Новогодние украшения

– Извините, – я решил начать по-хорошему, – у меня тяжёлые дни были… Можно мне кофе? И, если вам не тяжело, объясните, что вы имеете в виду.

Продавщица подошла к чайнику и пощупала его рукой. Затем, взглянув на уровень воды, перевернула в него бутылку. Через несколько секунд тишину нарушил звук подготовки к кофе.

Не проронив за это время ни слова, она вернулась ко мне, протянув парующий стакан. Мне же всё это время пришлось молча стоять, вертя головой в разные стороны. За окном никто не ходил, а в помещении магазина в этот раз было пусто. Даже знакомый таракан не вылез поприветствовать старого друга.

Хлебнув кофе, я чуть не расплескал его, так как из-за туго думающей головы не смог сопоставить пар из стакана с возможной температурой напитка. Продавщица дала мне салфетку, извлечённую из затёртой подставки.

– Ну, вы стучали в дверь к Григоренко, а потом говорили со Светой. Я так и не поняла, кто вам был нужен, но если Женя, то он ушёл на шабашку. В принципе, я могу подсказать куда он направился.

Какой предприимчивый посёлок! Выживу – обязательно посоветую шефу набрать отсюда людей на коммерческие должности. Не расслышала она… Как же!

– Я не знаю, кто такой Женя, но мне нужен был Валик. У меня дело к нему, так сказать, жизненной важности.

– Женя – это его отец, но его сейчас дома нет…

– Да понял я уже это, – пришлось перебить толстушку, иначе от этого потока информации я никуда не денусь. – А Валик где? Он дома?

– Не уверена, – протянула женщина, рассматривая потолок.

На столе появилась мелкая купюра, с которой нехотя расстался мой карман.

– Забудьте про Женю, – я посмотрел в её глаза. – С Валиком что?

Она убрала деньги и приблизилась к моему уху.

– Дома он. А что вам от него надо?

Объяснять этой барышне, что за нужда привела меня в их края, не особо хотелось. Я посмотрел на стакан с кофе, оглянулся назад и указал на столик, за которым мы сидели в прошлый раз.

– Мы там пару дней назад пирожки ели, – в надежде, что мои слова многое объясняет, я повернулся к ней с улыбкой. – Ага, самые лучшие и, думаю, самые вкусные. А ещё, я угощал вашей бормотухой проводника… Сашей зовут. Кстати, а где он?

– Он сегодня не на смене, – как-то буднично сказала продавщица, падая на стул. – Петя подойдёт через час – он сегодня дорожку ровняет утром.

– Ага, дорожку, – закивал я, делая вид, что всё понял. – Надеюсь, с ним я найду общий язык. Валик Сашу боялся, а что с Петей?

Продавщица засмеялась. Её огромная грудь ходила вверх-вниз в такт её движениям, отчего, вспомнив вчерашний день, мой организм захотел отдать всё употреблённое с самого утра. Хорошо, что я не завтракал, и на меня давило не так много продуктов, что дало шанс сдержаться.

– Валик? Да он никого не боится! Он же сумасшедший! Был случай, когда он Сашку своей палкой так отоварил, что тот потом неделю в кровати пролежал. Он только Сергия боится, но на то свои причины.

Так, некоторые вещи становятся яснее, а некоторые туманнее. Плюс в истории появились новые персонажи. Допустим, с Петей всё ясно – очередной проводник-сказочник, который будет намереваться развести меня на деньги. Валик не боится никого, но от падлы Сашки в тот раз скрылся. Правда, проводник пригрозил ему матерью, что может справедливо лишить его титула «падлы», но делает историю ещё более запутанной. Есть ещё один персонаж…

– Сергий? – я приподнял бровь, показывая своё удивление. – Это ещё что за зверь такой? И имя необычное…

– Раз уж вы здесь были раньше, то могли его у нас видеть. Он часто заходит сюда выпить, а потом, как заполнится до отвала, спит в каком-нибудь уголке.

Я показал пальцем в то место, где в прошлый раз лежало пьяное тело. Не помню, запечатлел ли его Гоша, но, если выберусь сегодня живым, обязательно постараюсь найти отсюда все фотографии. И как мне раньше не пришло в голову их пересмотреть?

– Там? – я продолжал стоять с вытянутым вперёд пальцем, возвращая к памяти то злополучное утро. – Мы видели пьяного в том углу.

Продавщица проследила за моим движением и пожала плечами.

– А я откуда знаю? Сергий может лежать и рядом с холодильниками… или вообще завалиться за прилавок.

