица показались ей очень привлекательными. Таких милых молодых мужчин она еще не встречала. Остальные юноши казались ей заносчивыми и высокомерными. А этот сразу показался другим.

– Простите меня за мою бестактность, но я хотел бы узнать, как вас зовут. К сожалению, когда вас представляли, я был в другом конце зала и не расслышал имени.

– Элизабет Феррарс. А вас?

– Питер Паулет.

– Сын Аластора Блэка? – в голосе Элизабет послышались нотки страха, а в глазах появилось презрение. От былой нежности не осталось и следа.

Элизабет знала Герцога Болтон. Одна из его резиденций была расположена недалеко от замка Беркшир, в котором она жила. Их разделял только лес. Аластора Блэка знали все – овдовевший влиятельный политический деятель и член Королевского общества. Только вот слухи о нем ходили разные. Не зря он был больше известен под своим псевдонимом Блэк, нежели под реальной фамилией. Говорили, в юношестве он надругался над несколькими крестьянками. Он соблазнял их, обещал жениться, а потом удирал. Крестьянки так и сидели в девках до конца своих дней, ведь после случившегося молодые мужчины проходили их дома стороной, выбирая целомудренных девушек.

– Да, я его сын, – Питер сделал пару шагов к Элизабет, но та отшатнулась. – Прошу, не бойтесь меня, я не похож на своего отца.

– С чего бы мне вас бояться? Ничего я не боюсь, – хмыкнула девушка и отвернулась к окну, наблюдая, как к замку подъезжают кареты, чтобы забрать с бала своих хозяев. Питер же тем временем стоял сзади Элизабет и прожигал взглядом ее изящную, но в то же время сильную спину.

– Чего вы хотите от меня? Почему не уходите? – вновь развернувшись лицом к Маркизу, спросила Элизабет. На ее лбу показались еле заметные складки – в отличие от своих ровесниц она не боялась морщиться.

– Ничего. Я хотел узнать только ваше имя.

– Узнали? А теперь уходите. Если нас заметят вместе в этой комнате, мне не поздоровиться. Отец будет в ярости!

Голос Элизабет напоминал твердую, несгибаемую сталь. Только ее тело говорило о неспокойном состоянии девушки – плечи слегка подрагивали, а руки била мелкая дрожь. Элизабет ненавидела семью Паулет. Аластор Блэк казался ей олицетворением настоящего ада. В ее глазах он был падшим человеком.

Но пусть Элизабет много историй слышала про Аластора Блэка, его сын оставался для нее тайной. До бала она ничего о нем не слышала, да и на самом балу увидела впервые.

«Да как он вообще посмел ко мне подходить! Нечего мне тут голову дурить, не на ту напал», – подумала Элизабет, слыша, как за Питером закрылась дверь. И только когда юноша ушел, девушка в нерешительности приложила руку к сердцу, чувствуя, как сильно оно стучит. Такого сердцебиения у Элизабет еще никогда не было. Свалив все на усталость, девушка вернулась к родителям и продолжила вести светский разговор. Но время от времени она искала глазами Питера Паулета, чтобы еще раз взглянуть на его выразительное, точеное лицо.

– Он просто очень милый, вот и все, – успокаивала себя Элизабет.

Так прошел год. За это время Элизабет и Питер виделись на балах и официальных приемах не меньше сотни раз. Поначалу Маркиз держался от Леди Феррарс на расстоянии – своим высокомерным видом девушка давала понять, что не желает общения. И только через несколько месяцев ее взгляд стал теплее, а щеки всегда розовели в присутствии Питера. Это не могло остаться незамеченным, поэтому юноша решил действовать. На одном из приемов у Маркиза Девона14 он подошел к девушке и, поклонившись, предложил прогуляться. Но зная о том, что наедине она с ним никуда не пойдет, он заблаговременно пригласил на свежий воздух еще своих приятелей – Леди Джейн и Виконта Ричарда.

– Элизабет, не хотите прогуляться со мной и моими друзьями?

– Не знаю, я что-то себя плохо чувствую, – вымученно улыбнулась Элизабет, обмахиваясь веером.

