Новогодние украшения

– Не переживайте, – спокойно сказал бригадир, – внизу яма шире и гроб выровняется. Вашей родственнице уже всё равно, а мне ребят своих мучить не особо хотелось.

Отец Лены снова легонько махнул рукой, намекая, что ничего страшного не происходит. Я отвёл взгляд в сторону и увидел край рясы, исчезающий за воротами кладбища – Васька справился, отправив тело на корм червям, и теперь уходил по понятным только ему интересам. Мне хотелось кинуться следом, но я и так знал, где он должен быть – его дом под дубом, и там я с ним встречусь, задав все накопившиеся вопросы.

Снег прекращался. Такой сильный и пушистый с утра, теперь он сыпался мелкой крупой, стараясь скрыть наши следы, оставшиеся от нервного топтания на месте. Мы кидали в могилу землю, а небеса кидали снег… Лена ушла следом за Гошей, оставив меня наедине с мыслями о спасении своей шкуры.

18

Машины и автобус подвезли людей к помещению кафе. Родственники шли вереницей, обсуждая по дороге свои семейные дела. Я шёл позади всех, не понимая, как такое получилось в моей жизни.

Вот живёшь себе, догадываясь, что когда-то всему этому придёт конец, но финал приближается, и ты об этом знаешь… Оказывается, ты ни фига не готов к смерти! Хочется ещё пожить, вырастить детей, понянчить внуков… Да что там внуков? Жениться бы, и то судьба не даёт… В школе мне нравилась одна девочка с длинными рыжими волосами. Она очень звонко смеялась, когда кто-то из ребят удачно шутил. Я мечтал, что когда вырасту, выучусь в институте и найду работу, то обязательно женюсь на ней. Конечно, я бы её не искал, но она, как предназначенная мне судьбой, нашлась бы очень быстро, и чуть ли не кинулась бы мне на шею. Нашёл я её… В социальной сети мне подкинуло профиль девушки, которую я раньше знал, как Оксану Нестеренко. Она была в друзьях у моего другого бывшего одноклассника, сейчас ставшего успешным бизнесменом в сфере агротехники. Оксана оказалась инвалидом, лишившимся ног в автомобильной аварии. В прошлом красивая длинноногая девушка, сейчас не может перемещаться без кресла-каталки… Её муж, который вёл в тот злополучный вечер машину, врезался в фуру, выезжающую на проспект. Его хоронили в закрытом гробу, а она навсегда осталась инвалидом, жизнь которого уже не станет прежней. Тогда, рассматривая её фотографии, я весь вечер думал: что было бы, если б её мужем был я? Аварии бы не было, так как машину я не вожу… И её прекрасные ноги были бы целыми, принося радость глазам мужчин, оглядывающимся ей в след. Про себя могу сказать, что сейчас не сидел бы на похоронах, а пару дней назад не тащился бы к этому проклятому дубу. Вот тебе и судьба… Могла ли Оксана в те далёкие школьные годы, хотя бы предполагать такой расклад? Я точно не думал, что меня ожидает смерть от проклятья, а моя невеста будет удерживать меня возле своего гроба.

Рядом со мной сидела тётя Лены, которая старалась меня успокоить, постоянно поглаживая по плечу. Её муж, тоже военный в отставке, молча наливал мне очередные пятьдесят грамм, желание пить которые у меня напрочь отсутствовало.

– Миша, не противься, – говорила женщина, – выпей. Тебе легче станет. Может, проплачешься… а то сидишь с таким видом, как будто умирать собрался. Брось ты эти мысли… Лена раньше тяжёлая была: то по крышам гуляла, то машины на дороге схватить пыталась. Господи, прости, про племянницу такое говорить. А ты… нормальный парень. У тебя вся жизнь впереди. Саша, плесни и выпей с ним, а то он стесняется.

– Так я уже, – показал на пустую рюмку её муж.