– Понятно, – отмахнулся я, но в ту же секунду, словно молния пронзила моё сознание. – У него синяя шапка с большим помпоном и надписью… не помню надпись…

Что-то подсказывало, что это важный персонаж, иначе Валик бы его не боялся. Спасибо, память, что смогла вернуть в затуманенное сознание этот важный элемент.

Продавщица кивала, а по её лицу расползалась улыбка.

– Он самый. Он своим помпоном меня постоянно смешит. Знаете, мне кажется, что только у детей могут быть такие шапки, а тут, взрослый человек, к тому же священник. Отец Сергий…

– Отец? – удивился я, не дав женщине договорить. – Ещё один священник?

– В смысле «ещё один»? – пришло время удивляться продавщице. – А, вы про то, что у нас в церкви служит Иоанн, а тут я ещё и Сергия отцом назвала? Ну, для нашей церкви двоих святых отцов много, но Сергий давно покинул приход, а вместо него прислали Иоанна.

Женщина, знала бы ты, кого я имею в виду под первым священником, то вряд ли бы так радостно рассказывала свою историю. Хотя, неужели она не знает, кем являлся Васька при жизни? Правда, как раз я этого и не знаю, но по внешнему виду он явно был служителем церкви. Не удивлюсь, если он был простым разбойником, который ограбил священника и ушёл в его одежде – не представляю, чтоб божий человек приносил души дьяволу.

Продавщица придвинула ко мне тарелку с пирожками. Правильно поняв намёк, я кинул на стол ещё одну мелкую купюру и принялся жевать. Желудок, убитый вчера алкоголем, не сильно радовался пище, но я продолжал механически двигать челюстями. Ничего, потерплю… ради дела и не такое вытерпишь, к тому же, пирожок с картошкой оказался вкусным.

– Так что там с Сергием? – я продолжал жевать, поглядывая по сторонам. Священник-алкоголик на улице не появлялся, да и проводника не было, так что придётся коротать время за разговорами с продавщицей.

– А что с ним? – та пожала плечами. – Он хотел разобраться с проклятием, нависшим над нашей деревней. Пошёл к дубу договариваться и… Не знаю, как это назвать, но он выжил, и уже живёт после этого лет десять. Правда пьёт безбожно, но после посещения дуба это не самое страшное, что может произойти с человеком. К тому же, после дуба он ушёл из церкви через неделю.

Почти всю вторую часть её монолога я пропустил, так как услышал главное: Валик не единственный выживший! Сергий! Местный священник, много лет назад покинувший церковь, выжил! Выжил!

«Так», – облокотился я на прилавок, впившись взглядом в глаза женщины, чем явно её испугал, – «Сергий ходил к дубу договориться? И ему это удалось… значит… Так, о чём он мог говорить с Васькой? Ну, они, теоретически, оба священники, и общие темы могут найти, но всё же… О чём мог говорить живой священник с мёртвым? Спросить, туда ли он отправляет души умерших, или их лучше пускать в пищу Дьяволу, и остаться жить после смерти? Ну… жить… Не могу я Ваську называть живым, но всё же он находится не там, где должен быть по церковной задумке. Да, он что-то знает, теперь и Сергию известно нечто, отчего он запил и бросил церковь… Надо идти к алкашу и договариваться! Я буду каждый месяц присылать ему по ящику водки и пакету закуски, пусть только решит всё за меня!»

– Мужчина, вы в порядке?

– Я? Сейчас – да.

Я одним глотком выпил немного остывший кофе – жара не ощутил, но несколько слёз на глазах появились. Кинув в карман ещё один пирожок, я аккуратно положил перед продавщицей купюру в двести гривен.

– А это за что? – она приподняла брови, рассматривая деньги.

– Сейчас забудьте всё, о чём мы с вами говорили до этого. Теперь новая вводная: где Сергий? Вы видели его утром? Может, он тоже на шабашку пошёл?

Убирая купюру в карман, женщина огляделась по сторонам и заговорила шёпотом:

– Сергий? На шабашку? Да не смешите вы меня. Скорее всего, он дома лежит с бодуна. Вчера у нашего поселкового головы день рождения был, так он там хорошо приложился к стакану. Думаю, раньше обеда не поднимется. По крайней мере, я его сегодня не видела.

– Хорошо, – я медленно потёр руки, – тогда второй вопрос: где он живёт?