– Как раз! – воскликнул Питер. – На улице прохладно, вам станет лучше.

Подумав, Элизабет согласилась. На тот момент она еще не знала, что это прогулка станет началом их отношений с Питером. Пока Джейн и Ричард обсуждали прием в Девоне, двое молодых людей шли чуть поодаль. Элизабет и Питер, полные необычных и незнакомых чувств, шагали почти впритык друг к другу и обсуждали любимых писателей. Оказалось, у них общие вкусы на литературу и искусство.

– А еще я люблю писать рассказы, – смущенно сообщал Питер, смотря вперед, на спины своих приятелей. – Только об этом я никому не говорю. Засмеют.

– Почему засмеют? Вам не кажется, что писать – это очень здорово?

– Мне да, но не моему отцу. Он не поймет. Он никогда меня не понимал. Мне бы хотелось стать писателем, а он настаивает на политике. Да и Герцогу не положено пропадать в своих фантазиях.

– А, да, ваш отец… – и тут вдруг Элизабет вспомнила, что гуляет с сыном тирана. Она слегка отодвинулась от Питера.

– Элизабет, прошу вас, не думайте, что я похож на своего отца! – Питер остановился, схватил девушку за обе руки и посмотрел в ее расширенные от испуга глаза. – Я не такой, как он! Прошу, Элизабет, не думайте обо мне так плохо, я не выдержу этого!

Когда он взял ее руки в свои мягкие и большие ладони, молодую девушку охватило настоящее безумие. Именно в тот момент она потеряла над собой всякое обладание. В ней что-то сломалось, а затем рухнуло. Она влюбилась. И влюбилась так сильно, что, казалось, больше и дня не сможет прожить без общества Питера Паулета. Из шестнадцатилетней задиры Элизабет в миг превратилась в смущенную и до безумия влюбленную девушку.

– Питер… Прошу вас… нас могут увидеть, – просипела Элизабет, глядя на траву под ногами. Она не могла поднять глаза на Питера. Тогда бы он все узнал. А нет ничего страшнее, чем открыться мужчине первой. Да и вообще влюбляться нужно только пребывая в уверенности, что тебя давно любят. Так хоть в лужу не сядешь.

– Да, простите, сам не понимаю, что на меня нашло, – Питер отпустил руки Элизабет, и они молча пошли за своими друзьями.

После этой прогулки Элизабет стала убегать из замка не к деревенским друзьям, а на тайные встречи к Питеру Паулету.

Прошел еще год. Питер и Элизабет тайно встречались в лесу и часами сидели под дубом, разговаривая и смеясь. Маркиз зачитывал девушке свои рассказы, а она правила их карандашом, замечая, что «ну не может твой герой так резко повернуть голову, тогда у него шея сломается».

Когда наступила зима, они прятались в заброшенном домике лесничего. Камина в нем не было, поэтому молодые люди сидели в обнимку, чтобы согреться. Лето было для них олицетворением счастья. И как раз в такой летний день Питер решил сделать Элизабет предложение руки и сердца.

– Элизабет, если я приду к Графу Томасу просить твоей руки, он согласится? – ни с того ни с сего спросил Питер. Элизабет сидела рядом с ним – она облокотилась на его плечо и играла с травинкой. Когда прозвучал вопрос, девушка выпрямилась и с испугом в глазах посмотрела на Маркиза.

– Питер, ты серьезно?

– Как никогда. Я хочу стать твоим мужем, Элизабет Феррарс.

– Подожди, а как же твой отец? Что он думает по этому поводу?

– Я еще не спрашивал у него. Сначала хотел узнать твое мнение, а уже потом подойти к отцу. Сейчас он в отъезде. Будет дома только завтра утром, – в счастливом предвкушении Питер запустил пальцы рук в свои волосы и слегка потрепал их. После этого он широко улыбнулся и посмотрел на Элизабет, которая все это время не отводила от него пристального взгляда. Ее переполняла любовь. Глядя на такого доброго и честного юношу, она не верила своему счастью – если их родители дадут согласие, она выйдет замуж по любви!

– Питер, я буду самой счастливой! – засмеявшись, Элизабет повисла на шее у Питера и поцеловала его в щеку.