– Ещё налей. Видишь, парню надо.

– Да я-то что? Надо, значит, надо, – он с радостью налил себе ещё и поднял рюмку. – Ну, не чокаясь.

Я, посмотрев на дядю Сашу, молча кивнул. Водка пекла, но я не хотел закусывать. Пусть жжёт! Пусть согревает моё тело и душу, которым скоро суждено погрузиться во мрак и вечный холод. Следующую рюмку я опрокинул, даже не заметив, лишь скривившись от горечи напитка. Я пил, молча, уставившись в тарелку, на которой лежал кусочек рыбы в кляре и пара картошин. В голове начало плыть, а тело стало лёгким, переставая повиноваться моим желаниям. В итоге, очередную рюмку я не смог выпить, а просто уронил её на пол.

– Ничего, – раздался успокаивающий голос, – сейчас можно.

– Да? – спросил я, стараясь сфокусировать взгляд на своей собеседнице. – Это почему?

– Тебе тяжело, а это… всего лишь посуда. Тебе надо расслабиться и отпустить мысли. Так принято.

– Да? – снова спросил я. – Принято? Ну, тогда почему души висят на дереве, а не уходят на небо? А? Разве так принято? А как же Боженька и его правый суд? Здесь всё не так… и принято всё по-другому! Души мёрзнут на ветру, болтаясь, словно новогодние игрушки, их Дьявол ест… Где так принято? Только у нас, да в Глубоком Выгоне…

Дядя Саша встал со своего места, обошёл жену и посмотрел мне в глаза.

– Миша, успокойся… Всё в порядке. Пошли выйдем на улицу – снежком умоешься и подышишь свежим воздухом. Там мороз такой поднимается, что не только душа замёрзнет, а и эти… зазвенят… Короче, пошли – я покурю, а ты постоишь в сторонке.

Мне кажется, я чувствовал взгляды всех собравшихся на поминках. Пусть смеются, если хотят – у них впереди долгая жизнь, а у меня дуб и священник на отпевание души перед походом к Дьяволу.

На выходе из кафе я упал в снег. Прямо вперёд лицом улетел со ступенек, остановившись где-то внизу. Стало немного легче, но голова продолжала отдавать телу бессвязные сигналы, отчего руки не слушались, предпринимая бесполезные попытки поднять хотя бы голову. Мне помогли, усадили на заснеженную лавочку и всунули в руку сигарету.

Я не курил с седьмого класса, и сейчас не собирался, но рука на автомате засунула сигарету в рот, а вспыхнувший огонёк поджёг её край. Горький дым пошёл вниз, устремляясь к лёгким, давно не получавшим удар никотина. Кашель не заставил себя ждать, оказавшись не таким сильным, как можно было подумать. Ну и пусть, смерть от сигаретных ядов мне уже не страшна.

– Да всё нормально, дружище, – голос дяди Саши звучал прямо у меня над головой. – На грудь принял, сигарету потянул – глядишь, так все печали и забудешь. Да, Ленка, конечно, девка хорошая была… Пусть они и говорят о её суицидных наклонностях, но это всё в прошлом. Мы с ней в том году сидели у нас в деревне, попивали кофеёк и за жизнь говорили. Не хотела она смерти… Детей хотела, о тебе говорила… М-да…

Он похлопал меня по плечу и отошёл на пару шагов в сторону. Я услышал, как этот видавший жизнь мужик всхлипывает, потягивая носом холодный воздух. Кто-то ещё стоял с ним рядом, затягиваясь сигаретой. Незнакомый голос заговорил с дядей Сашей.

– Говорят, им сейчас легче. Нам здесь ещё мучиться, а они уже в своём доме. Хрен его знает, но мне и здесь неплохо, и в этот постоянный дом я не особо спешу. Может, потому что нагрешил не мало, пока Людка по командировкам ездила, но я туда не тороплюсь.