– Выйдите из магазина и пойдёте направо. Там, на противоположной стороне, шестой или седьмой дом от дома Григоренко. Он разваленный немного, так что вы его ни с чем не спутаете.

Я отошёл от прилавка и молча махнул рукой. Говорить не хотелось, так как открытый рот мог выпустить всю гамму радостных эмоций, скопившихся за последнюю минуту. Выйдя на улицу, я показал средний палец дому Валика, направляя своё послание его матери.

– Катитесь вы к чёрту со своим сыночком! – я махнул рукой их дому и направился в правую сторону.

Зачем мне псих, если есть алкаш-священник? С таким человеком договориться будет значительно легче.

22

Рассматривая дом, я вспоминал слова продавщицы. Сказать, что он немного развален – не сказать ничего. Естественно, в глаза сразу кидался забор. Заваленный вглубь двора, он будто был готов в любую минуту прилечь отдохнуть на огромные сугробы снега, подпиравшие его с обратной стороны. Мне показалось, что по весне, когда начнёт сходить снег, этот забор просто будет опускаться вместе с ним, пока не достигнет земли. Его узкие доски многократно сгнили, уничтожив зелёную краску, нанесённую в несколько слоёв.

Калитка оказалась приоткрытой, приглашая путников войти во двор. Это было кстати, так как ручка на ней отсутствовала, и мне пришлось бы ломиться, словно вору.

Оказавшись внутри, я посмотрел на собачью будку. Цепь порвана, миска перевёрнута, в крыше дыра – надеюсь, в таких условиях хозяин не будет держать собаку и на меня никто оттуда не кинется.

Дом, покосившуюся трубу которого я видел за засыпанными снегом фруктовыми деревьями, предстал передо мной во всей красе. Вместо двери здесь была натянута толстая занавеска (смею отметить – хорошего качества). Потрескавшиеся ставни закрывали окна, но мне почему-то показалось, что в одном из них я не увидел стекла. Кирпич оказался облущенным и, местами, потрескался, отчего дом казался израненным. Перед обвалившимися деревянными ступеньками стоял старый стул с закруглённой металлической спинкой. Рядом была пепельница из старой банки, название на которой уже не прочесть. Я бы в таком доме точно не жил, но мне этого и не надо.

По скрипнувшим ступенькам я осторожно поднялся к двери-занавеске. Отодвинув в сторону странную преграду, я увидел внутри снег, лежащий небольшими горками у порога – похоже занавеска не особо мешала стихиям врываться в дом.

В этом маленьком предбаннике не было ничего, кроме лопаты для чистки снега, которой хозяин явно давно не пользуется. Зато тут оказалась широкая деревянная дверь, на которой красовался вырезанный православный крест. Потянув на себя ручку, я сделал шаг в просторную комнату.

Здесь отчётливо чувствовался запах алкоголя. Я привык к дорогим напиткам, поэтому аромат, доносившийся со всех сторон, показался вонючим. На столе, придвинутом к окну, стояла пустая бутылка. Крышка лежала рядом, освещённая падающим через щель в ставнях уличным светом. На полу валялся перевёрнутый гранёный стакан, очертания которого я различил по знакомым контурам.

На грязном полу расположился коврик, о который, как я понял, принято вытирать ноги. В дальнем углу я обнаружил печь, которой отапливается дом, а также кастрюлю, накрытую полотенцем. Перевёрнутый вверх ножками стул стоял у двери, расположившейся на дальней стене.

Зайдя в комнату, я вытер ноги о коврик и прокашлялся – несмотря на моё нетерпение, придётся вести себя спокойнее и не расхаживать по дому в поисках хозяина. Через несколько секунд за дверью раздался шорох, и охрипший голос ворвался в мой мир:

– Кто пришёл к божьему человеку?

Дверь открылась, впуская ко мне мужика в синей шапочке с помпоном. Он был в грязной фуфайке, старых спортивных штанах и валенках. В руке незнакомец держал ножку от табурета, перемотанную скотчем. Его оружие посмотрело в мою сторону, отчего у меня по телу побежали мурашки. Я только заметил, что самую верхушку ножки украшают несколько криво забитых гвоздей.

Признаюсь, я хоть и видел Сергия раньше, но сейчас удивился представшей передо мной картине. Скорее всего это было вызвано чистым лицом, никак не соответствующим внешнему виду человека.

– Здравствуйте, я Миша.

Моя рука автоматически протянулась вперёд, подставленная для рукопожатия.

– Ну, здравствуй, Миша, – с подозрением посмотрел на меня человек. – Зачем пожаловал?

– Дело у меня к вам… Понимаете, мне надо решить один вопрос, и в моём понимании, вы один из двух человек, которые мне могут в этом помочь. Я заплачу за это, не беспокойтесь.

– О, как! – ножка от табурета опустилась вниз, а сам хозяин дома шагнул мне на встречу с протянутой рукой. – Серёга. Ну, как говорится, рад знакомству. Извини, выпить за это дело нечего, но, как я понимаю, за этим не заржавеет.

Он рассмеялся и поднял перевёрнутый стул. Усевшись поудобнее, Сергий вытащил из кармана пачку сигарет. В голове кружило туманное воспоминание, о том, как я вчера пробовал закурить, отчего голову повело, и я облокотился о стену. Прямо ко мне тянулась пачка, предлагая угоститься дешёвой сигаретой без фильтра.

– Спасибо, не курю, – качнул я головой.

– Ну, как знаешь, – Сергий пожал плечами, доставая себе одну сигарету. – Курить на улицу не пойду, а то могут ноги подвести. Так что там у тебя?

В потолок устремилась первая порция выпущенного дыма.

– Может окна откроем? – я в надежде посмотрел на закрытые ставни.

– Окна я не открываю, – прохрипел Сергий, – а то свет глаза сожжёт. Я редко хожу в яркие дни на улицу, всё больше живу отшельником. Короче, почти праведный человек!

– Ладно, Сергий…

Рука с сигаретой взметнулась вверх.

– Это раньше я был Сергием. Да и для местных остаюсь по старой памяти батюшкой с этим именем. А для приезжих я просто Сергей, так что не умничай и давай рассказывай, что за напасть могла ко мне привести. Я-то уже давно не исповедую и не отпеваю, так какая с меня польза может быть?

– Понимаете, – я потупил взгляд, – надо мной нависла опасность близкой смерти. Два моих товарища уже умерли, и я…

– Ты к дубу ходил? – он развёл руками. – Тогда всё правильно. Помрёшь ты скоро, парниша, так что, если у тебя дело ко мне какое есть, то не томи и плати вперёд! А то мало ли, сдохнешь ненароком не расплатившись.

– В том-то и дело, что я не хочу умирать…

– Так никто не хочет! – рассмеялся Сергий, бросив на пол сигарету. – Но тут уже ничего не поделать.

– Но я же знаю, что шанс есть! Вы ходили к дубу и остались живы! Валик этот тоже не умер! К тому же, как я понял, вы о чём-то там договорились… Вот и появилась у меня такая мысль, что вы и за меня сможете поговорить. Если такое возможно… Или научите, что сказать, чтоб я сам договорился. Ну, а я в долгу не останусь.

– Рассказал уже кто-то из местных… Наверное, бабы! Эх, повырывать бы им языки, да силы у меня уже не те! Договориться он хочет… Да чего ты переживаешь? Отец Василий заберёт тебя и делу конец.

– Васька…

– А, ну, или так… Васька… Про божьего человека говоришь, так что… не надо… Лучше с уважением. Это убогим можно так о нём говорить, Господь их не зря разума лишил.

Сергий встал и направился к печи. Он поставил чайник, который достал из тёмного угла, при этом постоянно что-то нашептывал себе под нос.

– А кто этот Отец Василий? Чего он хочет? Зачем он убивает людей? И, главное, за что? Неужели ему так не нравится, что люди фотографируют дуб?

Открыв крышку чайника и довольно качнув головой, бывший священник вернулся на прежнее место.

– Кто? Зачем? Столько вопросов… Ладно, расскажу тебе кое-что, а то помрёшь, так ничего и не поняв. К тому же, передать уже вряд ли кому успеешь. Он и раньше убивал, когда ещё фотоаппаратов не было. Отец Василий был первым известным священником в этих краях, который переметнулся на другую сторону.

– К-куда? – заикаясь спросил я.

– Туда, – показал он пальцем вниз. Искусил его нечистый, наобещал чего-то, о чём мне неведомо. Ну, Васька… тьфу ты… Отец Василий и поддался на соблазн. Начал он немного текст менять в проповеди своей. И не такой уж плохой Дьявол у него получался. Ну, балуется он немного… Ну, людей совращает… Так глянь в Библию и скажи, сколько человек он убил? Скажешь?

– Нет. Я не настолько религиозен.

– Ну и ладно. Тогда я скажу: ни одного.

Мои глаза округлились.

– Серьёзно?