– Вадик, знаешь, как говорят? Пути Господни…

– Та знаю я… Но туда ещё не хочу. Гошик уже ушёл, Ленка за ним сразу пошла… Да я их помню, когда Гоша у меня сигареты тягал, и друзьям на улицу выносил. Ох, и досталось же ему тогда! И вот теперь он под крестом, сестра невдалеке под таким же… А мы здесь курим и водочку пьём за упокой их душ. А где они, души эти? В аду или в раю? Ленка хоть нормальной была, не то что этот фотограф… Что там церковь про содомитов говорит? Куда он отправился? Думаю, они не вместе на том свете, а, как говорится, по разные стороны баррикад.

– Слушайте, – привлёк я внимание говоривших, – вот вы тут говорите про них, а ни черта не знаете, про то, где они сейчас.

– А ты, типа знаешь? – спросил собеседник дяди Саши.

– Конечно! – гордо выпалил я, стараясь сесть поровнее. – И не только это! Вот вы слышали про Глубокий Выгон?

– Про что? – пришла пора дяди Саши задавать вопросы.

– Ну, блин, деревня такая… И что самое страшное, от нашего дома туда рукой подать! Ну, почти…

Я чуть не упал, покосившись на сторону. Сигарета выскочила в снег, продолжая источать в воздух беловатый дым.

– Не слышал я про такое, – дядя Саша почесал голову под шапкой. – А что там?

– Во-о-от! – растянут я слово. – Да, правильный вопрос… Там дуб! Дерево, проклятое… Все, кому суждено умереть, видят под этим деревом свою смерть. Толстушка увидела себя в том лифте, и я в этом даже не сомневаюсь.... Только сфотографироваться надо сначала, а ни то проклятье не работает. Ну, Лена так говорила. И, что самое главное, фотографировалась она, а всякую хрень увидел именно я.

– И что теперь? – со смехом в голосе спросил собеседник дяди Саши.

– Теперь? – я развёл руками. – Они умерли… Остался я… но тоже умру.

Дядя Саша подошёл ко мне, обняв за плечи.

– Миша, все мы умрём. Не бери в голову. Ты молодой, парень, тебе ещё жить и жить. Ребят жалко, но не вини себя – люди и без дубов умирают. Не зря же люди говорят, что если твоя судьба – верёвка, то ты уже не утонешь. Пошли в кафе. Там водочка, котлетки, а то тебя на голодный желудок разобрало с непривычки.

Вот как… Кому верёвка намерена судьбой, тот в петле и помрёт. А я хотел в тёплых краях скрыться… дурак. И Лену хотел спасти… Сейчас её душа висит недалеко от Гошиной, раскачиваясь на ветру, и мелко трясясь от холода. А, вообще, душа может мёрзнуть? В пятки уходит, а в аду горит? В каком там круге ада вечная мерзлота?

Меня держали под руки, помогая подниматься по мёрзлым ступенькам. Ноги начали слушаться, но ещё некоторое время помнили недавнюю ватность. Мы зашли в кафе, встретившее нас мягким теплом и запахом советского общепита.

– Будем поминать, раз уже собрались, – сказал дядя Саша, усаживая меня на место. – Только парню больше не наливать.

19

Я просыпался несколько раз за ночь. В эти моменты мне виделись Лена, Гоша и Васька, переходящие от одного края комнаты к другому. Что они там искали, я так и не понял, ведь душа моя всё ещё находилась на прежнем месте, дожидаясь расправы над бренным телом. По-моему, они что-то говорили, но я так и не разобрал слов, кивая в ответ и отмахиваясь рукой, словно от назойливых мух.