– Да. Бог наказывал, убивал, просил жертвы, а Дьявол… Он по сравнению со Всевышним белый и пушистый. Вот Василий про это и говорил. А дальше… Начал он людей на поляну водить. Точнее, это уже потом узнали, когда выследили его, а до того момента, просто находили тела с вырезанным сердцем. Приведёт Василий кого-то ночью под тот дуб, сердечко ему вырежет, и под деревом прикопает. А тело потом лежит, собаками пожираемое. Люди начали останки находить по округе, ну, и устроили засаду. Думали, волк орудует, а когда поняли правду, стало ясно, где он порылся… да ещё овечью шкуру надел. Агнец, бля… Ну, Ваську то на дубе и повесили. Когда он перестал брыкаться, его оставили подсохнуть немного на солнышке, а третьего дня там же и схоронили. Да не подумал никто, что таким образом его душу с телом на его алтаре и разместили! Сердце ему никто не вырезал, вот он и остался жить… ну, или не жить. В общем, обитает там отец Василий, и жертв поджидает. Я так понял, что он от дуба отойти не может, вот и ждёт туристов, чтоб порадовать своего господина. Пришёл к нему в гости – считай с собой его и забрал. Подцепляется он к чистой душе, и вместе с ней путешествует, пока мыслями или делами не заберёт. Человек постоянно начинает думать о смерти, ходит с забитой головой, пока где-то не оступиться или сам с собой чего не сделает. В некоторых случая Василий любит сам помогать душам расстаться с телами, но это если сильно скучно ему становится. Вот тогда он о своих силах, дарованных хозяином, и вспоминает. Сейчас лифты обрываются, или машины в столбы влетают. Бывает, кто-то на транспорте в намеченные жертвы врезается. А раньше мог конь забить, или ещё какая напасть приключилась.

– Так он и с нами ушёл?

– А как же! Ушёл и бродит недалеко от жертв, пока работу не выполнит. А когда закончит свои труды, так сразу к дубу и вернётся – привязал его туда хозяин, телом не разлагаемым держит у самого корня. Василий бы и рад уйти, но не может.

Хозяин дома замолчал, покручивая между пальцами ещё одну сигарету. Дёрнувшись, он подбежал к печи, рывком снимая крышку с чайника.

– Твою чёрта мать! – закричал Сергий, обжигая пальцы.

Крышка полетела на пол, а чайник переместился на край печи, который, как я понял, не нагревается. Пошарив рукой в тени самого дальнего угла, бывший священник достал две чашки и пачку чая. Я наблюдал за всем этим, радуясь, что разговор завязался, и прекращать его мой собеседник явно не собирался. Правда, теперь я стал посматривать по сторонам, ожидая в любом тёмном углу увидеть мёртвого священника, перебирающего чётки.

Сергий налил чай в грязные кружки. Посмотрев на посуду, пить перехотелось напрочь, но взгляд хозяина дома призывал попробовать напиток. Когда я отхлебнул горький чай, Сергий удовлетворённо крякнул и похлопал меня по плечу.

– Ну? Как тебе?

– Вкусно, – соврал я, загоняя поглубже желание начать плеваться. – Сергей, а почему про эту историю ничего не известно? Я не находил никаких упоминаний про отца Василия, и уж тем более про сатанинские обряды священников.

– А ты сам подумай, – он отхлебнул чая и поставил кружку на стол, – кто из религиозных чинов захочет, чтоб эта информация гуляла по миру? Раньше люди об этом знали, но сейчас не осталось тех, кто помнил бы эту историю. Конечно, не учитывая наших жителей. Церковь постаралась спрятать все концы: где надо – подсказали что говорить, где смогли – запугали анафемой. Короче, история про священника, переметнувшегося на другую сторону, живёт только здесь.

Я поставил кружку и почесал голову: теперь я знаю больше, но толку от этого ещё меньше.

– Сергий.... Э-э… Сергей, а почему местные не срубят это дерево? Ведь оно действительно приносит беды, и вы же сами гибнете из-за отца Василия. Я помню, что молнии бьют осмелившихся, да и прочие гадости происходят, но… вы же мужики, в конце концов…

Сергий сел на стул и снова закурил. Белая пелена дыма повисла перед нашими глазами, скрывая и так с трудом различимые предметы. Мне казалось, что он задумался, так как одной рукой подпёр голову, в то время, как другой не вынимая придержал во рту сигарету.

– Сука, как тяжело после вчерашнего, – наконец вырвалось изо рта бывшего священника. – Ты бы хоть чекушку захватил с собой…

– Сергей, я заплачу столько, что тебе хватит не только на чекушку, а и ещё на много чего. Главное, чтоб ты смог мне помочь, а дальше… за мной не заржавеет.

– Эх, не уверен, но думаю, что есть шанс с ним договориться, – он поднял на меня взгляд, полный мучений после вчерашней гулянки. Неловко подмигнув, бывший священник хлопнул себя по колену. – Ладно, это я беру на себя. А дерево… зачем его рубить? Какой-никакой, а заработок местным проводникам и магазинам. Сами-то мы туда не ходим и детей своих не пускаем… Хотя, есть исключения… Нас с рождения учат, что ходить туда опасно, и что это не просто красивая формулировка, а чистая правда! Затем, когда мы идём в школу, детям на уроке безопасности рассказывают, что там живёт демон… или Дьявол… или просто дыра в преисподнюю открыта. Короче, всё равно во всём районе нет ни одного человека, который не потерял бы из-за дуба хотя бы одного друга или знакомого. Теперь они все верят, и готовы приезжающим туристам за звонкую монету поведать страшные истории. Приукрашивают, конечно, но суть передают точно – туда не ходи, иначе умрёшь.

Я молчал, переваривая услышанное. Звучало, как очередная сказка-оправдание для приезжего. Мол, все кого-то потеряли из-за дуба, но срубить его не можем – бизнес у нас свой… специфический! Типа, мы не трусы, а бизнесмены, мать их…

– Так, а со мной что? – спросил я осторожно, понимая, что становлюсь частью бизнеса.

– С тобой? – Сергий выпустил в потолок струю дыма. – Да ничего особенного… Вот сейчас докурю и пойдём, попробуем договориться с Василием. Только деньги сразу давай.

Я полез в карман, обдумывая сколько бы дать.

– Ну, могу сейчас выделить тысячу гривен, а после успешного исхода… Там ещё несколько раз по столько дам.

– Так, выгребай всё! А то надумал здесь цены устанавливать. Тебе эти деньги, может, уже не понадобятся, если Василий тебя раньше встретит, а мне за бесплатно работай? Помрёшь ненароком, а Сергею потом труп обирать? Да я же Божий человек! – хозяин дома с улыбкой стукнул себя по коленке. Увидев моё перекошенное лицо, он рассмеялся и откинулся на стуле. – Не, ну вы на него только посмотрите – испугался-то как! Не ссы, парень, шучу я – поживёшь ты ещё! А вот деньги всё же отдавай все – такси через телефон оплатишь. По рукам?

Он протянул свою ладонь, заискивающе улыбаясь.

– По рукам, – сказал я, выворачивая всё содержимое кошелька.

На пол посыпалась мелочь, накрываемая сверху шелестящими купюрами. Сергий в ту же секунду сорвался со стула, кинувшись собирать свой заработок. Готов поклясться, что он не упустил ни одной монеты, выискивая их в полумраке комнаты.

Когда дело было закончено, бывший священник разложил деньги на грязном столе. Аккуратно, как будто боясь снова растерять их по полу, он перекладывал купюры из одной кучки в другую.

– Три тысячи пятьсот семнадцать гривен! – сообщил он мне сумму, которую даже я не знал. – Ну, и ещё тридцать пять копеек. Нормальное начало утра, скажу я тебе. Ну что? Пошли?

Он надел чёрные очки и направился к выходу из комнаты. Я последовал за ним, чувствуя сильное возбуждение во всём теле. Самым странным было то, что моя жизнь сейчас зависит от этого алкоголика, а я с отрочества привык решать большинство вопросов сам.

23

Мы вышли из комнаты, остановившись перед занавеской. Сергий рассматривал лопату, приютившуюся в ближнем к нему углу.

– Интересно, там сейчас дорожка расчищена или нам придётся поработать руками?

Он оглянулся на меня, кивая на лопату

– Сергий, нам не так далеко идти. Конечно, снега после нашего посещения, накидало, но я не думаю, что мы не проберёмся через него. К тому же, мне сказали, что её пошли чистить…

– Не скажи! – хозяин дома поднял вверх указательный палец, акцентируя внимание на важности дальнейших слов. – Там овраг перед равниной, а это значит, что?

– Что туда могло намести снега, – ответил я, в отчаянии посмотрев на лопату. – Но разве мы не проторим себе путь?

– В прошлом году овраг закидало так, что я мог поместиться в нём в весь свой рост. Куда уж тут тропы торить?