Утром, вместе с головной болью, меня посетила интересная догадка: пока я пьяный, мне нипочём приставания Васьки и прочих потусторонних посетителей квартиры. А что, тоже неплохой вариант спастись от преследователей… Вот только алкоголиком становиться мне не хочется. Есть ещё вариант, но я его отгонял так же, как и первый, так как притворяться психом и спрятаться в психушке мне не очень-то и хотелось. Но в этом случае был больший шанс на спасение, так как можно было притвориться буйным и завалиться на долгое время в комнату с мягкими стенами. Интересно, есть ли у меня знакомые, которым посчастливилось работать в месте для душевнобольных?

Откинув все глупые мысли, я отправился в душ, имея острое желание привести себя в порядок. Открыв дверь в ванную комнату, я остановился на пороге, так и не найдя в себе сил переступить через него. Воспоминание о Лене, лежащей в ванной и истекающей кровью, сковывало ноги, не давая им даже шанса сделать несколько шагов. Странно, ещё пару секунд назад я даже не вспоминал об этом, решив, что душ будет хорошей затеей.

Прислонившись спиной к стене, я сел напротив открытой двери в ванную. Моя умершая невеста уже не вернётся в этот дом, даже если всю ночь мне будет видеться, как она ходит по моей комнате. Её тело отправилось на корм червям, как и обещало проклятие, а душа… возможно, уже съедена Дьяволом. Здесь может быть только лёгкий след от её присутствия, выраженный всё ещё оставшимися на своих местах вещами. Я вижу её зубную щётку, коротенький халатик, шампуни и бальзамы… Мужчины постоянно смеются от количества химии, хранимой женщинами в этом месте, но мне сейчас не до смеха. Всё это придётся убирать, когда пройдёт определённое время, а сейчас, мне остаётся только думать и вспоминать.

Интересно, но здесь же есть и мои вещи… После того, как Васька заберёт меня, кому-то придётся выгребать отсюда всё, что накопилось за некоторое время. Выкинут мою бритву, пенку для бритья и гель после… Мой универсальный шампунь тоже не пожалеют. Что там ещё видно? Ну, моё полотенце и зубная щётка тоже вылетят на свалку. А больше у меня ничего и нет – всё остальное осталось от Лены. Её родня живёт далеко, ключей родителям мы не давали, так что… Обидно осознавать, но после моей смерти здесь будут хозяйничать только полицейские. Возможно, они позовут Виолетту Павловну и Петра Сергеевича, обнаружив нашу связь с Леной. Думаю, какой-то шибко резвый следователь может даже найти связь во всех смертях и поездке к дубу, но, по старой традиции, сфотографировав местность, он сам себе подпишет приговор. А потом другой следователь будет искать причины его смерти и… Стоп… почему ещё следствие не вышло на главную причину смертей? Неужели никто не может обратить внимание на взаимосвязь с посещением Глубокого Выгона и «несчастными случаями»? Ведь есть же родственники, в конце-то концов!

С этими мыслями в голове я пошёл на кухню. Там, сбоку холодильника лежит пресловутый «пакет с пакетами», из которого один отправляется со мной на прогулку в ванную комнату. Я медленно сбрасываю в него бутылочки, наблюдая за их полётом в раскрытую белую пасть. Следом летят зубные щётки и полотенца с халатами, прикрыв собой странную добычу сошедшего с ума охотника. Наверное, именно так и трогаются головой, погружаясь в свои мысли и проводя там много времени в поисках непонятных ответов. Кажется, шанс укрыться в доме для умалишённых растёт с каждой секундой…

Я так и продолжал стоять посреди ванной комнаты, держа в руках пакет, с разведёнными в разные стороны ручками.

– Миша, остановись, – сказал я сам себе, взглянув в зеркало. Там был уставший человек, с явными следами на лице от выпитого вчера на поминках. – Если выбрасывать вещи, то уже все, а это большая проблема… Точнее, не проблема, а полнейший идиотизм. Ты понял?

Я спрашивал сам себя, глядя в красные глаза отражения. Отвечал тоже себе, рассматривая небритую щетину.

– Всё я понял… Лучше вовремя остановиться, чем сидеть в комнате, раскладывая вещи по пакетам. Да, надо попить кофе и подумать.

Я снова посмотрел на ванную, сглотнул горькую слюну и пошёл на кухню.

Пока готовился кофе, я смотрел в окно. Там сыпался снег, который в моём понимании ничего хорошего для меня не предвещает. Дети продолжали кидаться снежками, а родители тянули санки с самыми маленькими членами своей семьи. Мой двор жил, а я собирался умирать…

Аромат кофе, долетевший из поднесённой ко рту кружки, настраивал на жизненный лад. Снова захотелось бороться и что-то делать, но мысль о том, что я могу погибнуть даже в машине, как это произошло с Гошей, совсем не радовала. Да что там машина? Главное не повеситься в лифте, а то такие герои в этой истории уже были. А ещё моя история с галстуками, произошедшая возле кровати… Короче, нужно быть осторожнее и, как говорится, смотреть в оба.

Немного поразмыслив над всеми событиями, которые произошли с момента поездки в Глубокий Выгон, я так и не смог найти решения проблемы. Единственным выходом, похожим на «правильный», казалась вторая поездка к дубу, но перед этим, допивая кофе, я полистал несколько любимых сайтов Лены. Мельком пробежав по ним, и вбив в поиск слово «спасение» с его производными, я понял, что именно «спасения» ещё никто не находил.

Уже почти покинув очередной сайт, мой глаз уцепился за новость про Лену и Гошу. Наша поездка расписывалась вкратце, но основные тезисы были учтены: фотограф и его сестра уже умерли, а третий герой истории пока жив. Пока! Классно читать такое про себя, но откуда им это известно? Я порыскал в контактах сайта, но так и не нашёл адреса организации или формы для обратной связи. Такой себе информационный портал о приговорённых к смерти через проклятие. Написав пару сообщений знакомым, работающим на регистрации сайтов, я пошёл в комнату, обдумывая по дороге поездку.

– Так, ну, Валика обязательно надо найти, – говорил я себе, натягивая штаны. – «Нет спасшихся…» – ох, и придумали же! Кто же этот сайт наполняет? Есть… Есть! Валик выжил! Головой тронулся, но остался жить, даже ходит по улице и палкой размахивает. Надо узнать у него, как он договорился с Васькой. А, может, мёртвый монах действительно не трогает умалишённых? Ну, думаю, притвориться у меня не получится – вряд ли он определяет таких по внешнему виду.

Одетый, я стоял у двери, покручивая в руке телефон. Несколько дней назад мы выходили отсюда втроём, направляясь навстречу смертельным приключениям… Палец коснулся датчика отпечатков, и экран приветственно засветился всплывшим уведомлением. Разбираться, когда я его пропустил, не хотелось, так как это был ответ на отправленное мною недавно сообщение. В общем, как я и думал, найти хозяев сайта не так легко, но мне обещали помочь в этом. Буду надеяться, что поздно не будет, и мне удастся воспользоваться полезной информацией.

Нажав на иконку приложения такси, я указал адрес и время «на сейчас». Медленно, всматриваясь в каждую тень, я закрывал дверь, ощущая на затылке взгляд невидимых глаз. Вызвав лифт, мне через пару секунд пришлось отпрыгивать в сторону, так как после открытия двери я не обнаружил за ней кабины. Да, мои нерадостные приключения начинаются ожидаемо плохо.

20

Машина виляла по дороге, объезжая других участников дорожного движения. Мне хотелось кричать, чтоб водитель ехал аккуратнее, ведь шансов разбиться со мной у машины было больше, чем без меня, но я молча смотрел на дорогу, благодаря Богу за каждый удачный манёвр таксиста. Он же посматривал на меня через зеркало заднего вида, как будто спрашивал: что ты там забыл? Если бы можно было отвечать на мысленные вопросы, то мой ответ был бы простым: не знаю.

– Я дальше не поеду, – таксист остановил машину на том же месте, где нас высадили в прошлый раз, ориентируясь по каким-то понятным для себя знакам

– Знаю, – кивнул я, протягивая деньги. – Просит ждать не буду, а обратную машину снова вызову через приложение. В любом случае – спасибо.

Таксист взял деньги, кинул их в бардачок и повернулся ко мне.

– Если всё знаешь, – сказал он, окинув глазами местность по сторонам, – то зачем туда идёшь?

– Зачем?..

Я снова задумался, вспоминая о Лене, Гоше и Валике. Что тебе сказать, дядя? Поведать историю моей надежды на спасение? Или рассказать об умершей невесте, которая держала меня за куртку, не отпуская от гроба? Мне кажется, что ты и так много подобных историй знаешь, так что мои ничего в твоей жизни не изменят.

– Секрет? – спросил водитель, как-то грустно улыбнувшись.

– Не знаю что сказать, – я решил быть честным, чем вызвал одобрительный кивок собеседника.

– Ладно, твоя жизнь и твоё решение. Удачи! Хотя, в этом месте про неё не слышали.

– Спасибо!

Я вышел из такси, направляясь к знакомым домам на горизонте. Сзади заревела машина, пропадая где-то за поворотом. В этот раз я шёл один, да и цели у меня были теперь совсем другие.

Мотоцикл так и стоял во дворе дома. Где-то там его хозяин, оберегающий «железячку» внука. Пара окурков лежала внутри перед облупившимся забором, указывая на живущих в доме людей. Один из них ещё дымил, из чего я сделал вывод, что совсем немного разминулся со стариком. Окинув на прощание мотоцикл, я побрёл дальше, вспоминая двор, у которого стоял Валик.

Магазин я узнал сразу. Моментально вспомнился запах кофе и тощая продавщица, шлёпающая по залу с подносом. А вот и лавочка, на которой сидел сумасшедший! Если мне не изменяет память, то за той синей калиткой он и исчез, спасаясь от кулака нашего будущего проводника.

Я подошёл поближе и заглянул во двор. Прислонившись к стене кирпичного дома, там стоял знакомый мне посох, а, значит, Валик дома. Я поискал звонок возле калитки, но ничего не нашёл. Пришлось по старинке стучать кулаком, отчего местность вокруг наполнилась грохотом металлической двери. Оглянувшись вокруг, я увидел, как в окошко магазина прошмыгнула чья-то голова. Ладно, с этим мы потом разберёмся и зайдём туда обязательно, а сейчас, мне бы поймать психа за одно место, да выпытать у него тайну спасения.

Я видел, как в окнах соседних домов двигались занавески, скрывая от меня наблюдающих за смертником местных жителей. Возможно, где-то там притаился и Александр, наш горе-проводник, а я бы с ним тоже пообщался. Вроде мы расстались неплохо, и денег ему я дал нормально. Да, ещё и выпивкой угощал! Так что перед ним должок и ещё пара историй, которые могут мне пригодится при поиске выхода из моей смертельной ситуации.

В доме скрипнула дверь, и я повернулся в сторону двора, отыскивая сумасшедшего. Вместо его на меня смотрела седовласая женщина в зелёной вязанной кофте. В одной руке она держала книгу, а второй оперлась о дверь.

– Здравствуйте! – немного раздосадовано крикнул я. – А Валика можно?

Женщина посмотрела себе за спину, заглядывая внутрь дома. Она положила на что-то книгу и вышла на порог.

– А вы, собственно, кто? – она скрестила руки на груди, показывая свою непоколебимость.

– Я? Ну, я тот человек, которому он предсказал смерть от рук Васьки. Точнее, я один из трёх…

Она поводила головой, что-то рассматривая возле магазина. Затем, разведя руки, спокойно сказала:

– Вижу, что пришёл один, так что, как я понимаю, предсказание Валика сбылось. В чём тогда вопрос?

Я смотрел на эту непробиваемую женщину, стоящую со спокойным каменным лицом, отчего где-то внутри закипала злость.

– Как вы не понимаете! – начал я, но тут же осёкся, осознав, что могу испортить ещё не начавшиеся доверительные отношения. Пришлось говорить спокойнее, но с прежним нажимом. – Мои друзья умерли! Сам я чуть не повесился на галстуках! А ваш сын… Понимаете, мне сказали, что он выжил после похода к дубу, но это же нереально! Васька забирает всех, кто побывает под дерево, а ваш сын ещё и фотографировался там! А это… это самое большое преступление, по мнению мёртвого священника! Ну, я так понял…

– Мужчина, мой сын болен. Он видел, как умер его родной брат – мой старший сын. Что видел под дубом – одному Богу известно, так как он всё забыл в тот же день. Психологи сказали, что это какой-то защитный механизм, спасший его сознание от разрушения. Да, он не умер, но стал сумасшедшим. Вас эта участь миновала, так что готовьтесь к скорому разрешению вашего вопроса.

– Но послушайте, – я оглянулся вокруг, – когда я видел всякие вещи под тем деревом, ваш сын стоял вдалеке и что-то кричал. И, да, махал своим посохом. Мне кажется, он в курсе, что здесь происходит.

– Все в курсе, – легонько засмеялась женщина, – но из-за этого люди сюда и едут. Вы же здесь тоже не просто так оказались?

– Позвольте мне поговорить с Валиком! Возможно, это моя последняя надежда…

– Послушайте, мой сын спит. А когда он спит – его будить нельзя. Понимаете, он становится буйным, если его растормошить. Учитывая, что ещё прошло не очень много времени с момента его похода в спальню, то проснётся он не раньше, чем через три-четыре часа. Что он будет делать дальше – этого я не знаю, но, если подождёте в магазине, у вас есть шанс получить новое предсказание.

Она развернулась и пошла в дом. Я молча смотрел ей вслед, понимая, что только часть сказанного женщиной является правдой, но в чём именно она врала, – так и не понял.

Оглянувшись на магазин, я вздохнул и пошёл к двери, ещё недавно предвещавшей фотографу горячий кофе.

21

Продавщица оказалась не та, что была в прошлый раз. Если несколько дней назад у прилавка нас встретила тощая барышня, то сегодняшняя по объёму была раза в четыре больше. Согласен, мнение субъективное, но то, что её размеры выходили за рамки просто полноты, в доказательствах не нуждалось. Я не большой специалист в определении веса людей на глаз, но по моим прикидкам, в женщине было никак не меньше полтора центнера. Правда, в чертах лица было что-то от предыдущей продавщицы, и у меня зародилась мысль, что они вполне могут быть сёстрами. А что? Сегодняшняя повзрослее, но это и не удивительно: старшая сестра всё детство объедала младшую, забирая у той даже подаренные на праздники конфеты.

– Здравствуйте, – поздоровались она очень нежным голосом, – Вы к Жене или к Светке приходили?

Я стоял в ступоре, рассматривая наш столик. Да, ещё совсем недавно Гоша старался выровнять эту заразу, чтоб она не раскачивались на кривом полу. Потом были кофе, пирожки и бормотуха для проводника. А потом фотосессия, авария, бритва и мои галстуки. Да, сегодня ещё кабина лифта где-то запропастилась, но это уже мелочи и проверка на внимательность. В аварию такси не улетело, а, значит, есть шансы побороть эту тёмную напасть.

– Что вы говорите? – я перевёл взгляд на продавщицу.

– Кто вам был нужен у Григоренко? Женя или Света?

Я наморщил лоб и провёл рукой по лицу. Чего от меня хочет эта женщина? Какая Света? Что за Женя? Мне Валик нужен был, а она со своей ерундой пристаёт. В конце концов может сгодится и Саша, но только тот, что проводником работает.